Игра

      Хлопнув входной дверью, Шинья влетел в гостиничный домик. На скулах играли желваки, а из ушей, если бы это только могло быть, повалил бы дым, так его достало очередное унижение. Тэнри вечно устраивал травлю, Курэто плевать хотел на него с высокой колокольни, крутя шашни со своей пассией, даже домашняя прислуга и та воротила от него нос, словно он не человек, а отброс общества. Он так ждал этой поездки, в надежде, что хоть тут отдохнет не только телом, но и душой. И что в итоге? Очередное безосновательное оскорбление и презрение. Чем он заслужил такое обращение к себе?       — Шинья, — Курэто шел сзади. — Постой, она еще ребенок и не понимает, что творит. У подростков часто гормоны играют, и они не отдают себе отчет, — оправдывал сестру альфа.       — Оставь меня, — отмахнулся Шинья, и, быстро скинув обувь с курткой, рванул в ванну. Он уже решил, что завтра утром переедет в отель. Чихать он хотел на семью «мужа». Если они его ни во что не ставят, так чего он должен из кожи вон лезть ради мнимого благополучия других?       — Шинья, прости, — Курэто стал под дверью ванной.       — Надо же, он решил, извинится, — окунув холодной водой лицо, парень зло уставился в собственное отражение в зеркале над умывальником. — Поздно, дядя.       — Что ты там бубнишь? Выйди и давай поговорим нормально.       — Серьезно? Ты ли мне это говоришь «мистер отлынивать от прямых вопросов»? — спросил Шинья.       — Я отвечу на любой поставленный вопрос, только давай этот разговор будет не через дверь.       — Хорошо. Но вначале мне надо принять ванну. Так что жди.       — Какая к чертям ванна? — но ответом стал шум воды.       Шинья не зря сделал этот перерыв, пока он будет купаться и немного остывать, Курэто пусть понервничает и подумает, что же такого у него будет спрашивать омега: — И не надейся, что так легко отвертишься от меня, — прошептал парень горсти мыльных пузырей.       С добрых полчаса Шинья нежился в ванной, наслаждаясь теплой ароматной водой, пока кожа на пальцах не стала похожа на старый сморщенный гриб. Не спеша переодевшись в байковую пижаму и тщательно высушив волосы спокойный, как удав, Шинья вышел к злому, как черт, супругу. Да только что-то никто не решался начать тот самый «нормальный» разговор.       Игнорируя молчание мужа, Шинья поплелся на крохотную кухню, и вовсе не голод его туда потянул. С чашкой, не важно, какого пойла, в руках он чувствовал себя более уверенно и «если что» мог ею запустить в обидчика.        — Ты хотел о чем-то спросить? Я жду, — не выдержав гнетущего молчания, первым завел разговор Курэто.       — Ага, хотел. Вот только думаю, а смысл? — налив в турку воды, Шинья поставил ее на огонь.       — Думаешь, я буду лгать?       — Нет, не считаю. Ты скорее промолчишь, если тебе не понравится вопрос, нежели соврешь. Я думаю, что мне уже пофиг в чем ты там мне собираешься признаваться, Курэто, — искренне ответил омега, добавляя в воду молотый кофе. Божественный аромат мигом наполнил комнату.       — Черт Шинья, — чуть не выл альфа, — я тебя не понимаю, то ты хочешь откровенного разговора, то нет. Как мне быть?       — Так же, как мне последние три месяца. Ходи в абсолютном неведении и полном презрении со всех сторон, — кофе стал пускать первые пузырьки. Секунда-другая и колумбийский напиток готов. — Господи, как же я устал от всего, — как бы Шинья не прогонял терзающие его душу мысли, они все равно возвращались, накатывая новой, более разрушительной, волной.        — Мне, правда, жаль, что так получилось с Шиноа.       — К черту Шиноа. Курэто ты, правда, думаешь, что все дело в твоей сестре? — выключив огонь, Шинья налил кофе в чашку. Руки дрожали, а сердце предательски билось сильнее прежнего. Оглянувшись, увидел непроницаемый взгляд мужа. — И это еще ты хотел поговорить «по-нормальному»? — фыркнув, парень отставил напиток в сторону. — Хорошо, вопрос номер один: Откуда такая ненависть к истинным? — впившись взглядом в Курэто, спросил Шинья.       — Я не ненавижу истинных.       — Ложь! Наглая подлая ложь, — омега стал в дверном проеме между спальней и кухней.       — Это не ложь. Сядь, не стой над душой.       — Не изворачивайся. Я жду толкового ответа, — повысив голос, не унимался парень.       Потерев пульсирующие виски, альфа не охотно, но все же решил ничего не скрывать от супруга: — Помнишь, я говорил, что у меня была еще одна сестра.       — Помню. Ее, кажется, Махиру звали.       — Да, верно. Ее звали Махиру. Она всего на год младше меня, — слова давались с трудом, но, пересилив себя, Курэто продолжил рассказ, — почти одиннадцать лет назад она повстречала свою истинную пару. Наверное, каждый мечтает в юности ее встретить и провести с ней всю оставшуюся жизнь. Но тот мальчик был болен — рак третей степени. Не задумываясь о последствиях, они тайно поженились и, естественно, провели ночь. Когда отец узнал, он забрал Махиру из той семьи и запер в комнате. Через два месяца мальчик умер. Его родители пришли к нам и попросили отпустить Махиру на похороны, но отец был непреклонен. Даже Джиро не смог его переубедить. Не выдержав страданий внучки, дед Джиро взломал дверь в комнату Махиру и дал ей сбежать, — Курэто замолчал. В комнате повисла угнетающая тишина.       — А потом, что случилось после побега Махиру? — Шинья вспомнил маму на похоронах Томоэ.       — Она больше не вернулась. Махиру осталась в той семье и всячески старалась заменить им сына. Но метка с истинным не давала ей шанса на будущее. Хуже всего, что отец запретил папе навещать Махиру. Он всем запретил. Приставил дурацкую охрану. Тэнри вычеркнул сестру из нашей жизни, — голос охрип, а глаза непривычно заблестели от слез. — Спустя полгода Сузуму узнал, что Махиру больше нет. Папа всегда знал, что этот день настанет, но когда он пришел… — комок боли сдавливал грудь. — В день похорон сестры, Тэнри закрыл Сузуму в своем кабинете, а меня с Сэйширо и Шиноа отправил на другой конец страны. Честно, я и близко не представлял, что тогда пережил папа и как он не свихнулся от горя.       — Так Сузуму даже не простился с дочерью? — Шинья присел рядом с Курэто. Его также душила боль, но только другая, боль своей пары, который так неуклюже пытался скрыть горькие слезы. Альфы не плачут, но Шинья не стал бы смеяться с этих слез, а по-матерински прижал мужа к себе. — Не молчи, ты должен выговориться. Тогда тебе и мне станет легче, — шептал омега Курэто на ухо.       Позволив себе утонуть в теплых и таких родных объятьях Шиньи, Курэто немного успокоился: — Нет, не попрощался. Помню, когда мы приехали домой, я ужаснулся от папиного вида. Он будто превратился в старика. Это сейчас папа такой живой, даже с Шиноа ходят в какой-то театральный кружок. Что-то наподобие начинающих актеров, — усмехнувшись, Курэто припомнил, как впервые увидел Сузуму на сцене. — А тогда он только молчал. Молчал и плакал. Все поняли, что случилось, но никто не мог помочь папе справится с горем. Один лишь Тэнри делал вид, что все в порядке и жизнь продолжается. Не знаю, как и с чего начался тот скандал, но родители очень сильно поругались. Тогда Тэнри и получил свое увечье. Папа запустил в него их свадебный портрет, а осколки стекла разрезали ему веко. Утром следующего дня отец выгнал папу с Шиноа из дому.       — А почему и Шиноа?       — Она — омега, а значит очередная проблема для такого «идеального» рода как Хиираги.       — Сэйширо, как я понимаю, тоже не смог жить с Тэнри, потому и сбежал, а ты почему остался? — Шинья запустил пальцы в жесткие, короткие волосы мужа, убаюкивающее гладя его по затылку.       — Ради Сузуму и Джиро. Будучи старшим сыном и первым наследником всего состояния, я не мог так просто все бросить. С одной стороны, Тэнри, которого я ненавижу, Шинья я, правда, его ненавижу. Это ужасно презирать человека, что дал тебе жизнь, но иногда мне кажется, что лучше быть сиротой и не знать отца, чем знать и ненавидеть.       — И это ты говоришь человеку, у которого вообще никого нет? — Шинья почувствовал, как руки Курэто крепче прижали его к себе. Даже в такие моменты они все равно непроизвольно тянулись друг к другу, ища не только физической, но и духовной поддержки.       — Прости, не подумал, — мужчина потерся щекой о грудь парня, вдыхая нежный запах тела. Такого сладкого и такого домашнего. — Я боялся, что, встретив свою пару, могу повторить долю Махиру и оставить Сузуму и младших без поддержки. Мне было страшно от одной мысли, что из-за какого-то омеги, которого я в глаза не видел, могу лишиться здравого рассудка.       — Ну я как-то не заметил, чтобы при встрече со мной ты его потерял, или ты это мастерски скрываешь? — Шинья старался развеять грусть Курэто.       — Возможно, — неоднозначно ответил, альфа и, отстранившись от такой уютной, хоть и абсолютно плоской груди, парня, поравнялся с ним. — Это сложно объяснить, — он провел пальцами по щеке омеги.       — А ты постарайся, я не дурак, пойму, — Шинье нравились эти невесомые и такие невинные прикосновения.       — Когда ты так близко, мне хочется тебя обнять, — Курэто аккуратно дотронулся до его спины, осторожно проведя широкой ладонью по ее изгибам. — Слышать стук твоего сердца, что рядом со мной, — он посадил парня себе на бедра, — бьется так безумно и оглушающе громко, — рука скользнула под рубашку пижамы. — И терять рассудок от этой близости.       Их тела разделяла только тонкая ткань одежды. Становилось жарко и невыносимо тесно в паху. Они оба ощущали нахлынувшее возбуждение, но никто не делал первый шаг, чтобы перейти на более смелые и откровенные ласки.       — Поцелуй меня, — прошептал Курэто и Шинья, как зачарованный, покорно накрыл его губы своими, позволяя ловкому языку проникнуть вглубь и завладеть его собственным.       Всего час назад он готов был расстаться с Курэто навсегда, а сейчас не мог оторваться от его диких, жадных и таких желанных, поцелуев. Дыхание становилось отрывистым, а движения более призывающими, похожими на что-то большее, чем просто поцелуи. По телу пробежала дрожь. Но это не холод, а волна страсти, что, как цунами, сносит все на своем пути. Руки альфы скользнули под байковую ткань, что так мешала насладиться бархатистостью кожи омеги.       — Можно? — охрипши, спросил Курэто, уже приподнимая края ненавистной пижамы.       Отвечать не было сил. Сознание покидало плавящийся разум парня, и он лишь одобрительно кивнул, когда на рубашке расстегнулась последняя пуговица. Жесткие напористые губы, оторвавшись от уст омеги, спустились вниз к тонкой шее. Под горячим языком почувствовалась бешено забившаяся жилка. Первый стон сорвался с губ парня, когда Курэто провел кончиками пальцев по его хребту. Он хорошо выучил реакцию Шиньи на эту безобидную ласку.       Опрокинув омегу на постель, альфа скинул с себя всю верхнюю одежду. Так лучше. Так ближе. Так они на равных правах. Накрыв собой Шинью, Курэто вновь прильнул к мягким губам. Сладко и томно. Шинья тоже не пас задних, разгорячено отвечая на прикосновения любимого мужчины. Рука скользнула вниз к ремню джинс. Курэто не стал противиться, позволяя омеге раздевать его. И вот уже Курэто лежит на спине, а Шинья сидит на его обнаженных ногах. Под ягодицами чувствуется возбужденная плоть, что так бесстыдно выпирает под тканью нижнего белья. Нарочно поелозив по пенису альфы, он наслаждался тем, что видел перед собой. Раскрасневшийся, будто после бега, Курэто старался сдерживать стоны.       — Какой плохиш. Шинья провел ладонью по животу, плавно поднимаясь к груди альфы. Наклонившись, провел языком по торчавшему соску. Он не знал, нравится, ли это Курэто, но шумный вдох мужчины ответил за него сам. Он был в восторге от тех же ласк, что и Шинья. Дразня, облизывая и покусывая темную бусинку, сам нырнул рукой под тонкую ткань трусов. Там тоже требовали внимания. Пальчики умело скользнули по разгоряченному стволу. Пока губы делали дорожку из поцелуев все ниже и ниже, рука смело двигалась вверх-вниз. Это безумие, но оно окутало его с головой и, не стесняясь, Шинья стянул с альфы трусы. Омега уже видел член альфы, но понимая, что сегодняшней ночью эта нехилая штука окажется внутри него — замер.       Увидев растерянность в глазах Шиньи, Курэто потянул парня на себя. Это их первая полноценная близость и все должно быть красиво, а значит, он сам будет доставлять омеге удовольствие.       — Не волнуйся, — мягко уложив парня на кровать, нежно коснулся губами чужих губ. — Я все покажу, — опытные уста и руки знали свое дело и без замедления стали доставлять мальчишке самое неземное удовольствие.       — Нет! Что ты делаешь? — смущенно всхлипнул, Шинья почувствовав горячее дыхание возле своего члена.       Откотав крайнюю плоть, альфа лизнул головку пениса. Раз-второй, обволакивая юрким языком вокруг: — Мне остановиться? — дразня, прошептал мужчина.       — Ах! Нет! — то ли всхлип, то ли стон сорвался с губ. — Нет, ах! Не надо, — прикрывая от стыда красное лицо, Шинья боялся сказать правду, чего хочет на самом деле.       Но Курэто не нужны слова, отзывчивость тела парня красноречивее любых фраз. Накрыв пенис омеги всем ртом, альфа стал доводить бедолагу до судорожных стонов. Первый раз всегда такой волнующий и самый незабываемый. Поджав заледенелые пальчики на ногах, Шинья чувствовал, что вот-вот изольется.       — Какой несдержанный, — усмехнулся мужчина, сплевывая семя.       Оторвавшись от обмякшего, но еще не полностью удовлетворенного тела Шиньи, Курэто пошел в ванную ополоснуть рот. Его собственная плоть также требовала разрядки, но он не стал спешить. Среди всяких тюбиков и баночек с кремами альфа нашел массажное масло. Все-таки это лучше, чем секс в сухую. Улетая в Австрию, Курэто не задумывался взять смазку и презервативы.       Шинья, отходя от первого в своей жизни минета, даже не заметил, как быстро вернулся альфа, и только теплое прикосновения его тела немного вернуло омегу в действительность. Но это продлилось недолго. Губы мужчины вновь стали терзать его уста: опьяняющие движение языка, дерзко-блуждающие по его стану руки, и давящее всем своим весом тело любимого мужчины — Шинья задыхался от наслаждения.       Опуская руки ниже, Курэто обхватил ладонями упругие ягодицы парня. Сильно сжав, оставляя алые пятна на белоснежной коже. Его член терся о член омеги, заставляя любовника распаляться с новой силой.       — Не сдвигай ноги, — почти прорычал альфа, когда Шинья стал закрываться от него. — Позволь мне дойти до конца.       Затуманенный разум уже давно отдался этому властному мужчине, но прирожденная скромность, а возможно, просто робость перед первым разом, все же делала его немного скованным.       — Тс-с-с, все будет хорошо, — одними губами проговорил Курэто, проводя, влажными от ароматного масла, пальцами между ягодицами Шиньи. — Дыши глубже, — один палец проник во внутрь. Немного помассировав кожу вокруг, проникнул вторым. — Ш-ш-ш-ш, — успокаивал его альфа, — я растягиваю тебя, чтобы потом нам двоим было очень приятно.       Шинью не столько смущали действия Курэто, сколько комментарии по любому его вздоху или стону. Он и сам не раз во время течки активно мастурбировал, но с руками альфы не сравнить. Плавные толчки становились сильнее, жестче задевая бугорок простаты. Пенис вновь налился кровью и призывающее запульсировал. Движений пальцев становилось мало, тело требовало иного, того что терлось об его бедро и потемнело от вожделения.       — Курэто, — Шинья прильнул к губам альфы, кусая его за нижнюю губу. Жесты стали звериными. Страх уходил на второй план, заслоняя его всепоглощающим желанием.       Курэто только и ждал этого позыва. Накрыв его тело своим, мужчина осторожно просунул головку члена в анус Шиньи. Плавно, но настойчиво он проник в него полностью: — Не больно? — полуприкрытые аквамариновые глаза заволокла пелена страсти, омега прошептал: — «Нет», и, обхватив бедра альфы ногами, дал понять, что ждет продолжения.       Отдавшись настойчивым движениям Курэто, Шинья больше не принадлежал себе. Задыхаясь, он впивался короткими ноготками в спину альфы, отвечая на каждый резкий толчок внутри себя. Податливо подчиняясь его ритму, его такту, Шинья сливался с Курэто воедино.       Влажная, поблескивающая от безумной агонии, кожа манила к поцелуям. Проведя языком от ключицы к мочке уха, альфа нежно ухватился за нее зубами. Новый стон. Омега извивается, тем самым подначивая проникать в него все глубже и глубже. Пошлые шлепки сливались с хлюпающими звуками.       — Ах! Да! М-м-м, не останавливайся, — тело выгнулось дугой. Запрокинув голову назад, Шинья, как в бреду, цеплялся за плечи Курэто. Каждое скользящее движение внутри побуждало к новым сладостным вскрикам. Перед глазами все засверкало, а в голове слышались собственные удары сердца. Толчок-другой, судорожно вздрогнув, Шинья поплыл. Белесая жидкость брызнула на живот. По телу разлилась приятная истома.       Хриплое, отрывистое дыхание альфы щекотало шею омеги. Он вот-вот готов излиться. Тугое кольцо мышц парня все еще крепко сжимало его член. Было невыносимо приятно и сладостно больно. Курэто стиснул зубы, чтобы не вцепиться ими в тело Шиньи. Жаркая волна захлестнула его от макушки до кончиков пальцев. Сперма выплеснулась наружу, растекаясь теплом внутри Шиньи. По инерции двигающиеся бедра начали сбавлять ритм. Тело становилось тяжелым, но не уставшим. Это только первый раунд его долгого воздержания, и этот мальчик, что так возбужденно дышит под ним, подарит то самое долгожданное удовольствие.