Холод дождливого неба (под горящей луной)

— Звучит немного знакомо, — пробормотала Наташа. — Как он выглядел тогда? — Вроде вот так, — Баки указал на проекцию Локи, зеленый плащ и рогатый шлем. — По крайней мере, одежда та же. У него был… усталый вид. Хуже, чем когда я видел его до того. У него была при себе та штука, с синим камнем. Он сказал, что мной плохо пользовались, и он может помочь, освободить меня из рабства. Клинт поморщился: — Из огня, да в полымя. — Он спросил, пойду ли я за ним и коснулся жезлом моей груди, — Джеймс содрогнулся. — Это была агония. Что бы он ни сделал, это вступило в противоречие с проведенными Гидрой изменениями. Я мог только кричать. Он убрал эту штуку и прошипел что-то, чего я не понял. Но он обернулся и сказал, что я могу сражаться вместе с ним и принести миру новый порядок. Обычно мне так и говорили — ничего нового. Пирс обожал речи. Ему нравилось верить, что если меня не контролировать, я бы все равно работал на него, как работал раньше на Департамент Х. Падение привело к серьезному повреждению мозга, я даже не помнил, кто я. Меня убедили, что я был давно засланным в Америку оперативником, и что вернулся к ним. В конце концов, с помощью наркотиков, электрошока и повторений, я «вспомнил» свое детство во Владивостоке и Киеве. — Так что ты ответил Локи? — Я кивнул. Тогда он продемонстрировал мне проекции Мстителей, и это плохо кончилось. Я бился, орал и пытался убить его. Печально, поскольку я находился в крио, многого я не достиг. Он попытался еще пару раз, нес всякую чушь про Стива, бросившего меня, что Говард знал обо мне, и все такое, — он пожал плечами. — Не думаю, что он действительно так считал. В конце концов он сдался. И ушел… — он помолчал, склонив голову. — Нет. Не так. Он сказал мне, что близится время, когда мне придется сделать выбор. Потом добавил, что Капитан идет, и я должен быть готов. Думаю, он поставил блок на этот разговор, пока я не встречу Стива. До Смитсоновского института я не помнил этого. — Звучит слишком хорошо для Локи. — Я не верю, что сила моего брата может такое. — Та штука и желтый камень — это Геммы Души, — возразила Сигрид. — Одна из шести дает власть над аспектом вселенной. Тессеракт был другой. — Камни Бесконечности, — весомо добавила Сиф. — Эфир был еще одним. Глаза Наташи расширились. — А вещи Локи вообще нашли в развалинах Трискелиона? — Нет, не нашли, — ответила Мария. — Может ли быть, что одна из Гемм укрывает Стива от нас? — Да. Думаю, может. Геммы сами по себе опасны, всего несколько человек знают, как правильно с ними обращаться. Люди в целом не могут долго выносить близость к Гемме. Она выжигает их. Асгардцы могут владеть ими — но есть цена. Некоторые божественные сущности, — низким и горьким голосом добавила она. — Танос, — она почти шептала, содрогаясь. — Я была ребенком в одном из внешних миров системы Ванехейма, отосланным в Асгард, когда к моему народу пришел Танос. Он и его «дочери», — выплюнула она. Он удочерял детей покоренных им рас. Только девочек. Превращал их в киборгов-убийц против их воли. Дочери Смерти. Такой была бы моя судьба, не защити меня твоя Леди-Мать. Сигрид серьезно смотрела на них. — Если гемма души находится на этой планете, он придет забрать ее. Чем быстрее мы вернем капитана и изымем гемму, тем лучше для вашей планеты. Баки кивнул. — Как только у нас будут данные, мы выступим. Тор согласился. — Ты, Вдова и Хоукай должны отдохнуть, пока можете. Прежде, чем он успел запротестовать, Наташа согласилась, и его отослали в кровать, как ребенка, несмотря на возражения, что он может лечь на диване, дав возможность одному из асгардцев занять его комнату. — Не волнуйся, Ледышка. Я снял для нас еще и весь этаж снизу. Больше заботился о приватности, но пришлось кстати, — беззаботно заметил Тони, проходя мимо. — Отдыхай. Когда они подошли к двери, он глянул на Наташу. — Ты же знаешь, если я засну, то перепугаю всех до смерти. — Вот почему Брюс и остальные будут в дальнем конце пентхауза. Рядом с тобой останутся Сэм, Клинт и я — никого из нас криками не напугаешь. Черт, на паре миссий я жила в одной комнате со Стивом. Поверь мне, ты не жил, пока не слышал храп суперсолдатских легких рядом с собой. — Он храпел даже будучи девяностофунтовым астматиком. А сыворотка не сильно изменила его голос. Просто в итоге этот мелкий паршивец мог орать дольше. — Коулсон сказал, что в течение шести часов мы получим новости, так что, будем надеяться, что через день вытащим Стива. А теперь отдыхай, и будешь в хорошей форме, когда придет время освободить его. Я знаю, ты можешь спать по команде. — Еще один подарочек от Красной Комнаты. — Были и другие подарки, которые я не хочу возвращать назад, Яша, — она поцеловала его в щеку и ускользнула в свою комнату. Наташа оказалась куда сложнее, чем была Наталья, но опять же, Наталья, которую он знал, была подростком. Нетрудно быть сложнее. Та Наталья, которую он помнил, была жуткой смесью ярости и желания, с цепкими коготками и клыками, окрашеными в крови и смерти. Кратко говоря, она была его полной противоположностью. Красавицей для его чудовища, лезвием между ребрами столь тонким, что его не чувствуешь, пока не окажешься на земле с пулей в голове. Но она не была счастлива. Никогда не была в покое. Кажется, Наташа познала покой. Он задумался, как долго она шла к этому. Он снова встал под душ, наслаждаясь неиссякаемостью горячей воды. Перед войной, если повезет, они могли получить пару минут еле теплой воды из крана. Он не мог припомнить, чтобы вода была бы такой горячей. На войне была продуваемая насквозь палатка с теплой водой из бойлера, в котором они по очереди поддерживали огонь. Их краткая остановка в Лондоне в то время была чудесной. После первого плена у Гидры он часами торчал в ванной, погрузившись в горячую воду, стараясь отскрести грязь, снова согреться. Тогда не получилось, как и сейчас. Имеет смысл. С чего бы Зимнему Солдату согреваться? Кровать оказалась слишком мягкой, но он все равно заставил себя заснуть. Как и сказала Наташа, не все дары Красной Комнаты были бесполезны. Он мог заснуть везде, в любое время, на определенный период времени. Приказал своему телу проснуться через четыре часа — в действительности, на два часа больше, чем нужно. Он больше месяца мог работать на оптимальной мощности при двух часах сна. Почему-то он не думал, что Наташа примет такой ответ. Задумался, спит ли кто-нибудь из неусовершенствованных людей. Вряд ли Тони заснет. Если только Пеппер подмешает ему снотворного. Это возможно. Или нормальные люди такого не делают? Он помнил, как давал Стиву снотворное, чтобы тот лучше спал во время болезни, но это не то же самое. Как выяснилось, большинство препаратов главным образом заставляли его хихикать и флиртовать. Баки быстро научился усаживаться на стул, пока он читает Стиву, чтобы его не щипали за задницу. Господь свидетель, будучи трезвым Стив никогда не заходил дальше этого. Баки был почти уверен, что тот был натуралом до мозга костей. Вероятно хорошо, что ему не хотелось так же часто выйти прогуляться, как Баки. Стив так никогда и не узнал, что иногда ночами он ускользал к докам, в бары, где тусовались геи. Стиву и так достаточно надирали задницу. Ему не нужны были дополнительные поводы влипать в неприятности. Баки всегда был осторожен, выбирал разные дороги, никогда не называл свое настоящее имя и не приводил никого домой. Стив бы не стал протестовать. Ему всегда было совершенно все равно, если кому-то из парней в их доме нравилось сосать член. Он за таких всегда заступался. В том-то и была проблема. Если бы Стив узнал про Баки, он встревал бы в еще больше драк, и не только на кулаках. Мудаки, которые охотились на геев, не шутили. Биты, ножи, все на полном серьезе. Он бы не стал рисковать. Не стал бы рисковать Стивом. Может теперь он ему и скажет, праздно размышлял он, прикрыв глаза. Единственное, что ни Гидра, ни Красная Комната не смогли выжечь из его мозгов, были сны. Просто теперь он знал, что они означали. Прижиматься к тощему пареньку зимой, чувствуя, как Стива колотит дрожь. Душераздирающий кашель, который угрожал переломать хрупкие кости. Медленно просыпаться, ощущая, как его член упирается в Стива сзади. Первый раз, когда это случилось, он выскочил из постели, будто у него задница загорелась. Стив проснулся и обернулся, чтобы посмотреть, что стряслось. — Не психуй, Бак. Со мной такое тоже случается, — сонно пробормотал он, переползая на оставленое Баки теплое местечко. Когда Баки проснулся четырьмя часами позже, то с удивлением обнаружил, что утренний стояк вернулся. Видимо, основная часть препаратов выветрилась. Он не собирался ничего по этому поводу предпринимать, но стояк был. Это ощущалось почти нормально.