Сделаю тебя счастливой

Реджина шла по вечернему парку, вокруг не было ни души. Она думала об Эмме и о том, что солгала ей: звонил Генри, говорил шепотом: — Мам, привет. Приходи, пожалуйста, к нашей скамейке. Одна. Женщина сильно забеспокоилась, услышав голос сына, ведь Эмма была на взводе после собрания в ратуше, поэтому встреча с Генри могла закончиться, чем угодно. И она, Злая королева, приняла решение обмануть блондинку. Для ее же блага, разумеется, наверное. Подойдя ближе, она сразу узнала фигуру сына. Мальчик тоже заметил ее: — Мам, привет, — неуверенно промямлил мальчик. Миллс ужасно соскучилась по сыну, она подошла и обняла его: — Привет, дорогой, — прошептала она. — Как ты? Парень тоже обхватил ее руками. Они стояли так несколько минут, закрыв глаза и обнявшись. — Мама, — протянул Генри, — я не знаю, как так могло получиться… Женщина немного отстранилась от парня и заглянула ему в глаза. — Прости, — продолжил он. Реджина молчала, но не потому, что не знала, что ответить, а просто не могла решить, должна ли она обсуждать этот вопрос без Эммы. — За что, дорогой? — Я не хотел для тебя этих проблем с выборами. Я не думал, что Мэри так поступит. — Генри, — отпустив сына и присаживаясь на скамью, начала Миллс, — я думала, что ты позвал меня не для этого. Это все… Не важно, понимаешь? — Реджина запнулась. — Не так важно, как-то, что произошло раньше. Парень обиженно скрестил руки на груди. — Ты обидел Эмму и меня, ты понимаешь это? Мальчик поджал губы и отвернулся в сторону. — Я, — Миллс продолжала, — не оправдываю ее, но и не снимаю ответственности с тебя. Я не этому учила тебя! — Ты не учила меня как, — парень запнулся, — как реагировать в подобной ситуации… — Да, всего нельзя учесть, поэтому я воспитывала тебя настоящим мужчиной. И никак не ожидала, что ты будешь отзываться подобным образом обо мне и Эмме. Тем более, когда мы столько сделали для тебя. Миллс-младший фыркнул, чем заставил Реджину подняться и подойти ближе: — Генри Даниел Миллс, я не узнаю тебя. — А я не узнаю тебя, — парень начал повышать голос, — не узнаю! Раньше ты ненавидела ее, была готова убить, а теперь, — он снова осекся, — что теперь вы творите? — Генри, ты заставил меня ее полюбить, — это было сказано со стальными нотками в голосе, — именно ты! Я этого не хотела! Реджина нахмурилась и скрестила руки на груди: — А мир не крутится вокруг твоих желаний, Генри! — она продолжала строго и даже надменно. — Это случилось, и будет так. Ты — наш сын, и мы любим тебя, но это не значит, что ты можешь указывать нам, как вести себя. Она повернулась к нему спиной, взяв тайм аут в беседе, это было необходимо, чтобы подобрать нужные слова, чтобы переубедить сына. — Вот скажи, — начала снова Миллс, взяв себя в руки, — когда ты приведешь девушку в дом, как мы должны относиться к ней? Парень задумался, но промолчал. — Скажи, как бы ты относился к такой же реакции со стороны Эммы? — Какой «такой же»? — Генри нахмурился. — Да, в принципе, любой, — порыв сильного ветра растрепал идеальную укладку и пробрался под плащ, женщина поежилась. — Она могла бы просто сказать тебе, что не желает видеть эту девицу в нашем доме, — Реджина вопросительно приподняла бровь. — А ведь это в несколько раз мягче, чем-то, что сказал нам ты. — Теперь это ее дом? — сквозь зубы процедил парень. — Да, Генри, — Реджина внутренне сжалась, она просто не узнавала своего маленького принца. — Теперь наш дом — ее дом, и я, надеюсь, навсегда. — И что мне теперь делать? Эмма злится на меня! — Конечно, злится, но она — твоя мать, как и я. — Мам, — парень снова обнял женщину, — прости меня, я не хотел, мне действительно очень жаль. — А если жаль, дорогой, ты должен поговорить с ней, все обсудить, но я не стану вмешиваться в ваши выяснения отношений. — Почему? — протянул мальчик. — Потому, что это — дело матери и ее взрослого сына, а теперь, поехали, на улице холодно, я подброшу тебя к Мэри. Парень постарался прижаться плотнее к Миллс, когда они шли к машине: — Ты злишься? — Нет, дорогой, — Реджина натянуто улыбнулась. Тем временем в душе королевы бушевал ураган. Она отдавала себе отчет, что это детский максимализм и эгоизм единственного ребенка, воспитанного в атмосфере исключительности и безотказности, так называемый переходный возраст, но… Если Эмма услышит эти рассуждения, новой беды не миновать. Миллс высадила сына и направилась домой. На душе у нее скребли кошки. Она вошла в особняк, вокруг было тихо. Медленно поднявшись наверх, она прошла в спальню, там тоже никого не было. Реджина разделась и зашла в ванную комнату. Эмма лежала в воде, погруженная по самый подбородок. Пена скрывала ее полностью. Девушка слушала музыку, закрыв глаза. — Привет, — тихо произнесла Миллс, чтобы не напугать блондинку. — Привет, — Эмма улыбнулась, не поднимая ресницы. — Как прошла твоя тайная встреча? Реджина молчала, она облокотилась на стену и рассматривала выражение лица любимой. — Погоди, угадаю, — опередила ее с ответом Свон. — Мама, мама, — блондинка пищала неприятным низким голосом, — помоги мне! Я не знаю, как так получилось! Я не хотел этого! Прости меня! — Ты следишь за мной? — Миллс подозрительно прищурилась. Эмма наконец-то открыла глаза, немного приподнялась и облокотилась на край ванны. — Нет, милая, — блондинка улыбалась, — просто есть только один человек, ради которого ты можешь посреди ночи покинуть дом. — Он сожалеет, — Миллс опустила глаза, и это сразу заметила Эмма. — Правда? — Эмма хитро улыбнулась. — Да, он извинился. — Хорошо, — блондинка снова погрузилась в воду. — Ты поговоришь с ним? — Миллс приблизилась к ванне и присела на бортик. — Нет, — Эмма мотнула головой. — Захочет, сам заговорит… Свон погрузилась под воду по макушку. На этом разговор о Генри был окончен: сегодня они обе не хотели касаться этой темы. Тем временем в городе разгоралась предвыборная гонка: жители в буквальном смысле спорили на каждом углу. Одни хотели перемен, другие твердили, что и при нынешнем мэре в Сторибруке все идеально. В кафе «У бабушки» развернулся штаб претендента на пост мэра Дэвида Прекрасного. Хотя, когда Свон и Миллс заходили туда попить кофе или поужинать, разговоры сразу сходили на нет. Реджина, на удивление, оставалась спокойна: к ней на улице подходили люди, общались, задавали разные острые вопросы, но, к восторгу горожан, она была весьма приветлива и добродушна ко всем. — Точно говорят, — сказал один гном другому, — она стала нормальной бабой. Ведь после стольких лет препирательств, Реджина все же разрешила нам попробовать добычу руды на границе города… Не без помощи, мы знаем кого… Они рассмеялись, но когда заметили тяжелый взгляд шерифа, то откланялись и поспешно ушли. Мэри Маргарет самозабвенно раздавала листовки на улице в поддержку Прекрасного, а на соседней — Генри раздавал агитброшюрки в поддержку действующего мэра. — Он пытается помириться с ними, — примирительно говорил Дэвид, когда Мэри собиралась разобраться с внуком. Все шло своим чередом. Эмма работала в своем кабинете. Она, как могла, тянула время до вечера: горожане так увлеклись предвыборной гонкой, что перестали нарушать закон, и даже Лерой уже почти неделю не ночевал в участке. Да, чудеса… «Выборы, выборы… Кандидаты… Молодцы…», — эта песню шериф не могла выбросить из головы. Мелодия нет-нет, да и обосновывалась в светлой голове на полдня. — Мам? -послышался знакомый голос. Эмма подняла глаза. — Привет, пацан. — Можно? Я не отвлекаю? — Конечно, можно. Парень прошел в кабинет и сел на стул. Они долго смотрели друг на друга и молчали. — Я много думал, — проговорил он на выдохе, — и хочу извиниться. Я не должен был говорить так о вас. Он снова замолчал. Эмма склонила голову на бок: — Почему, Генри? — Что «почему»? — не понял парень. — Почему ты не должен был говорить так? Он затих и опустил глаза в пол: — Потому, что это невежливо? — предположил он. Свон подалась вперед и облокотилась на стол: — Нееет, — тихо проговорила она, — еще попытка. Ты говоришь, что много думал об этом? Так почему не стоило говорить так? — Я оскорбил вас, — парень непонимающе смотрел на Эмму, пытаясь угадать, что она от него требует. Блондинка закрыла глаза, давая понять, что этот ответ ее тоже не удовлетворил: — Я тоже долго думала об этом… Об этом случае. И, знаешь, мне жаль, что я не сдержалась и ударила тебя. Но знаешь, что? Прокрутив в голове еще раз ту ситуацию, я поняла, почему взорвалась. Прошло несколько томительных минут ожидания. — Ты, — продолжила Свон, — оскорбил женщину, которая сделала для тебя очень много. Она столько перенесла, пожертвовала ради тебя многим, чтобы быть с тобой вместе, — Генри тоже нахмурился. — Она сражалась за тебя, рисковала жизнью много раз. Реджина заслужила право быть с тобой. Быть счастливой. И вот, когда она нашла свое «долго и счастливо»… Эмма замолчала, она опустила голову на сцепленные в замок пальцы: — Когда наконец-то, — блондинка продолжила, прочистив горло, — обрела свое счастье, ты не захотел даже выслушать ее. — Я испугался, — резко перебил блондинку парень, — я не знал, как реагировать. — Все верно, поэтому извини, что ударила тебя, — Свон замолчала. — Ты любишь ее? —  произнес Генри как-то по-особенному. Эмма сразу это поняла. Казалось, до него доходил смысл сказанного ею. — Да, парень. Я люблю ее всем сердцем. И уже очень давно, — блондинка откинулась на кресле. — А почему же ты молчала? — Иногда, — она запнулась, — иногда, пацан, ты любишь кого-то так сильно, что, понимая, что признание сделает больно, решаешь отказаться от своих чувств. Она всегда искала человека с татуировкой льва, помнишь? — Свон широко улыбнулась. — Я не хотела мешать ей в этом. Более того, я тоже верила, что этот мужчина — ее «счастливый конец». — Прости меня, — неожиданно громко произнес парень, — я, кажется, понял. — Серьезно? — Эмма покачала головой. — Да, она достойна быть счастливой, и ты тоже. Теперь я понимаю. И, думаю, — мальчик начал улыбаться, — ты правильно сделала, что врезала мне. Они крепко обнялись. — Хорошо, — Свон начала улыбаться, — что будем делать с завтрашними выборами? — Мама, кажется, спокойна? — Именно, пацан, — Эмма снова широко улыбнулась, — это и странно. — Почему, — парень прищурился, — может, она просто счастлива? — Да, наверно. Они проболтали почти до вечера, пока телефон шерифа не завибрировал: — Да, — быстро ответила Свон. — Шериф, через 20 минут жду вас в моем кабинете, — в трубке послышались гудки. — Что там, мам? — Ничего страшного, Генри, но мне надо идти. Давай завтра встретимся на избирательном участке, хорошо? — Конечно, до завтра, — парень выбежал из офиса шерифа, а Эмма поспешила в мэрию.