***
— Это же ничего не значит, так? Думаю, будет проще, если мы забудем. — Думаю, ты прав. В конце концов, мы те ещё пьянчуги. — О да. Я рад, что между нами не возникло недопонимания. — Иначе было бы очень неловко, правда? — Даже думать об этом не хочу. — Тогда просто давай оставим это в прошлом. — И пойдём поедим. — Чимин… — Что? — Ничего, просто пойдём уже. Выбирай, что ты хочешь. — Мы же всё ещё друзья, так? — Конечно, Чимин. Не выдумывай глупостей. *** Чонгук чувствует, как закипает. Ревность — новое чувство для него, особенно в отношении Чимина. Но открытое заигрывание ведущего за камерой и все эти жесты, призывающие к сближению, его уже достали. Чимина, кажется, они достали тоже, но он ничего с этим поделать не может. Он флиртует в ответ, весело смеётся с шуток, позволяет класть руки на свои бёдра и мягко улыбается на бóльшие намёки в его сторону. Но в какой-то момент он ловит тяжёлый взгляд Чона и чувствует, как внутри тут же проходит целая атомная война, вызывая огромное стадо мурашек и волнительных спазмов. Чёрт, если это из-за него, из-за этого дурацкого флирта, то это просто потрясающе. Чимин перехватывает руку оппонента, двигается ближе к ведущему и смотрит на Чона испытывающе, требуя с этим что-то сделать дальше. Но Чонгук выдерживает зрительную паузу и разочарованно выдыхает, отворачиваясь и покидая аудиторию. Чимин не знает, победил он сейчас или проиграл, потому что не уверен, чего именно ожидал от своей выходки точно.***
Чимину непривычно, что Чонгук такой тихий. Они снимаются уже полтора часа, а тот даже ни одного замечания не произнёс. Лишь наблюдает за ним внимательно и не выражает никаких эмоций. И Чимина так и рвёт от этого, потому что он очень хотел, чтобы Гук, наконец, оттаял и включился в процесс. Он чувствует, что его вид на фотографиях такой же растерянный и совсем не натурально счастливый, потому что пересилить внутренние противоборства он не может целиком. Ему очень стыдно перед фотографом за это, потому что тот явно не доволен тем, что происходит, но он никак не может заставить себя включиться. Лео — его фотограф на сегодня — просит небольшой перерыв и уходит покурить, перед этим с мягкой, сочувствующей улыбкой прося Пака собраться. Тот кивает, извиняется перед ним и, подождав, когда ему подправят его мейк, идёт в сторону Гука, останавливаясь перед ним и заставляя тем самым посмотреть на себя. — Чонгук, помоги мне. — Помочь с чем? — Неужели ты не видишь, как ужасно всё выходит? — Ну, я бы не сказал, что ужасно… — Тем не менее, помоги мне. Что я делаю не так? — Думаешь, — Чимин непонимающе мотает головой и скрещивает руки на груди, требуя пояснений. — Просто не думай, Чимин. На твоём лице так и видно, как ты за всё переживаешь. — О да, я прям знаю, как это сделать. — Займи свою голову чем-нибудь счастливым или интересующим тебя: концертами твоими, например, — Чонгук не спеша поднимается со своего места и оказывается почти вплотную к Паку, — или людьми. Кто-нибудь заставляет тебя чувствовать себя счастливым в последнее время? — Допустим. — Вот и подумай об этом человеке, — Чонгук мягко провёл по плечу Мина, спускаясь своим касанием ниже и убирая руку, как только та оказалась на талии, слегка улыбнувшись на вопросительный взгляд Пака, — у тебя всё получится. Чонгук оставляет Пака одного со своими мыслями и уходит куда-то по своим делам, и Чимин, проклиная себя и свою мнительность, пытается успокоиться и не догнать Гука, чтобы хорошенько врезать ему. Он не понимает, как именно должен воспринимать всё это со стороны Чона теперь: продолжает ли это быть шуткой или??? То он тянется и сам намекает, то снова отдаляется и делает так, будто это просто их дружеский флирт. И Чимину это всё уже конкретно надоело. Однако совет Чона спасает его. Вторые полтора часа проходят быстро, весело и успешно. Лео сияет от радости, что Чимин всё же смог побороть себя и раскрыться, и не прекращает нахваливать его за это. Пак чувствует, как расслабляется сам, начиная просто от мыслей и заканчивая царящей обстановкой. Он знает, что Чонгук снова внимательно наблюдает за ним, но ни разу не кидает на него даже взгляда, всё больше уходя в работу. Когда они заканчивают, Лео благодарно жмёт Паку руку и говорит, что надеется, что они ещё когда-нибудь снова встретятся, и Чимин дарит ему искреннюю улыбку, прощаясь и почти что врезаясь в Гука от резкого разворота. — Ты молодец. — Спасибо. — И что же тебя так выручило? — Твой совет. Я действительно смог отвлечься. — Домой? — Мы хотели прогуляться же или уже забыл? — А ты в состоянии? — Думаю, что да. Пойдём быстрее, я хочу обратно в свою одежду. Чонгук хмыкает и холодно прощается с Паком, говоря, что будет ждать его в машине. И Чимин опять не понимает этой смены настроения. Может, он сам себя ведёт с Гуком как-то не так? Это нервирует, отвлекает и мешает им очень сильно. Он решает, что за тот момент, пока они будут вдвоём шататься по городу, им стоит пересилить свои отношения и вернуться к нормальному общению. И что лучше стоит сделать, чтобы это вернулось — Чимин не может определить. Когда он садится в машину, Чон лениво отрывает взгляд от своего телефона и, спросив, могут ли они ехать, кивает водителю и снова утыкается в телефон. Чимина это жутко бесит. Он чувствует, как с каждой секундой закипает всё больше, и перебирает в своей голове столько вариантов развития событий, что даже не знает, что ему сейчас хочется сделать больше. Но внезапно весь гнев сходит на нет, он кидает на Чона боязливый, неуверенный взгляд и, вздохнув, решается на необдуманное и совершенно глупое действие. Он легко забирает телефон из рук парня, а на вопросительный взгляд брюнета приподнимается с места и седлает его колени, видя ещё больше непонимания и удивления на его лице. На секунду это очень сильно тормозит его, но он решает, что раз начал, то обязан закончить. Чонгук ощутимо сжимает его бёдра, и Чимин очень надеется, что не из-за подстраховки, а совершенно иного желания. — Боже, Чонгук, надеюсь, я правильно понимаю все твои действия, — Чимин порывисто прижимается своими губами к чужим, обвивая руки вокруг шеи и почти мгновенно чувствуя, как Чон вжимает его в себя сильнее и отвечает на поцелуй. Когда они совершенно трезвые, всё ощущается в тысячу раз сильнее. Им жарко, они совсем не сдержанные, их тела максимально близко, движения страстные, но аккуратные, и это так сносит крышу, что останавливает только то, что они, вообще-то, здесь не одни. Чимин поддаётся бёдрами, скользит по чужим коленям и тает от рук, властно и сильно прижимающих его к желанному телу напротив и заставляющих выгибаться под своими прикосновениями. Чонгук мысленно запрещает себе возбуждаться от всех этих касаний, надавливания на свой пах и мягких, слетающих стонов, но это очень и очень сложно. Чимин для него как спусковой крючок, и остановиться слишком тяжело. Они отрываются друг от друга тогда, когда машина резко тормозит на светофоре, и неуверенно улыбаются, не отодвигаясь ни на сантиметр. Чимин мягко гладит пальцами щёки Чона, а тот в свою очередь успокаивающе водит по его спине, и это так интимно-классно, будто им не в новинку все эти ощущения. Будто так должно было рано или поздно случиться. — Я чувствую, как твой стояк упирается мне в задницу. — Поверь, я тоже это чувствую, — Чон хмыкает, и Пак тихо смеётся на это в ответ, продолжая говорить зачем-то шепотом. — Я хочу тебя, но, если честно, не уверен, должны ли мы отправиться в номер прямо сейчас. — Мы собирались погулять, так почему бы нам не сделать то, что мы планировали? — Ты прав, — Чимин не удерживает себя от того, чтобы коротко поцеловать Чона в губы снова, — я же правильно всё понял? — Я влюблён в тебя, Чимин. — Значит, правильно. — Это не то, что я ожидал услышать в ответ. — Расслабься, красавчик, я в тебя тоже, — Чимин снова смеётся, — вот мы трусливые идиоты, правда? — Я понимаю, почему ты так сделал, но не понимаю, почему я тебе не сказал. У тебя публичная карьера, Чимин, тебе нужно тысячу раз подумать, прежде чем вступать с кем-то в отношения. — Ты прав, но я хочу рисковать. — Обещаю не приставать к тебе на людях. — О нет, Чонгук, ты можешь это делать столько, сколько хочешь. Забыл, что нас считают парочкой? — Ну, их мечта сбылась, — Чонгук многозначно улыбается, и Пак фыркает в ответ. Он внимательно следит за Чоном, скользит взглядом по лицу и чувствует накатывающие волны нежности, которые он совсем плохо пытается контролировать. — Я думал о тебе тогда. — Что? — Ты сказал, чтобы я подумал о том, что или кто делает меня счастливым в последнее время. И я стал думать о тебе. — Я надеялся на это. — Это действительно помогло мне расслабиться. Спасибо тебе, Чонгук. — Не за что, малыш. — Я действительно выгляжу настолько счастливым, когда думаю о тебе? — Да, потому что ты влюбился в меня и не можешь это так просто скрывать. — Ты прав. — А теперь нагнись и поцелуй меня снова, пока мы не приехали туда, где не сможем делать это так часто.***
Чимину кажется, что не понять, что они действительно парочка, просто невозможно. Они такие глупые и счастливые сейчас, немного неаккуратные, вечно обнимающиеся, держащиеся за ручку и целующиеся в подворотнях, и это так окрыляет их обоих, что просто не понятно, почему не было с ними всю жизнь. Фоткать одного Чимина не выходит, потому вместо этого у них теперь куча совместных фоток, и Чимин уже успел запостить несколько в свой инстаграм, смешно подписывая их и ставя шипперский хештег. Чонгук делает то же самое, только загружает совсем другие — в основном одного Чимина, — фотографии, и не даёт так просто на них посмотреть. Их прогулка затягивается до ночи, а рано утром у них вылет в другой город, и они решают прошататься по улицам ровно до момента, когда им нужно будет уезжать. Менеджер Пака от этого совершенно не в восторге, а Сану-хён очень просит их быть аккуратными и не создавать Паку лишних проблем. А затем ещё зачем-то поздравляет Чона в смс, и Чонгук решает разобраться с этим потом, потому что пока у него совсем нет на это никакого желания тратить время. Они долго бродят и в конце концов останавливаются у специального смотрового моста, находящегося на совсем небольшом холмике в каком-то городском парке, и Чонгук обнимает Пака сзади, укладывая голову тому на плечо и наслаждаясь теплом парня. Они стоят молча, рядом нет совсем никого, и это создает то самое настроение, когда в порыве чувств хочется говорить и говорить, желая поделиться всем тем, что копится внутри. — Чонгук, как давно? — Чимин первым подаёт голос и, не выдержав, разворачивается в кольце рук, оказываясь лицом к Гуку. Тот вопросительно выгибает бровь, и Чимин вынужденно продолжает, всё больше разгораясь любопытством. — Как давно ты понял, что влюбился в меня? — На твоём последнем концерте. Я смотрел и думал о том, что ты во мне вызываешь и каким словом это можно назвать. Осознание пришло внезапно и просто, и я думал, что таким тупящим идиотом можно родиться. — Но ты не испугался этого? — Нет. — Почему? — Ну, понять и жить столько времени влюблённым — разные вещи. Я просто дал конкретное определение всему, что было до этого. И это меня уже не могло напугать. Но, честно, я боялся твоей реакции, если ты узнаешь об этом. — О да, она такая пугающая оказалась, ты прав. — Откуда я мог знать, — Чонгук легко засмеялся, заражая этим и Чимина, — мы никогда с тобой не говорили о сексуальных предпочтениях друг друга. — Но удачно совпали, неправда ли? — Правда. А ты? — А я, наверное, в первую встречу с тобой. Точнее сначала в твою работу, а потом уже в тебя самого. Ты заинтересовал меня, но я не хотел навязываться, однако не получилось немного. — Упс. — Но свой интерес я мог трактовать тогда по-разному: от обычного дружеского до профессионального. Однако стоило нам с тобой хоть немного сблизиться, и я понял, что втрескался в тебя по уши. — Боже, Чимин, ты говоришь как миленькая маленькая школьница! — Идиот, — Пак засмеялся, несильно пихая Гука в бок, но тут же был притянут обратно для поцелуя. У них оставалось не так много времени: и на прогулку, и в принципе. Следующие два города — последние в туре, а дальше новое расписание, работа и графики, которые так сложно будет подстроить друг под друга. Поэтому каждые минуты были на счету, а отрываться друг от друга не хотелось совершенно. — Это будет тяжело. — Что именно? — Наши отношения. Ты не представляешь, на что мы согласились. — Представляю, и мы сможем, Чимин. В конце концов, в скором времени ты просто переедешь ко мне и всё. — Ты же понимаешь, насколько это подозрительно? — Твой адрес же не знают фанатки, так в чём проблема? Если нас заметят вместе, это не будет выглядеть подозрительно сам знаешь почему. — Наверное, ты прав. — Мне нравится, что ты в принципе не отрицаешь факта переезда ко мне. — Потому что мы и так не будем много и часто видеться, и если мы не станем жить вместе, это просто будет тотальной ошибкой. — Именно, детка. — Мои стилисты устанут замазывать твои засосы на моей шее. — О, да. — И хореограф будет беситься, когда я начну халтурить в движениях, просто потому что кое-кто снова перестарался ночью. — Продолжай. — И мама расстроится, что я стану приезжать ещё реже, потому что провожу время со своим парнем. — Мы можем приезжать к ней вместе. — А стены в твоей квартире толстые? — Ну, достаточно. — Тогда твои соседи могут спать спокойно, а то я начинал беспокоиться, что вряд ли смогу быть тихим с тобой. — Боже, Чимин, меня так вставляет то, что ты ничего из этого не отрицаешь. — Было бы что отрицать, — Чимин фыркнул и обвил руками торс парня, пряча замёрзшие ладошки в задних кармашках на джинсах Чона. — Нам нужно двигаться в сторону отеля, Чонгук. — Я знаю, но у нас есть ещё пять минут просто постоять так. В конечном итоге они едва не опаздывают, тут же получая кучу ругательств и обвинений от старших, но всё же успевают к их отъезду из отеля и это сейчас было главное. Чунмён быстро утащил Чимина в их машину, всё ещё злясь на них, и Чонгук, сделав самый виноватый и раскаивающийся взгляд, поплёлся вслед за Сану-хёном, периодически ловя на себе его недовольные взгляды, с каждым разом становившиеся всё более мягкими. — Вижу, что не зря тебя поздравил всё же, — его менеджер щёлкнул ремнём и кинул на Чона насмешливый взгляд. — Я уж начал думать, что до тебя никогда не дойдёт, что ты ему тоже нравишься. — Но как ты?.. — Вы такие очевидные, ребята. Когда вас видишь каждый день, это очень легко заметить. — И ты?.. — Я не против, а вот Чунмён немного опасается за Пака. Однако ничего запрещать ему не намерен. Ты нравишься ему, Чонгук, и он всё же надеется на ваше благоразумие. — Спасибо, хён. — Не за что, и впредь будь аккуратнее с временем. — Прости, мы немного увлеклись. — Я заметил по раскрасневшемуся Паку и его опухшим губам. — Упс. Напряжение как рукой сняло, и Чонгук, подхватив смех менеджера, со спокойной душой откинулся на спинку сидения, чувствуя, как до сих пор чувствует себя самым счастливым человеком на Земле.