Под созвездием Большого пса

Жара пришла в Лондон неожиданно, просто в один прекрасный день накрыла город удушливой волной, заставив всех местных красоток сменить джинсы на короткие шортики, из которых так и норовили выпасть ягодицы, а тех, кто не мог позволить себе столь откровенный наряд по своему статусу, вынудив тихо завидовать им, регулируя кондиционер, чтобы хотя бы не расплавиться от жары, сидя в офисе. Воздух пропах битумом от нагретого асфальта, на дорогах стояли километровые пробки, водители нервничали, ругались друг с другом через открытые окна своих авто, сигналили, словно от звука клаксона пробка вот сейчас резко рассосётся, и отгоняли от машин торговцев газетами и никому не нужными брелочками с изображением Биг-Бена, явно сделанными рукастыми и трудолюбивыми китайцами. В одном из автомобилей сидел грузный мужчина с одутловатым, до блеска выбритым лицом и галстуком-бабочкой, затерявшимся где-то между пятым подбородком и мощной бочкообразной грудью. Мужчина посматривал то на часы, то на телефон в своей руке, раздумывая, стоит ли позвонить секретарше и попросить её перенести совещание на полчасика, или он таки успеет на него? Мистер Дурсль терпеть не мог пробки, жару и переносить совещания, а сегодня, кажется, совпало всё в раз, и потому его настроение было "гаже бы, да некуда". Лицо мужчины давным-давно приобрело тот особый багровый оттенок, свойственный только людям с повышенным артериальным давлением, когда кажется, ещё немного, и у них или пар из ушей повалит, или их разобьёт инсульт, но ни того, ни другого с ним не произошло. Мужчина отвернулся, выглянул в окно, и вдруг его взгляд упал на пса, который шел по тротуару. Огромный чёрный пёс, размером с овчарку, не меньше, тем не менее выглядел куда более угрожающе, нежели обычная овчарка. Может быть, виной тому была жесткая клочкастая шерсть, местами свалявшаяся, местами украшенная репьями из придорожных кустов, может, своеобразное серьёзно-угрюмое выражение на морде, а может быть глаза, такие глаза можно было бы ожидать увидеть на лице человека, но никак уж не собаки. У неё были самые что ни на есть человеческие глаза. Пёс повернул голову, посмотрел на мистера Дурсля, мигнул, словно узнавая его, и вдруг недобро оскалился. Нет, он не зарычал, он просто обнажил ряд крепких и белых зубов, демонстрируя, что, может быть, если этот человек позволит себе чуть больше, чем нужно, ему не поздоровится. Знать бы ещё, где эта грань, за которую ему нельзя заходить. Мистер Дурсль попытался ослабить бабочку, впрочем, та и так впритык сидела на его короткой и мощной, как у слона, шее. Он даже попытался вспомнить, не встречал ли уже где-то этого пса, в голове была полная пустота, он был более чем уверен, что видит этого пса впервые. Пёс отвернулся и пошел в сторону, не оборачиваясь и не смотря больше на жалкого человека, который остался обливаться потом в своей тарантайке. Чуть заметный ветерок явственно доносил до песьего носа запах пота и... и страха. Человек боялся, и у него были все на то основания. На какие-то мгновения в голове собаки мелькнула мысль подскочить и вцепиться в голый локоть, высунутый из окна машины. Пожалуй, он бы сделал это куда быстрее, чем человек успел бы закрыть окно. Но, во-первых, как это ни странно, ему было противно даже от мысли об этом куске не самого молодого сала, прокоптившегося от пота и автомобильного дыма, а во-вторых, привлекать к себе внимание он не хотел - и без того все, кому не лень, оборачивались ему вслед и долго пялились на удаляющуюся фигуру собаки, понуро куда-то бредущую. Нет, эта нечаянная встреча вовсе не помешает ему сделать то, что он задумал. Дурсль никуда не денется, когда-то, несколько лет назад, он добрых две, а то и три недели наблюдал за его домом, жизнь этого человека была однообразной до оскомины, тюкнуть утром носом в щёку худую как вобла мадам, поцеловать сыночка-невростеника, машина, работа, машина, тюк - в щёку жену, поцелуй сыночку, вопль в адрес племянника и тишина до утра. Вряд ли хоть что-то в его жизни изменилось, так что если он всё-таки решит, то он знает, где искать этого мужчину. А сейчас его ждал дом или то, что от него осталось.

***

На детской площадке было многолюдно и шумно, впрочем, по-другому тут и не бывало. Многочисленная малышня носилась друг за другом по траве, копалась в песочнике, словно собиралась прорыть второй туннель под Ла-Маншем. Две светловолосые девочки самозабвенно делили куклу, которая вот прямо сейчас нужна было обязательно им обеим: обе сосредоточенно тянули несчастную куклу, каждая в свою сторону, одна - молча, вторая - что-то насуплено бурча под нос. В самом углу парка, в тени высоких лип играл мальчишка лет пяти, чуть в стороне на скамейке сидела женщина с чуть тронутыми сединой волосами и тонкими морщинками, залегшими под глазами. Одета она была немного старомодно, но между тем с долей изящества и вкуса. В руках женщины были маленькая сумочка и непонятно как туда помещавшаяся книга. Последняя выглядела более чем старой и довольно потрепанной, даже переплёт книги был не картонный, а из тонко выделанной воловьей кожи. Периодически женщина поднимала взгляд от страницы, окликала мальчика и, убедившись, что он все ещё тут и продолжает спокойно играть, снова погружалась в чтение. Эта странная парочка появлялась тут хоть и не часто, но довольно регулярно, а самые всезнающие завсегдатаи парка говорили, что это бабушка и внук, и что оба родителя малыша разбились на машине, когда сыну было всего ничего - один месяц. Мальчик сосредоточенно ковырял что-то в коре росшей рядом старой липы, то ли ища в трещинах работяг-муравьев, то ли пытаясь отколупать саму кору и посмотреть, а что же там под ней. Он был тихим и послушным, бабушке не требовалось повышать голос для того, чтобы он услышал её, достаточно было тихого оклика, и мальчишка уже отвлекался от своих занятий и бежал к бабушке. Он был вроде бы темноволос, но в то же время его волосы отливали то явной рыжиной, то казались куда светлее, чем несколько минут назад, а то и вовсе вдруг начинали казаться розовыми, чего, конечно же, быть не могло. Светлокожий и кареглазый мальчишка не играл с другими ребятами, напрочь отказывался покататься на велосипеде, никогда не приносил роликов и не требовал у бабушки пойти покататься в-о-он на той совершенно замечательной карусели, но зато мог огорошить других малышей странными вопросами вроде "А у вас дома живут домовики?" или "У твоего папы есть метла?". Из-за всего этого их считали странными и, несмотря на спокойный и ровный нрав как малыша, так и его бабушки, остальные мамы, бабушки, няни и их подопечные обходили их стороной. Впрочем, ни мальчик, ни его бабушка от отсутствия их внимания, кажется совсем не страдали. Вот и в этот день бабушка привычно сидела в тени, перелистывая хрустящие от старости страницы очередного букинистического шедевра, а мальчик копошился, разглядывая что-то там в траве. Вдруг ветки куста покачнулись и раздвинулись, и прямо перед ним оказалась голова довольно крупного чёрного лохматого пса. Мальчик улыбнулся, и волосы из тёмно-русых стали вновь отливать каштановым, а потом и вовсе порыжели. Пёс завилял хвостом, если бы животные могли улыбаться, то, наверное, этот пёс мог бы получить премию в номинации "Улыбка года". - Ты кто? - тихонько спросил мальчик. Собака ещё сильнее завиляла хвостом и прижалась мокрым носом к ручонке ребенка, втягивая воздух и запоминая его запах. - Со мной тут никто не играет. Ты будешь дружить со мной? Пёс мотнул головой, словно говоря, что он согласен, и лизнул руку ребёнка. Мальчик тихонько рассмеялся и погладил широкий лоб и ложбинку между торчащими собачьими ушами, где шерсть была жесткая и упругая. Мальчик сел поудобнее, а пёс положил большую лобастую голову ему на колени. Рука ребёнка трепала большие мягкие уши, гладила широкую собачью шею. Пёс глубоко дышал, высунув язык, он тяжело переносил жару, мальчик чувствовал, как где-то под его рукой бьётся сердце огромного пса, способного напугать самого смелого и храброго человека, но почему-то совершенно не пугал пятилетнего ребёнка. Может быть, потому, что в его глазах не было ни грамма агрессии к этому ребёнку? - Меня зовут Тедди. Жаль, что ты не скажешь, как зовут тебя, - с сожалением сказал мальчик. Мощный хвост с бешеной скоростью завилял, раскидывая в стороны песчинки. - Если бы бабушка только разрешила, я бы взял тебя к нам домой, у нас совсем-совсем редко бывают гости. Дядя Гарри давно уже у нас не был, ему нельзя к нам приходить, так бабушка говорит. Иногда Гермиона приходит, и очень редко заходит тётя Нарцисса. Я не люблю, когда она приходит, она часто хмурится и совсем со мной не разговаривает. Ребёнок наивно рассказывал псу обо всех своих детских обидах, а пёс слушал, нагнув голову и чуть подёргивая ушами, словно слова ребёнка интересовали его, как ничто другое. - Вот, я не хочу тут играть с ребятами, они магглы, и я не знаю, о чём с ними говорить. Ты понимаешь меня? Лохматый хвост снова заколотил по земле. - Понимаешь, - удовлетворённо кивнул мальчик, - приходи сюда, ладно? Я тебе что-нибудь вкусненькое принесу. Драже "Берти боттс", ты его любишь? Я принесу тебе, вчера бабушка купила мне пакетик, я ещё не все съел, мне попалась конфетка со вкусом жаренной рыбы. Я не люблю рыбу, а вот тебе, наверное, понравилось бы. Вдруг пёс насторожился, поднял уши, потом мотнул головой, встал и лизнув мальчика в лицо, скрылся в кустах. Почти в тот же момент, когда ветки полностью скрыли собаку, женщина, сидевшая в стороне, наконец-то закрыла книгу и окликнула мальчика - Тедди, пойдём, тебе надо бы позаниматься, да и ужин скоро. - Иду, бабушка, - отозвался мальчик. Тедди встал, взял протянутую бабушкой руку и пошел вслед за ней. Напоследок он оглянулся, из куста торчала довольная собачья морда. Вдруг пёс подмигнул, Тедди не удержался, тихонько хихикнул, зажав рот ладошкой, и тоже подмигнул собаке. Бабушка удивлённо на него посмотрела: - Что случилось? - Ничего, бабушка. - Над чем ты смеялся? - Там птичка сидела, серенькая такая. Бабушка, а ты любишь собак? - Собак? Зачем тебе собака? - Нет, я просто спросил. - Не знаю, никогда не думала о них как о домашних питомцах, - задумалась женщина. - А я бы хотел собаку. Большую и чёрную, - сказал мальчик и снова оглянулся, в кустах мелькнул большой и лохматый хвост.