Любовь не занята собой, Не ищет лишь себе отрад, Но рада радости чужой И в рай преображает ад. *** Любовь полна одной собой, Лелеет радость лишь свою, Гордится мукою чужой И сотворяет ад в раю. Уильям Блейк, «Песни опыта»
***
Приветственная церемония длилась, наверное, целую вечность! Савако сидела на самой верхней ступеньке последнего этажа, устало слушая щебетания троих девочек, не спеша проходивших мимо нее по коридору и что-то с интересом обсуждавших. Старые половицы скрипели под шагами; задорные смешки и невероятно наивные планы на будущие три года слышались и этажом ниже, наполняя школу удивительной мелодией жизни. Немного подумав, все еще действующий куратор клуба легкой музыки привстала, чтобы открыть дверь из темного дерева. Ключ послушно провернулся в замочной скважине, едва слышный щелчок оповестил о том, что задача выполнена – на миг Савако подумала, что было бы неплохо поменять и замок на двери квартиры, тот так легко не поддается, заставляя хозяйку каждый день покрывать его благим матом и проклятиями. Но она тут же отмела эту мысль – какой бы противный ни был замок, они с ним через многое прошли: иногда он открывался и закрывался чуть ли не сам по себе, явно чувствуя намерения хозяйки о быстром открытии-закрытии двери, а иногда, словно играясь, устраивал бойкот не желая впускать или выпускать хозяйку. Почему-то собственная идея об ожившем замке, машущем рукой каждый раз, как Савако возвращалась домой после работы показалась ей смешной, и она позволила себе улыбнуться, с уверенностью открывая дверь пустого кабинета. Учитель сперва замерла, затем остановилась, потом прошла вперед и в конце концов горько вздохнув, сиротливо присела на краешек голубого дивана. За окном цвела весна, вишни во дворе школы стояли праздничные, все в молочно-розовых цветах. В классе было тихо-тихо – только и слышно, как дышит в нем грустная Савако. Юи с утра прислала несколько смс, которые, все как одно, были наполнены пожеланиями об удачном учебном годе и смайликами. Она писала что-то про то, что уже безумно скучает по любимому учителю и хочет, чтобы и в университете им попался столько же добрый, хороший, отзывчивый куратор. Негодница! Столько комплиментов сделала, что Савако невольно покраснела от удовольствия – ее ученица столь сильно любила ее. Впрочем, остальные выпускницы клуба легкой музыки тоже не преминули отписаться в первый учебный день, желая своему бывшему куратору удачно провести учебный год. И эта любовь девочек была взаимной. Савако так сильно любила каждую из них, иногда ловя себя на мысли, что похожу на Ниобею*. И лишь только к одной из них ее любовь была более особенной. Савако много раз задумывалась над этим – правильны ли ее чувства, правильно ли она делает, что скрывает их. И каждый раз она не могла прийти к какому-либо компромиссу, нервно отшучиваясь от собственных мыслей и закидывая их на самую высокую полку, подальше от внешнего мира – лишь бы они снова не свалились в скором времени. Ей постоянно нужно было время, чтобы все обдумать: будучи менее рациональной, чем обычный среднестатистический человек, она, в порыве чувств, могла сломать множество мостов, построенных ею же с большой скрупулезностью. И это время неотвратимо утекало, словно сквозь пальцы. В душе Савако надеялась, что, может быть, ей удастся открыть свои чувства хотя бы в самый последний момент, когда все ее эмоции и желания достигнут своего максимального пика. Но все тщетно. Не хватило храбрости – так она осуждала себя все последнее время с момента выпуска ее подопечных. А ведь она терзалась муками еще с начала прошлого года – представить только, у нее был целый год на то, чтобы признаться! 365 дней, это 12 месяцев, в среднем – 52 недели и 8760 часов. Она все посчитала и была очень расстроена результатом своих математических экспериментов. Сколько же времени было потрачено на размышления и внутренние борения с самой собой! Возможно, некоторые люди посчитают число 8760 не таким уж и большим, ведь это уже не дни и месяцы, а часы, но, если вспомнить, что в сутках всего 24 часа, любой поймет, насколько это число астрономическое. Вот и Савако с ужасом осознала это. Осознала. В комнате было тихо-тихо и Савако все не могла решиться сдвинуться с места, сделать уже хоть что-нибудь. Тикали часы, булькала вода в аквариуме Тон-тян. А за окном теплый весенний ветер срывал вишневые листья и цветы, словно играючи кружа их в своем танце. Где-то зазвенел веселый смех, послышалась тихая музыка; Савако навострила ушки, улавливая знакомую мелодию. Кажется, Накано со своими подругами решили подняться в клубную комнату. Наверное, не следует им мешать. Савако привстала, ощущая заметную усталость и бесшумно прошла через всю комнату, чтобы так же бесшумно выйти. На пороге ее действительно встретили чем-то обрадованные Азуса, Джун и Уи: щечки у всех троих разрумянились и искорки в глазах горят. Накано с глубочайшим уважением отвесила поклон и с улыбкой рассказала, что ей только что звонила Муги-сенпай с новостью о том, что совсем скоро одна из ее знакомых вступит в клуб легкой музыки. Перекинувшись еще парочкой слов, эта троица подобно урагану влетели в клубную комнату, продолжая галдеть и весело обсуждать о новом названии группы. Такая веселая и взбалмошная Джун, добрая и покладистая Уи, умная и придирчивая Азуса… Савако позволила себе улыбнуться и заглянуть в комнату через дверную щель. Кажется, в комнате снова посветлело или же ближнее к дивану окно все-таки грязное было? Неважно. Савако с улыбкой прикрыла дверь, поднесла к лицу телефон, несколько раз щелкнув пальцем по кнопкам. «…тысяча объятий, ваша Цумуги» и смайлик сердечко. *Ниобея - в греческой мифологии фиванская царица, настолько гордившаяся своими детьми, что она оскорбила этим богов, которые в наказание поразили их всех смертью.