Вчетвером, безоружные, имеющие под рукой только складной нож и спички... Пеннивайза таким оружием не остановить. Для атаки им потребовалось бы оружие куда мощнее, и то не факт, что пули подействовали бы на Оно. Или пробить ему грудь насквозь арматурой. Дженнифер опустила момент, каким способом ее матери с остальными детьми удалось загнать зверя обратно в его логово. Тогда их было семеро. Они были сплоченными, ими двигал защитный инстинкт, они боролись за свои жизни и остальных невинных детей.
Монстр отправился туда, куда ему была дорога.
Но у девушки рука не поднимется причинить боль тому, кто наплевал ей в душу и вывернул ее наизнанку. Чертов Стокгольмский синдром здесь отнюдь ни при чем. Извращенное понятие любви непробиваемой стальной стеной заслонило собой Пеннивайза, обеспечив ему безопасность. Она ничего ему не сделает.
Надо просто отвлечь клоуна и уговорить друзей уйти. Лиза сделала выбор. Голодные, налитые кровью глаза Оно станут последним, что она увидит. Обглоданным костям суждено навечно остаться в недрах канализации.
История красавицы и чудовища не завершится счастливым концом. Лиза попала не в волшебную сказку, а в жуткий ночной кошмар. Скоро наступит пробуждение. И она будет свободна.
От Пеннивайза веет безразличием. Он роняет Лизу на землю. От неудачного падения девушка разбивает колени в кровь о грубый камень.
Расстояние между ними увеличивается.
Это пытка.
— Сколько? — Она еле говорит, но острый слух Оно способен расслышать любой шепот. Клоун выглядит озадаченным, специально не влезая в мысли девчонки. Интересно пробовать разгадать человека, о чем он думает, чего хочет. Игра затягивает.
— Сколько тебе нужно детей, чтобы ты наелся и отправился в спячку?
— ... Один.
— Возьми меня.
Глаза монстра блестят возбуждением.
Добыча добровольно предлагает себя.
Столь заманчивое предложение ему за целые тысячелетия не выдвигали, но он и не сближался ни с кем, практически не общался, не доводил "еду" до состояния, что она сама просится в рот. Лиза стала первым подопытным кроликом. Девчонка приняла осознанное решение, не находясь под властью чужого разума.
Пеннивайз шипит и разевает пасть, обнажая ряды зубов. Он сразу теряет интерес к Дженнифер, к прочим детям города Дерри. По сравнению с другими пресными детьми Лиза сейчас для Оно — как торт для сладкоежки. Соблазн велик. Она предварительно снимает с себя одежду, заботясь о звере, дабы тот не наелся лоскутов.
Конечно, ей страшно. Человек так устроен.
— Заставь моих друзей уйти.
— Нет.
— Я прошу тебя! Не убивай их!
Гулкие шаги звучат громче — Дженнифер почти нашла подругу. В запасе у Лизы максимум минута. Разутая, ступая босыми ступнями по лужам и натыкаясь на острые предметы, впивающиеся в кожу, она несется к клоуну. Обезумевшая от страха девушка тянет Пеннивайза в противоположную сторону, но со всего маху врезается в него. Ей не удается сдвинуть его ни на миллиметр. Как прирос.
— Согласись, четверо лучше, чем один.
— Что мне сделать, чтобы ты оставил их в живых?!
Как достучаться до существа, не имеющего ни души, ни сердца? Лиза берется за широкий воротник и тянет на себя. Отсутствующий взгляд клоуна свидетельствует о том, что он остается равнодушен ко всем ее просьбам и мольбам. Его интересует только худенькое девичье тело. Она так вкусно пахнет. Между рядами зубов показывается кончик языка. Пеннивайз силится не облизать Лизу с головы до ног. Истинные гурманы ведь любят смаковать.
— Ох, пирожочек...
У Лизы вырывается судорожный вздох, у Пеннивайза — мучительный утробный рык, и взгляд застывает. Он замирает. Создает впечатление, что миг длится бесконечность. Девушка отпускает воротник. По глупости, неверно истолковав порыв монстра, она тянется к его губам.
Закрывает глаза.
"Идиотка", — всплывает в памяти грубое оскорбление Пеннивайза.
Вместо прикосновения мягких алых губ клоуна на своих губах она ощущает резкую пронзительную боль в плече. Лиза не выдерживает и истошно вопит. Из глаз брызжут слезы.
Она ни в чем его не винит.
Он такой, какой он есть.
Глупо было на что-то надеяться.
Подоспевают Дженнифер с друзьями. Лиза слышит их крики, они чем-то колотят клоуна, мертвой хваткой вцепившегося зубами в ее плечо.
Ты доволен?
Дженнифер с Гленом тянут Пеннивайза за руки, а Дэвид в силу разницы роста запрыгивает на монстра и точным ударом по рукоять вбивает ему в голову нож, что был у Лизы в сумке. Принимая любой телесный облик, Оно тоже испытывает боль. Не настолько сильную, но всё же испытывает. Окровавленные зубы отрываются от тела. Ослепляющая боль от укуса мешает Лизе осознать действия Пеннивайза — он не только не отгрыз кусок плоти, что могло бы привести к большой потери крови, а вследствие чего — к смерти, но еще и отпустил ее, когда легко мог бы превратиться в огромного паука и поймать лапами всех детей.
Убить разом.
В фильмах всё показывают ненатурально. Получив огнестрельное ранение, герой пискнет разок и как-то терпит боль, пока ему без анестезии зашивают рану. Брехня. Это терпеть нельзя. В реальности, если ударишься мизинцем о тумбочку, уже испытываешь невыносимую боль.
Трясущиеся пальцы касаются следов от острых зубов. Кровь стекает по рукам, груди, капает в лужу, окрашивая воду в красный цвет. Веки Лизы тяжелеют, крики друзей затихают, и она теряет сознание с единственной мыслью:
Если существует отдельный ад для монстров, я хочу попасть туда...
Чтобы однажды встретиться там с Пеннивайзом.
***
Девушка приходит в себя на больничной койке. Голова раскалывается, а в горле пересохло, как после похмелья. Всё тело ломит, реакция заторможенная, в мыслях — туман. За дверью раздается множество голосов — врачи обсуждают состояние пациентки, попутно допытываются до правды, спрашивая у подростков, что случилось с их подругой. Какое дикое животное могло оставить раны со следами акульих зубов?
В части головного мозга, отвечающей за запоминание образов, проходит импульс, и девушка резко садится. Она в больнице, друзья живы-здоровы. Что это значит? Всё повторилось для Пеннивайза? Его заставили уйти в спячку, не насытившись?
Губы Лизы поджимаются, а ноздри раздуваются. В глазах щиплет.
Я не умерла... Почему мне не дали умереть?
Заходит врач. Он листает медицинскую карту пациентки, потом поднимает на нее взгляд. По стандартной процедуре врач снимает старую повязку, на которой четко отпечатываются кровавыми точками следы от зубов, обеззараживает рану перекисью и накладывает новую повязку. Всё это время Лиза сидит с повернутой в сторону головой, отказываясь с кем-либо разговаривать.
Ее спасли, когда она твердо решила покинуть этот мир.
Мир без Пеннивайза.
Ждать его двадцать семь лет и снова услышать отказ? Одного раза было достаточно.
— Позвать ваших друзей? — перед уходом спрашивает врач.
Лиза отрицательно качает головой, выдирая нитки из медицинского бинта на плече.
Она не готова встретиться с друзьями.
Через некоторое время заканчивается действие обезболивающих веществ со снотворным эффектом. Лиза кнопкой на пульте вызывает в палату медсестру за введением в капельницу удвоенной дозы, ссылаясь на сильные боли. Ей необходимо отключиться, желательно впасть в кому и никогда из нее не выйти. Девушка не притворяется. Ей больно, но не физически. Никакие телесные увечья не перевесят душевные. Такая боль оставляет на сердце незаживающие раны, невосполнимые пустоты.
Это медленно отравляющий яд. И Лиза дает себе обещание, что боль исчезнет.
Она закончит начатое.
***
— Вы не стали проходить курс лечения, мисс Бёрк, когда нашли труп девочки в школьной подсобке. Вам требовалась помощь. Почему отказались? — психотерапевт деловито восседает на стуле, нога за ногу, и готовится оставлять пометки в записной книге.
Женщине на вид чуть за тридцать. Блузка и юбка-карандаш выгодно подчеркивают изгибы тела формы песочных часов. Ухоженные руки с накладными ногтями, яркий макияж, волосы собраны в аккуратную прическу. Заметно, что тщательно следит за собой. Наверняка есть для кого стараться. Лиза от этого умозаключения горько усмехается. Она в разбитом состоянии как внутри, так и снаружи.
Для Пеннивайза в прямом смысле слова имел значение внутренний мир человека. Плоть и органы. Ради него не нужно было часами прихорашиваться перед зеркалом. Он хотел Лизу независимо от того, накрашена она была или извалялась бы в мусоре.
— Вы считаете себя сильной? — приступает к следующему вопросу психотерапевт, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос, как и на многие другие. Лиза бездумно пялится в стену, изображая глухонемую. — Какие у вас отношения с отцом?
Контакт не происходит.
— Знаешь, к какому я прихожу выводу? До нападения животного у тебя была иного рода травма. Я права? Тебя бросил парень?
Ей удается задеть правильную струну, вызвать у Лизы проявление эмоций, но ненадолго. Напряженные мышцы лица расслабляются, возвращается прежняя отрешенность, а во взгляде меркнет злобный огонек.
Психотерапевт устало потирает виски. За годы практики она работала с кучей трудных подростков, попадались случаи и тяжелее, однако Лиза не драматизирует, не ведет себя демонстративно или по-детски эгоистично. С ней приключилось что-то такое ужасное, от чего она отгородилась ото всех, захлопнула дверь к своей душе и закрыла ее на сотни замков.
Словно по щелчку пальца, человек изменился до неузнаваемости. Отец приходил ее навещать, и от увиденного — того, что осталось от его дочери — он протрезвел. Из симпатичной девушки в одночасье Лиза превратилась в дряхлую старуху, нехотя волочащую свое существование.
Парни разбивают девушкам сердца, особо впечатлительные кончают жизнь самоубийством. Их гложет злость, обида. Вторую половинку, которую они ценили, боготворили, оказалась предателем. Наивные влюбленные дурочки менялись окончательно и бесповоротно. Девушки не знали, как дальше жить.
Лиза не знает, как жить без Пеннивайза.
Сломанной, использованной кукле пора на свалку брошенных. Они отправляются туда потому, что нужны кому угодно, но только не тем, с кем они мечтали связать свою жизнь.
— Не делай того, что потом нельзя будет исправить, Лиза, — психотерапевт откладывает записную книжку с ручкой и берет пациентку за руку. — Ты понимаешь, о чем я говорю. Оттуда нет пути назад. Оттуда не возвращаются. Ты молода, еще не раз встретишь свою любовь. Всем первая любовь кажется первой и последней, но это не повод ставить точку.
Ставить точку... а если...
— Где мой телефон? Пожалуйста, позвоните моей подруге. Срочно. Это очень важно, — голос Лизы за неделю молчания стал сиплым. Психотерапевт предусмотрительно подает ей стакан воды.
— Пойду попрошу отдать тебе твой телефон.
— Спасибо.
Это должен сделать ты, мой дорогой Пеннивайз. Не перекладывай грязную работу на меня. Даже если ты ушел в спячку на гребаные двадцать семь лет, я доберусь до тебя из любого измерения, но ты покончишь с нашими отношениями раз и навсегда!
