Да будет так.

      Италия....       Кажется, что голова раскалывается на части, а тело ломит, хотя, надо сказать, значительно меньше, чем раньше.       Не смотря на пульсирующую в висках боль, Венециано поворачивается в сторону, откуда исходит голос, вырвавший его из обморока, перешедшего в тревожный сон, сильно смахивающий на кошмар.       Открывая глаза, встречается со встревоженным взглядом голубых глаз.       Опомнившись от накатившей апатии, вызванной тяжелыми мыслями, Людвиг ("Германия" - мысленно поправляет себя Италия) выдыхает:        - Очнулся.... - и тут же одергивает себя - Не шевелись, я сейчас помогу тебе.       Поднявшись со стула, стоящего у кровати Италии (я в больнице?), Германия осторожно приподнимает тому голову, подкладывая подушку.        - Спасибо.... - Венециано не узнает своего голоса, но чувствует, как першит после этого горло.       Удержавшись от дрожи из-за слабой, но болезненно искренней фразы друга (ты ли это?), ариец берет с тумбочки стакан и подносит к уже зажившему от неглубоких царапин лицу воду.       Жадные, но все еще осторожные маленькие глотки.       Постепенно боль в горле утихает, а не сказанная благодарность отражается в карих глазах.       Откинувшись на подушку, Италия, понимая, что от расспросов не избавиться, уже открывает рот, еще не зная, с чего начать, но прерывается, слыша фразу крауца:        - Не нужно. Сначала приди в себя, а позже расскажешь всем нам.       Германия сдерживается от разрывающих изнутри вопросов /ради него/.       Отворачиваясь от уставшего лица немца, итальянец замечает на тумбочке с опустевшим стаканом лист бумаги. Инструкция?       Это так в твоем стиле....       Почти улыбается.        - Тебе стоит отдохнуть и набраться сил, Италия.       Встает, отходя от кровати, но замечает: друг не поднимает на него взгляд.        - Все в порядке?       Опять встревоженно.       Ответом служит отрицательное покачивание головой и улыбка.       Не такая широкая, как раньше. Ненастоящая.       Почти вымученная.       Что же с тобой?       Разворачивается, и, уже закрывая за собой дверь в палату, слышит донесшееся в спину глухое:        - Спасибо....       Зайдя в больницу, представитель немецкой нации сразу спрашивает у вышедшей из палаты друга медсестры:        - Как он?       Ловя поднявшиеся зеленые в окантовке черных ресниц глаза, слышит в ответ холодное:        - Физическое состояние нормализовано.       Девушка отходит к другой стороне стен, а Германия еще секунду мнется, прежде чем положить тяжелую ладонь на ручку и повернуть ту, входя в белые апартаменты, отдающие чуть заметным запахом лекарств.       Тот стоит у раскрытого окна, но когда раздается скрип дверных петель, ариец натыкается на испуганный взгляд Италии, который, впрочем, быстро возвращает себе более привычное для всех выражение лица.        - Ох, Германия.... Доброе утро.       Сглатывает, осматривая полностью зажившие лицо и руки шатена (бинтов уже нет....), прежде чем ответить:        - Доброе утро, Италия.       Сегодня день, когда все страны хотят получить ответы на свои вопросы.       Всемирный саммит, где впервые за долгое время будет обсуждаться не только дела, а до соседних домов долетать не только крики, прерывающие доклад очередной чересчур серьезной нации.       Они, все они ждут рассказа Италии, так напугавшего их на прошлом собрании.       Венециано вздыхает, понимая, что это неизбежно.       И тут же улыбаясь Германии, ловит себя на мысли:       Достаточно ли похоже на прошлого меня?       Все утро до прихода друга, быстро согласившегося проводить Италию на место, он репетировал раньше легко получавшийся жест перед зеркалом.       И все ровно....       Улыбка выходит фальшивой.