Магия любви

02:15 АМ Общежитие BTS

— Ты не можешь сейчас просто взять и съебаться! — толкнув Хосока в стену, прошипел Юнги. — Отвали! — впервые, наверное, за все время знакомства Хосок так резко и грубо вел себя с Мином. Еще только вчера Намджуну казалось, что хуже быть не может. Но сегодняшний вечер бил все рекорды. «Это правда», — тихий ответ Тэхёна получасом ранее на вопрос о статье в журнале. Чимин, что все это время защищал друга, презрительно скривился и ушел, грубо толкнув Тэхёна плечом. Намджун видел, как Тэхён удерживает себя от слез, как парень обводит всех грустным, поникшим взглядом, избегая Хосока, и говорит «простите». От этого больно. Он ушел в свою новую спальню и больше не выходил оттуда. — Прекратите оба! — сорвался Намджун, вмешиваясь в назревающую драку. — Хоуп, я понимаю, мы сейчас все на взводе, и тебя поставили в ужасную ситуацию, но ты не можешь уйти просто так и оставить Тэхёна в такой ситуации. Хосок прижимался к стене и выглядел отвратительно. Их вечная надежда затухла на глазах. Хосок, даже когда они узнали о проклятии, не выглядел настолько растерянным. — А что мне делать? — убито спросил он. — Завтра я должен признаться на всю страну, что встречаюсь с парнем, — нервно хохотнул Хосок. — Я ведь ничего не имею против геев, но я — не такой, понимаете? Почему я должен проходить через это? Юнги словно весь сдулся после его слов. Он рухнул в ближайшее кресло и спрятал лицо в ладонях. Никто из них не мог представить себя на месте Хосока. Да, не смертельно, но довольно неприятно наговаривать на себя. Только вот Хосока поставили в тупик. Траурное молчание стало уже таким привычным, оно подкрадывалось незаметно и набрасывалось на них, раздирая сердце до боли. — Мы не можем заставить тебя делать что-либо, — прочистив горло, начал Намджун. Призвав всю силу, он заставил себя взглянуть в лицо Хосока. — Никто не будет тебя осуждать, если ты откажешься от завтрашней конференции. Мы поймем, Хосока. Но, прошу тебя, пока мы не разобрались с этим проклятьем, не оставляй Тэхёна. Надеясь, что Хосок правильно его понял, Намджун пару раз хлопнул по плечу друга и направился в свою комнату. У него уже голова шла кругом от всего происходящего, хотелось уже сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить это безумие, но он никак не мог придумать, что именно. Если Хосок откажется, группе конец. Вряд ли фанаты придут в восторг от того, что Тэхён — гей, еще после таких скандальных фотографий. Намджун отчасти понимал Шинхёка, который таким варварским способом пытается спасти тонущий корабль. Вихоупов любили, они гармонично смотрелись вместе, да и парни были дружны. Но … не настолько, чтобы на самом деле стать парой. Какой-то извращенный дурдом. Еще и Сокджин добавлял проблем. Намджун следил за Сокджином, старался сделать так, чтобы вокалист не оставался и на минуту один. Он подсылал к нему мелких или сам маячил рядом, придумывая глупые отмазки. Когда он не мог следить за ним, на «службу» вступал Юнги или Хосок. Намджун замечал, что Сокджин начинает злиться от подобного отношения, пытался отвязаться от всех, но открыто не возражал, терпел, только отвечал чуть резче, чем раньше. И сделал задвижку в ванной комнате. Младшие радовались, но Намджун в тот же вечер выдернул эту задвижку к чертовой матери. Он уже и сам устал от этой постоянной слежки и напряжения, что витало в воздухе, этого постоянного ожидания, что может случиться непоправимое. Эта гребанная задвижка вообще стала катализатором настоящего скандала. Это случилось вчера. Началось все с того, что Сокджин заметил в его руке выдернутый замок. — Ты, блять, издеваешься, что ли? — сорвался Джин, смотря на его руку. — Прости. Я… это случайно получилось, — попытался оправдаться Намджун. Он толком не высыпался уже дофигище времени, и пиздец как устал от всего — тренировок, записи и танцевальных практик, от чувства вины и страха, которые теперь вообще не оставляли его, от чертового проклятья и непрекращающихся проблем, которые обрушивались им на голову с пугающей частотой. — Случайно? — разъяренно посмотрел на него вокалист. — Я ничего не делал, просто взялся за него, и он отвалился, — бросил Намджун, не собираясь больше отчитываться. — Что сломали на этот раз? — вышел с банкой йогурта Чонгук. Вот лучше бы он сидел в своей спальне! — Блииин, опять защелку, что ли? — Заткнись и свали, — резко ответил Намджун в сторону младшего. Чонгук поднял руки вверх и ушел. — Не срывайся на других! — внезапно повысил голос Сокджин. — Ты сам, как косолапое чудовище в посудной лавке! Какого хрена ты ломаешь все, до чего дотрагиваешься? Намджун сам не понял, что его так задело в словах парня и почему на привычную, уже миллион раз слышимую фразу он так завелся. Внутри закипало раздражение и злость, которую стало трудно сдерживать. — Хён, у меня тут на рубашке пятно. Его можно как-то вывести? Ты можешь это постирать? — совсем не вовремя появился в проходе Чимин. Этот даже не заметил витающих в воздухе искр напряжения, а сразу с рубашкой подошел к Джину. — Вот здесь вот. Сокджин нервно откинул челку со лба, принимая рубашку. — Где? — Вот, возле воротника. Ты же сделаешь, да? Она мне очень нужна, — начал упрашивать Чимин. Намджун не выдержал. Его уже достало то, что остальные мемберы продолжают вести себя с Сокджином как раньше, не замечают, как их хён выматывается, как задыхается на тренировках и как на утро встает с опухшим от слез лицом! Они ничего не замечают, а Намджун устал уже замечать все это в одиночку! — Ты маленький, что ли? — вырывая у Сокджина рубашку, со злостью бросил Намджун в сторону шокированного Чимина. — Он тебе кто, домработница? Сам постирать свою ебанную рубашку не можешь? Рук нет? — Я… — Не вмешивайся, Намджун! Это не твое, черт возьми, дело, что я делаю и кому, ясно? — Будешь и дальше молчать, они все сядут на твою шею. Хочешь прислуживать тут? Какого хрена вообще, Сокджин? Ты, что, Золушка всея Бантан? Он, что, не может себе рубашку постирать? Прекрати уже вести себя, будто прислуга в доме! — Это не твое дело, как я себя веду! — заорал Сокджин в ответ. — Я лучше пойду, — вырвал Чимин свою рубашку и тихо стал отступать. — Вот и вали! — рявкнул Намджун в его сторону. — Не ори на ребенка! — А ты не ори на меня! Они уже оба не сдерживались, кричали друг на друга во все горло, выплескивая напряжение, копившееся все это время. Вспомнили всё, начиная с дебюта, даже о том, как Намджун сломал любимую кружку Сокджина пять лет назад. Намджун в долгу не остался, напомнил о косяках вокалиста и его частых беспричинных отлучках из общаги. — Эй, да прекратите уже! — раздался за спиной голос Юнги. Намджун был слишком раздосадован и заведен, поэтому даже не сразу заметил, что на них смотрят все мемберы. Но даже это не могло остудить его пыл. И злили отнюдь не крики Сокджина, а его молчание, это упорное молчание днем и тихие всхлипы ночью в подушку, эти недопоцелуи по утрам из-за проклятья, при которых Сокджин так зажимался, что у Намджуна уже ехала крыша. — Прекрати строить из себя святого, — тяжело дыша, бросил Сокджин. В его глазах полыхало пламя, и пускай это была ненависть, но лучше уж так, чем полное равнодушие ко всему и фальшивое «все в порядке». — Я никого из себя не строю, в отличие от некоторых. — Намджун, прекращай уже, — дернул его за рукав Юнги. — Ну, вы еще подеритесь, — попытался вмешаться Хосок, но разрядить обстановку не получилось. — Прекрати, — процедил Сокджин, который совсем не обращал внимания на остальных мемберов. — Прекрати, черт тебя возьми, таскаться за мной и следить за каждым моим шагом! — Может мне всем рассказать, почему я это делаю? — на пределе своей злости выдохнул Намджун, кивнув головой в сторону мемберов. Повисла тишина. Сокджин изменился в лице, перевел взгляд на растерянных и шокированных мемберов, которые подобных разборок давно уже не видели. Намджуну захотелось ударить себя по голове за эту глупую ссору и на эмоциях брошенную фразу, от которой сейчас совсем не радостно. Сокджин словно сдулся, вся его агрессия внезапно исчезла, оставляя потерянного парня, который выглядел загнанным в угол диким зверьком. — Делай, что хочешь, — почти неслышно бросил Сокджин и, толкнув его плечом, прошел вперед. Через мгновение хлопнула входная дверь. — Черт! — Намджну пнул ногой стену и схватился за волосы, а потом растолкал притихших наблюдателей и закрылся в своей комнате. Пускай валит, если так хочет! Сокджин ему не брат и не родственник, он ему вообще никто, чтобы так переживать. И не надо Намджуну такой ответственности, пускай вон лидером группы станет Юнги или Хосок, да кто угодно, но с него хватит. Он больше не может так волноваться и переживать, он не тянет эту ношу, разве не видно? Он не может поговорить с Сокджином, этот парень стал таким колючим и злобным, таким закрытым, что никакие слова не могут пробить эту стену. Он ускользает постоянно, прячется в раковину и ведет себя так, словно ничего не происходит. Хотя произошло! Произошло! И никакой не пустяк, раз этот придурок решил покончить с собой. И это что-то до сих пор мучает вокалиста, Намджун видит это. Теперь видит, замечает, но не может ничего сделать, только беспомощно наблюдать за тем, как их вижуал словно исчезает. Как они смогут так работать и дальше? Намджун за все это время и строчки не написал, потому что в голове только Сокджин. Еще и проклятье это. А теперь еще и Тэхён с его ориентацией. Кто бы мог подумать? Ви, конечно, всегда был странный, слишком тактильный, слишком милый… но у них таких половина группы! Намджун подумал, что еще немного и у него точно шарики за ролики заедут. Дверь тихо скрипнула, впуская Сокджина. Они уже оба успели остыть после той ссоры и делали вид, словно ничего и не было. Сокджин неуверенно замялся у порога, но свет не включил, в потемках добрался до своей кровати. — Хосок остался, — сообщил Джин. Намджун смотрел на ровную спину и угукнул в ответ. Он верил в благоразумие Хоупа. — Что теперь будет с нами? — Не знаю, — честно ответил Намджун. Откуда ему знать? — Ты злишься на Тэхёна? — Нет. Намджун не хотел говорить о нем, потому что, по правде говоря, немного злился. За то, что не сказал раньше и подставил группу под удар. Но Сокджин впервые за несколько дней первым заговорил, и не воспользоваться этим Намджун не мог. — А ты? — Конечно, нет! Какая разница, кого он там предпочитает? Он все равно останется моим другом, — пылко произнес Сокджин. — То есть ты не имеешь ничего против гомосексуализма? — тактично спросил Намджун. — А ты? — Сокджин забрался на кровать с ногами и, сев по-турецки, повернулся к нему. — Нет. Я не вижу в этом ничего плохого. Если два человека любят друг друга, то на здоровье. Тэхён просто должен был мне сказать раньше, чтобы мы смогли подготовиться к неприятностям со стороны общественности. Но для меня он, как и для всех нас, все равно останется другом. Что бы он не учудил. Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Я? — Сокджин вытянулся в струну. — Да. Ты постоянно ускользаешь от этого разговора. Если ты не хочешь говорить со мной, то поделись своей проблемой с кем-то из ребят. — Я уже говорил тебе не раз, все в порядке со мной, — сразу нахмурился Сокджин. — Ты пытался покончить с собой, — напомнил Намджун упрямо. — Это не есть « в порядке». — Я не пытался покончить с собой! — внезапно зло бросил Сокджин. — Я знал, что меня найдут, так что можешь успокоиться и перестать меня доставать по этому поводу. Намджун застыл на своей кровати, стараясь прикинуть вероятность того, что Сокджин порезал себе руку из-за какого-то глупого стремления притянуть к себе внимание. Это было дико. Даже для Сокджина с его манией величия это было бы уже слишком. — Для чего тогда ты это сделал? — Так было нужно. Джун, я не собирался убивать себя. Мне нужно жить, просто поверь. — Ты хоть слышишь себя со стороны? Слышишь, какой бред несешь? Намджун уже и не знал — злиться ему или смеяться над абсурдностью всего происходящего. Он сел на своей кровати, спустив ноги на пол. Ему хотелось хорошенько встряхнуть своего соседа по комнате, чтобы у того мозги на место встали. — Намджун, пожалуйста, давай не будем ругаться, — устало произнес Сокджин и остервенело стал тереть виски пальцами. Рэпмон вспомнил, что последний контакт у них был пару часов назад, и, вроде как, следующий поцелуй нужен был только завтра, но выглядел Сокджин неважно, даже с учетом всей этой нервотрепки. — Тебе снова это нужно? — негромко спросил Намджун. Сокджин обреченно кивнул. Пришлось подниматься и пересаживаться на чужую кровать. Каждый раз было чудовищно неловко. И они оба никак не могли привыкнуть к этим простым действиям. Сокджин, как обычно, первым приблизился, смело касаясь его губ. Намджуна подобная инициатива в прошлые разы радовала, потому что он как-то смущался целовать хёна первым, но вот только удовольствия от подобных поцелуев не испытывал, потому что всегда было ощущение, что от него хотят быстрее отделаться. Это действовало на нервы и задевало самолюбие. В этот раз Сокджин тоже стремительно скользнул языком, стараясь как можно быстрее побороть свою жажду и свалить. Ему тоже было неприятно, это чувствовалось кожей, поэтому в этот раз Намджун решил исправить ситуацию и взять все под свой контроль. Он решительно притянул к себе парня за шею одной рукой, вторую положил на поясницу, удерживая твердо и сильно. Сокджин от подобной тактики вздрогнул, но не отстранился, замер на секунду, чем и воспользовался Намджун. Поглаживая затылок парня, он перехватил инициативу и стал медленно целовать Джина. Сокджин постепенно расслаблялся и вскоре сам доверчиво потянулся к нему. И это было настолько неожиданно, что Намджун в какой-то момент даже забыл, что целуется не с девушкой, а с парнем. Когда они оторвались друг от друга, то впервые за все время с момента проклятья посмотрели в глаза, не прячась и не сбегая. Сокджин, и правда, очень красивый. А еще у него потрясающе пушистые ресницы и идеальные черты лица. Намджун бездумно провел костяшками пальцев по щеке вокалиста. Хотелось послать все проблемы к черту, и отгородить эту красоту от влияния всего мира. Поняв, что он делает, Намджун отдернул руку. — Хосок говорил, что эффект будет лучше, если соприкасаться … больше, — произнес лидер. — Да? — Они с Тэ пробовали спать без рубашек. — Мы можем попробовать тоже … да? — Да. Сейчас? Это ведь ничего, верно? Я имею в виду… нам нужно будет снять сейчас рубашки и … — Боже, Джун, — Сокджин закатил глаза, хотя было видно, что и ему неловко. — Я видел тебя голым. Как и ты меня. — Ты предлагаешь нам раздеться полностью? — опешил Намджун. — Что? О, черт, нет! Нет, конечно! Просто… — Ладно, — избавив его от необходимости отвечать, Намджун стянул с себя футболку. Сокджин тоже быстро расстегнул рубашку и сложил ее на стул. — Это так глупо, — развернулся он и снова забрался на кровать. Намджун не дал им обоим снова наговорить глупостей, поэтому сразу схватил Сокджина за здоровое запястье и потянул на себя. Минуты две они оба не шевелились, лежа в обнимку, как истуканы. У Намджуна начинало покалывать от напряжения в кончиках пальцев. — У тебя нежная кожа, — неожиданно произнес Сокджин и провел пальцами по груди, отчего Намджуна по-настоящему переклинило. — Это типа комплимент? — с нервным смешком бросил лидер. — Нет, — ощетинился Сокджин. Намджун позволил себе немного расслабиться и погладить парня по спине. Сокджин, вопреки ожиданиям, не стал возмущаться или отстраняться, и Намджун уже смелее стал выводить круги на широкой спине вокалиста. Эти прикосновения неожиданным образом вместо смущения приносили спокойствие и некий теплый уют. Намджун никогда не был настолько близко к другому человеку, только пару раз он так обнимал девушек, но в те моменты ему было чертовки некомфортно, а вот прижимать к себе совсем не хрупкого Сокджина оказалось приятно. Перед ним не нужно было строить из себя мачо, они уже так много друг о друге знали, что со стороны, наверное, напоминали супружескую пару. Не зря фанаты часто называли их папой и мамой группы. — Намджун, я должен тебе кое-что рассказать, — спустя несколько минут умиротворенной тишины, произнес Сокджин. Эти слова, сказанные серьезным тоном, прогнали кокон безмятежности и заставили Намджуна включить мозги. — Что именно? — осторожно спросил он, боясь, что Джин передумает. — Это касается того, что я сделал, — почти шепотом произнес Сокджин. — Ты только не злись. Его тело говорило за него о том, как сложно даются объяснения. Намджун погладил его по плечам, стараясь успокоить и заверить в том, что он не станет осуждать. — Хорошо. — Я не знаю, с чего начать. — Просто расскажи, почему ты решил покончить с собой. У тебя были какие-то проблемы? — Пару дней назад мне на телефон ночью пришло сообщение, — прижавшись теснее, произнес Сокджин. — От Джихи. Намджун заставил себя промолчать и слушать дальше, хотя хотелось вскочить и наорать на Джина за его недоверие и глупость. Почему он молчал, черт возьми?! — И что было в том сообщении? — Она приказывала совершить попытку суицида. Если бы я этого не сделал, она бы открыла мой секрет. В голове Намджуна взрывалось матами возмущение. Какого… — Я не поверил в это. Она не могла знать о моем секрете, но она прислала доказательство. Не знаю, откуда она все это знает, но ей известно очень многое о нас. Поэтому я не мог не выполнить ее приказ, — тихо, но твердо произнес Сокджин. — И что это за секрет? — с трудом сдерживая себя от громких нелицеприятных восклицаний, спросил Намджун. — Боже, Джун, я вены себе перерезал, чтобы об этом никто не узнал! — Сокджин раздосадовано выпутался из объятий и сел в кровати. — Думаешь, это легко было сделать? У Намджуна сердце в пятки ухнуло от осознания этих слов. Это как же нужно бояться этого секрета, чтобы пойти на попытку суицида?! — Да меня до сих пор трясет от мысли, что нуна могла не успеть, — поежился Сокджин. — Но я… не мог поступить иначе. Просто поверь. — А если она потребует убить себя по-настоящему? — предложил Намджун, ужасаясь размаху влияния какой-то девчонки. — Я не знаю, — Сокджин обхватил себя руками, выглядя таким уязвимым и разбитым, что его хотелось немедленно обнять. Но Намджун не мог себе этого позволить. Их связывает проклятье, ничего больше. — Я рассказал тебе это, потому что думаю — не одному мне пришло подобное письмо. А Чимину и Тэхёну тоже. Из-за того что они не смогли выполнить приказ Джиха, она раскрыла секрет Тэхёна. Следующий на очереди Чимин. Джун, я не знаю, как с этим бороться. Чимин тоже догадывается, что сообщения пришли нам троим, но он не хочет со мной об этом говорить. И я не могу настаивать, но тебе лучше подготовиться к тому, что нас ждет еще один скандал. Намджун в эту минуту мог думать только об одном — группе конец.