Быть своей

      — Ну же, дорогая, иди к нам!       Глаза Фрэн наполнились слезами, губы дрожат, а ладони плотно прижаты ко рту. Она не верит. Она не верит в то, что видит.       — Мамочка… Папочка… — выдавливает из себя девочка. — Нет, вы не можете…       Два темных силуэта стояли перед шатенкой, улыбаясь и протягивая к ней руки. Взгляд ее матери все такой же заботливый, а отец все так же задорно вскидывает брови. Но что-то с ее родителями точно было не так. Их кожа. Она была бледной, с желтоватым оттенком. Фрэн пригляделась. Она заметила, как из ладони ее папы вылезал противный желтый червь. Малышка отшатнулась, пронзительно закричав.       — Нет, уходите! Я не хочу видеть вас! — пищала Фрэн.       — Пожалуйста, милая, мы скучаем! — сказала Люсия и было видно, как из ее мертвых глаз потекли слезы.       Фрэн разворачивается и бежит. Бежит до тех пор, пока не падает на холодную землю, сдирая в кровь ладони и пачкая свое желтое платьице. Она поворачивает голову. Трупы ее родителей стоят прямо перед ней, нагибаясь и протягивая свои гнилые руки к девочке.       — Нет! Убирайтесь!

***

      — Убирайтесь прочь!       Фрэн резко вскакивает на кровати, тяжело дыша и смотря в никуда. Отдышавшись, она стала часто моргать и тереть глаза кулаками. Когда ее зрение наконец сфокусировалось, девушка посмотрела на свои руки — худые и бледные. Искусанные ногти украшали ее тонкие, длинные пальцы.       Шатенка вздохнула и села на кровати, свесив ноги вниз. Во рту был неприятный привкус металла, голова раскалывалась от жуткой боли. Настроение у девушки было ужасное. Все из-за этих постоянных ночных кошмаров, что так часто ей сняться за последнюю неделю. Угнетения добавлял ливень за окном, тяжелые капли которого с громкими стуками бились о железный подоконник. Кажется, еще немного, и он рухнет кому-нибудь на голову, отвалившись от окна.       Фрэн медленно поднялась, всунув ноги в кроличьи тапочки, и пошла к ванной комнате. Коснувшись выключателя, шатенка поняла, что перегорела лампочка. Вздохнув, она пошла в гостиную за новой.       Наконец поменяв эту несчастную лампочку, девушка открыла кран и набрав в ладони воды, всунула в них свое лицо. Умыв его, Фрэн закрыла кран и сняв полотенце с вешалки, хорошенько протерла лицо.       Завалившись обратно на кровать, Боу-Дагенхарт закрыла глаза и уже хотела была расслабится, как ее отвлек звук пришедшего сообщения на мобильнике. Девушка что-то недовольно промычала и взяв телефон в руку, открыла смс.       «Спишь?» — короткий вопрос находился в электронном письме.       Фрэн слабо улыбнулась. Ее сосед, чудной парень с голубыми волосами опять задает ей этот вопрос. Она уже давно хочет сказать ему, чтобы он сразу писал по делу, а не спрашивал одно и тоже каждое утро. Ведь логично, что она не спит, когда отвечает ему. Несмотря на все это, подобное «спишь?» уже стало их неким приветствием друг с другом. Она ловко набирает сообщение-ответку.       «Уже нет.»       «Круто. В универ идешь?» — ответ от него пришел с небольшим опозданием, будто парень долго не решался написать что-либо Фрэн.       «Боже, ну разумеется. Хотя очень не хотелось бы… Ты видел, что творится на улице?»       «Ага… Ну, типа, когда собираешься выйти из общаги?»       «Минут через двадцать, наверное.»       «Ок. Жду.»       Фрэн слабо улыбается и откидывает мобильник к стене. Порой ей кажется, что этот парень целую ночь сидит и мониторит телефон, дожидаясь утра, чтобы написать ей и вместе пойти в университет.       Она подходит к стулу и сметает с него все шмотки, выискивая определенные. Нет, Фрэн не была одной из тех тупых куриц, с кучей вещей в шкафу исключительно розового цвета, с дурацкими побрякушками на шее и запястьях, и с ванильными записочками, которые они передают друг другу. Фрэн жутко их презирала, часто хотела возмутиться их эгоизму и завышенной самооценке, но ее собственная не давала этого сделать. Она была через чур заниженной. Черт, как же она ненавидит себя за это.       — Твою же мать, куда он завалился?! — возмущается девушка, бегая по дому полураздетая и прикрывая руками оголенную грудь. Да, Фрэн также особо не блистала хорошей собранностью и каждое ее утро сопровождалось тупорылыми поисками каккой-либо вещи.       Наконец, шатенка находит то, что искала. Черный, поношенный бюстгальтер лежит в ванной комнате на стиральной машине. Она фыркает и закатывает глаза. Ну почему она никогда не запоминает, куда кладет свои вещи?!       Быстро и очень неаккуратно надев чертов лифчик, Фрэн возвращается в комнату и приступает натягивать на ноги белые, полупрозрачные носки с ромашками. Закончив с ними, она надевает черные брюки с завышенной талией и серый свитер. Коричневые женские ботинки были ее обувью.       Она быстро хватает с кровати сумку и выбегает из комнаты, напоследок погладив черного кота, лежащего на диване возле выхода.       Фрэн пробегает мимо множества комнат и спускается по лестнице, оказываясь на улице. Старое и серое здание студенческого общежития остается за спиной девушки. Она останавливается в двух метрах от него. Тут шатенка замечает, что она стоит под ливнем без зонтика и в легком свитерке. Она скалится, жмурится и бьет ладонями по своим ногам. Как же ей надоело быть такой несобранной, неаккуратной и слабой девушкой.       — Я думал, что ты уже успела где-то свернуть себе шею, пока собиралась, — раздается насмешливый мужской голос где-то за спиной Боу-Дагенхарт и она поворачивается. Сложно разобрать что-то из-за капель, стремительно падающих тебе на лицо, но девушка на сто процентов знала кто это. Темный силуэт выдавало белое пятно на лице, именуемое протезом.       — Салли-Кромсали, — говорит она и подходит к нему с легкой улыбкой на лице. Его протез спокоен, но глаза насмешливо щурятся, глядя на нее сверху вниз.       — Я так понимаю, ты время года перепутала? — парень смеется, глядя на ее промокшую до ниток одежду и мокрые волосы на лбу, ставшие из-за воды еще темнее. Фрэн притворно закатывает глаза и улыбается.       — Я просто растяпа, Сал.             Фишер пытается изобразить в своем взгляде укор, но у него это плохо получается и он снова смеется.       — Что ж, в таком случае, — синеволосый достает из-за спины черный зонт и раскрывая, загоняет под него Фрэн, после чего становится рядом. Он был тоже весь мокрый, но по крайней мере на нем была теплая куртка и капюшон, из-за которого его голубых прядей практически не было видно.       Фрэн дергается и краснеет. Как хорошо, что ее лицо и так красное от холода и Салли не замечает ее смущения.       — Салли, ты… — начинает девушка. — Зачем? Тут же так мало места?       — А что такого в том, что мы стоим рядом? — удивился голубоглазый.       Фрэн молчит. Ей ужасно стыдно говорить то, о чем она подумала. Кромсали довольно ухмыльнулся и прислонив ладонь к ее спине, стал слегка подталкивать вперед. Это длилось до тех пор, пока девушка не сообразила, что он от нее хочет, и не пошла сама.       Они шли молча, медленно, думая о чем-то своем. Парень постоянно поправлял протез на лице, чтобы лучше видеть. Чертовы дождь и туман мешали нормально рассмотреть, что впереди. Фрэн же шла, смотря себе под ноги задумчивым взглядом. Она получала наслаждение, слушая, как тяжелые капли бьются о зонт с глухими стуками.       Вскоре парочка дошла до здания университета, куда быстро забежала. Парень и девушка остановились на секунду около расписания аудиторий и бегом понеслись в нужное им помещение. Они вошли в аудиторию как можно тише, дабы что-то рассказывающий препод их не засек и не отчитал за опоздание. К огромному счастью обоих, старик ничего не заметил и два субъекта смогли пробраться на самые дальние места.       Наконец усевшись, парочка одновременно вздохнула и, переглянувшись удивленными взглядами, тихо засмеялась. Все бы хорошо, но тут в голову Фрэн прилетает скомканный листок бумаги. И парень, и девушка, оба оборачиваются назад и чуть ли не сталкиваются носами с самой стервозной девушкой унивреситета, по крайней мере они так думали, — Эшли Кэмпбелл.       — Эй, вас что, водой окатило? — шатенка противно смеется, поправляя золотую сережку. — Какие же вы придурки. Ее подружки, сидящие рядом, хихикают вместе с ней, будто бы у них нет своего мнения. Салли и Фрэн разворачиваются обратно и вновь синхронно вздыхают. Этот день обещает быть веселым и чертовски долгим.