Всему своё время

Томми лишь на мгновение отвернулся, как женщина неуловимой тенью прошла мимо него, желая узнать источник запаха. Половицы под ее ногами натужно заскрипели. Она остановилась прямо напротив выломанной двери и смотрела на весь тот ужас, что творился внутри. Кажется, у нее навернулись слезы. Вот только от смрада ли? Дальше её реакцию он уже не видел, потому что с силой зажмурился. Ожидался крик, визги о помощи, обвинения в его адрес, даже банальный побег. Но ничего. Ни через пять секунд, ни через десять. Фигура осталась стоять неподвижно. Ни один мускул на ее лице не дернулся. — Так вот что с вами стало… — горько сказала она и молча отошла от двери, возвращаясь к парню. — Стоило ожидать, — звучало не печально, скорее просто безразлично. Словно ничего не случилось, она села на диван. Взгляд её стал прикован к Джарвису. — Итак, полагаю, ты хочешь узнать, что здесь произошло? — учтиво поинтересовалась Марта, будто не произошло ничего. Томми кивнул. Некоторое оцепенение все еще держало его в тисках, а ощущение нереальности происходящего перешло на новый уровень. — В подробностях, если можно, — выдавил он из себя, чтобы хоть как-то заполнить тишину. Женщина тяжело вздохнула, устраиваясь поудобнее. Диван под ней противно заскрипел; Томми показалось, что он услышал, как хрустнула ее спина. Марта запрокинула голову к потолку и сощурилась, будто пытаясь вспомнить. Смотря на это парень тоже нахмурился. Будто окунаясь в воду, Том окунулся в воспоминания, заново переживая все, что произошло. Дом в который убежал. В который спрятался как помойная крыса. Он вспомнил последнее чувство, которое ощущал перед тем как очнуться в этом «мире». Это был ужас. Животный, холодный, липкий как древесная смола. Его не сравнить с тем ужасом, который он испытал смотря на Джейсона, когда ему было двенадцать. Его не поставить рядом с ужасом потери, когда он узнал, что мама мертва. Этот ужас связывал беспомощностью и убивал всякую надежду. Только один страх может быть таким. Страх неминуемой смерти… — Что ж, позавчера вечером наши ребята прочесывали местность из-за… медведя. Колин говорил, что они прошли от силы четверть мили как увидели тебя. Ты просто лежал на берегу насквозь промокший и холодный… Они сначала подумали, что ты просто спишь. Не было ни грязи, ни песка, только синюшная кожа. И, честно говоря, мужчины обычно не знают, что делать в такой ситуации – хотя, казалось бы, живут на озере. Решено было тебя обогреть и, Господь смилуйся над несчастными, они просто положили тебя рядом с печкой и закутали в одеяла. Чуть не убила их когда узнала про это. Честно говоря, не понимаю как у них получилось, но ты не запрел и действительно высох… Томми, с тобой все в порядке? — Джарвис очнулся от легкого потрясывания за предплечье. — Ты меня здорово напугал. Присядь-ка. Аккуратно взяв его под локоть, Марта усадила парня на диван. В целях своей же безопасности пришлось незаметно отсесть от женщины подальше. — Задумался, простите. — Мой тебе совет: в следующий раз, когда пойдешь купаться, прихвати с собой полотенце и пару друзей. Сейчас все-таки не разгар сезона, водичка холодная, да и гады всякие повылазили... Да уж, Томми представлял какие именно гады. Перед глазами всплыла ночная картина. Ну и потрепали же они ему нервишки. Кажется, кое-кто непроизвольно хмыкнул, и теперь Марта смотрела на него непонятным взглядом. — Я не купался, — единственное, что он смог выдавить из себя. Женщина приподняла бровь, ожидая продолжения. Да о чем тут продолжать? Он очнулся черт пойми где, чуть не умер от каких-то демонов, а эта старушка вначале пришла, а потом исчезла, ничего не объясняя, и теперь спокойно сидит сложив рученьки, в то время как в паре метров позади гниют трупы! Вроде как, это у Джарвиса должны быть вопросы! Но по какой-то причине боязно было даже тонко намекать на эту тему, а уж рассказать о том, как на самом деле он попал сюда, и речи не шло – слишком все подозрительно выглядит. Странная, все-таки, у нее реакция на два безжизненных тела, судя по всему, нечужих ей людей. Даже эмоционально опустошённый он чувствовал жалость, отвращение, страх, а впервые их увидев чуть не прослезился от неожиданности. У нее же целое ничего. Ни пустого взгляда, ни дрожащих пальцев. Совершенное безразличие к чужой, явно насильственной, смерти. Даже позы трупов, их раны, вызывали некоторую фантомную боль в теле. Мозг ненароком переносил все на себя, словно примеряя костюм. Становилось ещё хуже, когда Томми думал: а смог бы он выжить при таких увечьях? Повисло напряженное молчание. Этот взгляд. Марта явно ждала от него предыстории, но Джарвис даже не знал с чего же начать рассказ. И, честно сказать, не хотел его начинать вовсе. — И как же ты оказался здесь? — медленно, словно объясняя ребенку сложное слово, произнесла она так, что стало понятно – от прямого ответа не увильнуть. Поморщившись, будто бы от зубной боли, парень решил соврать. И хотя на придумывание истории у него было несколько секунд, самому сочинять не пришлось. Идея пришла сразу. Может такая ситуация случилась с одним из пациентов в клинике где он лечился, а может была написана в романе, который он читал в детстве. На подбор правильных слов и интонаций потребовалась всего пара секунд. Идеальный вариант. — У меня часто бывают провалы в памяти, — пришлось приложить усилие, чтобы ладони остались лежать на коленях. — Амнезия, — слегка заторможено добавил он. — Довольно неприятная болезнь, — последнее почему-то прозвучало как вопрос. — Обычно я ношу браслет, чтобы вспомнить хоть что-нибудь, — он даже протянул руку, показывая пустое запястье, где якобы должен быть браслет. Кажется, его общий потерянный вид сыграл на руку, и поверить в его «болезнь» было проще простого. Формально, это не было ложью — он действительно напрочь забыл как оказался в этом чертовом месте, или, скорее, просто не понимал, но все равно почувствовал укол совести. Женщина лишь на мгновение показалась растерянной, но в следующий миг на ее лице расцвела улыбка, яркая и светлая, какая бывает, разве что, у маленьких детей. — Так вот оно что! — воскликнула она. Джарвис абсолютно не понимал что ее так обрадовало. — Ты просто потерялся! Ох как неловко, — вскочив с места, Марта заходила кругами. — Думаю, тебе нужно пойти со мной. Твои родные наверняка тебя ищут. Конечно ему хотелось как можно быстрее покинуть это место, но сложившаяся ситуация выглядела такой пластмассовой и нереальной, будто все происходящее – дикий спектакль... Осталось только понять для кого он? Взгляд невольно скосился в сторону комнаты с трупами. Заметив беспокойство парня, Марта торопливо проговорила: — О, не беспокойся! Их убил медведь — вот посмотри, даже дверь выбита. Ходит тут у нас один: жрет только людей, ревет по ночам и детишек до смерти пугает. Эти парни, к сожалению, не первые. И, вполне вероятно, не последние. Стоило ли говорить, что дверь выбил он сам? Но как она могла не понять этого. Может у нее шок? Джарвис скосил на нее удивленный взгляд. Женщина сразу выставила руки в примирительном жесте. — Ты только меня не бойся. Я много лет работала патологоанатом. Многое повидала. — Томми решил не говорить ей, что патологоанатомы никогда не занимаются насильственными смертями. Возможно она просто пыталась успокоить его, потому что со стороны он выглядел так, будто вот-вот испустит дух. Чтобы хоть как-то сгладить собственное молчание, юноша подытожил: — Нужно срочно вызывать полицию. Если эта зверюга все еще здесь, — последнее слово чуть не вырвалось со смешком — должны приехать профессиональные охотники. Желательнее, конечно, священники со святой водой и серебряными крестами, но Томми решил, что ляпни он такое, у Марты появился бы миллион лишних вопросов.  — Есть идеи как связаться полицией? — Общий телефон находится на почте, но она совсем не близко. К тому же не уверена, работает ли он. Сейчас все разъехались.  — В каком смысле? — Ты и этого не помнишь? Земля гудит. На озеро идет страшный ураган. Была эвакуация. Вот не стало людей, все животные и повылазили. — А почему вы не уехали? — честно говоря, Томми бы в замешательстве. Какой к чертям ураган? Какая эвакуация? Вот теперь женщина и вправду смотрела на него как на умалишенного, не осознающего элементарных вещей. — Ну и куда же по-твоему идти одинокой больной женщине? Мой единственный дом здесь. На секунду стало не по себе, даже не от ситуации в целом, а от тона, которым это было сказано. Пусть с первого взгляда он и казался беззаботным, но за ним проглядывалось отчаяние. В психушке редко включали телевизор и новости из-за стен приходилось собирать по крупицам, но даже так Том знал насколько ужасающей может быть стихия. Часто жители не покидали город даже под угрозой смерти – у многих не было другого дома, некоторые не хотели терять имущество, нажитое непосильным трудом. Они думали, что обойдется. И много семей погибло, решившись уйти, когда было уже слишком поздно. Конечно Том не верил в безумную историю про медведя – это было-бы чересчур глупо, и он, в конце концов, не слепой. Да и фраза про ураган не казалась сильно убедительной, но если абстрагироваться от того ужаса, что происходил всего несколько жалких часов назад и закрыть глаза на наличие демонических тварей, все было довольно логично. Людей нет в округе, не от кого просить помощи и полиция вряд ли приедет – они же не смертники. — Хотите сказать, вы здесь совсем одна? — проглотив горечь произнес Джарвис. Она, с промелькнувшей на секунду печалью, взглянула на дверь, из которой по-прежнему доносился отвратительный запах мертвечины. Томми стало безумно стыдно. Он хотел оставить старую женщину одну, наедине с каким-то монстрами и горой трупов, а она, тем не менее, осталась здесь, зная что он, точно погибнет без ее помощи. Благодарность, конечно, замечательная. — Теперь, как видишь, да. В первые дни приезжала полиция и забирала трупы, но сейчас… В любом случае, нельзя оставлять — она кивнула в сторону комнаты — это так. На запах прибегут падальщики, а может и сам медведь. Даже сейчас опасно находиться здесь, — последний слова она произнесла через паузу, мужественно сглатывая подступившие слезы. — Да, вы правы. Нужно уходить. Не думаю что мы сможем дойти до почты. Может где-то тут есть работающий телефон? — В моем доме есть один. Правда он старше тебя и ужасно барахлит, но может и удастся связаться с кем-нибудь. А вот это уже было похоже на шанс выжить. Он кивнул старушке, и та молчаливо повела его к выходу, сильнее зажав нос и рот, проходя рядом с комнатой. Стоило Томми оказаться вне дома, как тут же стало дико некомфортно. Не проходило чувство, будто за тобой следят, и вот-вот из кустов выпрыгнет очередная шавка, брызжущая слюной и преисполненная жгучего желания отгрызть тебе ногу. Однако его опасения оказались ложными – на улице приветливо светило солнце, лучи которого с трудом пробивались через густые ветви, возвышающихся высоко в небо, деревьев. Где-то умиротворенно ворковали лесные птички, далеко наверху постукивал дятел. От редких порывов свежего ветра колыхались раскидистые кустарники, создавая атмосферу пьянящего спокойствия. Лес дышал и жил обычной жизнью, и если не знать, что творится тут ночью, можно с уверенностью назвать это место одним из самых безмятежных на Земле. Разглядывать всю эту картонную красоту ему удалось недолго, ибо старушка зашагала от дома довольно бодро. Он шёл лишь немного отставая от неё, прямо по узкой тропинке, протоптанной среди слегка влажной от росы травы. Лёгкие невольно раскрывались все сильнее, желая вобрать в себя как можно больше чистого лесного воздуха. Нос щекотали мягкие запахи свежести, казавшиеся даром богов в сравнении с горой гниющих человеческих тел. Всю дорогу парень терялся. С одной стороны – все точно такое же, как он и помнил, но с другой – совершенно незнакомое место. При свете дня различия были видны еще лучше. Это не были расхождения типа: «А вот этот цветочек был на несколько сантиметров правее!» или «У дерева ветки были наклонены в другую сторону!», а вполне заметные отличия. Там где раньше была небольшая полянка сейчас красовался здоровенный дом, и наоборот – на месте знакомой хижинки располагался заброшенный пустырь. Новоиспеченные знакомые шли довольно быстро, но при этом успевали поговорить обо всем, что хоть немного могло отвлечь от ужаса и разрядить обстановку. Первое время старушка трогательно извинялась перед ним, словно её вина была в том, что Томми, воспользовавшись ее плохим зрением, взял на себя другую личину. Потом она стала рассказывать ему о своих внуках, о ведении хозяйства, о том, какую глазурь лучше делать к кексам и как эти самые кексы правильно приготовить, о погоде, пару раз упомянула ее драгоценного Колина, но сразу переключилась на недобросовестных радистов, затем заговорила о местности и очень мило посвятила его в расстановку самых важных объектов на Кристальном озере, вскользь упоминая, что в участке в этот час никого нет. Странная женщина. Но если бы Томми сказал, что ему неприятно с ней общаться, это было бы неприкрытой ложью. Она удивительным образом сумела завести разговор так, чтобы парень и сам не заметил, как включился в беседу, начиная говорить все больше и больше. Возможно, даже слишком много, совершенно забывая отслеживать куда его ведут. — Э-э, миссис Криф, где находится ваш дом? — неловко осведомился Джарвис спустя некоторое время, заметив, что впереди нет ни одной вменяемой постройки. Да и лес стал выглядеть совсем диким. — Он вон там, за холмом, — ее рука взметнулась вверх, а кисть махнула куда-то вперёд — Я живу очень уединенно, так что учти, даже если на звонок ответят, им придется как-то добираться до сюда. Идти до ближайших соседей довольно далеко, а до участка еще и через лес. Пока не найдем твоих друзей или семью, или пока не приедет полиция, предлагаю переждать у меня. Джарвис, не скрывая искреннего удивления, уже продумывал вежливый отказ. Чутье, нервно било в медный звоночек, извещая о крайнем нежелании находиться здесь. — Спасибо, конечно, но вы уверены? Я имею ввиду, что я вам никто – просто незнакомый парень с улицы. Вдруг я торчок или маньяк? Марта добродушно рассмеялась. — Не обижайся, милый, но на торчка ты не тянешь. А на маньяка тем более. Дальше пришлось шагать в относительной тишине. Относительной из-за того, что Джарвис абсолютно не слушал разговоры женщины, иногда лишь поддакивая или что-то в этом роде. Он уже потерял счет времени, как вдруг услышал осторожное: — Мы пришли. Подняв глаза, он увидел домик. Двухэтажный, со странной, но аккуратной крышей, покрашенный в приятный глазу ярко-бирюзовый цвет, он стоял, будто прямиком из сказки. Пока Том рассматривал внешность «пряничного» домика, Марта уже вовсю рылась в больших карманах своих широких штанов в поисках ключа. Выудив его, словно фокусница кролика из шляпы, она подошла к внушительной черной двери, с огромным замком и, дав последнему драматично грохнуться на пол, отворила ее. — Чего стоишь как вкопанный? Заходи, — ласково позвала она и, дождавшись пока парень зайдет, аккуратно прикрыла за ним дверь. Раздался щелчок замка. Внутри дом оказался почти таким же как и снаружи: все аккуратно, прибрано, под стать образцовой бабушке. На журнальном столике в скромной вазе стоял пышный букет полевых цветов, а прямо перед ним красовался огромный кремовый диван с вышитыми на нем большими розами. Занавески на окнах и шторы также были усеяны цветами. Все вокруг казалось, в прямом смысле, сахарным, а от обилия цветов и розового цвета на каждой поверхности, до которой доставало взгляда, начинало рябить в глазах. Это место разительно отличалось от всех, в которых Томми был до этого. В воздухе пахло чем-то приятным, и хотя сложно было сказать чем конкретно, у Джарвиса почему-то сложилось впечатление, что именно так должно пахнуть у родной бабушки. Женщина положила ключ на маленький круглый столик, стоявший рядом с дверью и, взглянув на настенные часы, выполненные в виде небольшого домика, всплеснула руками. — Батюшки святы! Ты посмотри на время! — с этими словами Марта быстро скрылась в глубине дома. Спустя пару минут, по комнате разлился приятный аромат жареного мяса, на что желудок Томми эпично взвыл раненым китом, а лицо вмиг стало пунцовым.  — Оу, так ты проголодался! Ничего-ничего, подожди немного и я тебя покормлю, — весело пообещал голос из кухни. — Проходи, дорогой, не стесняйся. Чувствуй себя как дома. Джарвис тут же отвлекся от рассматривания фотографий на каминной полке и постарался ответить как можно более благодарно, при этом мастерски скрывая конфуз. Супер. С каждой секундой проведенной в этом пряничном домике, ему все больше становилось не по себе, а перспектива остаться тут один на один со своими мыслями, вообще не вызывала никаких приятных ощущений. Что-то не давало покоя, заставляя сомневаться в каждой мысли, в каждом шаге, в каждой эмоции и каждом слове, мерзко копошась под кожей осиным роем. — Где у вас телефон? Я могу попробовать дозвониться до кого-нибудь. — Направо и до конца коридора, — донесся приглушенный голос с кухни. Удивительно, но в конце коридора, кроме безумно древнего, готового развалиться от любого лишнего прикосновения телефона, предусмотрительно расположились табуретка и небольшая тумба с блокнотами. Телефонная трубка удобно легла в руку и приятно охладила ладонь. Даже на секунду поверилось, что сейчас этот кошмар закончится. Кнопки легко продавливались под пальцами. Внезапно прозвучал протяжный гудок и, не успел Томми обрадоваться, как звонок тут же оборвался, будто кто-то на том конце провода сбросил его. Изнутри парня кольнуло страхом, но он постарался не скатываться в безнадегу. Может случайно не тот номер набрал? Он попробовал еще раз, еще раз и еще, внимательно прислушивался к тому, что происходит на том конце трубки. Разбитые костяшки заныли с новой силой. Кожа на них болезненно стягивалась, но сейчас было не до боли. Он пытался дозваться хоть до кого-нибудь. Внимательно следил за тем какие кнопки нажимает. Но ничего. Только монотонные тошнотворные гудки. Марта тем временем вышла из кухни с довольно печальным и встревоженным видом. — Ничего? — моральных сил парня хватило только на покачивание головой. — Видимо, придется тебе на какое-то время остаться здесь. На вопросительный взгляд Томми, она вздохнула и ответила довольно категорично. — Связи с внешним миром нет. Вообще. Мы отрезаны от остальных — должно быть, косолапый провода оборвал... Гадкое животное. — Вообще никакой связи? — Том обессиленно положил трубку на место. Что теперь ему делать? Новость отнюдь не была воодушевляющей. Очень захотелось удавиться. Мало того, что он будет бессовестно пользоваться неизвестно чьим гостеприимством, так еще и находиться здесь придется, скорее всего, больше суток. — Честно говоря, не уверена. Столб только один повален, значит можем попробовать связаться с участком через соседей, — она подошла к тумбочке под телефоном и начала перебирать многочисленные журналы и блокноты. Одна из небольших записных книжек через несколько секунд оказалась у женщины в руке. Марте приходилось щуриться, чтобы разглядеть неразборчивый почерк. — Думаю, вот оно, — перед глазами появился листок с именами незнакомых людей и номерами напротив. — Это номера самых ближайших соседей. Будем надеяться, что кто-нибудь остался дома. Секунду Том пялился на бумагу, пытаясь понять логику, пока до него не дошло: если невозможно связаться с участком напрямую, можно попробовать сделать это через дома, что к нему ближе. — Стоит попытаться, — практически прошептал Томми. В голове потихоньку появлялся план. Может быть эта «локальная» сеть и сработает, но не без сбоев и всего прочего, конечно. В конце концов, человек может просто не подойти к телефону или звонок не пройдет. — На это понадобится очень много времени. — Нам торопиться некуда. Можешь оставаться здесь сколько захочешь. Раз уж такое дело, поднимись наверх, присмотри себе комнату. Не на диване же тебе спать, в конце концов. Три комнаты по правую сторону, — чуть улыбнувшись сказала Марта и тут же убежала обратно на кухню. Весь ее вид говорил, что спорить бесполезно. А Джарвису не больно то и хотелось. Наконец-то появилась хоть какая-то предопределенность. Хоть какой-то план. Это помогло расслабиться. Единственное, что занимало измаявшийся разум — невероятное желание упасть на что-нибудь хотя бы отдаленно напоминающее кровать, отключиться и не включаться никогда больше. Скомкано поблагодарив уже минуту как скрывшуюся в кухне женщину, он последовал к небольшой лестнице. Взору Томми, как только он поднялся на второй этаж, предстала та же картина, что царствовала и внизу. В коридор, выполненный в той же сумасшедшей комбинации цветов и ярко-розового, хорошо вписывались спокойные темно-коричневые двери с золотистыми ручками. Конец коридора освещало окно — единственный источник света. Парень попытался нащупать выключатель к аккуратными бра, висевшим с двух сторон от каждой из шести дверей, но успехом эта затея не увенчалась. Отчасти зловещая полутьма, в которой он находился, уже начинала давить на мозг, поэтому первое, о чем подумал Джарвис, это совет Марты – найти себе комнату. Юноша, аккуратно двигаясь вдоль стены и слушая тихий скрип досок под своими шагами, пробирался к ближайшей двери и, отворив ее, оказался в небольшой спальне, освещаемой длинным широким окном. Скромная, но очень приятная обстановка радовала глаз — и в прямом и в переносном смысле. Шкаф, кресло, прикроватная тумбочка и постель, застеленная кремовым покрывалом с крупными рюшами, отлично гармонировали между собой и нежно-розовыми обоями. Следующие две комнаты, в которых побывал очаровательный нос Томми Джарвиса, оказались абсолютно идентичными первой, что было довольно странно. Скорее всего, мебель сделана под заказ, но чтобы комнаты повторяли друг друга до складок на занавесках? Хотя, вполне возможно, его мозг совсем охренел от количества выброшенного в кровь адреналина и теперь все кажется странным и опасным. Том вернулся в коридор и уже собрался спускаться обратно, как вдруг услышал мерзкий скрежет. Обернувшись, он сразу определил источник звука — дальняя дверь, что находилась по левую сторону от окна, медленно открывалась. Петли расшатались? Сквозь приоткрытую дверь по полу гаденько расползался холодный воздух. Томми стало чрезвычайно интересно, но привитые в детстве скромность и вежливость победили, так что он просто закрыл эту дверь, не решаясь нарушить чужую частную жизнь. Снизу, как победные фанфары, донесся голос: — Томми! К столу! Живот охнул, ненавязчиво напоминая о всепоглощающей пустоте внутри себя, и парень, нервно дернувшись, проследовал на первый этаж. Войдя в кухню он сразу почувствовал приятный запах свежего хлеба и выпечки. Пройдя дальше, его взгляд устремился на большой, покрытый аккуратной скатертью, обеденный стол, с невероятным количеством еды. Тарталетки с чем-то пряным и душистым сразу вскружили бедную голову, а заодно и изголодавшийся желудок. В центре стола красовалось огромное блюдо с аппетитной уткой, и разложенными по его краям небольшими румяными картошками. Насколько Джарвис мог видеть, это были далеко не все яства: Марта все носила и носила какие-то миски, плошки и тарелочки с чем-то дымящимся и очень приятно пахнущим. Устоять перед таким не смогли бы даже девушки, что устраивались вожатыми в лагерь и вечно сидели на каких-нибудь ультрадейственных диетах, а для них, к слову, каждые набранные 100 грамм — трагедия. — Честно сказать, есть одна приправа, с которой я воюю уже не первый десяток, — с этими словами старушка поставила перед парнем небольшую стеклянную перечницу. — Личный рецепт. Смесь душистого, черного и сушеного болгарского перцев. Ну и еще кое-какие приправы. Тебе должно понравиться. Надеюсь, достойная замена соли. — Спасибо огромное, — прослушал последнюю реплику женщины Томми. На этот раз счастливую улыбку даже не пришлось выдавливать — она сама, как по команде, образовалась у парня на лице. Отрезав себе изрядный кусок дичи, наложив в тарелку побольше салата, и уже почти принявшись за еду, Джарвис обратил внимание на то, что старушка просто села прямо напротив и как-то странно на него уставилась. — Вы не будете? — участливо спросил парень. — Ох, я пока готовила наелась, — с каким-то странным предвкушением, и абсолютно не меняясь в лице, отозвалась Марта. — Ты кушай, кушай… — но, видимо поняв как жутко это звучало, сразу исправилась. — Пью таблетки, после них десять минут нельзя есть. Некоторые опасения уже вгрызлись в мозг, но осознав последние слова, сразу стало спокойнее. Быстро отметя все сомнения, юноша принялся жадно уплетать пищу. Шутка ли, несколько дней без еды! И если этот внимательный взгляд минуту назад настораживал, то сейчас ему было откровенно плевать. Все мысли отошли на второй план. Стало до дури спокойно, в ушах словно стоял белый шум. Разбитая рука окончательно перестала тревожить. Через положенные десять минут, Марта достала тарелку, приборы и положила себе еды, присоединяясь к ужину. На какое-то время воцарилось мирное молчание и только стук вилок и ножей о фарфор нарушал его. Пару раз парень поймал странный взгляд Марты на своих руках – видимо, заметила ссадины, но тактично промолчала. Пока они трапезничали, Марта изредка задавала отвлеченные вопросы, все так же пялясь на него. Свет иногда мигал, меняя свою яркость. Чужое лицо в эти моменты напоминало жуткое чудовище, а тени приобретали ужасные черты тех тварей, от которых Том с таким трудом отбился. Однажды, Томми даже показалось, что женщина напротив хищно облизнулась, но он успешно списал это на плохой розыгрыш больного воображения. Страх снова противно заскоблился в двери его разума. Заметив тревожное выражение на лице Тома, Марта оживилась и осведомилась, не заболел ли у него живот, что на секунду крайне смутило парня. Ничего удивительного. Он съел столько еды, что отравление или несварение были бы вполне естественными. После его отрицательного ответа она странно хмыкнула и со словами: «Принесу нам дров из сарая. Ночью тут очень холодно» быстренько ретировалась из дома. Оставшись в одиночестве, Томми про себя отметил, что никогда в своей жизни так откровенно не нажирался. Он же все-таки воспитанный мальчик. А воспитанные мальчики всегда помогают пожилым женщинам. Так что, он поспешно вышел на улицу и помог Марте дотащить охапку дров до печки, а после разжечь камин. Спать они отправились почти в первом часу. Марта завлекла его разговорами на весь вечер, как поступают все добропорядочные старушки со своими внуками. К ночи в доме и правда стало очень холодно. Как только Томми отошел от теплого камина, он сразу ощутил это всем телом. Мерзнуть не хотелось, так что до спальни он добрался в два счета. Зарывшись в теплое пуховое одеяло с головой, он постарался устроиться поудобнее, но, как ни странно, это не помогло. Даже присутствие в доме доброго человека, которому не безразлична твоя судьба, не могло оттенить страх. Марта вытащила откуда-то ужасную бежевую пижаму в голубых рюшах и, перед тем как отойти ко сну, вручила ее Джарвису, и хотя одежда была очень мягкой и приятно пахла чистотой, Томми не нашел в себе сил в нее облачиться, пускай соблазн надеть что-нибудь нормальное и чистое на ночь тревожил какое-то время его мысли. Живот странно побаливал, хотя такую боль можно было отнести к непривычно большому количеству еды в желудке, не более. В голову забрела шальная мысль, будто внутри кто-то копошится — мало ли на что способно его воображение. Внизу тихо зажурчала вода. Краем уха можно было услышать как трещат дрова в камине. Так спокойно… Казалось бы, думай о дерьме, творящемся вокруг сколько влезет, но именно сейчас не было ни одной мысли, ни одной догадки какого черта вообще происходит. Чистая, всепоглощающая пустота внутри черепа. Удивительно, насколько интересной вещью мог показаться потолок. Лежать как бревно показалось глупым занятием, так что уже спустя четверть часа, парень стоял напротив окна и смотрел на улицу. Звуки на первом этаже стихли, жалобно скрипнула дверь – Марта вернулась в комнату и легла спать. Тьма опустилась на мир удивительно быстро. И да, Том снова чувствовал себя идиотом — смотреть в ночную мглу не шибко умное решение, но ничего поделать он с собой не мог, увы. Даже понимание бесполезности всего этого занятия не убеждало оставить наблюдение. Хотя какое тут наблюдение? Ничего не видно. Пришлось выключить свет в комнате, дабы различить хотя бы статные фигуры темных деревьев, не говоря уже о том, что могло прятаться за ними. Не то чтобы это была хорошая идея. Но если не осматривать комнату на наличие жутких теней и чего-то подобного – вполне сносно. Дом у Марты располагался кое-как. Он стоял у подножия холма, так, что один бок здания почти упирался в породу. Широченные стволы здешних многолетних деревьев очень мешали обзору. Кажется, холм закрывал ближайший лес и поэтому ветви не шатались от ветра. Все было удивительно тихо и мирно. И эта обстановка немного, но все же успокоила парня. Руки мигом вспотели, стоило чему-то промелькнуть между деревьев, пусть даже это была лишь ветка, что колыхалась от слабого порыва ветра. Любое лишнее движение сопровождалось быстро бьющимся сердцем и желанием громко закричать от ужаса. Но он не кричал, даже вздрагивал редко. Потому что крики здесь не помогут, паника только запутает, а смерть все равно будет мучительной. Была идея спуститься на кухню, и он даже развернулся к двери чтобы пойти, но быстро вспомнил, что не знает где на кухне хранится соль, а защищаться от монстров с маленькой солонкой - то еще веселье, а еще Томми внезапно стало невероятно жутко, идти по темному коридору, ориентироваться по стенам и спускаться вниз. В лучшем случае, в темноте Джарвис мог просто упасть с лестницы, в худшем — какая-нибудь тварь могла схватить. А самое смешное, что второй вариант отнюдь не был беспричинным страхом маленького мальчика. Сказки про бабайку под кроватью, которая схватит и утащит в свой страшный мир, вдруг приобрела совершенно новые ужасающие краски. С каждой минутой становилось тяжелее стоять на ногах. Глаза неистово болели и слипались. Хотелось просто прикрыть их на пару минут, но это не помогало. Ноги порядком затекли, как бы намекая, что их хозяин уже достаточно долго на них опирается. За раздумьями он не заметил, как спокойно сел на кровать, продолжая высматривать в окне любой признак угрозы. Но в этот раз организм сыграл с ним злую шутку – едва почувствовав подходящую плоскость, тело сразу отрубилось. Ночью он не раз и не два просыпался. Дергался всем телом от фантомного падения, открывал красные воспаленные глаза, слепо залипая в темноту. Разум пытался проснуться. Вскочить, бежать, спастись от угрозы, но внутреннее предчувствие так и говорило — здесь безопасно. Иногда своим чувствам стоит доверять в последнюю очередь, но в этот раз он не мог ничего сделать, и только слабое оправдание, что он чует, ну или самовнушение, будто все будет нормально, заставило парня расслабляться и, в конце концов, заснуть. Сон не помог. Тело было безумно слабо, будто Джарвис отдыхал, от силы, час. Суставы ломило, разбитая рука снова начала противно ныть. Во рту будто навалила кучу корова. Хотелось немедленно почистить зубы. Холодная вода не смогла исправить его поистине мертвый вид. Серьезно, выглядел он так, будто сошел с афиши пост-апокалиптического фильма. И хотя ночью действительно ничего не произошло, меньше вопросов от этого не стало. «Почему сегодня все было тихо?» — важный вопрос на который не было смысла даже искать ответ, потому что состояние после этой ночи у парня было никакущее. Вежливая Марта не стала будить гостя, лишь доброжелательно пожелала ему доброго утра и пригласила за стол. На автомате он спустился вниз и неловко попросил зубную щетку. Но, к счастью, такая просьба совсем не смутила ее. — Посмотри в тумбочке под раковиной, — сказала она, помешивая еду на сковородке. И вправду, там оказался целый арсенал чистюли: полка так и ломилась от невероятного количества непочатых шампуней, гелей, лосьонов, одноразовых зубных щеток и паст. Ответ на мысленный вопрос «На кой-черт одинокой старой женщине столько всего?» Томми так и не придумал. Зато его внутренняя вечно всем недовольная брюзга сейчас не подавала признаков жизни. За годы существования в психушке, он не мог даже разделить с Триш тюбик пасты — настолько велико было его отвращение. Одноразовой расчески в ванной, ожидаемо, не оказалось, так что привести свои волосы можно было только расчесав их мокрыми руками. Уж лучше так, чем ходить весь день с вороньим гнездом на голове. На выходе из ванны ему стало намного легче и, несмотря на самочувствие, он смог добродушно улыбнуться и предложить Марте помощь. Та хотела сначала махнуть на него, но, немного подумав, отправила накрывать на стол. — Так… могу ли воспользоваться вашим телефоном? — неловко спросил Джарвис, глотая сок со вкусом душистого альпийского мыла. В следующий раз нужно будет тщательнее полоскать рот от ядрено-мятной пасты. — Естественно. Думаю, нам обоим лучше сидеть в доме, раз уж такое происходит, — на последних словах она поморщилась, видимо вспоминая трупы в чужом доме. «Теперь уж старушка точно не захочет ходить по гостям» — мрачно подумал Томми. — В той книжке были номера и адреса моих соседей. И, — она подняла руку, останавливая парня, готового самолично пойти и проверить этих самых соседей, — прежде чем ты начнешь, послушай меня. Они живут вообще не близко. А под «не близко» я подразумеваю «на другом конце озера». Поэтому прости, мой мальчик, но отпустить тебя туда, зная, что по лесу шастает огромный голодный гризли-людоед, я просто не могу. — Я понимаю. Легче передать вашим соседям что здесь творится, — ответил он спустя несколько секунд. — И поверьте, я бы ни за что не пошел к тем домам. У меня ведь даже оружия нет, а тягаться с медведем в рукопашку, как минимум, безрассудно. — Правильно мыслишь. Возможно кто-то уже вызвал полицию. Поэтому лучше остаться здесь. Ну хоть какая-то определенность действий. Дальше можно было продолжать как можно более спокойно. Тишина иногда прерывалась короткими разговорами или стуком вилок о тарелки. Доел Томми быстрее хозяйки и сразу же помыл посуду за собой. Еще раз поблагодарив Марту, он отправился в закуток с телефоном. Полутемный тупик с жутковато висевшим телефоном цвета засохшей альстромерии вызывал в парне некоторое волнение. Несколько минут он перечитывал нескромный список, пытаясь различить имена людей и цифры, написанные, будто в торопях, размашистым почерком. Чтобы отличать проверенные номера от непроверенных, пришлось взять небольшой карандаш, нашедшийся в глубине деревянной тумбы. Пора за работу. Тихий короткий писк телефонных кнопок обнадеживал. Джарвис каждый раз максимально близко прикладывал трубку к уху, мучительно ожидая ответа с того конца. Сначала его терпения хватало на несколько минут, но дальше оно утекало как песок сквозь пальцы. По ощущениям это была самая рутинная работа на всем свете — даже мытье полов в огромном коридоре казалось в сравнении с ней мечтой любого работяги. Набор номера. Полуминутный гудок. Пиканье в трубке, возвещающее о неудачной попытке вызова, и мы снова возвращаемся к первому пункту. Скрипучее колесо Сансары дало новый оборот. Этот план мог быть чуть более жизнеспособным, если хотя бы один человек из списка взял трубку. Рядом с именами появлялись зеленые галочки. Да, карандаш был блеклого зеленого цвета, к тому же незаточенный, что изрядно бесило, ведь приходилось каждый раз наклонять его по-разному, чтобы оставить мало-мальский след на линованной бумаге. Марта пару раз заглядывала к нему. Смотрела несколько секунд и уходила. Видимо, она делала так довольно часто, но он не замечал. Когда галочки начали появляться по второму кругу, в глазах уже рябило от имен и бесконечных цифр. Пару раз Джарвис попытался позвонить прямиком в полицию, однако телефон не издавал даже гудка. Только мерзкая тишина, которая, в купе с полутьмой в коридоре, создавала атмосферу как в дешевых фильмах ужасов. Хотя чего греха таить – вся его чертова жизнь похожа на сплошной паршивый ужастик. Ужастик, от которого у взрослых пошатывается психика и голова седеет в считанные дни, а детишки, ненароком взглянувшие в экран телевизора, всю последующую жизнь спят со включенным светом в комнате. В итоге, бессмысленное набирание номеров окончательно его достало. От бессилия Том встал и прошелся от стены до стены, что занимало два шага туда, два обратно. Хотелось заняться реальным делом, поэтому он, предварительно оценив риски, незаметно вышел к входной двери и хотел было выйти на улицу. Только вот дверь была плотно заперта, что Томми принял как знак вернуться в злосчастный коридор. Кажется, он звонил не ясно кому, не ясно зачем, уже целую вечность. Пластик неприятно нагрелся и начал прилипать к голове. В доме было жарковато, и, честно говоря, Джарвису хотелось сделать небольшой перерыв. Желательно на душ. Но какое-то внутреннее упрямство не позволяло бросить все на полпути. Казалось – отступи сейчас и сразу станет ясно, что в этом изначально не было никакого смысла. Время слилось в одну склизкую субстанцию, так что внезапно включившийся в гостиной свет малость озадачил парня. Марта появилась, чтобы позвать его к столу, но Томми покачал головой и снова вернулся к работе. Карандаш незаметно закончился и галочки стали уже не цветными, а выдавленными на бумаге. Набирая номер, который почти запомнился за несколько часов, Джарвис не ожидал уже ничего и почти готов был бросить все и снова попробовать завтра. Глаза болели, тело затекло и требовало отдыха. Марта, несмотря на отказ, принесла ему небольшой поднос с сэндвичами и горячим смородиновым чаем. Парень, к слову, этого даже не увидел. Из трубки снова послышались монотонные гудки. Второй, четвертый, шестой, длившиеся каждый будто по минуте — они зомбировали и, казалось, лишали способности мыслить, затягивая в бесконечный временной водоворот. Томми уже готовился бросить трубку и, наплевав на все, отправиться вздремнуть, как вдруг услышал на том конце провода непонятный звук. Тихий треск, будто кто-то взял телефонную трубку. Парень вздрогнул. Воцарилась леденящая тишина. Джарвису даже показалось, что он различил чье-то прерывистое дыхание. — Алло? — выдавил он из себя. Лоб покрылся холодным потом. Снова раздался оглушительный треск. Трубку положили. Томми ошалело смотрел в стену. Можно ли это считать ответом?