***
Когда я проснулся, солнце уже садилось за алый горизонт, и его золотисто-рыжие лучи играли бликами в воде. Эти блики отражались на моем лице тонкими светлыми линиями. Сколько я спал? Часа три, примерно. Как болит тело... ой-йо... неприятно. Я вообще ходить смогу теперь? Камео, паразит! Ох... Хотя, ради ТАКОГО я готов терпеть любую боль после... Я сидел по пояс в воде на чем-то мягком и навалившись всем телом на... камень? Нет. Что-то живое. Я сидел на коленях, если, конечно, можно так назвать щупальца Камео, спиной прижавшись к его груди. Кракен тоже дремал. Он невесомо придерживал меня руками, чтобы я никуда не соскальзывал, и, наклонив голову немного вправо, мерно дышал. То, что он не притворяется, легко можно было определить по движению его маленьких трещинок жабр и плавничков на шее. Когда Камео не спит, они двигаются в другом ритме. Вот так же, как начали двигаться ровно секунду назад. Я поднял голову и увидел, что мужчина открыл свои глаза. — Камео, — на выдохе произнес я. Он, не меняясь в лице, наклонился и поцеловал меня в губы. Нежно и чувственно, обнимая своими руками и оглаживая грудь. Было неудобно, ведь я был расположен к нему спиной, но мне было все равно. А потом мы молча сидели, и каждый думал о своем. Я — о том, что этой ночью я не хочу возвращаться домой, а Камео... я не знаю, о чем думал. Главное, что он обнимает меня крепко, а одно из его щупалец мягко перебирает мои волосы. Это странно, но приятно. Камео знает, что я люблю его касания, что люблю его вообще всего... и плевать на то, кто он, а кто я. Любовь — вот что главное, и я уверен: мы будем вместе счастливы! Это лишь малая часть всего того, что с нами было, да и сколько всего будет, ведь мне только восемнадцать лет и... — Алсу? — М? — А ты бы хотел стать бессмертным, как я?Часть 1
16 сентября 2017 г. в 14:43
Я был совсем ребенком, когда моя семья решила переехать в это невероятно солнечное и красочное место у моря. С тех пор мы жили здесь, в тропиках, а вообще, родился я на севере. На севере... там, где длинные ночи, где зимы длились по полгода, а лета были короткими и не слишком теплыми. Там, где снег мог идти круглыми сутками, и я почти каждую ночь засыпал под прекрасные песни метелей и вой ветра.
Я рос в местах столь отдаленных и холодных, что никак не мог привыкнуть к новому дому, теплому и солнечному, где вместо снега — зеленая трава и цветы. А, и еще песок у моря, рядом с которым стоял мой новый дом.
Свой седьмой день рождения я отметил уже здесь, в южной части страны, где совсем никого не знал на тот момент. Это было шестое июля. Мы с родителями устроили небольшой праздник у моря с тортом, грилем и огромным арбузом, который я мог бы есть вечно. Обожаю арбузы. Господи, это еда богов!
А еще, именно в тот день я и познакомился с Камео... с самым необычным человеком в моей жизни...
— Мам, я купаться! — крикнул я уже на пути к соленой воде, смеясь и глотая комья теплого воздуха. Так необычно бегать на улице голышом, где воздух нагрет солнцем, словно огнем огромного костра.
— Далеко не уходи! И чтобы я тебя видела, хорошо?
Мама проводила меня озорным взглядом, продолжая чистить яблоко, хотя я этого уже не видел. Бросив панаму, которая закрывала голову, на землю, я залетел в воду. Плавать я почти не умел, но рьяно старался этому научиться, к тому же, как я уже говорил, теперь мы жили совсем рядом с морем, а потому я часто пропадал где-нибудь на побережье, в зарослях причудливых растений с яркими листьями и соцветиями.
Единственная беда — это то, что я моментально обгорал на солнце. Моя, по месту рождения не предназначенная к такому количеству солнца кожа, белая и тонкая, резко реагировала на долгое пребывание под прямыми лучами. Появлялись красные пятна, которые потом несколько дней болели. А вот загара не было. Не появлялся он. Совсем. Отторгало его мое тело и все тут, а мама даже подумала, что у меня аллергия, и заявила, что мне нужно сократить пребывание на солнце до минимума. Слез и психов по этому поводу было ох как много, уж поверьте... но на своем я настоял, сказав, что буду всегда держаться тени, пользоваться кремами, и даже носить ненавистную детскую панаму, которую я всегда с таким удовольствием швырял на землю, как минуту назад у берега.
К слову, маму в тот день я не послушал. Я скрылся из поля ее зрения уже через несколько минут, ловко пробираясь куда-то вперед через отменные заросли и представляя себя храбрым и взрослым исследователем. Не было в мире мне равных! Самый сильный! Самый смелый мальчик! Нет, тогда я уже считал себя мужчиной. Я был готов без страха посмотреть в лицо опасности. Не думал я, что действительно смогу с этой самой опасностью встретиться всерьез...
Не заметил, как оказался в каком-то отдаленном месте. Передо мной выросла огромная стена из тонких веток, полностью закрытых нежно-розовыми цветами. Эти ветки свисали с раскидистых деревьев, и были облеплены цветками, точно крупные гроздья винограда. Зеленых листьев, что характерно, не было совсем, но от того смотрелось только красивее. Будь я девочкой — оценил бы. Столько розового сразу. Лучше бы голубыми были. А что? Голубой — самый мальчишечий цвет. Да.
Мысленно успев наградить себя всеми медалями для первооткрывателей, которых и не существовало вовсе, я раздвинул руками светлые ветки и оказался в месте, чем-то напоминающем искусственно созданный бассейн, старательно скрытый в дебрях от посторонних глаз. Вокруг явно глубокого водоема были разбросаны темные валуны, некоторые из которых были даже выше меня. Обойдя один такой, я присел на корточки возле воды, потрогал ее рукой. Теплая. В ней плавали лепестки, которые опадали с деревьев и дарили запах чем-то похожий на запах пионов. Бабушка у меня как-то разводила белые пионы в своем палисаднике, год тогда выдался довольно теплым. Хотя и цветы очень быстро погибли, я успел полюбить их запах (в чем себе не признавался, я же не девочка, чтоб цветочки любить, ну).
Я оглядел местность на предмет чего-нибудь интересного и таковое нашел. Мой взгляд наткнулся на темное пятно посредине воды, и все бы ничего, да только это самое пятно злобно на меня смотрело. Прямо очень так злобно. И изучающие. Эта была чья-то голова с темно-бурыми волосами и блестящими сине-зелеными глазами, в которых сверкала водяная рябь. Мужчина, вроде.
Конечно же, я испугался, но я же должен был быть храбрым и сильным, как герои во всех моих любимых мультиках! Я стоял на месте, не собираясь сбегать и не решаясь, однако, открывать рот. Да мне и не понадобилось. Человек, у которого из воды торчали только макушка и глаза, стал медленно пробираться ко мне, что удивительно, даже не создавая хотя бы маленькие волны. Он словно бы и не в воде был, а в воздухе.
Я шумно взглотнул, а в голове колокольчиком зазвенела мысль уже бежать к папе и маме в безопасность, особенно, когда та самая голова оказалась в десяти метрах от меня. Тогда я увидел, что она заметно больше, чем, например, голова обычного взрослого мужчины, и это пугало не меньше всего остального.
— Кто ты? — спросил человек, прищурив глаза, но все также не показывая из воды даже носа. — Хотя, не важно. Пошел прочь.
Он нахмурился сильнее, а в моем детском сердечке смешались одновременно и страх и любопытство. Причем последнее явно выигрывало. Адская смесь, если честно, не раз из-за этого я уже куда-нибудь да влипал.
— Почему? — удивленно спросил я, поняв, что меня прогоняют из найденного с таким трудом места.
— Я сожру тебя, если ты не скроешься с моих глаз сейчас же! — прорычал человек.
Может, я был ненормальным ребенком, но мне почему-то показалось, что он меня не съест. Ну не могут же люди есть людей, да? На тот момент меня больше интересовало, как он может говорить под водой, ведь даже пузырей нет.
— Ты же человек, а люди людей не едят, — со знанием дела решил сказать я то, что думаю.
Всегда так делал — говорил, что в голову взбредет.
— Я не человек, я — монстр. А теперь уходи, — он смотрел вроде бы спокойно, но я понимал, что он совершенно точно злился. Но я, глядя на него, всего лишь невозмутимо задался вопросом: и чё?
Ну смотрит он. Ну злится. Ну и что? Захотел бы, сразу съел. Не уйду!
— Нет, — я решительно выпятил грудь.
Изумрудные глаза недобро прищурились, но и я не думал пока сдаваться. Да, ребенком я был храбрым... но, как видите, тупым...
Ведь через секунду голова в воде зашевелилась и двинулась вверх и в мою сторону. Передо мной возник высокий человек, вместо ног у которого были самые настоящие огромные темно-бирюзовые щупальца! Он смотрел на меня сурово, он был больше меня во много раз, даже больше моего папы. Его руки без проблем могли бы просто взять и переломить мою спину, как тонкую зубочистку, а при виде его, если можно так выразиться, «ног», я вообще готов был дух испустить от страха. Но перед тем как позорно капитулировать к маме под юбку, крича от страха, я зажмурился, убеждая себя, что я же храбрый! Я не плакса и не трус! Меня всегда так папа учил!
К удивлению, я даже не дернулся, когда почувствовал нечто скользкое, что крепко обвило меня за пояс и оторвало от земли. Но я молчал. Мои руки сами собой легли на мощный тентакль, что схватил меня. Он был немного скользкий, так необычно было к нему прикасаться. А на тот момент это было еще и жутко...
Незнакомец поднес меня к своему лицу. В голове моментально всплыла мысль, что меня все же съедят, и я даже думал уже закатить истерику и разреветься, но... нечаянно я взглянул этому существу в глаза и смог только немного склонить голову в растерянности. Он был... таким печальным. На миг я проглотил язык и понял, что меня не тронут. Я просто знал, что меня не тронут.
Его щупальца сжимали мое маленькое тельце крепко. Я оказался на высоте метра в три над землей. Незнакомец уже стоял на берегу, когда поднес меня к своему лицу ближе, разглядывая, как люди разглядывают бабочек под микроскопом. Он ждал. Чего? Что я сейчас расплачусь? Ну нет. Не дождется! Хотя я и был близок к этому состоянию... меня отвлек его взгляд. Он был хмурый и усталый. Так мама на меня смотрела после очередной проделки или драки в школе, и мне хотелось сейчас за что-то перед ним извиниться.
— Вали. Отсюда, — сказал он почти по слогам, но я, как уже и говорил, был капец бессмертный.
Ну правда, этот человек был очень красивым, хотя и не имел ног, а вместо них щупальца осьминога, и на шее у него какие-то трещины и маленькие плавнички. А в целом, нормальный человек. И голова, и рот, и руки. Ну, на руках, правда, тоже почти прозрачные плавнички.
Желая убедиться в том, что прав, я потянулся свободной рукой к его лицу, чем явно его ошарашил. Но монстр не двигался. Он лишь больше нахмурился и сжал меня сильнее, но не отстранил. Я коснулся ладонью его прямого носа, провел по щеке, едва касаясь пухлыми пальчиками его белой кожи. Она была мягкой и мокрой, самой человеческой, а его глаза сияли на солнце, как два больших драгоценных камня из сундука с сокровищами в мультиках про пиратов.
— Нет, ты не монстр. Врать не хорошо, — ну какой он монстр-то? Необычный? Да. Странный? Возможно. Но не страшный. И глаза красивые, и волосы длинные, хотя последнее показалось мне просто смешным, ведь он же мужчина. Как это так-то: у мужчины длинные волосы.
— А в тебе так много храбрости, что ли? Не боишься, что я раздавлю тебя сейчас? — свел брови к переносице он и, будто в доказательство своим словам, сжал меня сильнее.
— Но ты же не раздавишь, — с детской непосредственностью заявил я, будучи искренне уверенным, что он меня не тронет. — Я считаю, что ты хороший. Только у тебя волосы длинные, как у девочки!
Ну да, я же не мог иначе! Я же не мог просто промолчать. И не хихикнуть после своих слов тоже не мог.
— А вот и нет! — фыркнул он.
— А вот и да! — я засмеялся громче, чувствуя, как давит скользкое кольцо на животе и груди.
— Тебе вообще сколько лет, водоросль? — скривился он и поднес меня к своему лицу еще ближе. Щурился, как кот недовольный. А когда я, улыбаясь, положил свои ладошки ему на щеки, он возмутился еще сильнее. — Я на всех своих веках еще таких наглецов, как ты, не встречал!
— Эй! Я не наглец!
— Еще какой, малек.
Возмутительно! Он обзывается! Так хотелось обозвать его в ответ чем-нибудь таким обидным! Таким обидным!!! Дураком, например. Или сказать: кто обзывается, тот сам так называется! Вот! Но вместо этого я просто надулся, как рыба-еж, мои щеки покраснели от негодования, и я злобно уставился на сине-зеленые глаза передо мной.
— Эй, малек, ты чего это надулся-то? — мужчина округлил глаза. — С тобой все нормально, нет? Хватит так делать!
Чувствуя его беспокойство, я лишь надул щеки сильнее, и так же еще сильнее покраснел, игнорируя нехватку воздуха. Пусть знает наших.
— Я тебе говорю, хватит! Эй, только не лопайся тут, ладно? Ну?
Рядом с моим лицом возникла одна из его зеленых конечностей, потоньше, чем та, что держала меня в воздухе, и — вы представляете? — он ткнул меня ею в щеку! Просто взял и ткнул, я даже воздух от этого выпустил, стало так смешно, да еще и скользкая щупальца так щекотала лицо, что я не выдержал и захохотал, махая во все стороны руками и ногами.
Краем глаза я смотрел на удивленного и откровенно не въезжающего в суть моего поведения мужчины.
— И... ты что, ты правда меня не боишься? — осторожно спросил он. Слова звучали так неуверенно, что мне показалось, будто бы мужчина никогда таких не слышал, не знал их значения и вообще первый раз пробовал на вкус. Странный он.
— Не-а, — а я в ответ одарил его своей лучезарной улыбкой. А со странными весело.
И щупальца у него смешные. Скользкие такие, прохладные из-за воды. Блестят и лоснятся на солнце, как уж, которого я у реки поймал совсем недавно. Поймал и принес его маме в качестве подарка от самого чистого сердца. Почему-то она стала визжать, как резаная, и чуть в обморок не грохнулась... а вот папа меня похвалил, да. И смеялся потом еще два дня.
— Твое имя Алсу, — кротко сказал он, склоняя голову вправо.
— Как ты узнал?! — он что, как мама мысли читать умеет? Я был просто в маленьком детском шоке.
— Тебя какая-то ненормальная ищет. Я слышу ее крики. Она зовет Алсу.
— Это мама! — сразу понял я, — но я ничего не слышу.
— Это далеко отсюда. Ты и не услышишь, — хмуро сказал он, медленно отпуская меня на землю и отступая. Когда мои ноги коснулись невысокого камня, я смог еще раз убедиться, что этот мужчина был просто огромным! Точно метра три, не меньше. Щупальца его были разной толщины, но в основном они были все крупные и объемные, явно очень сильные. Конечно, ведь часть из них он использовал вместо ног, чтобы стоять на земле.
— Уходи отсюда, — сказал он, возвращаясь обратно в воду.
— А как тебя зовут? — поинтересовался я.
— Не скажу. И не вздумай сюда вернуться. И рассказывать обо мне тоже. Иначе я утащу тебя на дно, малек.
— Эй! Это же не честно. Ты мое имя знаешь, а я твое — нет. Я так не играю, — заявил я это на полном серьезе. — И я приду завтра.
Кажется, монстр был уже просто в ауте от такого нахала, как я. Ес! Миссия выполнена: я его достал! Он оглянулся, отбрасывая рукой волосы назад, и уставился на меня.
Немного подумав над чем-то, он нахмурился, но все же произнес:
— Камео. Но возвращаться все равно не смей. Пущу тебя на корм рыбам. Надоеда.
Я широко улыбнулся. Так-то лучше. Если сказал имя, значит, хотел, чтобы я вернулся. Ну... или я просто был маленьким самоуверенным врединой.
Помахав Камео рукой, я побежал прочь, спеша к родителям, от которых мне, кстати, впоследствии досталось, но про новое знакомство я не сказал ни слова.
А вообще, тогда я еще предположить не мог, сколько раз смогу услышать это ставшее сейчас до боли любимым «пущу на корм рыбам».
Именно так произошла самая необычная и самая странная встреча во всей моей жизни.
Когда я вернулся домой, то сразу же начал искать информацию о людях, у которых вместо ног имеются щупальца. Благо, не в каменном веке живем, и хвала интернету. Пусть я и был мал, а что такое гугл знал.
Но... особо полезной информации, к сожалению, я не нашел. То ли ее и правда не было, то ли я просто маленький еще, а то ли просто дебил и искать не умею. Однако, кто такой этот Камео я все же определил. Он наполовину человек и наполовину кракен. Кракен, или по-другому спрут. Кстати, где-то у нас в доме была книга с мифами...
Мама, когда увидела, что я решил прочитать хоть что-то, так обрадовалась, что аж забыла про мою выходку с исчезновением. Просто увидеть меня с книгой в руках - явление еще более редкое, чем увидеть живого кракена. Не люблю читать. Я больше мультики люблю.
А на следующий день, как я и говорил, я вернулся к тому месту, где встретил Камео. Я раздвинул руками мягкие ветки с цветами и подошел к воде, вертя головой в разные стороны, но никого не увидел. Выкрикнул пару раз имя мужчины — ответила лишь тишина. Минут, наверное, десять я ходил вокруг воды, заглядывал за валуны, вглядывался в водную гладь, но ни малейшего шевеления не наблюдалось от слова совсем. Вокруг даже птиц не было.
Но уходить я, конечно же, не собирался. Вместо этого, пожав плечами, я скинул с себя футболку и шорты и залез в воду. Можно и тут подождать, вдруг кракен ушел куда-нибудь, к тому же, здесь светлый и мягкий песок и не глубоко, если возле берега быть. Я присел, спиной прислонился к высокому камню и начал создавать руками маленькие волны, на которых колыхались нежно-розовые лепестки, как корабли. И все было спокойно... пока меня торжественно не схватили за ноги, сжимая их до синяков, а потом не утянули в воду с головой. В тот момент я даже не успел подумать, что могу захлебнуться, но через секунду меня уже вытащили и подвесили за ноги высоко над водоемом. Кругом замелькали брызги воды от развернувшихся движений, приятный шум воды и плеск нарушил тишину.
Я зашелся кашлем, мои неровно стриженные светлые волосы, намокнув, лезли в глаза, да и вообще висеть вниз головой с непривычки — занятие не самое приятное. Немного оклемавшись, я увидел перед собой перевернутое лицо Камео. И он явно был очень-очень недоволен.
Тогда он долго недоумевал, почему я, «жалкая ламинария и непослушная морская ветошь», мало того, что вернулся и искать его вздумал, так еще и в воду полез! А я что? А мне было весело рассматривать многочисленные щупальца и чувствовать, как они меня тискают.
— А сколько тебе лет? — спросил я чуть позже, когда меня все же отпустили, и Камео устало уселся в воду, куда-то, где явно глубоко, ведь я мог видеть его только до середины груди. Я подумал, а почему бы и не завязать культурный диалог? Только вот... мне было бы куда проще, не будь я связанным водорослями и лианами и висевшим вниз ногами на ветке дерева вот уже несколько минут. Да... чувство юмора у этого существа явно отсутствует, хотя я совсем не злился.
— Так и знал, что тебе нужно было еще и рот закрыть, надоеда, — пробормотал он. Ну да, ну да, он думал, что сможет избавиться от меня просто связав и повесив в стороне, но не на того напал.
— Ну скажи-и-и.
— Шестьсот семьдесят три года. Знаешь ты такие цифры?
— Да ну! — я округлил глаза. Знал плохо, но представлял. — Ты врешь!
— Нет.
— Врешь!
— Нет.
— А вот и да!
— Агрх! Тебе самой-то сколько лет, бестолочь?!
— Чт-о-о?! Я тебе не девочка! Я мальчик!
— Что, правда?
— Да!
— А вот и нет.
— А вот и да!!!
И только теперь, спустя столько лет я понимаю, насколько глупо это выглядело. А самое интересное, когда сегодня я, спустя почти десять с лишним лет, спросил у Камео, про этот случай, то этот гад ответил, что действительно меня изначально за девочку принял и долго не мог определить, кто я. Вроде мальчик, а вроде и слишком на девочку похож. Мол, милый, с огромными глазищами, и даже имя женское. Ах да, еще он сказал, что характер у меня невыносимый, и этот факт тоже склонял его к выводу, что я женская особь. После услышанного я, кстати, не поленился дать ему подзатыльник. За что был кинут на фиг в воду. Завязалась потасовка. Так и живем. За девочку он меня принял, видите ли. Вот блин! Но, что скрывать, заплетать кракену косички на голове или строить пизанскую башню из его волос мне понравилось, хотя я и считал, что плетение кос — это исключительно девчачья прерогатива. Но однажды я понял, что копаться в чужих, особенно таких длинных волосах может нравиться и мальчикам тоже. На тот момент мы с Камео уже неплохо так общались, мне было уже девять лет...
Я с теплотой на сердце вспоминаю, как кракен молча терпел меня и мои мелкие ручонки у себя в волосах, с аппетитом поедая тарелку замороженной северной ягоды, которую родственники часто привозили из моего бывшего дома. Видимо, она ему понравилась настолько, что он даже не сказал ни слова против того, что на его голове волосы приняли несколько... кхем... необычный вид. Вообще, кракен запрещал касаться своих волос, говорил мол, нельзя. Но я-то всегда находил способы отменить его извечные «нельзя» и превращать их в «льзя». Да-да, что слова «льзя» не существует, Камео мне тоже говорил, но мне по барабану. Льзя. Кстати, Камео тоже всегда делал все, что ему запрещалось, и в этом мы похожи. Нам все, что нельзя - льзя.
Кстати, когда я кракена заплетал, то заметил, что у него на шее есть маленькие тонкие трещины, а рядом с ними плавнички розоватого цвета. Вернее, заметил-то я их с самого начала нашего знакомства, но вот тут выпал шанс разглядеть в непосредственной близости, а то Каме все время прятал шею за густющими локонами и прикасаться к себе запрещал.
— Что это? — спросил я, наклоняясь к его шее ближе.
— Жабры, — с набитым ртом ответил он. — Я ими под водой дышу. Только пальцы не суй.
Ну мне же говорить бесполезно, да. Да и поздно уже.
Камео почему-то сдавленно охнул, и его кожа покрылась мурашками, когда я коснулся трещинок на его шее. Из воды резко выскочили несколько его больших щупалец и обвили мой пояс и руки, дернули в сторону, что я аж слетел с камня, на котором сидел, и свалился прямо в руки кракену.
— Ты чего это, головастик, — от его загробного голоса и ледяной ауры у меня мурашки по коже пошли. — Мое терпение испытываешь?
— Прости! — сразу, громко, чтобы не злился. Конечно, он мне ничего не сделает, но страшно же жуть, как! — Прости, прости!
Я попытался выдрать собственные руки из захвата его тентаклей, и это почти получилось, я брыкался как мог и даже не заметил, что Каме случайно уронил мою тарелку куда-то в воду.
— Ты все еще не понял, — он подвесил меня перед собой. — Что не стоит делать то, что я не разрешаю?
Передо мной возникли его маленькие щупальца, и одна из них несколько раз ткнула меня в лоб, как бы вбивая информацию.
— Не понял?
— Да понял!
И тут же я почувствовал, что меня самым наглым образом начали щекотать.
Терпеть это было выше моих сил.
Щекотки я боялся больше, чем огня, и за все время, что мы провели вместе, Камео понял, что лучше пытки для меня не придумать. Он и сам улыбался, когда я уже просто задыхался от смеха, я заметил это. Не сразу, но заметил.
Выбив из меня рваное «Понял! Понял!!! Я больше не буду! Честно, не буду! Хватит!», он все же перестал меня щекотать. Щупальца отступили, и кракен осторожно взял меня к себе на руки. Это было совершено неожиданно, ведь гораздо привычнее было бы, если бы он, например, бросил меня в воду, или, на крайний случай, вернул обратно на камень, но в этот раз он удивил.
У него сильные и очень большие ладони. Камео был так близко ко мне, и так странно он заглядывал мне в глаза, что я невольно зарделся. Я не мог догадаться, о чем он думал в тот момент, в тот момент я мог лишь понимать, что я непозволительно мал по сравнению с ним, и нужно бы скорее вырасти. А еще, что у него просто дьявольские глаза, которые были на расстоянии всего каких-то пятнадцати-двадцати сантиметров от моих собственных. Это было очень странно, и смотрел он на меня странно, и, черт возьми, чувствовал в тот момент я себя тоже странно.
Это продолжалось около десяти секунд, а после Камео поспешно вернул меня на камень, а сам, себе под нос ругаясь, полез под воду доставать тарелку, которую обронил.
Такой вот случай. Вообще, много чего было. Например, еще, именно с Камео я наконец-то научился плавать. Точнее, меня просто бросили в воду и сказали плыть, и я думал, что умру. Но нет, все это время под водой меня поддерживали сильные щупальца, а сам Каме со знанием дела контролировал процесс. Хе-хе, учитель он неплохой, как видите, да.
Все было хорошо.
Проблемы начались, когда мне стукнуло двенадцать...
Я не знаю, какой ядовитый паук меня тяпнул, но я всерьез начал испытывать смущение, когда в совершенно обычной манере снимал с себя одежду перед входом в воду. Это был такой крайней степени шок для меня, что я даже Камео напугал своими красными щеками. Да и себя самого напугал. Благо, кракен начал на меня водой холодной брызгать, так как по неизвестной причине он всегда до ужаса боялся, когда я краснею. А смущение резко перетекло в веселье. Да, настроение у меня тоже менялось с грандиозным непостоянством.
Тогда я впервые понял, что смотрю на своего ставшего лучшим другом мужчину, как, мать его, действительно на мужчину! Притом, что сам я не то чтобы девушка, как и он — не то чтобы человек. И ни то чтобы это было нормально...
И как вообще у двенадцатилетнего мальчишки может быть лучшим другом мужчина, которому на глаз лет тридцать, не меньше, а на деле ему так вообще семьсот почти! Недопониманий, правда, у нас с Камео не было, даже не смотря на возраст. Наверное, это все из-за его неумолимого терпения и превосходящей все грани искренности. С моей же стороны было упрямство, настойчивость, явное бессмертие, и вообще я вредный. Кароче, спелись мы на «ура».
Ближе к четырнадцати годам я понял, что невозможно привязался к этому существу. Дело в том, что однажды летом родители уговорили меня съездить на пару дней к родственникам, на север. Я упирался долго и со вкусом, но все же сдался за неимением желания больше спорить. В конце концов, это же всего на два дня...
Ага, как же, всего два дня...
Из-за бурана нам пришлось задержаться на целую неделю, и все это время я просто не мог найти себе места и спокойно уснуть, зная, что меня уже целых семь дней никто не называл глупой креветкой, не хватал своими щупальцами и не окунал в воду. Дикость просто. Как так жить?
Я сильно скучал по Камео. Даже голос его — и то, как неполученный наркотик, ломал тело своим отсутствием. В итоге с отдыха я приехал уставшим. Как приехал — сразу помчался к воде, впитывая теплый солнечный воздух, и привычный запах, такой похожий на пионы.
Камео я увидел сразу. Раскидав по камням щупальца, он бездумно смотрел в кусок голубого неба, который был словно окно в куполе вечноцветущих розовых деревьев.
Выкрикнув его имя, я бросился к нему. Я знал, как сильно он был удивлен, а за время моего отсутствия, может быть, даже мог волноваться, и это радовало. Может, хоть не один я мучился.
Камео хотел что-то сказать, когда я со счастливой улыбкой налетел на него и, повиснув на шее, крепко обнял, но не проронил не звука. Вместо этого он тоже сжал меня своими руками, и тогда, вот именно тогда, я почувствовал себя на своем месте.
А через минуту меня привычно бросили в воду, красочно и звучно ругаясь из-за того, что я пропал куда-то так надолго. В общем, я был счастлив. ...
...
... и, кажется, влюблен...
С наступлением шестнадцатилетия я все чаще начал хвататься за свои короткие чуть волнистые волосы руками.
Лежа на кровати ночью, я едва не выл от безысходности. А виной тому был не безызвестный проклятый осьминог! Его силуэт преследовал любую мою мысль, и я не мог даже нормально спать. С тем, что прекрасный пол не привлекал меня, я смириться уже успел. Но с тем, что привлекают меня мужчины постарше, да еще и отличного от меня вида... это слишком.
Очень странно это осознавать. Странно хотеть прикоснуться пальцами к чужим губам. Еще более странно — к щупальцам. Хотелось их трогать и трогать, а еще хотелось, чтобы они сами, о Боже, трогали меня. Не то я тронусь умом...
Я торжественно осознал, что попал...
Ну, а буквально неделю назад, мне исполнилось восемнадцать лет, и сейчас, в этот самый миг, я снова пришел в мое секретное место, к моему самому лучшему другу...
— А ну иди сюда, чертов малек!!!
— Нет!
— Я ведь все равно догоню!
— Не догонишь! А-а-а-а-а! Нет! Пусти!!!
Меня резко оторвали от земли, как у нас заведено, за обе ноги, причем так, что я бы ударился головой о землю, если бы вовремя не подставил руки. Потом меня подвесили вверх ногами в двух метрах над травкой, проворно схватив скользкими щупальцами. А ведь мне почти удалось удрать. Даже на берег я успел выбежать. Еще б чуть-чуть...
— Попался, планктон, — довольно скалясь, скрестил руки на груди Камео.
— Сам ты... планктон, — недовольно повторил его жест руками, сделав вид, что обижен.
— Дай сюда.
— Нет.
— Я сказал. Дай. Сюда, — от его голоса меня бросило в дрожь. Его фразы с паузами между словами - явный признак злости. Каме вообще часто злится (он, мать его, делает это всегда!), хотя ни разу за десять лет серьезно он мне не навредил. Но и дня без угроз не обходился.
— Я же никому не покажу! Почему я не могу оставить себе хотя бы одну твою фотографию за десять то лет?! — как же бесит! Он даже теперь запрещает мне себя снимать на камеру.
— Нет.
— Это я — нет. Можешь продолжать держать меня вверх тормашками, я не дам тебе свой телефон.
— Тогда я брошу тебя вместе с ним в воду, но тебе от этого легче не станет.
— Пф, валяй! Он водонепроницаемый.
— Вот оно как, — протянул он. — Тогда пойдем другим путем.
И несколько его щупалец коснулись моих открытых ребер, боков и пяток. Я вздрогнул и не смог сдержаться, когда меня с упорством и знанием дела стали щекотать. Ну вот, опять! И ведь знает мои особо слабые места! Я смеялся и дрыгался, как ненормальный, а, самое главное, я видел такую редкую улыбку Камео. Он такой красивый, когда не злится... хотя, господи, он всегда невозможно красивый. А щекотка - это уже традиция, знаете ли. Меня ж ни вода, ни огонь, ни угрозы, ни лазерные лучи инопланетян не берут. А вот щекотка — это да. Это убийственно.
А вообще хорошо, что сейчас он меня щекочет, ведь можно сделать вид, что щеки покраснели от хохота, а не от того, что я знаю, что он смотрит на меня. Он бы не понял.
Я не заметил, как мой телефон отобрали, как разблокировали, удалили фото. Я хохотал, захлебываясь воздухом, и понимал, что и сегодня моему желанию украсть хотя бы одно изображение Камео не суждено сбыться. Можно было бы, конечно, нарисовать его портрет, но руки у меня растут примерно от туда же, откуда у Камео щупальца.
— Ну все, все! — сквозь смех визжал я. — Доволен? Хватит!
— Не-а.
Ух, убил бы! Удалил ведь все, а продолжает меня тискать и лапать своими конечностями.
И мне это так нравится...
Я уже давно не удивляюсь, как легко он поднимает меня над землей. Хотя будь он даже и обычным человеком, все равно делал это так же легко, ведь в росте я остановился где-то с шестнадцати лет, и немного комплексую из-за этого. В сочетании с субтильной коллекцией и огромным и синими глазищами выглядит миленько. Но только для девочки, чтоб его...
А вот Камео оставался таким, каким я встретил его в первый раз — большой и красивый. С прищуренными сине-зелеными глазами, похожими на море. На море, в котором последнюю пару лет я беспомощно и безвозвратно тонул...
— Каме? — сквозь смех сказал я, — пусти, а.
Щекотать меня перестали, и я почувствовал, как меня решили вернуть в нормальное для человека положение — ногами вниз. Придя в себя, я положил ладони на его массивные щупальца, что обхватывали меня за пояс, и легко погладил их скользкую поверхность.
— Чего? — я удивился, когда он подвинул меня к себе ближе и из щупалец взял меня в свои руки за талию и сделал это так легко, будто я не весил совсем ничего. Будто куклу в руки взял, чтобы разглядеть.
По сравнению с этим существом я чувствовал себя совсем маленьким, словно бы и оставался мальчиком, каким был когда-то...
Камео любил, всегда любил таскать меня то на руках, то в щупальцах, а иногда и подмышкой, как таскают дети плюшевых медвежат, и явно получал от этого удовольствие. Особенно когда удавалось поднять меня вверх ногами.
Камео смотрел на меня впритык, не то думая о чем-то, не то ожидая непонятно чего. Я молчал. Как в бинокль смотрел в его колдовские глаза, забывая хотя бы ради приличия дышать.
— Алсу... — хриплым шепотом донеслось до моих ушей. — Ты очень странно себя ведешь. И я не имею в виду телефон, ты стал делать это уже давно.
Щеки вспыхнули алым пламенем. Он заметил? Конечно, Ал, ты мог бы еще сильнее на него пялиться, сверкая надписью в глазах «я чертов изврат, но я влюбился и хочу тебя», а еще можно было бы пустить слюну, да.
— Н-нет, — взволнованно пролепетал я. — Все в порядке. Правда...
— Мне седьмая сотня лет. Ты думаешь, я не отличаю, когда все нормально, а когда — нет?
— Ну ты же считаешь подвешивать меня вверх ногами нормальным, следовательно — нет.
— Смешно, водоросль. Отвечай.
Его глаза ярко сверкнули на фоне серых туч, что темным ватным куполом накрыли землю. Тяжелые оттенки неба удачно контрастировали с розовой стеной из цветов, а воздух был теплый, как обычно. Того и гляди пойдет дождь, который в этих местах словно нагретый и очень приятный.
— Ну...
Он поднес меня к себе чуть ближе, глазами пытаясь отыскать правду в моих глазах. Изучал настороженно, а я краснел отчаянно и не знал, что ему ответить и просто сходил с ума от этой маленькой близости, которая еще несколько лет назад не вызвала у меня ничего, кроме веселья.
Я взглотнул, наблюдая, как по его торсу побежала капля воды. Она спустилась ниже пупка, еще ниже, там, где с человеческим телом соединяются крупные темно-бирюзовые конечности, совсем нечеловеческие по своему существу. Но, о Боги, я ненормальный. Эти щупальца меня так... заводят...
— Камео... я...
Воздуха мне. Я не могу... он так смотрит... его взгляд лишает возможности меня говорить, и я пока не понял хорошо это или плохо.
— Ну? — терпеливым голосом спросил он.
— Я влюбился... — поглубже вздохнул и зажмурился! Иии... — В тебя.
Я медленно приоткрыл глаза, представляя свое лицо окрасом в томат, и зная, что сердце вот-вот лопнет.
Камео был удивлен. Нет, не так. Камео был в шоке! Вот теперь так. Он смотрел на меня, словно не веря. Как на умалишенного, сбежавшего из психиатрички, и я не выдержал этого взгляда. Не верит? Не верит. Так я докажу! Никто не забыл, что я тут бессмертный? Нет?
Я рывком вытянул руки к его щекам, притянул мужчину к своему лицу и неловко уткнулся своими губами в его губы, судорожно цепляясь за них в попытке поцеловать. Вроде вышло. Я зажмурился, не найдя в себе сил посмотреть на него, но точно знал, что Каме смотрит на меня. Он совершенно точно смотрит прямо на меня своими невероятными глазами и неизвестно о чем думает.
Мне было все равно. Я жадно пробовал вкус его губ, вкус моря на них и едва не растекался лужицей, ведь не смотря ни на что, Камео продолжал меня крепко держать в своих руках, и не отстранялся. Это хороший знак. Однако и губы его тоже не шевелились.
На мгновение я отпрянул от него. Сердце колотилось, как бешеное. Я безумно хотел еще что-то сказать, извиниться, или наоборот, еще раз сказать о том чувстве, что разъедало меня, по меньшей мере, уже два года, но я не мог. К тому же меня опередили. Тихий смех, похожий на шорох листьев, такой счастливый и горький, это смех Камео. И все-таки у него очень приятный смех. Редкий. Даже не помню, когда он смеялся последний раз.
Я насторожился, поднимая на него глаза. Он улыбался. Грустно, отчаянно, но улыбался.
— Ты серьезно? — тихо произнес он. — Я монстр, малыш. Ты даже не пре...
Ох, снова он за старое! Аж бесит! Ну все, понеслась... сейчас психану.
— Каме! Я... я знаю, что ты хочешь сказать, я знаю, что мы совершенно разные и в переносном и... и в прямом смысле, но... ну и что? Это не мешает мне любить тебя! — выпалил я, икая и задыхаясь от недостатка слов и воздуха. Всегда, блин, заикаюсь при важном моменте и издаю звуки сдыхающих тюленей, а вот зато как фигню нести — так я чертов гуманитарий и мастер постановки сложных предложений! Как так жить-то, ну?
О. А привычка говорить все, что думаю, меня еще не покинула. Еще лучше...
Закусив на секунду губу, я продолжил:
— Я не хочу, чтобы ты думал, что я ошибаюсь или не понимаю, что творю... просто... я люблю тебя.
Ох, что-то сейчас будет...
— Все как десять лет назад, ламинария. Все ничуть не изменилось, — обреченно вздохнул он, а потом лукаво улыбнулся. — Ты болтаешь все, что в голову взбредет, зато не врешь. Но знаешь, в чем все же есть отличие? Тогда, еще в первую нашу встречу, я тебя не сожрал, а вот теперь за свои действия я не отвечаю!
И после этих слов он тут же притянул меня к себе, властно целуя в губы. Я так растерялся, что не вовремя забыл приказать своему сердцу биться. Меня целовали едва сдерживаясь. Он что... он... значит ли это, что и он тоже любит меня? Ох, голова закружилась...
— Мм, — смог выдавить я посреди секундной передышки. — А ты... меня...
— Мне нельзя этого делать, — строго, но с придыханием сказал он. — Но, знаешь, я ведь тоже ни чуть не изменился...
Да. Не изменился. Всегда делает то, чего нельзя... у нас это общее.
Хехе. «Льзя», мать его, да простят меня лингвисты.
Я осторожно скользнул руками вокруг его шеи. Пальцы путались в невероятно длинных темных волосах, которые были слегка влажными и гладкими, такими, что их хотелось трогать еще и еще, а мои губы уже просто горели огнем. Я закрыл глаза, я почти зажмурился, но я точно был уверен в том, что на меня смотрят.
Камео прижал меня к себе крепко, и, из-за того, что было неудобно просто так висеть в воздухе, не касаясь земли, я обвил его пояс ногами. Кажется, этот жест ему понравился. Меня сразу взяли руками под бедра, немного сжимая их.
Целуя его, я чувствовал, что меня куда-то несут, но обратил на это внимание только тогда, когда Камео отстранился от моего лица, чтобы усадить на небольшой камень рядом с берегом и устроиться самому около него в воде. А потом снова поцелуй и жаркие объятья. Я не мог поверить в то, что происходит, что обычные фантазии перед сном с участием в них не совсем обычного человека могут вылиться в реальность, как теплый летний дождь, и заставить томно вздыхать от удовольствия. Да, я действительно представлял, как это могло бы быть... и я ошибся. Все гораздо прекрасней...
Его руки были большие и горячие, немного влажные и от того вызывающие мурашки. Камео очень нежный сейчас. Один раз я видел, как он, разозлившись, проломил своей рукой здоровенный камень, и я едва не хлопнулся в обморок от увиденного. А теперь, когда он гладит мою спину, мне совсем не верится, что тогда горная порода раскололась надвое от этих самых рук. Но и некое волнение присутствует. Странно знать, что тебя запросто могут сломать, как стебель цветка, даже не напрягаясь...
Камео, гладил, ласкал, трогал меня. Он трогал везде, водя мягкими подушечками пальцев по ребрам и бокам. Я скользил пальцами по его большим и сильным плечам, восхищался стальными мышцами и точеным прессом.
— Ах? Камео, — я вздрогнул, когда моего живота коснулись скользкие прохладные щупальца, а сам Камео поцеловал меня в щеку, затем в скулу, с каким-то совершенно животными рыком укусил меня за ухо. Такое необычное ощущение.
Я чувствовал его везде. Тонкие кончики его тентаклей очерчивали линии моих мышц, они скользили и задевали соски, влажно гладили внешнюю строну бедер, как бы нечаянно заставляя меня раздвигать ноги. Меня почти трясло от пульсирующего тепла, стремительно несущегося к низу живота. На ягодицах тоже чувствовалось приятное шевеление, щупальца их совсем немного раздвинули, потерлись влажным кончиком, а я что-то одобрительно промычал и прикусил губу.
Не знаю, чего мне в тот момент хотелось больше: сделать приятно Камео или занять чем-нибудь свой собственный рот, поэтому, за не имением лучшей идеи, я провел горячим языком по щелочкам жабр на его шее, прикусил кусочек кожи, с восторгом услышал, как мужчина шумно выдохнул и сжал мои бедра сильнее.
От дразнящих прикосновений хотелось плакать, я хныкал как маленький, ерзал из стороны в сторону, и эти щупальца... они творили с моим телом что-то удивительное. Одно из них острым влажным кончиком играло с жемчужиной соска, то обвиваясь вокруг и оттягивая его, то просто терлось, то щекотало, едва касаясь, дразня. Еще несколькими тентаклями, более объемными и плотными, Камео почти полностью обвил мои ноги, плавно раздвигая их, поднимая за колени вверх. Когда он успел стянуть с меня трусы? Я округлил глаза, когда понял, в каком виде я сейчас перед ним.
Я без остановки краснел, глядя на то, как его глаза пристально скользят по моей груди и вниз, к стоящему колом бледноватому члену. Размером я похвастаться не мог, но Камео, кажется, все устраивало...
— Какой маленький у тебя тентакль, — с ухмылочкой произнес он. Черт, вот ведь! Весь момент испортил, скотина!
— Камео, черт тебя дери морской! — я вмиг покраснел от негодования.
— Не обижайся, — сладко, будто сирена в полголоса пропел он. — Жемчужинка...
Жемчужинка? Ох, все, я поплыл. Пока! Алсу вы потеряли!
Тем не менее, я был непреклонен. К тому же завтра я наверняка опять стану водорослью. Я отвернул голову, не давая себя поцеловать, внутри, конечно же, матерясь и изнывая без его восхитительных рук и вообще всего его.
Камео же что-то муркнул себе под нос и провел длинным шершавым языком по моей шее. Чешуйки у него на языке или что — я не знал, зато знал, что это нереально круто, и я глубоко выдохнул, открыв рот, куда сразу же проникло щупальце. Оно было чуть солоноватым, и я испытывал откровенный кайф, когда оно играло с моим языком, гладило небо. Я сладко приоткрыл ротик, высовывая язык и играя им с Камео, я чувствовал, что тот смотрел на меня, чувствовал, как усиливается его хватка на моих ногах и на всем теле.
— Ах! — Не удалось сдержать голоса, когда он одной рукой сжал мой член и провел вверх-вниз. Параллельно я почувствовал его тентакли у себя между ног. Один из них влажным тонким кончиком начал проникать в мое тело, совсем не глубоко, но, тем не менее, заставляя меня мелко дрожать. Он неторопливо двигался, проходя с каждым толчком все глубже и глубже, и так развратно извивался внутри, растягивая тугие стенки и обильно смазывая их чем-то влажным. Я представлял, насколько развратно я выглядел со стороны, вот так, с раздвинутыми ногами, с щупальцами, что хозяйничали на моем и в моем теле, и я возбуждался от этой картины еще сильнее.
— Ммм, — было немного стыдно... стыдно хотя бы от того, что я хотел раздвинуть ноги еще сильнее, я жмурился и слегка прогибался в спине.
— Камео, — на выдохе пролепетал я.
Он навис надо мной, языком дразня мочку моего уха. Не знаю почему, но именно уши всегда больше всего привлекали его внимание. Язык острый, горячий. Это очень приятно.
Я уже говорил про рост Камео, у которого было преимущество в большей степени из-за щупалец, что делало кракена высотой почти как два меня. Поэтому ему не составляло труда стоя в воде возле валуна, наклоняться ко мне и быть при этом даже немного выше.
— Не против, если я буду держать тебя за руки? — это было скорее утверждение. Таким сладким и чуть хрипящим голосом он это сказал...
Я сразу почувствовал, как его сильные щупальца обвили мои руки от локтя и до запястий, подняли и свели их за моей головой. Это была ловушка на добровольной основе. Я совершенно открытый перед ним, точно мотылек в паутине, над которым в угрозе застыл огромный паук. Связанный по рукам и ногам, я трепетал.
Однако я смог ладонями схватить кончики этих щупалец, что обвили мои руки. Я начал сжимать их пальцами и поглаживать, а затем, как завороженный, слушал тихие вздохи и даже стоны со стороны Камео.
Его конечности окружили меня со всех сторон. Они ласкали соски, легко теребя самые кончики, забирались в рот, сводя с ума своей ловкостью. Несколько из них обвили мои плечи и место рядом с шеей, Камео даже обвил одним большим тентаклем мой затылок, и я мог положить на него голову, как на подушку, немного мокрую, но мягкую. Кончиком же этой самой «подушки» он перебирал мои волосы за ухом и мягко гладил по щеке.
— Алсу... — шепот в губы.
И я четко ощутил еще несколько тонких щупалец, которые настойчиво проталкивались в меня, раздвигая стенки заднего прохода. Ощущая их довольно глубоко у себя внутри, я приоткрыл глаза, встречаясь взглядом с мужчиной. Его лицо совсем близко, а внизу я чувствовал, как меня растягивают, немного болезненно надавливая, и я мычал, когда мужчина поцеловал меня. Слишком много ощущений, ах, мамочки...
— Камео, о-о-ох... — он поцеловал меня в губы, мускулистыми руками прижимая меня к себе. Я ведь уже говорил про его язык? И к черту, скажу еще раз: он потрясающий. И сам Камео — потрясающий, а я... а я — его.
От всех этих чувств, которые накрыли, нет, которые обвили меня с головой, оргазм накрыл меня быстро и так ярко, что я даже забыл дышать. Помню только, как пытался кричать в поцелуй, и как мое нутро наполнилось чем-то приятно горячим и вязким, а еще в этой же жидкости были и мои ладони и грудь, и бока, и плоский живот. У меня поджались пальцы на ногах.
А дальше я уже просто отключился, укутанный в усталость, прямо в крепких теплых руках, так нежно прижимавших мое ослабевшее тело к себе. И все... аут.