Предчувствие. Нехорошее предчувствие давило на сердце и мысли. Именно оно было причиной сорваться посреди ночи, оставив свою смену в больнице, и бежать. Бежать по плохо освещенным улицам на другой конец деревни. Бежать, забыв про врачебный халат, развевающийся от порывов ветра. Просто бежать вперед, не думая ни о чем, кроме дурацкого предчувствия.
Не замечая катившиеся по щекам слезы, Сакура вспоминала день, когда три года назад она также, ведомая неизвестной силой, первая почувствовала приближение неминуемого. Была такая же полная луна. В тот день куноичи еще не понимала этого порыва, заставившего ее броситься к дому бывшего сокомандника. На этот раз все было иначе, и Сакура отчетливо осознавала то, что должно произойти.
Не ощущая ледяного ветра, холода, хлеставших по лицу листьев, падающих на глаза растрепанных волос, Сакура проклинала свою чёртову интуицию. И саму себя. Зачем она поддалась этому предчувствию снова? Зачем стоило ей выполнять сверхурочную работу? Зачем подниматься в палату к Учихе посреди ночи, чтобы подтвердить догадки? Зачем было не обнаружить его? Зачем теперь бежать сломя голову к нему домой, молясь, чтобы успеть?
На секунду остановившись среди темных домов перевести дыхание, Сакура прикрыла глаза полные слез и неожиданно растянулась в грустной, отчаянной улыбке. Пришло осознание безысходности: ничего не изменилось. Ничего не меняется. Предательство Саске. Желание стать сильнее. Сложнейшие тренировки. Стремление в познании медицины. Затем два года неизвестности. Поиски мстителя и попытка его вернуть. Четвертая война шиноби. Решающая битва с Наруто.
И что делает Сакура спустя эти три года, изменивших тысячу человеческих судеб?! Она продолжает бежать за Саске по дороге, освещаемой лишь тусклым светом луны.
Показался квартал Учих. Снова сомнения: а зачем она тут? Он ничего не должен ни ей, ни деревне. Скорее, это деревня обязана бывшему мстителю за свое спасение. Наверное, ни один злодей в мире не сможет повернуть всё так, чтобы выйти в итоге героем. А Саске это удалось. Как всегда. Он всё делает идеально. Он и есть идеал. Её идеал. Сакура поняла это уже после войны, когда люди, сторонившиеся Учиху, продолжали бояться отступника и не доверять ему. А она нет. Что бы Саске ни сделал — Сакура всегда будет любить его. Неужели это она назвала его дураком? Почему же дурой она ощущает только себя, стоя сейчас здесь, прямо перед входом в квартал его клана?
Осознав, на чью землю ступает, Сакура представила боль Саске. Он все потерял: семью, клан, уважение. Даже месть уже не имела смысл. Что за боль и пустоту он должен испытывать? Решительность вновь вернулась к девушке. Она должна, она просто обязана не дать ему остаться одному. Картина, где ее мститель скитается по свету в полном одиночестве, встала перед глазами, заставляя ускориться еще быстрее.
Не раздумывая ворвавшись в дом Саске, Сакура так же решительно направилась на поиски парня. И снова неведомая сила сама толкнула девушку пройти в самую глубь дома. Остановившись перед раздвижной дверью, Сакура уже заранее знала, что интуиция безошибочно привела ее в нужное место. Оставалось надеяться, что еще не поздно…
Доля секунды. Дверь раздвигается, и являет черный силуэт в залитой лунным светом комнате. Все повторяется. Это то, чего она и боялась!
Саске, казалось, не замечал медленно вошедшую девушку. Учиха продолжал складывать необходимые вещи в дорожную сумку, стоя спиной к Сакуре.
— Зачем ты пришла?
Голос Саске разрезал тишину, и Сакура вздрогнула от неожиданности. Возможно, и он предчувствовал, что она придет.
— Если тебе нечего сказать — не мешай! — спокойно сказал обладатель шарингана, продолжая собирая вещи и не обращая на девушку никакого внимания.
Его голос не был грубым или рассерженным, скорее, в нем прозвучала какая-то усталая обреченность. Он устал от нее. От ее назойливости. Осознавать это было больнее, чем если бы он испытывал злость.
— Саске-кун…я… — только сейчас Харуно поняла, что она не знает, что сказать, хотя голова разрывалась от мыслей.
— Я знаю, что ты хочешь сказать, Сакура. Тебе не стоило приходить сюда. Я все равно ухожу.
Почему эти проклятые слезы не перестают идти? Как их остановить, чёрт побери?! Как остановить Саске?!
В отчаянии голос Сакуры сорвался на крик сквозь слезы:
— Послушай же меня, Саске-кун! Прошу тебя, останься в Конохе! Здесь все твои друзья. Позволь заполнить пустоту в твоем сердце! — последовала пауза, где оба молчали. Помедлив, уже тихо, почти переходя на шепот, Сакура неуверенно добавила: — Позволь мне заполнить твою пустоту…
На мгновение Саске замер. Если бы Сакура увидела его глаза, то поняла бы, что Учиха был ошарашен её последними словами. Он и сам не знал почему. Почему она этого хочет? Никто не в силах понять его и заполнить эту ноющую пустоту. Всем наплевать на чужую боль.
Мысли Сакуры беспорядочно пульсировали в голове. Она и сама не ожидала от себя произнести что-то подобное. Могла просто начать уговаривать остаться, пообещать неприкосновенность жителей или, в конце концов, попросить взять с собой. Однако отступать было нельзя, да и Харуно знала, что всё это не сработает против Учихи.
«Он все равно уйдет. Как и сказал…», — пронеслось в мыслях девушки. От безысходности своего положения, от того, что сама завела себя в тупик, заранее не придумав, что сказать и как остановить; от того, что миг, когда Саске повернется и выйдет, все приближался, Сакуру охватило отчаяние самоубийцы, готового вот-вот совершить прыжок. И она свой совершила.
— Я не дам тебе уйти! — отчаянно произнесла девушка.
Отступив на шаг, Сакура не глядя нашла рукой и задвинула дверь. Зачем было это нужно? Она и сама не знала. Но на мгновенье показалось, что они остались одни в целом мире, как и в этой комнате.
Звук задвигающейся двери заставил Учиху наконец взглянуть на Сакуру. Встретившись с ней взглядом, Саске снова опешил. Такой он видел ее впервые. Такой отчаянной, испуганной и неуверенной. Медленно расстегивающей халат и скидывающей его с плеч на пол. Вытаскивающей по очереди руки из простого свободного платья и позволяющей ему спуститься по телу и упасть к ногам. Перешагивающей через одежду и стоящей в одних сапогах и трусиках, стыдливо прикрывающей грудь руками. Такой он видел её впервые. Такая Сакура его завораживала.
Парень не осознавал, что все это время не отрывая взгляда прослеживал каждое движение девушки. И понял это, когда куноичи уже была раздета. Взяв себя в руки, Саске двинулся к Сакуре.
«Сумасшедшая надоедливая девчонка, какого черта она делает?!» — подумал Учиха, снова почувствовав гнев. Сколько можно останавливать его? Он сам знает, как и где ему будет лучше. Почему все решают за него, что делать и как быть? Они все ничего не понимают! Они не нужны ему, а он им…
Хмурясь, Саске наклонился поднять с пола вещи Сакуры.
«Пускай одевается и проваливает ко всем чертям!»
Поднявшись, он был вынужден лицом к лицу столкнуться с девушкой. Он снова увидел ее глаза. В них больше не было страха и сомнения. Только твердое решение. Почему Саске вспомнил, как когда-то он принял такое же твердое решение о мести? Почему он вообще сравнивает свои чувства и чувства Сакуры?
«Это нельзя сравнивать! Она никогда не поймет…» — пронеслась в голове мысль за долю секунды, как Сакура резко запустила руки ему в волосы и потянула на себя. Её губы отчаянно впились в его. Пытаясь опомниться, Саске обхватил ее лицо свободной рукой, чтобы попытаться отстранить от себя, но почувствовал влагу на своих ладонях. И это его остановило.
«Опять плачет…»
Одежда упала на пол. Вторую руку Саске запусти в волосы девушки, то сжимая, то разжимая их в кулаке. Безумная волна страсти настигла его в секунду. Теперь это он целовал, стараясь надавить своими губами на губы Сакуры как можно сильнее. Почему так нестерпимо хотелось убить ее, одновременно с тем, чтобы полностью овладеть ею? Почему вдруг так отчаянно захотелось сделать ее своей? Она же и есть его. Всегда была и… будет?
Что случилось с Саске, не понимал и он сам. Помнил только тонкие прохладные руки по своему телу. Помнил, как они снимали и скидывали с него плащ, стягивали рубашку и расстегивали брюки. Движения Харуно были категоричными, безоговорочными, и Саске знал, что она действительно не даст ему уйти сейчас. А хотел ли он этого?! Парень уже не знал. Запутался. А может, и совсем не думал.
В какой-то момент стало просто нестерпимо. Волна невиданной им страсти обрушилась с невероятной скоростью. От дрожи в груди и коленях хотелось кричать, а в животе бушевал торнадо. Они то дышали слишком часто, то не дышали вовсе. Можно ли назвать столь сильные ощущения переизбытком чувств, если твой мир сосредоточен лишь в одном человеке?
Сакура знала точно, её мир — это Саске. Она готова была на все, лишь бы он был хоть самой малой частицей её жизни. И она терпела. Терпела тяжесть его тела, которое с внезапной быстротой провалило её на близ стоящую кровать. Она терпела, когда он, не церемонясь, ворвался в неё, вместе с сокрушительной болью. Терпела, когда он с такой силой вонзался в её тело, что слезы рефлекторно появлялись сами собой. Терпела, когда Учиха до боли сжал грудь, что казалось, вырвет ей сердце и проломит рёбра. Терпела пружины в матрасе, вонзающиеся в позвоночник, когда мститель жестко вдавливал её в кровать. Вся физическая боль — была самым большим счастьем для Сакуры в эти минуты. Она готова была терпеть и большее, зная, что это боль, причинённая им. Боль — реальность. Значит, он тоже реальный. Здесь и сейчас. С нею. Она будет терпеть, будет молчать, только бы он был сейчас здесь, в этой комнате, на этой постели. Пусть ненавидит ее, причиняет душевную и физическую боль, только пусть будет рядом… Она отдастся его воле вся целиком и не скажет ни слова.
Сакура не сдержала крик только от последнего — самого болезненного, самого глубокого толчка. Учиха кончил и навалился всем телом, не давая девушке отдышаться.
Оставаясь внутри Сакуры, его плоть пульсировала, продолжая отзываться фантомной болью в теле куноичи. Он вновь больно зарылся пальцами в растрепанные розовые волосы и уткнулся носом в её шею. Частое горячее дыхание парня обжигало, заставляло дрожать.
Чувствуя на себе его могучее жаркое тело, Сакура продолжала ощущать себя живой. И только когда Саске медленно вышел из неё и перевернулся на спину рядом, девушка поняла, что осталась растерзанна.
В конец растерзанны были и душа, и тело. Чего она ожидала?! Магии? Чуда? Но чуда не произошло. Все та же ночь, та же комната, тот же он и та же она. А осталась ли она прежней? Сакура не знала ответ на это вопрос. Девушка отчетливо осознавала только то, что дурацкое предчувствие, которое привело её сюда, никуда не делось. Она развернулась к окну, и взору предстала неизменная луна. Она всегда будет свидетелем ее краха?! Сакура погружалась в небытие, ощущая скатившуюся горькую слезу, свет луны и тяжесть чужого тела подле…
*****
— Сакура… Спасибо… Прости.
Тишину разрезал голос. Самый любимый и желанный голос на свете. Сакура резко села в кровати. Простыня соскользнула с груди, взгляд упёрся в стену напротив. Это был голос из сна или голос Саске?!
«Саске из прошлого не извинялся», — пронеслось в голове. Девушка закрыла лицо руками. Осознание случившегося пришло к ней, и она зарыдала. Уже второй раз она плакала ТАК. И мягкость кровати под собой не сглаживала ощущения всё той же жесткой скамейки в парке у академии.
Ничего не изменилось. Ничего не меняется. Корить себя уже не было смысла. Стоило ещё поговорить. Зачем было так поступать? Как она могла дать ему уйти?
Среди мыслей раскаяния пронеслась одна очень четкая: чёртово предчувствие. Безудержно рыдая, Сакура упала на место около себя, заведомо зная, что там она никого не обнаружит.
*****
Учиха забрёл в придорожную закусочную, потому что она была последней перед долгой дорогой, которую предстояло пройти. Его мысли не были заняты прошлой ночью. Было лишь осознание того, что он и его совесть сговорились: помнить, но не думать. В голове был ясный план маршрута и дальнейших действий, а на сердце лежал камень, который против воли давил, напоминая о себе.
— Воды.
Так определенно будет лучше. Он защитит деревню извне. Они договорились об этом с Наруто, когда лежали в госпитале. Там он проникся мыслью о том, чего бы желал Итачи для него и деревни. Какой судьбы он желал бы им обоим? Мирная процветающая деревня и Саске в роли её защитника. Он даже позволил вживить ему протез руки на клетках первого Хокаге. Если это поможет в конспирации и в деле — он не будет возражать. Сразу после возвращения в родную деревню Саске был готов обречь себя на существование без левой конечности — своеобразное напоминание о содеянном, которое однако останется в памяти, пока он вообще в силах помнить. Поэтому искусственной рукой было решено помочь исполнить мечту брата. И будет лучше и правильно, если свой долг перед Итачи он понесет в одиночестве. Он не нужен никому. Никто не нужен ему. Никто не будет мешаться.
Рука потянулась к принесенному стакану с водой. И замерла, так и не достигнув цели. Кровь на забинтованных пальцах.
«Чертова девка!»
*****
Пять лет спустя...
Сакура проснулась от прикосновения тёплых рук на своём теле. Сонная улыбка украсила ее лицо. Ещё недолго девушка позволяла себе нежиться в лучах утреннего солнца, принимая настойчивые ласки мужа. Сильные мозолистые руки стали опускаться ниже, и Сакура испустила восторженный выдох. Одеяло приподнялось и зашуршало. Нырнув под него, парень решил доставить жене удовольствие языком. Он начал несильно покусывать внутреннюю сторону бёдер, медленно достигая своей цели. Приблизившись к самому сокровенному, мужчина осторожно коснулся языком клитора, оставляя на нем влажный след, и подул.
Сакура тихонько застонала. Она обожала эти утренние ласки. Не успев проснуться, она будто снова погружалась в небытие. Все дневные заботы и планы отодвигались на второй план, а мысли, все до одной, улетучивались из розоволосой головки. В такие моменты она была по-настоящему счастлива. Сакуре казалось, что свое счастье она может подержать в руках, столь очевидным оно было.
Узел удовольствия уже начинал скапливаться в области живота, когда мужчина еще настойчивее принялся посасывать и полизывать нежные розовые складочки. Нужды сдерживать стоны у Сакуры не было. Она знала, что этим тоже доставляет удовольствие мужу. Выше своего удовольствия он ценил её. Почувствовав напряжение жены, мужчина крепко схватил Сакуру за попку и приподнял, еще ближе притягивая к своему рту. Его язык начал тщательно вылизывать вход во влагалище. Харуно кричала в голос. Она сейчас кончит. Она это чувствует.
Еще немного — и узел лопнул. Сакура ощутила, как взрыв удовольствия пронесся по телу, освобождая его от волнующего напряжения. Дрожь охватила тело, ноги сильно напряглись в попытке оттолкнуться от кровати. Парень только сильнее сжал ягодицы продолжая, всасывать клитор в себя, тем самым продлевая удовольствие. С губ розоволосой сорвался последний, самый грандиозный стон удовольствия:
— Наруто…
*****
Учиха так и не ушёл той ночью. А уходил ли он вообще? Уже спустя годы, просыпаясь в чужом месте, в чужой постели среди ночи, он некоторое время ещё лежал и всматривался в темноту комнаты. Несмотря на полный мрак, он часто ощущал на себе свет луны и лежащую подле Сакуру.
«Чертова девка», — думает он, и уголки губ приподнимаются.
