photo master

— И чего мы сегодня такие горячие? Старые костюмы тура уже надоели, да? — Чонгук крепко обнимает Пака за талию и прикасается своей щекой к чужой, весело сверкая глазами и улыбаясь уголками губ. — Финальный же концерт, — Чимин продолжает заниматься тем, что и до этого делал, не обращая на Чона внимания. — Ревнуешь? — К толпе визжащих девчонок? — Ну, парни там тоже есть. — Нет, не ревную. — А жаль, — Пак хмыкает. — Они моё тело взглядом облапают, а ты нет. — Так я могу не только взглядом, а они нет, так что, знаешь, я как-то в плюсе. Чимин снова хмыкает и, наконец, заканчивает с поправлением укладки, разворачиваясь к Чону в кольце рук и закидывая свои ему на шею. Он не медлит, быстро надавливает брюнету на макушку, вынуждая нагнуться, и целует. Пока у них есть немного свободных минуток, а в гримёрной никого, они позволят себе побыть ближе, чем им можно при людях. Чон немного увлекается, отчего Чимину приходится сесть на стол, разбросав косметику по нему ещё больше, и сжать Гука в объятиях крепче. Они, на самом деле, действительно особо не виделись с тех пор, как начали встречаться. Чонгука пригласили на парочку мероприятий для того, чтобы он сделал немного фотографий, а Чимин был занят графиком дальше. Они пересекались лишь утром на завтраке, дарили скромные поцелуи, и, по возможности, ловили друг друга перед входом в номер вечером, желая измотанным друг другу сладких снов. А теперь это последний концерт Чимина, предпоследний день их в Америке, а дальше ещё больше работы и ещё меньше встреч. Они знали об этом, когда принимали эти отношения, они знали обо всех трудностях, но тем не менее осознавать их неприятно. Поэтому, пока есть возможность, Чонгук портит Мину идеальную укладку и макияж, зацеловывает пухлые губы и мнёт руками одежду — Чимин сто процентов будет возмущаться, но это будет потом, сейчас он только ответно льнёт и тянется сам. — Прекращай, а то пожалеем оба, — Чимин сбито выдыхает и прикладывает ладошку к чужим губам. — Уже перестарались. — Мне мало тебя. — Я знаю, мне тоже, но мы… — Успокойся, я же не виню тебя ни в чём, — Чонгук улыбается и мягко гладит Пака по волосам. — Переночуем сегодня вместе? — Я буду уставший, Чонгук. — А я ни на что не намекаю, — Чон смеётся. — Кроме тебя в моих объятиях. Пойдёт? — Пойдёт. — Буду ждать твоего выступления. — Буду ждать тебя сегодня вечером. Чонгук только хмыкает на это, мягко чмокает в лоб и отходит, зная, что и так уже задержался. Он поскорее спешит ретироваться и только закрывает дверь, как слышит недовольное «Чон, мать твою, Чонгук!», быстрее сбегая, пока Чимин заново приводит себя в порядок. Сегодня будет шоу. Чимин просто обязан выглядеть на все сто из ста, иначе не выйдет всего того, что он запланировал, потому что просто будет в себе не уверен. Чимину абсолютно всё равно, как он выглядит в повседневной жизни, но на сцене он должен сиять — принцип, которому он следует постоянно. И сегодня это будет нечто эстетически прекрасное, потому что Чимин готовился, подбирал, составлял всё сам, как и весь этот тур. Чонгук делает много фотографий, уже без обработки зная, какие обязательно включит в альбом, и как-то немного злобно радуется, что у него останется их в тысячи раз больше, чем у всех этих зрителей. Они не знают многие стороны Чимина, а он хочет с ними поделиться настоящим Паком, однако всем он всё же делиться не стал бы. Чимина долго не отпускают со сцены поклонники, он даже пускает пару слезинок, чувствуя настроение толпы и эйфорию от выступления, и думает, что это очень тяжело морально проводить такие туры и просто прощаться. Он машет им, улыбается, обещает вернуться, но всё никак не уходит. В конце концов, его уже начинает активно подгонять из-за кулис менеджер, и Пак сдаётся, кланяется в последний раз, посылает воздушный поцелуй и уходит, слыша нескончаемые крики, хлопки и чужие голоса. Чонгук уезжает в отель раньше, собирает свои вещи, приводит в порядок собственный номер и оказывается застигнут Чимином тогда, когда собирался уже убрать свою камеру. Но Пак входит именно в этот момент, и Чон ловит себя на мысли, что это как будто какой-то знак, что рано он решил с обязанностями своими закончить. Чимин уставший, уже без макияжа, в своей растянутой широкой одежде, со своим личным чемоданчиком и мягкой, тёплой улыбкой на губах. Чонгук не удерживается, и пока Мин припарковывает свой чемодан у стенки, включает камеру и делает пару снимков, стоит Паку повернуться и посмотреть снова на него. — Ты серьёзно? — Чимин смеётся и прикрывается ладошкой. — Это определённо самое лучшее время для фото. Чонгук, ну прекрати! Но Гук только приближается, щёлкает снова и снова, бегая за уворачивающимся и смеющимся Чимином, пока тот не падает на кровать, споткнувшись о собственную ногу. Чонгук спокойно ждёт, пока тот повернётся к нему лицом, и снова делает пару снимков, довольно улыбаясь сам себе. Чимин сейчас такой спокойный, мягкий и домашний, что не запечатлеть такого Чимина просто невозможно. — Я же помятый, зачем тебе уставший я? — Ты по-настоящему красивый, Чимин, а твоя усталость очаровательна. Прекрати ломаться. Чимин приподнимается на локтях и смотрит с недоверием, но прекращает прятаться от камеры. Ему много что непонятно в Чоне до сих пор, но это же притягивает к нему как магнитом. Он игриво прикусывает губы, решая поиграться с Чоном через камеру, и даёт себя поснимать. Чон двигается немного, зато Пак видит, как скользит зум объектива, и слышит щелчки затвора. Он уже научился доверять чутью Гука к снимкам, оттого расслабляется гораздо быстрее, под конец уже забивая на всё и просто распластываясь на кровати. Чонгук седлает его бёдра, максимально вытягивается вверх и просит Чимина посмотреть в камеру. Тот и так смотрит, правда скорее от неожиданных действий парня, чем продолжая стараться для фото, но впрочем это не так уж и важно. Чонгук щёлкает, не просит ничего делать, давая тем самым Чимину максимально расслабиться, и еле заставляет себя остановиться. — Фотографировать тебя мой самый сильный фетиш. — Я заметил, извращенец. — Чимин смеётся и забирает камеру из рук брюнета, откладывая её в сторону. — Не уделишь теперь время мне? — С радостью. Чон внезапно слетает с чужих бёдер и просто садится на кровати, раскрывая руки и странно улыбаясь. Чимин приподнимается и конкретно не понимает, что это за фигня. Нет, он не против любому вниманию Гуку, но что? Серьёзно, что? — Что ты делаешь? — Мы вроде договорились, что будем обниматься, нет? — Господи, Чонгук, ты серьёзно?! — Чимину вроде смешно до жути, а вроде треснуть Чона хочется. — Ты должен был просто меня поцеловать и… И договорить Пак не успевает, потому что Чонгук, смеясь, валит его обратно и всё-таки целует. Чимин недовольно мычит в поцелуй, но особо не сопротивляется, принимая чужое внимание. Чимин думает, что если у Чонгука самый сильный фетиш его фотографировать, то у Чимина с ним целоваться. Слишком круто, чтобы ничего не значило. Они достаточно сопливые и совсем романтичные сейчас. Не хочется быть кем-то или придумывать что-то оригинальное, хочется банально запомнить чужое тепло и просто провести время вместе. У них, к сожалению, только этот вечер и ночь, а дальше никто не знает, насколько скоро они смогут увидеться. Они просто лежат на кровати и бездумно смотрят какое-то американское шоу, если честно, сильно не вникая в суть. Чимин водит пальцами по чужим рукам, смотря куда-то сквозь телевизор, а затем вовсе опускает взгляд на окольцовывающие его руки. Ему уютно. Это то состояние, в которое хочется возвращаться каждый день после изнуряющего графика, падать и давать целиком поглотить. Ему нравится это обволакивающее чувство спокойствия и защищённости от всех внешних проблем. — Как думаешь, — Чимин внезапно подаёт голос и нарушает монотонный гул телевизора. — Что нас ждёт впереди? — Прекрасная карьера, любовь и куча историй. — Ты уверен? — Насчёт чего именно? — Чон немного отодвигается от Пака, чтобы видеть его лицо, и мягко улыбается. — Я, конечно, во всём уверен, но что тебя беспокоит? — Кратковременность всего. — Ну, всё когда-то заканчивается… — Очень подбодрил меня, молодец. — Чимин, — Чон полностью разворачивается к парню и аккуратно сжимает плечо. — Что случилось? — Не подумай, я не параноик и всё такое… Просто мне вдруг стало грустно, ок? Ничего не произошло, просто завтра тебя уже не будет рядом со мной, мы снова вернёмся к тому, что делали до этого, и не сказать, что мы станем несчастны. Нет, совсем нет. Просто… как бы всё успеть, понимаешь? — Ты предлагаешь разорвать наши отношения? — Нет! — Чимин аж подскакивает на месте, и Гука очень забавляет такая реакция. — Я боюсь, что тебе будет «слишком» мало меня, а мне тебя. И это быстро надоест. — Когда настанет нужное время, мы просто съедемся, Чимин. И тогда нам перестанет быть «слишком» мало друг друга. — И когда оно настанет? — Когда ты и я этого захотим. — А если я уже хочу? — Значит, когда вернёмся и закончим эти дела, я жду тебя в своей квартире с вещами. — Договорились. — Что, так просто? — Ну да. А что-то не так? — Я думал, ты дольше будешь ломаться. — Чон смеётся и подтягивает Мина обратно к себе, оставляя лёгкий поцелуй на виске, и укладывается удобнее. — Давай кошку заведём? — У меня уже есть, вы подружитесь. — Отлично. Я буду вас обоих ревновать друг к другу. Чимин сладко зевает и совсем распластывается по Чону, не пытаясь больше бороться с сонливостью. Чон крепче прижимает его к себе, не прекращая совсем легко улыбаться, и осторожно вытаскивает из-под Пака одеяло, накрывая его чуть ли не с головой. Чимин хочет возразить, но ему так хорошо и удобно, что он просто забивает и отрубается буквально через пару минут. Чонгук спать не особо хочет, но сладко сопящий рядом Чимин и собственные мысли заставляют его глаза закрыться и медленно погрузиться в лёгкую дрёму, совсем скоро переросшую в полноценный сон. А пока в не ушедшем до конца сознании Чонгук продолжает думать о, наверное, серьёзных вещах, которые они совсем даже не затрагивали, но почему-то не находит на них никакого ответа. Гука это беспокоит, но ровно до момента, пока он окончательно не засыпает.

***

Утро сумбурное и максимально быстрое. У них не так много времени на сборы, длинная дорога до аэропорта и куча дел, которые они должны закончить в Америке и успеть начать в Корее. Чимин помнит, что вечером у него уже интервью, Чонгук должен заехать в агенство, разобраться в заказах и, возможно, уже даже начать выполнять один из них. Времени на отдых как не было, так и не будет: всё слишком плотно и необходимо сейчас. Они перекидываются парочкой слов, разбегаются по своим машинам и больше не произносят ни слова в адрес друг друга. Чимин хочет подождать Чона в аэропорту уже в Сеуле, но Чунмён хватает его под локоть и мягко просит поторопиться — «у нас ещё очень много дел, Чимин, пожалуйста, пойдём». Чимин, конечно же, повинуется и идёт за хёном, бросив извиняющийся взгляд в сторону Чона и получив лишь лёгкую улыбку в ответ. И как-то после этого, после той короткой ночи в отеле, разговоров и всего, что происходило с ними за границей, они не видятся вовсе. Никто не говорит вслух то, что думает, продолжая иногда напоминать о себе в сообщениях, и продолжают разгребать завалы скопившейся работы в их отсутствие. У Чимина на носу камбэк, репетиции с утра до ночи, новые песни, хореография и сложный вокал — всё, что знает из редких сообщений Чонгук. А у самого Чона заказы от журналов, мероприятия и недоделанный фотобук Чимина — всё, что знает из редких сообщений сам Пак. Чонгук обрабатывает фотографии Пака по ночам, постоянно созванивается с Чунмёном и присылает пробные макеты. Чимин на них не смотрит, — он хочет увидеть всё и сразу, а Чунмён слишком хорошо знает его вкус, чтобы ошибиться с выбором макета. За такой бесконечной работой проходит месяц, Чонгук заканчивает с альбомом и думает, как бы его в студию отвезти самому. Смотреть на уставшие селфи от Пака, конечно, интересно, но вот увидеть его в живую, возможно, даже ненадолго украсть внимание себе, было бы лучше всего. Он сохраняет последние файлы, присылает сообщение менеджеру Пака, что всё готово, и обещает заехать завтра, получая много сердечек и слов благодарности в ответ. Чонгук на это смеётся, блокирует телефон и направляется закончить со всеми делами в студии, чтобы уже, наконец, поехать домой. Чичи, наверное, уже ненавидит его, если не забыла, как выглядит хозяин вообще. Может, забирать кошку с собой на работу? Хоть кому-то Чонгук будет тогда уделять должное внимание. Чонгук торчит в студии ещё около часа, и только после складывает свои вещи и двигается к выходу. Входная дверь тихо поскрипывает, но Чонгук слишком в своих мыслях, чтобы хоть как-то на это среагировать. Он ещё раз окидывает студию взглядом, тянется рукой к выключателю и разворачивается, так и застывая на месте. Чимин стоит в проходе, облокотившись о стену, и снова щурит свои глаза, — именно так, когда что-то затевает. Но, видимо, поражённый вид Чонгука заставляет его рассмеяться, отчего прищур сменяется мягкой улыбкой и протянутыми руками. — Я соскучился, Чонгук. И почему-то, делая шаг навстречу вскинутым рукам, Чонгук думает, что если его посадят за отсутствие тормозов и сумасшедшую любовь к этому парню, он, в принципе, не расстроится. Потому что он тоже невыносимо соскучился, чтобы так просто сейчас остановиться.