Под созвездием Большого пса

Эванджелина действительно выглядела не важно. Девушка попала к ним несколько дней назад без сознания, что с ней случилось, какое именно заклятие попало в неё и, самое главное, кто мог так жестоко обойтись с совсем ещё юной девушкой? Вопросов было много, а ответов что-то не предвиделось. Впрочем, те, кто работали в этом отделении "Святого Мунго", давным-давно перестали задавать подобные вопросы, к ним привозили искалеченных, замученных пациентов, они пытались лечить их, иногда успешно, а иногда не очень-то, те, кому удавалось выжить, уходили и больше они их не видели. Но ещё больше волшебников просто пропадали. В один прекрасный день уходили из дома и не возвращались. Так было например с Колином Криви, уже больше года как никто не знал, где он и что с ним. Вот и кузина Анджелины видимо умудрилась перейти кому-то дорогу. Иной раз Гермионе и хотелось плюнуть на всё и сотворить что-нибудь этакое, поджечь неугасимым пламенем министра магии сэра Мальсибера или кинуть Авадой во время очередного, нудного до зубовного скрежета выступления мистера Розье, слушать эти бесконечные дифирамбы Лорду никаких нервов не хватало, а ведь присутствие на его выступлениях было обязательным, только ну очень веская причина могла оправдать пропуск очередного многословного выступления самого болтливого из сподвижников Тёмного Владыки. Да и то месяц назад миссис Гойл, несмотря на недавнее рождение дочери, поздней и долгожданной сестрёнки одного из телохранителей белобрысого хорька, всё равно пришла туда, ну не то чтобы прямо пришла сама, её практически втащили под руки муж и старший сын, всё-таки поздняя беременность и тяжелые роды сильно её измотали. Но несмотря на практически неудержимое желание, Гермиона прекрасно понимала, что шансы на успех в огромной толпе очень и очень мал, а вот шанс быть пойманной и замученной на смерть был однозначно стопроцентный. Странно, но даже такая никчёмная жизнь в полной изоляции от друзей, кажется, была ей дорога. Её пациентка, а она имела все основания считать её именно своей, металась в бреду. С тех пор, как она сюда попала, она ещё так и не приходила в сознание, но сегодня ей видимо было особенно тяжело, грудь судорожно вздымалась, по лбу катились бисеренки пота, а из полуприкрытых губ раздавались тихие всхлипывания. Гермиона привычным движением вынула палочку из маленького кармашка на поясе, взмахнула, произнесла что-то неразборчивое и принялась сканировать организм бедной девушки: к почти неработающим почкам добавились и другие проблемы. Сердце девушки просто не выдерживало. - Кто же тебя, милая, так? - вздохнула она. Вышла в коридор и позвала пробегавшую мимо девушку, та работала здесь сестрой милосердия и была счастлива, что смогла устроиться в такое место несмотря на то, что как и Гермиона, она тоже была грязнокровкой. - Мисс Джереми, вы не могли бы сегодня добавить пациентке из пятой палаты восстанавливающее зелье номер семнадцать, то самое, которое привезли на склад месяц назад. Три капли в ложечку воды,только не больше, оно и так довольно сильное. И ещё сердечные капли. - Конечно, мисс Грейнджер. Не волнуйтесь, я всё сделаю, - девушка улыбнулась и исчезла за поворотом. Она была из тех, кто так и не успел окончить Хогвартс, ей пришлось прервать учебу как раз в начале пятого курса, а значит она не имела права носить волшебную палочку, да и учёба больше ей не светила, одним из первых указов от Тёмного Лорда был указ о запрете для грязнокровок учёбы в школе магии и волшебства. Но и вернуться назад в мир маглов девушка уже не могла, к тому же, выросшая при старенькой бабушке, вскоре после того, как ей исполнилось восемнадцать, она похоронила бабушку и теперь уж точно осталась одна. Её мать, давным-давно сплавив дочь бабушке, уехала из страны, а отца никто и не знал. Так что работа сестрой милосердия вполне её устраивала, эта должность не предполагала работы с палочкой, но требовала точного знания зелий и их особенностей. Гермионе эта девушка нравилась, можно даже сказать, что между ними установилось какое-то подобие дружеских отношений, иногда они сидели вместе за одним столиком в кафетерии, иногда вместе уходили после работы домой, но на этом всё и ограничивалось, обе прекрасно понимали, что более тесные отношения могли стать угрозой для них обеих.

***

Всему однажды приходит конец и даже рабочему дню, казавшемуся бесконечно долгим, Гермиона ещё раз проверила все истории болезни, сделала все необходимые отметки, с неудовольствием заметив, что из двух девушек-колдомедиков, ни одна не удосужилась сделать тоже самое, хотя мистер Макмиллан, в отличие от своих пустоголовых коллег, сидел, и как и Гермиона проверял все до единой свои записи. Он почти никогда и ни с кем не разговаривал, а если и был вынужден открыть рот, то был весьма немногословен. О нём Грейнджер не знала ровным счётом ничего, кто он такой, чем занимался до восхождения к власти Лорда, а ведь он не всегда тут работал, он тоже пришел на эту должность почти сразу после смены власти. И сам он тоже видимо не испытывал никакого желания сближаться с кем бы то ни было, ну или хотя бы общаться на уровне "здравствуйте-до свидания". Окончив свою работу, девушка сложила все бумаги в аккуратную стопочку, убрала в ящик стола настольный справочник колдомедика по лекарственным травам и наиболее типичным лекарственным зельям, поставила самопишущее перо в специальную подставку. Критическим взглядом окинула стол, он был девственно чист, ни единой лишней бумажки, ничего, не имеющего отношения к её работе. Пожалуй, ей тоже пора было бы идти, сегодня она обещалась придти на ужин к Андромеде, это была единственная её слабость, единственный друг, которого она могла себе позволить, да и то только потому, что сама вдова Тонкс тоже предпочитала ни во что не вмешиваться, и никуда не встревать. Переоделась она без проблем, видимо противный шкафчик, помнил утреннюю угрозу и предпочёл отмалчиваться, что было совсем для него не характерно. Впрочем, можно было сильно не обольщаться, день - два и он снова начнёт трепать нервы по утрам и вечерам, а если и вдруг ненадолго успокаивался, то по крайней мере норовил прижать хозяйке палец или уронить что-нибудь с полки на пол. Аппарация на территории госпиталя была строжайше запрещена, может оно и было не логично, пациентам приходилось аппарировать где-нибудь поблизости и потом идти по магловски кварталам, но это был непреложный закон, действовавший уже на протяжении нескольких веков. Для тяжело пострадавших, например, существовал специальный пункт для аппарации, расположенный буквально в нескольких шагах от основного входа в госпиталь и выглядевший как старая телефонная будка со сломанным аппаратом, никто туда не заходил, одного единственного взгляда на беспомощно висящий телефонный провод, некогда крепившийся к трубке таксофона, а ныне с корнем вырванный чьей-то безжалостной рукой, было достаточно, чтобы понять - этот таксофон не работает. Иногда маглы вспоминали про запертую неработающую телефонную будку, и кто-нибудь время от времени звонил в городское управление, но там никаких мер не принимали, и сам звонивший тоже очень быстро забывал, что ещё недавно его так беспокоило. И никто даже не подозревал, что там, в этой самой будке, начинался подземный ход в госпиталь "Святого Мунго", через который и доставляли самых тяжелых пациентов. На улице было на удивление безлюдно, никто и не заметил, как открылась дверца давным-давно не работавшей телефонной будки, оттуда вышла стройная молодая девушка в джинсах и лёгкой рубашке с коротким рукавом в белую и красную клетку. Оглядевшись по сторонам, девушка пошла по улице, потом свернула в узкий проулок. Буквально через полчаса она же появилась на площади Гриммо, квартиры в этой части города не отличались особой дороговизной, но и слишком уж дешевыми тоже не были, тут селились в основном люди среднего достатка и среднего же возраста, слишком уж тут было тихо и спокойно, молодёжи даже и выйти-то особенно некуда было, разве что пройтись по скверу, да и то днём он был наполнен детьми и их мамами, ну или боннами. По дороге шла всё та же девушка в джинсах и клетчатой рубашке, она остановилась, подняла голову и взглянула в небо, на котором не было ни единой тучки, солнце нещадно палило уже который день подряд. Казалось даже окружавшие улицу дома раскалились до бела и теперь пекло не только солнце, но и асфальт, чугунные пики и кирпичные стойки забора, да в общем-то буквально всё вокруг. Девушка снова остановилась и... исчезла. Хотя никто этого и не заметил, кроме разве что большого и худого, чёрного, как смоль, косматого кобеля, лежавшего в тени старого платана и наблюдавшего за девушкой, положив лобастую морду на передние лапы. В отличие от глупых людей он видел, что перед ней на несколько секунд раздвинулись два соседних дома и вновь сомкнулись, как только она прошла. А ещё он знал, что там её ожидало. В памяти собаки возник дом в пять этажей, хотя внешне и казалось, что только два. Он хорошо помнил старые замшелые стены, две лестницы, ведущие одна в восточное, вторая в западное крыло, впрочем, ей никто почти и не пользовался, парадной считалась восточная лестница. Изъеденные временем ступени, в которых так и норовишь упасть, если присмотреться, то можно не столько увидеть, сколько догадаться, что когда-то эти ступени были выложены мрамором, и стены тоже вероятно когда-то были светло-серые, в памяти же пса они остались покрытыми пятнами изумрудного мха и ржавыми разводами лишайников. И дверь, некогда чёрная, а в последнее время растрескавшаяся и порядком облупленная. И ещё серебряный молоточек. Да, он помнил. Гермиона взяла в руку тот самый молоточек и постучала, внутри что-то зашумело и дверь распахнулась. - Что тут делает госпожа грязнокровка? - проворчало уродливое существо с крючковатым носом, лопоушистыми ушами с отвисшими мочками и злобно прищуренными серыми глазами. - Кикимер, впусти мисс Грейнджер, - откуда-то из глубины дома отозвался высокий женский голос. Уродец потряс головой, от чего его несоразмерно огромные уши заколыхались как паруса на ветру, но девушку впустил, что-то бормоча себе под нос. - Кикимер? Кикимер? Ты ли это? - изумилась Гермиона. - Нет, это не я, не может быть, чтобы я впускал в этот дом, в это древнее родовое гнездо Блэков грязнокровку, - отозвался уродец и удалился, шлёпая по полу непомерно широкими для такого маленького и откровенно костлявого тельца ногами. - Проходи, сейчас будет ужин, ты как раз успела, - произнесла женщина, появившаяся, наконец, в коридоре. Вероятно, когда-то эта женщина была редкостной красавицей, она и сейчас выглядела просто великолепно: тонкая талия, прямая как у статуэтки спина, горделиво приподнятый подбородок и подёрнутые серебром седин чёрные волосы. Такова была Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк. - Кикимер? Он же исчез, что произошло? - На этот вопрос я и сама не могу ответить, действительно после смерти последнего из хозяев - Сириуса, Кикимер постепенно слабел, домовиков и хозяев связывают очень сложные и крепкие узы, Добби был скорее исключением нежели правилом, а обычные домовики не могут долго жить без хозяев, хотя, они могут заключить договор с другим хозяином, но Кикимер не пожелал и исчез. По крайней мере это мы так думали, а оказывается, всё это время он спал прямо тут, в одном из закоулков этого дома. А несколько дней назад он пробудился. Мне пока и самой не понятно, что же это может значить. - Тётя Миона! - закричал выскочивший из комнаты мальчишка и бросился к гостье с объятиями. - Тедди, дорогой мой! Я тут кое-что принесла тебе! - жестом фокусника девушка достала из сумочки жестяную коробку с миндальным печеньем. - Ой, что это? Какая коробочка красивая, это маглы делают, да? - Да. Это просто печенье, но очень вкусное! - подмигнула ему девушка. - А ты знаешь, у меня появился друг, - вдруг выпалил ребёнок. - Да? И кто он? - Собака! Большая чёрная собака! Она похожа на гримма, честно-честно! Я с ней в парке играл! - Ох, я уже устала слушать про эту дворнягу, стоит только отвлечься, как эти дети умудряются во что-нибудь встрять. Запомни, если тебе придёт в голову бредовая мысль обзавестись потомством, самое страшное, если ребёнок притих, не надейся, что он устал, просто он придумал очередную пакость или уже поймал и дрессирует серую помойную крысу, - вздохнула Андромеда, - пойдёмте в столовую, Кикимер уже должен был накрыть на стол.