— i can transform you.

Биллу было все равно. Все равно на друзей, которые так легко покинули его, оставив в руках Клоуна, на самого Пеннивайза, который прямо сейчас гадко хихикал у него над ухом, и даже на свою дальнейшую судьбу. Больше ничто не имело значения, ведь самое дорогое в этой жизни Билл уже потерял. — Вот мы и остались одни, малыш Билли, — раздался довольный голос Клоуна, а затем мальчик ощутил сильный толчок в спину. Не удержавшись, он ничком повалился на грязный, заляпанный засохшей кровью пол. Колени и ладони начало саднить от удара, но Билл лишь едва заметно поморщился. Ему было все равно. Пеннивайз нахмурился. Где же рыдания или мольбы о пощаде, к которым он так привык? Где страх, который доставлял поистине неземное наслаждение, делая мясо жертвы еще более сочным, а вкус — более ярким? Клоун еще раз принюхался (быть может, ему показалось?) — но нет, страхом и не пахло. Ярость, холодная и убийственная, медленно заполнила все его нутро. — Почему ты молчишь, малыш? — голос монстра, до этого веселый и почти непринужденный, значительно огрубел, больше напоминая рычание, — разве ты не хочешь поговорить о чем-нибудь? В ответ донеслось лишь тихое хмыканье Билла, который так и остался сидеть на полу, не предпринимая никаких попыток встать. — О! — Пеннивайз изобразил притворное удивление, — тогда, быть может, ты хочешь шарик? Твой маленький брат Джорджи очень-очень хотел, — Клоун растянул кроваво-красные губы в змеиной усмешке. Билл медленно поднял на него полные ненависти и не пролитых слез глаза, а затем скривил губы. Нет, он не станет доставлять этому ублюдку удовольствие; не покажет, как ему на самом деле больно. — Ты ведь скучаешь по своему брату, а, Билли? — продолжало издеваться Оно, скорбно опуская уголки губ, так, будто ему и вправду было до этого дело, — как жаль, что Джорджи никогда не увидит, какой ты на самом деле жалкий, — голос Пеннивайза перешел на шипение, — ведь он мертв. Мальчик в ответ на реплику крепко сжал зубы и, наконец, поднялся с пола. Хотелось поскорее закончить этот театр абсурда. — Ешь меня и д-д-дело с концом, — твердо сказал он, глядя в глаза чудовищу. Пеннивайз прищурился. Есть того, кто его не боится? Нет, определенно нет: это не в его правилах. Сначала Оно напугает свою жертву, заставит буквально унижаться и вымаливать подарить ей жизнь, а потом, когда страх и трепет ее достигнет своего апогея — наконец съест ее. Воображение Клоуна живо представило эту картину, и его охватило чувство эйфории. Тонкая ниточка слюны, выражая весь голод и нетерпение, не удержавшись, потекла по разукрашенному подбородку. На лице мальчика не дрогнул ни один мускул. — Нет, мой дорогой Билли, — Пеннивайз нахмурился, — я хочу ощутить твой страх, но ты не боишься меня. Что же, — монстр криво улыбнулся, — все впереди, не так ли? — и был таков. Биллу оставалось лишь глупо хлопать глазами, глядя в пустоту перед собой; прямо туда, где стоял несколько мгновений назад Клоун. Какого, называется, черта? Мальчик в раздражении пнул валяющийся под ногами камешек. Тот, пролетев несколько метров, скрылся в темноте. Пребывание в логове маньяка-убийцы удовольствием являлось сомнительным, но Билл решил осмотреться еще раз и более подробно. В то, что получится сбежать, верилось слабо; а если быть точнее, то вообще не верилось. Пеннивайз все равно доберется до него, Денбро знал это. Он огляделся вокруг — из помещения, где сейчас был Билл, вело несколько коридоров. Наугад выбрав один из них, мальчик двинулся вперед. Не торопясь, практически на ощупь(фонарик все-таки потерялся после встречи с Клоуном), он брел вперед, стараясь не обращать внимания на запах гнили и крови. Против воли ему представилось лицо Джорджи. Билл практически слышал, как тот захлебывался криками и плачем, корчась в предсмертной агонии; слышал, как монстр с наслаждением ломал кости его младшего брата, вгрызался острыми точно бритва зубами в нежное тельце, впитывая последние импульсы жизни. Желудок сжался, а затем сделал кульбит. Биллу стоило огромных усилий удержать все, что он успел перехватить сегодня из еды, в себе. Сморщившись, он вдруг с удивлением отметил, что, кажется, нашел выход — впереди, в конце тоннеля, резвясь и играя лучами, проблескивало солнце. Это было слишком странно и слишком подозрительно. Пеннивайз не мог так просто исчезнуть, позволив своей юной добыче сбежать. Билл нахмурился. Что ж, попытаться стоило. Он медленно, сначала не спеша, словно прогуливаясь по аллее парка, брел на источник света (и спасения), но затем, не выдержав, ринулся вперед. Шум и плеск сточных вод, по которым он бежал, создавал жуткое впечатление, что кто-то гонится сзади. Денбро изо всех сил старался не оборачиваться назад. Он вдруг отметил про себя, что его опутал страх. Страх того, что свобода, к которой он сейчас так стремится, окажется лишь иллюзией, очередной проделкой злобного Клоуна. Но ничего не произошло. Билл добежал до самого выхода и, оказавшись на улице, с наслаждением ощутил, как солнце, медленно и неторопливо, ласкает его кожу, согревая. Он вдруг отчетливо понял, что определенно не хочет терять эти — хоть и маленькие — приятные моменты. В конце концов, теперь их в его жизни будет крайне, крайне мало.

***

Следующие три дня пролетели как одно мгновение и прошли для Билла в томительном ожидании. Он знал, что Пеннивайз непременно обнаружил свою «пропажу». Сомнений в том, что они еще «не доиграли», не было. Это значило, что монстр рано или поздно проявит себя. Но, словно назло, все было тихо. Даже слишком. И сегодняшний день обещал ничем не выделяться из предыдущих. Денбро снова ждала школа и встреча с друзьями. Он не держал зла ни на одного из них, и это было чистой правдой. В конце-концов, в том, что произошло, была лишь его вина и ничья больше. Первым, кого он увидел, когда подъехал на своем велосипеде к зданию школы, была Беверли. Она, держа в руках какую-то книгу(по обложке Билл приблизительно понял, что это была история), не спеша шла вперед. Никого из парней рядом с ней не наблюдалось. — Прив-в-вет, Бев, — Билл неслышно подошел к девушке сзади. Марш вздрогнула и порывисто, словно ожидая опасности, обернулась. На лице ее появилась кривая и неуверенная улыбка. — Привет, Билл. — Что учишь? — Денбро кивнул на книгу, — не з-замечал раньше такого рвения к истории. Бев усмехнулась. — Говорят, у нас новый учитель. Судя по восхищенным вздохам со стороны девочек — какой-то смазливый красавчик. Кстати... как ты? — Марш заинтересованно склонила голову набок, с едва различимой тревогой вглядываясь Биллу в глаза. Денбро знал, что ее гложет чувство вины; что она, последовав примеру остальных, оставила его, практически отправила в лапы этого чудовища. — Я в п-п-порядке, ты спрашиваешь меня об этом в пятьдесят третий р-раз за эти четыре дня, — мальчик усмехнулся краешком губ, — д-давай не будем об этом. Беверли с готовностью кивнула, словно ждала этой фразы, но Билл знал, что этот разговор далеко не последний. Звонок на урок застал их, когда они как раз поднимались к кабинету истории. За дверью была практически идеальная тишина — если не считать приглушенного мужского баритона. Беверли, как всегда первая на подвиги, схватилась за ручку и смело потянула ее на себя. Дверь со скрипом открылась, явив школьникам молодого парня, что стоял у доски, скрестив руки на груди и нахмурив брови. Билл, не стесняясь, осмотрел его с ног до головы и признал: синий костюм в сочетании с голубой рубашкой и желтым галстуком очень гармонично смотрелся на нем. — В таком возрасте пора бы знать, что не следует опаздывать на уроки, молодые люди, — учитель приподнял брови, кидая выразительный взгляд на Бев, и уже собирался было вновь что-то сказать, но вдруг замолчал. Его аквамариновые глаза наткнулись на Билла. Денбро готов был поклясться, что небесная лазурь, стоило ему попасть в поле зрения учителя, на мгновение вспыхнула желто-оранжевым. Бев, которая, похоже, тоже это заметила, пробормотала что-то вроде: «что за?..», но умолкла на полуслове. — Что ж, на первый раз я не буду ставить вам неудовлетворительные оценки, — парень сел за свой стол и откинулся на спинку стула, — садитесь. Переглянувшись, друзья поспешили занять места. — О, нет-нет, — Билл почти сел рядом с Беверли, когда услышал, что к нему обращаются, — вы, молодой человек, сядете за первую парту, — учитель спрятал довольную улыбку в уголке рта, — прямо передо мной. Билл нахмурился, перевел ничего не понимающий взгляд с подруги на парня, но все-таки пересел. Историк довольно кивнул. — Итак, специально для опоздавших, — он задержал долгий взгляд на Денбро, — мое имя Билл Истван Гюнтер Скарсгард, для вас мистер Скарсгард, и я, как вы уже поняли, буду преподавать у вас историю... Поток речи учителя все не кончался, а Билл сидел словно в вакууме. Лазурь чужих глаз завораживала и манила. В голове прочно засела мысль, что эти глаза были ему знакомы. Что-то загадочное присутствовало в облике этого парня; что-то, что лежало на поверхности, но постоянно ускользало от Билла. Сорок пять минут истории пролетели как одно мгновение, и, когда Билл, по нелепому стечению обстоятельств выходил практически последним из класса, его настигла негромкая фраза Скарсгарда: — Впредь будь осторожнее и внимательнее, Билли.