Под созвездием Большого пса

Грим. В памяти Гермионы сразу же возник их с Роном и Гарри разговор, когда Гарри рассказывал, как встретил на улице огромную чёрную собаку, помнится, Рон тогда впал в панику и утверждал, что это может быть только Грим, а встреча с ним сулит смерть. Гермиона смеялась над его предрассудками, а Гарри было не до того. Это уже только много позже оказалось, что та собака была не кем иным, как Сириусом Блэком. Настроение тут же улетучилось, Сириус Блэк, пожалуй, один из тех, с чьей смертью она так и не смогла смириться. На его долю и так выпало много испытаний, на сколько безбедным и беспроблемным было его детство, на столько же и тяжелой оказалась его дальнейшая жизнь и даже пара последних лет, когда он уже был не в Азкабане, когда он нашел Гарри и снова влился в эту жизнь, не могли исправить всего того, что ему пришлось пережить. Да и те годы он постоянно находился в розыске, не способный ни выйти погулять, ни увидеться лишний раз с Гарри. - Гермиона, с тобой всё в порядке? - поинтересовалась Андромеда, она умела очень тонко чувствовать душевное состояние собеседника и изменение в настроении гостьи не скрылось от неё. - Да так, просто задумалась. Андромеда тоже замолчала, механически помешивая ложечкой уже давно успевший остыть чай. Когда-то она выбрала любовь, сердцем ли, разумом ли, но она пошла поперёк мнения семьи и осталась с Эдвардом, приняла изгнание из семьи Блеков, крах не успевшей начаться карьеры, которая стараниями старших представителей семьи Блеков вполне могла стать блестящей и их же стараниями стала более чем посредственной. Была ли она счастлива? Скорее да, чем нет, по крайней мере встань ещё раз перед ней тот же выбор, она бы снова выбрала Эдварда. Как же ей было больно узнать, что Дора, её маленькая девочка Дора, которая, может уже давно и перестала быть маленькой, но всё так же разрушала и крушила всё вокруг, переливаясь всеми цветами радуги в зависимости от настроения, пошла по её же пути и выбрала в мужья ну никак для этого не подходящего Римуса, да он её саму был младше всего-то лишь на пять лет, она помнила его ещё одним из вездесущей четвёрки с Грифиндора, успевшую уже на первом же курсе прославиться, причём наверное не самым блестящим образом, эти четверо во главе с её кузеном и Поттером умудрялись попадать во все мыслимые и немыслимые переделки, могла ли она тогда подумать, что именно он станет избранником её дочери? Дочери, которая когда-нибудь у неё родится. Но ведь стал, и как бы она ни была хоть трижды против, но она согласилась и приняла. Наверное, Дора тоже не жалела, когда рядом был он, истерзанный своим недугом, рано постаревший, в залатанной мантии, волосы Доры начинали сверкать всеми оттенками лилово-розового, кому как не матери знать, что это значит? - Тедди, подойди сюда, мой мальчик! Ребёнок слез со своего стула и подошел к бабушке, та потрепала его по рыжим волосам, которые вдруг слегка потемнели и тут же снова вернулись к своему привычному рыжему цвету. - Ты уже попил чай? - Да, бабуля. - Можешь идти играть, - улыбнулась она. Мальчик выбежал из столовой и исчез в длинном коридоре. Где-то хлопнула дверь его комнаты. - Что бы я без него делала? Он - это всё, что у меня осталось и, глядя на него, я понимаю, что вся моя жизнь, жизни моего мужа, Доры и Римуса, прошли не зря, ведь теперь есть он. - Вы тоже скучаете без них? Хотя, наверное, это глупый вопрос. - Да, глупый. Но ничего, с тобой хоть иногда можно перекинуться парой слов, вспомнить какими они были, ты же знаешь, что упоминать имена некоторых защитников Хогвартса в этом проклятом обществе просто запрещено, - грустно сказала Андромеда. - Да. Знаю, - Гермиона опустила глаза, разглядывая узор на полу под ногами, - я, пожалуй, уже пойду. - Иди конечно, только не забывай про нас, Тедди всегда радуется, когда видит тебя, сама же понимаешь, кроме тебя, да иногда ещё Цисси, тут никто не бывает, даже вот подумываю, не купить ли ему питомца. Гермиона вышла на улицу и словно попала в адское пекло, в старинном особняке и так-то было довольно таки прохладно, а после парочки наложенных на дом заклятий жара там и вовсе не чувствовалась. А сейчас на неё словно враз навалилось всё - тяжелые воспоминания, чувство вины перед умершими, усталость и разочарование, да ещё на всё это сверху добавилась жара. Она огляделась, в надежде найти хоть какой-то тенёк, солнце уже опустилось довольно низко и каждое дерево, каждый забор и особняк отбрасывали на землю длинные тени, вот только это ничуть не спасало, температура зашкаливала явно за девяносто пять по Фаренгейту и это сейчас, когда день уже клонился к концу, а солнце еле светило. Тяжело вздохнув, Гермиона поплелась домой, конечно, ничего не мешало бы ей аппарировать, но ей хотелось именно прогуляться, посмотреть, чем живёт этот город, представить, что много-много лет назад до их почтового ящика не дошло одно, очень важное письмо, написанное витиеватым почерком, изумрудно-зелёными чернилами на гладкой белоснежной бумаге. Может, это было бы к лучшему? Она бы не потеряла где-то в Сиднее своих родителей, не стёрла бы им память, не видела бы лежащих на полу мёртвых профессора Люпина и Дору, таких родных и совершенно мёртвых. Не знала бы о победе тёмного Лорда, не видела бы списка приговорённых к поцелую дементоров, а среди них профессора Флитвика, который, несмотря на свой малюсенький рост, сделал не меньше, чем любой другой. Но нет, это было бы слишком просто, и письмо дошло, и родители, как бы не пытались по началу обратить всё в шутку, но после личного разговора с профессором МакГонагалл (а она встречалась с ними лично) приняли то самое, судьбоносное для себя и для Гермионы решение и уже через два месяца она впервые увидела потолок-звёздное небо, парящие в воздухе свечи и ещё много-много чудес, скрытых в стенах Хогвартса. Бредя по улицам и предаваясь своим грустным размышлениям, девушка даже и не заметила, как позади неё, отстав на несколько шагов, шел чёрный и лохматый пёс. Морда собаки выглядела так, что проходившие мимо люди шарахались в сторону или спешили перейти на противоположную часть тротуара. Только когда маленький бульдожик с умильной мордой и толстенькой попой, шедший по улице со своей пожилой хозяйкой, зашелся в приступе лая, а старушка поспешила подхватить его на руки, бросив девушке, что ей стоило бы быть осторожнее, как бы тот жуткий пёс не укусил её, Гермиона оглянулась и глаза в глаза встретилась с собакой. - Ой! - испуганно вскрикнула она и машинально нащупала палочку, скрытую складками рубашки от посторонних взглядов. Собака завиляла хвостом, всеми силами показывая своё к ней расположение. Грейнджер пошла дальше, буквально спиной ощущая, что пёс никуда не делся, он всё так же хвостом за ней идёт, отпугивая от неё случайных прохожих. Пройдя так пару кварталов, она снова оглянулась. - Ну что вот ты за мной идёшь? - укоризненно сказала она, глядя на собаку. - Уууу, - проскулил пёс с практически человеческими глазами. - Вот тебе и ууу, - передразнила она. Собака подошла ближе и уткнулась мокрым носом в руку, шумно втягивая воздух, потом лизнула руку мягким горячим языком. Гермиона улыбнулась. - А ты только выглядишь жутким. Есть хочешь наверное? Не то чтобы она ожидала ответа от собаки, просто задала вопрос на автомате, однако собака помотала крупной клыкастой головой, вогнав её в ступор. Показалось? Конечно показалось, утешила она себя, единственный из ныне известных анимагов - это профессор МакГонагалл, да и та почти что постоянно находилась в стенах госпиталя, определённая туда скорее для изоляции, нежели для лечения, в котором она и вовсе не нуждалась. - Да, кажется, я слегка перегрелась, ерунда какая-то мерещится уже. Она встала и собралась уже было идти дальше, как вдруг собака обошла её и уткнулась лбом в колени, продолжая бешено вилять хвостом. - Не хочешь, чтобы я уходила? Девушка протянула руку и потрепала жесткую шерсть на загривке собаки, на руке осталась серая пыль, которая в изобилии покрывала пса. Что-то было в этой собаке такого, что мешало ей просто встать и уйти, оставив бродячего пса там, где он был. Быть может его удивительное сходство с анимагическим обликом всё того же Сириуса Блека, которого она вспоминала уже в который раз за сегодняшний день, а может, то удивительное добродушие и доверие, которое всем своим видом демонстрировал чудовищного вида и размера пёс, но в тот день псу было разрешено вступить на порог её жилища. К её не малому изумлению Глотик отнёсся к новому жильцу на редкость благодушно. Он начал было урчать и даже почти выгнул дугой спину, но вдруг вздыбленная шерсть улеглась, а сам полукнизл подошел к псу, фыркнул и отошел в сторону, пропуская собаку в дом.