Моя мать — Чёрная Вдова

Наташа была разбужена ночью криком, доносившимся из комнаты её сына. Последние месяцы Гарри серьезно мучили кошмары, и Фил уже начал учить его основам окклюменции, но пока особых успехов не было. Впрочем, Колсон предупреждал, что учить ментальному искусству ребёнка четырех лет — заведомо проигрышное дело. Зелье Сна без сновидений, конечно, действовало, когда Гарри пил его, но последнее, что было ему нужно — это привыкание. Поэтому в каждую вторую ночь Гарри снова и снова приходилось сталкиваться с ледяным смехом, вызывающим дрожь даже у неё — опытного спецагента, с зеленой вспышкой, сопровождающейся отчаянным криком, и с мертвыми изумрудными глазами его матери, Лили. После того, как она первый раз увидела сон, с которым Гарри приходилось сталкиваться слишком часто, (Фил достал воспоминание во время окклюменции и показал ей), она захотела напиться. И с этим ужасом её сын, четырехлетний мальчик, вынужден бороться каждую ночь? Боль, страх, отчаяние, оцепенение и ужас ночью, вместо драконов и других волшебных животных, которых Гарри так любит? Причиной начавшихся кошмаров стал боггарт. Чертов тупой боггарт, возродивший почти забытые воспоминания, которого поздно вечером увидел Гарри, когда открыл шкаф. Этого не должно было произойти. Спонтанный выброс мальчика сжёг боггарта и шкаф заодно, но... это не имело значения. Застывшие глаза, так похожие на его, забыть было невозможно. Наташа быстро поднялась с кровати и понеслась в комнату Гарри. Прошло полтора года с того момента, как она забрала его с порога Дурслей, и за это время она ни разу не пожалела о своём решении (даже когда Гарри случайно выбил все стекла в доме выбросом). Она любила его больше чем кого-либо когда-либо и понимала, что любой, причинивший боль её сыну, будет в следующую же ночь мертв. Он был её ребёнком, и ничего больше не имело значения. Романофф подбежала к его кровати и осторожно, чтобы не напугать ещё больше, взяла на руки. — Просыпайся, малыш, всё хорошо, ты дома, ты в безопасности, — зашептала она ему на ухо, — давай, ты должен проснуться, мой хороший. Гарри медленно открыл глаза. — Страшно, мамочка. — Я знаю, солнышко, но всё в порядке. — Нет. С НЕЙ не всё в порядке. Наташа вздрогнула. Четырёхлетний ребёнок не должен понимать таких вещей. — Нет. Но ты должен отпустить её и быть счастливым. Мне кажется, она хотела бы этого, как думаешь? Гарри прикрыл глаза. — Можно поспать с тобой? — Конечно. Принести тебе воды? — Нет. — Хм. А горячего шоколада? — Нет. — Хочешь сказку? Ребенок помотал головой. Наташа нахмурилась. — Эй, Гарри, — мальчик не отреагировал, продолжая пялиться в одну точку, — Гарри! Посмотри на меня. Мы справимся с этим, ладно? Я тебе обещаю. Веришь? Он на мгновение зажмурился, а затем внимательно посмотрел на неё и медленно кивнул. Наташа улыбнулась сыну. — Ну что, идём ко мне в комнату? Гарри кивнул, немного оживившись. Наташа взяла его на руки и встала. Дойдя до комнаты, она осторожно положила Гарри на кровать и закутала в пуховое одеяло. — Спи, ребёнок. Завтра, эммм, вернее, уже сегодня придёт Фил, и, если ты не выспишься, на уроке окклюменции ты уснёшь во время медитации. Вряд ли ему это понравится. Уже расслабившийся Гарри слабо хихикнул. — Я люблю тебя, мамочка, — проговорил он уже почти сквозь сон. Наташа застыла, шокированная и выбитая из колеи. Жар, сформировавшийся у неё в груди, казалось, готов был вырваться наружу. Невероятным усилием воли она заставила себя успокоиться. — Я тоже тебя люблю, малыш. — Сказала она с широкой улыбкой. Проснувшись в полседьмого в отличном настроении, Наташа тихо встала и, поправив одеяло Гарри, пошла делать зарядку, заодно попросив Рикки, домового эльфа, которого Ник Фьюри подарил Гарри на третий день рождения, приготовить на завтрак панкейки с шоколадом и клубникой. Она вышла на улицу и, надев наушники, в которых звучала песня группы Queen «It’s a kind of magic», начала пробежку вокруг дома. На третьем кругу она услышала рычание двигателя машины и увидела выходящего из неё Ника Фьюри. Наташа хмыкнула. «Давно его тут не было», — подумала она. — Доброе утро, директор, — сказала она, не прекращая пробежку, — присоединитесь? Фьюри усмехнулся. — Боюсь, агент Романофф, я здесь не за этим. Наташа остановилась. — Кто бы сомневался. — Проворчала она. — Пройдём в дом? Только тише — Гарри ещё спит. — Мне всегда казалось, что он встаёт ни свет ни заря. — Чуть нахмурился Ник. — Встаёт. Когда нет кошмаров. — И, увидев недоуменное лицо босса, пояснила. — Боггарт. Пару недель назад. Смерть Лили. Кто бы мог подумать, верно? — Хм. А что Фил? — поинтересовался Фьюри, галантно открывая дверь дома перед Наташей и пропуская её. — Начал пробовать окклюменцию с Гарри. Оказалось, что слабенький природный блок у него уже есть, но его явно не хватает на защиту от кошмаров, а занятия идут тяжело. Как мне объяснил Коулсон, окклюменция требует предельной сосредоточенности, а откуда бы ей взяться у четырехлетнего ребёнка, будь он хоть трижды вундеркиндом? Коулсон давно начал учить Гарри контролировать свою магию и направлять её, и, надо сказать, это получалось у него виртуозно для ребёнка его возраста. Давалось ему это фантастически легко. Коулсон объяснял это врождёнными способностями Гарри, появившемуся в результате потрясающей совместимости и взаимодополняемости магии Лили и Джеймса, но Наташа видела, что он также удивлён. Впрочем, Гарри же лучше. И магическому миру, как бы Романофф ни хотела избежать этого, тоже. Если, конечно, Гарри не решит присоединиться к темной стороне. Фьюри кивнул. — Я посмотрю, что можно сделать. Возможно, кто-то из наших менталистов сможет помочь. Поработать с разумом твоего сына, немного изменить эмоциональную окраску воспоминания. Не волнуйся, это сработает, только если сам Гарри будет искренне этого хотеть. Нат медленно кивнула. — Ладно, я пойду переоденусь. Можете пока сделать чай. Или попросить Рикки сделать чай. Ник закатил глаза. — Иди уже. Тихо позвав домового эльфа и заказав чай, Фьюри осмотрелся. За последние три месяца, которые он здесь не был, количество фотографий на стенах явно выросло. Гарри на качелях, Гарри, зависший в воздухе, Гарри с зелёными волосами, Гарри, убегающий от почему-то мокрого Фила... Николас усмехнулся. С появлением Гарри, Наташа очень изменилась... и он пока не мог сказать, хорошо это или плохо. Во всяком случае, Романофф выглядела явно счастливее, что радовало Ника. Она стала беречь собственную жизнь, у неё появилась причина возвращаться с каждого нового задания, что Фьюри, как директора, понимающего, что агенты уровня Чёрной Вдовы на дороге не валяются, удовлетворяло. Да ещё Гарри. Он, несомненно, станет могущественным волшебником. А пока Ник может только проследить за тем, чтобы мальчик получал всё возможное образование. Потому что однажды ему придётся столкнуться с отнюдь не выдуманными врагами. И Фьюри сделает всё, чтобы тот остался жив. Не ради ЩИТа (хотя и для него тоже). Не ради Америки. Ради самого Гарри. Из раздумий его вырвал голос Наташи. — Ну что? О чем вы хотели поговорить? Вернее, что от меня требуется? Директор щелкнул пальцами, и на столе появилась папка с отметкой «Засекречено». — Ты, несомненно, знаешь историю Тони Старка, так же известного, как Железный человек. Знаешь про реактор в его груди. Так вот. Этот реактор его убивает. Он сам об этом знает, но предпочёл остановиться на том, что перепробовал все существующие элементы. И... смирился. Как ты понимаешь, мы не можем позволить себе потерять его. Наши учёные нашли способ замедлить болезнь и снять симптомы, но это его не спасёт. Твоя задача — наблюдать за ним и докладывать о его состоянии. Если ситуация станет критической — вколоть лекарство. Твоя роль — его ассистент. Мы уже устроили тебя юристом «Старк Индастрис», на днях Тони Старк назначает гендиректором компании Пеппер Поттс, им обоим придётся подписать бумаги, и тогда — твой выход. Задача — стать ассистентом, Старк как раз его ищет. Наташа подняла руки. — Стоп-стоп-стоп. Это всё, конечно, хорошо, но вы, кажется, забыли, что у меня четырёхлетний сын. Я так понимаю, что эта работа предполагает полный день, а я не могу оставить Гарри одного. К удивлению Романофф, Фьюри только улыбнулся. — Агент Бартон любезно согласился взять отпуск, чтобы пожить с твоим ребёнком. Они отлично ладят, если я не ошибаюсь. И агент Коулсон будет проводить здесь больше времени, чем обычно. Наташа задумалась. Она честно себе признавалась, что ей не хватает её заданий, ей хотелось согласиться на миссию, но... Гарри был приоритетом. — Мне нужны гарантии. — Прости? — Гарантии того, что мой сын будет в безопасности. И что его не оставят одного. — Первое, прости, не могу пообещать, но обещаю, что сделаю всё возможное. А второе... постоянное незримое присутствие пары телохранителей и очень даже заметное Бартона тебя устроят? — Вполне. — Отлично. — И, Николас, — она взглянула ему прямо в глаза, — если ты нарушишь своё обещание, я уйду из ЩИТа, ты же понимаешь? Ник внимательно посмотрел на неё и медленно кивнул. — Справедливо, — ответил он и внезапно усмехнулся, — но это шантаж. — Что? — возмутилась Наташа. — Конечно нет! Лишь констатация факта. — Отговорки, агент Романофф, лишь пустые отговорки. Наташа фыркнула. — Да ну вас. Фьюри отсалютовал ей чашкой с чаем. Послышались шаги на лестнице. — Привет, ма... Дядя Ник! — радостно завопил Гарри и бросился на шею к директору ЩИТа. Тот едва успел встать, чтобы подхватить ребёнка. Наташа еле заметно усмехнулась. Кто бы мог подумать, что весь из себя серьезный Николас Фьюри будет терпеть, да и ещё и получать удовольствие от детских выходок её сына. — Привет, ребёнок, — Фьюри поставил мальчика на землю, — у меня для тебя кое-что есть. Он достал из кармана плаща небольшой футляр и протянул его Гарри. — Это рентген-очки. Сможешь видеть насквозь. Развлекайся. Только не вздумай смотреть в них на людей. Боюсь, твоя мама не оценит. — Ух ты! Спасибо, дядя Ник. — Он бережно открыл футляр. — Я буду осторожен с ними. — Вот и умница. — Он потрепал мальчика по голове. — Был рад тебя видеть, но, боюсь, мне уже пора. Скоро увидимся. Агент Романофф, — Он чуть поклонился Наташе, и, не оборачиваясь, вышел из комнаты. Спустя минуту они услышали звук заводящегося мотора и увидели отъезжающую машину. Наташа посмотрела на Гарри, а затем в окно. — Вот же паразит! — громко и возмущённо произнесла она.