Четвертый закон термодинамики

«Коридор, по которому меня вели стражники, был пуст. Ни праздношатающихся придворных, ни спешащих по делам слуг я не замечала с того самого момента, как мы прошли через главные ворота и оказались внутри дворца. Мрачная величественность пустых коридоров и царящая здесь тишина шли в разрез с овладевшим городом шумным весельем, которое я наблюдала по дороге сюда из закрытой кареты. Простые горожане заполонили главную площадь в центре столицы и радостно распевали задорные песни, с любопытством наблюдали за театральными постановками и, конечно, не забывали с удовольствием вливать в себя содержимое кружек с пивом и вином, что щедро разливали из дубовых бочек многочисленные уличные торговцы. Да, народ веселился, хотя бы в этот вечер сумев отвлечься от ежедневных забот и тревог, спеша насладиться коротким мигом веселья, что дарил любому желающему весенний фестиваль. Никто не грустил в этот вечер, никто не испытывал тревоги и страха, и, тем более, ужаса от предстоящей ночи. Никто, кроме меня. Гулкий стук от подкованных сапог стражников разносился по очередному коридору, до рези в глазах похожий на десятки других до него, и я слышала, как мое сердце стучит в такт быстрым шагам моих спутников. Сильные руки, держали меня с двух сторон, несильно, но уверенно, словно безмолвно говоря, чтобы я даже не пыталась вырваться из их объятий. Пожалуй, эти двое тоже были одними из тех немногих, кто явно не получал удовольствия от сегодняшнего вечера. Они лишь верные слуги, что выполняют приказ и в их обязанности не входит быть особо нежными или особо грубыми, по крайней мере до того, как им прямо это не прикажут. Они лишь безмолвно повинуются той, кому поклялись в верности, той, что приказала таким же, как они, изловить и привести меня сюда, словно дикое животное. Той, в чьи покои меня похоже сейчас ведут. Я вижу до боли знакомые двери из красного дерева, искусно украшенные хитросплетенным узором, изображающим грифона, чей клюв впивается в шею поверженного дракона. Знакомая эмблема — символ великой империи, что раскинулась от жарких морей на крайнем юге до склонов холмистых гор на севере, что защищают королевство от атак суровых варваров и кое-чего намного более пугающего. Да, я знаю этот символ, а еще я знаю, что за этими дверями находится спальня королевы, что правит этими землями. Спальня, в которой за последние несколько месяцев я провела немало ночей. Томяще сладких и долгих ночей, воспоминания о которых заставляют смущенно краснеть и пытаться заставить себя отогнать мысли, что явно трудно назвать подходящими для этого момента. Возле дверей спальни как обычно стоят двое стражников — непроницаемо серьезных в любое время суток. Они защищают покой своей королевы, даже в те ночи, когда она явно и не думает о покое — сомневаюсь, что стены здесь достаточной толщины, чтобы не позволить их ушам хотя бы иногда не услышать наполненные желанием стоны их госпожи. А стонет она громко, уж я-то знаю. Сдерживать себя Лиара не любит, так же как не любит, когда я пытаюсь сдерживать себя. И. что уж говорить, она знает, как сделать так, чтобы у меня искры летели из глаз, и я забывала не только о том, чтобы пытаться скрыть рвущиеся из груди стоны, но даже о том, как меня зовут. Поэтому, когда мы подходим к стражникам, я стыдливо отвожу взгляд в сторону, не в силах посмотреть им в глаза, хотя их лица, как и обычно не выражают даже намека на эмоции. Не так уж просто чувствовать себя спокойно рядом с людьми, которые столько раз слышали, как ты за стенкой занимаешься сексом с женщиной, которую они называют своей королевой… Я долго пыталась себя обманывать, утверждая, что мне противно быть с ней, целовать ее, заниматься с ней любовью… Конечно то, что я стала к ней чувствовать, сложно назвать любовью, но это явно не отвращение. Может быть, я бы даже смогла ее полюбить, если бы все сложилось иначе и, если бы я не стала для нее одной из многочисленных смазливых кукол, что согревали ее постель. Возможно даже самой любимой, но все мы знаем, что все игрушки в конце концов надоедают детям и я не собиралась дожидаться, пока со мной достаточно наиграются и отправят в шкаф к остальным старым игрушкам. Именно поэтому я и сбежала. А учитывая, как меня притащили сюда, то, похоже, что я не ошибалась насчет нее. Я всего лишь рабыня, наложница правительницы великой страны и у меня нет права ни на что, кроме как покорно ублажать свою хозяйку. Это противно, мерзко, но это правда. Не стоило обольщаться, что все могло сложится как-то иначе. „Не это приключение я себе представляла, когда мой усатый, четырехлапый приятель предложил мне последовать за ним“, — горько усмехнулась я про себя, с печалью вспоминая свою небольшую кафушку на восточной окраине Лондона и такую же маленькую квартиру, в доме напротив старинной часовни. Жизнь не похожа на сказку, даже если тебе кажется, что именно в нее ты и попала. Мы уже поравнялись со стражниками у дверей спальни, и я невольно замедлилась, собираясь остановиться, когда, к моему полному изумлению, мы прошли мимо знакомой двери, направившись дальше по коридору. „Куда они меня ведут?“ — испуганно спросила я себя, вновь осознав, что впереди меня ждет неизвестность. „Что задумала эта взбалмошная рыжая девчонка, с короной вместо мозгов? Я, конечно, понимала, что мой побег явно не останется без последствий, но все же…“ При этих мыслях ладони начали потеть и неприятное, тягучее ощущение страха постепенно вновь заняло свое место. Может быть они ведут меня в темницу? В это было сложно поверить, но вдруг она восприняла мое бегство как личное оскорбление и решила показать всем, что бывает с теми, кто оскорбляет их королевское величество. Я раньше не замечала у нее садистских наклонностей — да, Лиара была высокомерной, капризной, самовлюбленной, но не жестокой. Даже больше — чем лучше я ее узнавала, тем больше убеждалась в том, что высокомерие и самовлюблённость — это лишь маска, а внутри, под ней, скрывается… Стражники резко остановились возле очередной двери, заставив меня отвлечься от тревожных мыслей. Этот коридор был мне мало знаком — дворец императрицы был огромен, а в этом крыле я бывала очень редко, так что ничего удивительного, что я не знала всех дворцовых покоев, которые, пожалуй, знали наизусть лишь их строители. — Мы привели ее по приказу королевы, — кивнул головой один из стражников стоящему возле двери караулу и после ответного кивка дверь открылась, пропуская нас внутрь. В комнате оказалось не так светло, как в коридорах замка и лишь несколько свечей в канделябрах разгоняли полумрак, царящий здесь, однако света было достаточно, чтобы склонившаяся над столом фигура могла работать с бумагами, чьи неровные стопки покрывали всю поверхность стола. Хоть я и не разглядела ее лица, но я прекрасно знала, кто именно аккуратно выводит буквы на пергаменте, внимательно выслушивая комментарии стоявшего рядом мужчины, в котором я узнала одного из придворных советников. — Ваше величество, — вежливо кашлянув, привлек к себе внимание один из двух зашедших со мной солдат. Я все так же стола посреди них и, хоть мои руки и не были связаны, но я чувствовала, что стоит мне лишь попытаться сдвинуться с места, как я почувствую их далеко не нежные объятия. Лиара устало приподняла голову, взмахнув длинными рыжими кудрями и посмотрела на нас. Ее зеленые глаза слегка расширились от удивления, когда она заметила меня. На долю секунды мне даже показалось, что я увидела в ее взгляде искреннюю радость и облегчение, но в комнате было слишком темно и я не могла быть в этом уверена. К тому же, растерянность слишком быстро сменилась самодовольством, которое привычно подчеркнула блаженная, ехидная усмешка, что коснулась линии ее нежных, алых губ. Я почувствовала, как внутри меня начала закипать злость. Да, у меня было явно не самое лучшее положение, чтобы злиться, но этот взгляд по-настоящему выводил из себя. В глубине души я надеялась, что наша встреча будет выглядеть совершенно по-другому, но теперь я ясно осознала, что это были лишь пустые мечты. И, если в первое мгновение, когда я увидела ее, на меня нахлынул опьяняющий поток осознания, насколько же я по ней скучала, то увидев ее реакцию, я быстро пришла в себя. Однако, краешком сознания я все же успела отметить, насколько сильно изменилась Лиара с нашей последней встречи — под глазами появились темные круги, а щеки заметно впали, подчеркивая острые, аристократические скулы. Возможно, что это последствия продолжительной болезни или же бессонных ночей, с ее очередной симпатичной игрушкой, которую она наверняка нашла мне на замену на следующее утро после моего бегства. Я не могла сказать точно, но сильно сомневалась, что она страдала в мое отсутствие и ее болезненность возникла из-за меня. Нет, я в это не верю. И лучше даже не думать о том, чтобы поверить. Ведь я знаю, какова будет цена за эту веру. Я продолжала молча смотреть на нее, ожидая, пока она заговорит и стараясь прочитать ее мысли. Да, с момента моего побега прошел целый месяц и с каждым мгновением я все больше убеждалась что это время явно не пошло ей на пользу. Впрочем, судя по тому, как быстро растаяла ее улыбка и взгляд, который она не спускала с меня, сменился беспокойством, я тоже выглядела не самым лучшим образом. Да, грязная, тюремная роба серого цвета сильно отличается от дорогих платьев, в которые она любила меня наряжать. Ей нравятся элегантные, соблазнительные игрушки, с которыми приятно ложиться в постель, нежные и мягкие, а самое главное — послушные. Сомневаюсь, что я подхожу хотя бы под одно из этих описаний. Особенно сейчас, когда мои плечи и руки покрыты ссадинами, а волосы грязные и спутанные после пятидневного путешествия. — Мы привели ее к Вам сразу, как только приехали, ваше величество. Следуя вашему приказу, — извиняюще пробормотал один из солдат, проследив за взглядом Лиары и за тем, как недовольно она разглядывает один из синяков на моем плече. Девушка согласно кивнула, принимая его объяснение и жестом указала стоявшему возле нее советнику покинуть комнату, что он и сделал, поспешив захлопнуть за собой дверь. — Здравствуй, Эмми, — как можно непринужденнее ухмыльнулась Лиара, поднявшись из-за стола и за пару шагов преодолев расстояние между нами. Она выжидающе смотрела на меня, слегка наклонив голову на бок, так, что длинные темно-рыжие волосы густым листопадом спадали ниже уровня ее плеч. „Девушка цвета октября“, — подумала я про себя, вдыхая аромат ее духов, что слегка щекотал ноздри и размышляя над тем, что же будет дальше. Да, если выбирать месяц, то октябрь идеально подходит для Лиары. Такая же капризная, и такая же непостоянная, как середина осени. Иногда ласковая и нежная, а иногда холодная и дождливая, скрывающая в своих изумрудных глазах отголоски лета, а в красных волосах неумолимое приближение зимней стужи. В этом вся она, и в нее, как и в осень так же просто влюбиться, но она вскоре уйдет, взмахнув на прощанье волосами цвета листопада и оставив тебя один на один с царящей в твоей душе зимой. Ей нельзя верить, ее нельзя любить, даже если сердце говорит иначе. Именно это говорила я себе, стараясь убедить в этом не только разум, но и сердце. — Не хочешь отвечать? — в притворном изумлении вскинула она бровь, изображая наивное удивление. Она умелая актриса и понять, когда она играет, а когда говорит серьезно далеко не просто. Эта прекрасная маска слишком хорошо приклеена к ее лицу и мне удавалось всего лишь несколько раз заставить ее сбросить ее с себя. А теперь я даже не уверена, что и в те разы она не играла со мной, глядя на то, как непринужденно она ведет себя спустя месяц после нашей разлуки. Мне намного хуже удается контролировать свои эмоции. — Ты знаешь, я была очень сильно удивлена, когда узнала о твоем побеге. Удивлена и расстроена, — Лиара взяла короткую паузу, задумчиво разглядывала меня, а затем приподняла руку и прикоснулась пальцем к моему плечу, аккуратно проведя по нему, заставив почувствовать, как по всему телу побежали мурашки. — Ответь мне, только честно. Почему именно ты сбежала? — Почему? — недоуменно переспросила я, не понимая смысл этого вопроса. Она действительно не понимает или же просто издевается? — Ты не попыталась обокрасть меня, значит дело не в золоте, хотя у тебя была возможность это сделать и не одна. Может быть, все дело в любви? — недоуменно пожала плечами рыжеволосая красавица. — Ты сбежала к возлюбленной или… — Лиара недовольно поморщилась. — … к возлюбленному? — Нет, — покачала я головой, отметая ее предположение. — Тогда я не понимаю, — обреченно вздохнула девушка, заставив меня почувствовать, как растерянность вновь сменяется злостью. — Не понимаешь? –прошептала я, сузив глаза. — Не понимаю, — кивнула она, повторяясь. — У тебя было все — самая дорогая одежда, лучшая еда, прекрасные украшения, развлечения на любой вкус — ты могла делать что хочешь и когда захочешь… — Если ты это позволяла. — Да, — спокойно кивнула на это Лиара, соглашаясь с моими словами так просто, словно не заметила скрытой в них кипящей злости. — Когда я позволяла. Но согласись, твои обязанности занимали всего лишь несколько часов в день и еще парочку ночью. И тебе нравилось быть моей, даже не пытайся отрицать это. Я точно знаю, когда девушка раздвигает передо мной ноги лишь потому, что я ее королева, а когда потому, что я ей действительно нравлюсь, — Лиара неожиданно шагнула вперед и ее горячее дыхание обожгло мне ухо. — И, судя по тем ночам, когда мы занимались любовью и по тому, как ты нетерпеливо тянулась ко мне и умоляла не останавливаться… Я думаю нет смысла обманывать ни меня, ни тебя. Я почувствовала, как мое сердце застучало быстрее. От того, что она была так близко, тело предательски задрожало, вынуждая тянуться к ней, явно соскучившись по ее жарким объятиям и нежным губам, которыми она умеет доставить такое наслаждение, за которое ее в земное средневековье сразу бы отправили на костер. И еще от того, что хоть она и шептала эти пошлости мне на ухо, но делала это специально достаточно громко, чтобы охранники могли ее услышать, зная, как легко ей вогнать меня в краску и заставить хотеть провалиться сквозь землю. Ей это всегда казалось милым и возбуждающим, и она редко отказывала себе в удовольствии меня подразнить. — Ты была наложницей королевы и у тебя было все, стоило лишь захотеть. Так почему? — вновь спросила она, отодвинувшись обратно и заставив меня облегченно и немного разочарованно выдохнуть. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вновь прийти в себя. Убедить себя в том, что я ничего к ней не чувствую было намного легче, когда я не видела перед собой этих зеленых глаз и этих манящих губ, которые она так мило прикусывает по ночам, подставляя под поцелуи свои длинные ноги и наблюдая за тем, как мои губы скользят по ее коже, опаляя ее горячим дыханием и оставляя на ней легкие, игривые укусы. Я тоже любила дразнить ее, растягивать удовольствие и не спешила подняться выше, действуя большей частью губами и словно случайно задевая пальцами маленькую чувствительную вершинку на ее нижних губках, иногда развлекаясь до тех пор, пока с ее губ не начинали срываться проклятия, перемешанные с мольбами. Но я не должна об этом думать. Для нее это лишь игра, а мне давно пора перестать играть по ее правилам. — Потому что я не хочу быть твоей шлюхой, — сверкнув глазами, твердо произнесла я. — Мне была нужна свобода. — Свобода? — недоуменно переспросила Лиара, захлопав длинными, чарующими ресницами. Похоже, что мой ответ и правда ее сильно удивил. — Ты хотела выбрать жизнь в неизвестности, в нищете лишь ради какой-то дурацкой свободы? Ты хоть понимаешь, как глупо это звучит? Сотни женщин мечтают оказаться на твоем месте, сотни красавиц спят и грезят о том, чтобы разделить со мной ложе! — Ну вот и трахай их, раз тебя это устраивает, — спокойно пожала я плечами, выслушав ее тираду. На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Лиара стояла с широко открытым от изумления ртом, не зная, что ответить. Да, похоже, что за месяц она успела отвыкнуть от моего отвратительного характера и от того, что я не одна из сотен ее придворных, готовых целовать ей зад (ну, вообще-то целовать ее зад я иногда была очень даже не против, но как раз в прямом смысле). Видеть ее растерянность было чертовски приятно, но я прекрасно понимала, что зашла слишком далеко и что моя дерзость может мне очень дорого обойтись. Я почувствовала, что дело и вправду запахло жаренным, когда увидела, как глаза моей хозяйки опасно сузились. — Да? И ты будешь не против? — жеманно облизнув губы, спросила она и лёгким движением скользнула вперед, оказавшись так близко, что у меня вновь перехватило дыхание. Я замерла на месте, чувствуя, как ее ладони легли на мои плечи, ничуть не стесняясь присутствия стражников. — Ты не будешь возражать, если я буду целовать других девушек вместо тебя? — промурлыкала Лиара, ведя пальчиком вдоль линии моей спины, вызывая волнительную дрожь по всему телу и опускаясь все ниже, пока я не ощутила, как ее ладони нежно, но настойчиво сжали мои бедра. — Нет… — сдавлено прошептала я, все яснее понимая, что еще чуть-чуть и я полностью увязну в дьявольской ловушке ее ласк. — И ты совсем не будешь скучать по мне, не так ли? Я собрала всю силу воли в кулак, стараясь убедить себя, что все еще могу бороться против очарования рыжеволосой искусительницы, но в этот момент ее губы коснулись моей шеи, оставляя на ней сладкий поцелуй и срывая с моих губ довольный стон. — Совсем-совсем не будешь? — издевательски переспросила она, с наслаждением облизнув губы, словно смакуя вкус моего тела и ехидно глядя мне в глаза. В воздухе повисла бесконечно долгая, мучительная пауза и я чувствовала, как быстро ускользает моя решимость и что я все сильнее тону в омуте ее зеленых глаз. — Не… — сдавленно пропищала я, но не успела договорить, так как ее алые губы накрыли мои хищным поцелуем, а я лишь успела сдавленно ойкнуть, с каждым движением ее нахального, горячего языка теряя над собой контроль и даже не замечая, как начала яростно отвечать на прикосновения ее влажных губ. Поцелуй становился все более ненасытным, страстным и ее ладони уже вполне по-хозяйски легли на мою талию, властно притягивая к себе, заставляя меня таять в ее объятиях и терять последние силы на сопротивление… Боже, я так по ней скучала. Я люблю эту капризную, самодовольную девчонку и с этим ничего нельзя поделать. Я хочу, чтобы она была моей, а я ее, хочу больше всего на свете. Хочу называть ее своей, хочу… „Но не можешь“, — болезненное понимание того, что это все обман, пронзило сердце насквозь, вместе с осознанием того, что мои мечты — это лишь жалкие грезы и ее ласки не более чем минутная прихоть, которая исчезнет так же быстро, как и появилась, стоит лишь ей добиться своего, в итоге оставив в моей душе лишь горечь и пустоту. — Нет! — выкрикнула я и с силой оттолкнула Лиару, заставив ее пошатнуться от неожиданности и лишь чудом удержаться на ногах благодаря поистине кошачьей грации и не очень высоким каблукам. Я же едва понимала, что делаю, чувствуя, как по моим щекам побежали слезы боли от того, что я только что сделала. Мое сердце стучало как сумасшедшее, а юная королева продолжала изумленно на меня смотреть, когда по комнате разнесся звон пощечины. Я не сразу поняла, почему щеку пронзила острая боль, а голова слегка дернулась в сторону и лишь через несколько мгновений мне удалось осознать, что именно произошло и увидеть перед глазами занесенную для еще одного удара ладонь. — Да как ты смеешь! — воскликнул стоявший рядом солдат с горящими от фанатизма глазами. Он был совсем молод и, похоже, не слишком умен. Его веснушчатое лицо выражало предельную степень оскорблённости и возмущения, пугающе искреннюю и почти что одержимую. Если его напарник был из дворцовой гвардии, то он сам оказался здесь почти что случайно — обычный деревенский парень, которому поручили доставить пойманного преступника в столицу. Отсюда видимо и такая исполнительность, которая не сулила мне ничего хорошего, заставив инстинктивно закрыть глаза, не успевая уклониться и лишь внутренне приготовиться к следующему удару. — Хватит! — громкий, резкий вскрик заставил меня испуганно вздрогнуть. Еще несколько секунд я инстинктивно ожидала второй пощечины, но потом все же заставила себя приоткрыть глаза. Лиара так и стояла на своем месте, но ее лицо было перекошено от гнева, а ноздри опасно раздувались, не предвещая ничего хорошего. — Ваше величество… — испуганно просипел солдат, опуская руку. — Я приказывала тебе ее бить? — ледяным голосом спросила девушка и ее глаза опасно сузились, заставив меня почувствовать, что ощущение тягучего, вязкого страха, идущее от солдата, передается и мне. — Нет, — растерянно прошептал солдат. Мне даже стало его немного жалко — вполне возможно, что до этого момента он ощущал себя рыцарем из сказки. Впервые попасть во дворец, вживую увидеть королеву, исполнить ее личное поручение… не об этом ли мечтает каждый солдат? И вот, он, наконец, здесь, чувствует себя почти что героем из легенды, а впереди его ждет еще больше приключений, еще больше опасностей во славу короны. Но он всегда готов исполнить любой приказ своей повелительницы, совершить любой подвиг и то, что какая-то ободранная девчонка смеет хамить в лицо его богине… он просто не мог повести себя иначе. Таких мечтающих о славе мальчиков хватает во всех мирах и ведут они себя почти что одинаково. Его так воспитали и в своих глазах он ударил не женщину, а врага короны, как, по его мнению, он и обязан был поступить. Но, похоже, что Лиара не согласна с этим мнением. — Еще раз посмеешь поднять на нее руку, и ты лишишься этой самой руки, — с ледяной яростью прошипела она. — Я ясно выражаюсь? — Да, ваше величество. — Как ты? — участливо прошептала она, сделав шаг ко мне навстречу и вытянув ладонь вперед, чтобы прикоснуться к моей пылающей после удара щеке. Ей это почти удалось сделать, но в последнее мгновение я успела ее остановить. — Не трогай меня! — выкрикнула я, отталкивая ее руку. — Эмми… — пораженно прошептала Лиара, но я не позволила ей закончить. — Не пытайся играть со мной, слышишь? Я не одна из твоих кукол, ясно?! — Эмми, я не… — Не говори ничего, я все равно не верю ни единому твоему слову! Ты лгала мне раньше и сейчас солжешь! В этом вся ты — ты не умеешь любить, не умеешь чувствовать, для тебя люди всего лишь игрушки в твоих руках и когда-нибудь все бросят тебя, так же как ты раньше бросала всех тех, для кого ты была небезразлична! — Хватит! — яростно выкрикнула она в ответ. Ее изумрудные глаза сверкали молниями, а губы сжались в тонкую линию, показывая, насколько сильно задели Лиару мои слова. — Ты не знаешь меня, ты вообще ничего обо мне не знаешь! Думаешь я просто так стою и распинаюсь тут перед тобой?! Думаешь, что я буду до бесконечности нянчится с тобой? Думаешь, что можешь меня судить? — с покрасневшим от вспышки ярости лицом прошипела она. — Ничего подобного! Ты хоть понимаешь, что я в любой момент могу приказать моим людям бросить тебя в казематы за оскорбление, а?! Я прямо сейчас могу приказать этим двоим повалить тебя на этот стол и заставить трахать столько, сколько я им скажу! А ты будешь, а ты будешь… — Лиара резко запнулась на полуслове и ее лицо начало быстро бледнеть — она осознала, что только что сказала, точнее увидела это, увидела по моим глазам, по вспыхнувшему в них страху. Она поняла, какую ошибку совершила только что и что из-за своей вспышки ярости переступила невидимую черту, через которую уже не получится вернуться обратно. — Эмми, прос… — Не надо, — хрипло прошептала я. — Ты сказала все, что думала на самом деле. Не нужно извиняться. Ты моя хозяйка, а я твоя рабыня и не нужно больше обманывать ни меня, ни себя. Лиара молчала и ее лицо было красноречивее любых слов. Ей было страшно, больно и стыдно. Она корила себя, проклинала и лихорадочно искала способ все исправить. Искала… И не находила. — Уведите ее, — потухшим голосом пробормотала она, отводя взгляд в сторону. Сильные руки подхватили меня за локти и вывели из комнаты, в освещенный светом факелов коридор. Последнее, что я успела услышать перед тем, как дверь успела за мной закрыться — это грохот сброшенных со стола бумаг. Лиара выплескивала свое бессилие на ни в чем неповинных вещах, но мне было все равно. Я оказалась права насчет нее и лишь это было важно в этот момент и…» — Серебренникова, спустись на первый этаж и зайди к лечащему врачу в сто пятнадцатую! — крикнула заглянувшая в палату медсестра и я едва не подпрыгнула на кровати от неожиданности и не выронила из рук планшет. — Зачем? — переспросила я, быстренько закрывая открытую страницу с романом и пряча планшет в тумбочку, словно опасаясь, что кто-то раскроет мой маленький секрет. На удивление книга мне очень даже понравилась, и я успела прочитать уже больше половины, частенько не в силах сдержать улыбки от похождений забавной официантки по волшебному миру, а иногда начиная густо краснеть и обеспокоенно озираться на своих соседок по палате, втайне опасаясь, что они заметят, как я, затаив дыхание, жадно вчитываюсь в довольно пикантные любовные сцены, в которых очень даже подробно описывалось, как Эмми справлялась с непростыми обязанностями любимой наложницы королевы. Поэтому, я даже не сразу поняла, что время уже успело перевалить за обед, когда услышала голос медсестры. Но, обрадовавшись тому, что меня скорее всего собираются выписывать, я мигом нацепила тапочки и поспешила вниз. … Больница была довольно большой и слегка запутанной, но я уже неплохо ориентировалась в этом лабиринте, поэтому всего через пару минут вырулила из очередного коридора и уже увидела вдали нужный кабинет, когда почувствовала, как мои ноги сами замерли на месте, словно прилипнув к полу. В коридоре, напротив нужного мне кабинета стояла Она. Я не видела ее лица — лишь длинные светлые волосы и ее как всегда идеально прямую осанку, словно она работала не преподавательницей уже второй десяток лет, а профессиональной манекенщицей. На ней была черная юбка-карандаш и мой взгляд сразу же опустился совсем не туда, куда должны смотреть нормальные девушки, случайно встретившие в коридоре больницы своих преподавательниц. «Но блин, какие же у нее все-таки шикарные ноги…» — с тоской вздохнула я про себя, оставаясь стоять на месте. — До свидания, Анна Давидовна, — сказал врач, стоявший напротив Штейн. — Увидимся в следующий четверг. Сеанс в девять. — Хорошо, Борис Аркадьевич, — услышала я ее мелодичный голос и на мгновение испугалась, что она сейчас развернется и пойдет в мою сторону, а значит увидит меня… Но все обошлось — ее каблуки зацокали по полу больницы в противоположном направлении и с каждым мгновением их стук становился все тише. Через полминуты я облегченно вздохнула и убедившись, что Штейн не собирается возвращаться, поспешила к нужному мне кабинету. — Ишь ты, какая мамзель, — презрительно хмыкнула одна из старушек на лавочке возле кабинета, кивнув головой в ту сторону, куда ушла Штейн. — Ты видела, как она задницей виляет? — И не говори, — поддакнула ей вторая старушка, всем своим видом показывая, что все женщины в нашей стране должны ходить закутанными в паранджу, но на самом деле и в ней ходить нельзя, иначе сразу услышишь брошенное вслед: «вот ведь террористы проклятые». — Мужики, наверное, за ней толпами увиваются, а она по психиатрам шляется. — Ага. Но я слышала, что она непросто так сюда ходит, — заговорщически проговорила ее подруга. — Суицидница она, — доверительно сообщила она. — Кто? — Суицидница, самоубийца если по-нашему, — закивала пенсионерка, в подтверждении своих слов. — Да не, не может быть! — махнула рукой вторая старушка. — Ты посмотри, какие шмотки на ней! Одни туфли, наверное, стоят как моя пенсия. Да еще и кольцо на пальце есть — не будет нормальная девка с мужиком, да еще и при деньгах в петлю лезть! — Точно тебе говорю, я сама слышала, как Борис Аркадьевич с другим врачом про нее говорил. Да и откуда нам знать, что у богатеньких в голове творится. Вот вчера в сериале показывали, как дон Педро Марию бросил только из-за того… Дальше я их слушать не стала. Подробности очередного бразильского сериала меня мало интересовали, а вот то, что они сообщили об Анне Давидовне, никак не укладывалось у меня в голове. Да, это были обычные сплетни, но они и вправду казались не такими уж бессмысленными, учитывая, что визиты к психиатру у Штейн, похоже, и вправду регулярны. Странно все это, очень странно и даже немного пугающе. И тревожно. Я, конечно, не верю в эти россказни, но вдруг не все в них вымысел? С этой неприятной мыслью я поспешила в приоткрытый кабинет, надеясь, что, хотя бы там меня, наконец, ждут приятные новости.