На мосту

      Ошеломлённый, он стоял возле стола, впиваясь растерянным взглядом в магнитофон. Безмолвие повисло на чердаке, словно пыль в лучах света из окна. И лишь шум в ушах служил напоминанием, что происходящее реально.       «Кто копается в моей голове?! Возможно ли такое и кому это нужно?!», — его всего трясло, непонимание разжигало ужас. Молчание было подобно клетке, которую хотелось сломать шумом, криком и бешенством от собственной беспомощности.       — Прекрати выворачивать меня наизнанку!!! — хриплый голос разорвал тишину, а кукла, от удара кулаком, повалилась на пол, с грохотом разлетаясь на запчасти.       Генри задыхался, жадно глотая затхлый чердачный воздух. А после, обессиленный, свалился на колени, пытаясь прийти в себя, обливаясь холодным потом. Никакие ответы на ум не приходили. Вместо них была лишь зияющая пустота, подобная насмешке наглой пасти «ангела».       — Мама… — в это мгновение было лишь одно желание — спрятаться. Почувствовать защищённость и успокоиться. Таунсенд никогда не сталкивался с подобным. Чтобы то одиночество, которое он ценил и лелеял, обернулось против него самого. Это было неожиданно…       Да, Уолтер запирал его, но кто такой Уолтер, по сравнению с этим безликим чудовищем?       И что такое его маленькая комната, супротив целого города? Мотивы Салливана прозрачны и наивны, а здесь лишь немое безразличие, вряд ли за собой имеющее какую-то цель.       Дрожащими пальцами он нажал на клавишу, кассетник открылся, но внутри ничего не оказалось.       «Я сплю? Как это понять?!», — в голове творился сумбур. Он чувствовал, как медленно сходит с ума, а ведь в кошмарах Уолтера такого за собой наблюдать не приходилось, там не ощущалось такого бремени как здесь.       Мысли оборвались от внезапно погасшего света, глаза на время ослепли в темноте. Тяжелые удары, дрожью раздаваясь под ногами, вывели молодого человека из забытия. Металлический грохот заполнил собой до этого тихий дом, отскакивая эхом от стен в полупустых комнатах. Люк слетел с петель под напором цепей, чей звон тут же ворвался на чердак. И в этой кромешной тьме не было видно ничего, только слышны приближающиеся шаги чудовища. Генри ощутил ужас перед чем-то потусторонним и неизвестным. Зажав рот руками, он спрятался под стол, не в силах сопротивляться собственному страху.       Еще мгновение и вот уже стол отлетел в сторону, а боль, разливаясь по животу, обездвижила тело. Последнее, что увидел перед собой Таунсенд — это пасть чудовища. Безмерная улыбка которого исказила все лицо, медленно тая перед глазами, а вопль и визг с каждым мгновением становился тише, пока не угас вовсе.

***

      Крик и шумное дыхание разбудили Уолтера. Вскочив с пола, он увидел свою мать, содрогающуюся от боли, пальцы ее впились в простынь, а хриплые стоны захлебывались в тревоге. Он легко коснулся её плеча, дабы разбудить, но на его нерешительный шаг она вздрогнула всем телом, длинные волосы разметались по подушке.       — Мама, — тихо позвал парень, боясь дотронуться вновь.       — Не подходи! — истерический вопль раздался по комнате, а девушка в испуге метнулась от него, повалившись с кровати. Вжавшись спиной в стену, она кидала перепуганный взгляд то на Салливана, то себе под ноги, закрывая лицо руками.       — Не надо! Оставь меня! Пожалуйста, прошу! — рыдания донеслись до слуха парня. Но он продолжал стоять как вкопанный, не зная, на что решиться. В голове шумело от её слёз, и сердце, в ответ, разрывалось на части, будто это его вина — из-за него она плачет. Но почему? Что он сделал такого? Всё вышеперечисленное оставалось загадкой.       — Чудовище! — дрожала девушка в углу, словно осиновый лист.       — Мама, это я… Уолтер… — вновь позвал молодой человек. — Открой глаза! Мамочка!       — Ты… — еле слышно прошептали её губы, а во взгляде появилось что-то осознанное.       — Я… Это всего лишь я… — медленно подходя к матери, бормотал парень, а после, опустившись на колени подле неё, протянул руку в ожидании ответа.       — Уолтер… Уолтер… — на лице появилась улыбка, а по щекам продолжали бежать мокрые дорожки. Тело девушки стало вялым, напряжение исчезло, а голова опрокинулась назад. Глаза отрешённо уставились в потолок.       — Это ты… Я рада тебя видеть… — она приняла его ладонь, прижав к своей груди.

***

      — Это ты… Я рад тебя видеть… — всё было как в дурмане, и, чтобы не заблудиться в нём, Генри взял протянутую ему руку. Непонимание кружилось вокруг него, подобно туману, сковавшему сонный город. И что есть в этой белой пелене правда, а что вымысел — секрет. Возможно, неизвестный даже своему собственному создателю.       — В самом деле ты? — устало окинул взглядом Таунсенд своего соседа. А после дотронулся указательным пальцем до его плеча. — Всё ещё не верится… Неужели все это было кошмаром? — он огляделся по сторонам, дабы убедиться в собственном пробуждении.       — О чём ты? — участливо заглядывал в глаза Уолтер, в желании предугадать чужие мысли.       Генри молчал, не находя в себе сил объяснить случившееся.       — Тебе приснился плохой сон, мамочка? — заключил Салливан, после недолгих размышлений.       — Не знаю…       Его слова прервали знакомые помехи, доносящиеся из зала. Дверь в коридор была открыта и шум радио настойчиво врывался в комнату. Не дожидаясь более, Таунсенд поднялся с места, дабы вдохнуть глоток внешней жизни, той, что теперь была недоступна для него. Вслед за ним поспешил и Уолтер, стараясь не отставать.       Сквозь шипение и несвязное бормотание был слышен женский голос. Холодный и сдержанный, он был пропитан некой силой внушения, строго наставляя:       «Место где не будет боли. Ни голода, ни болезней, ни старости… Не будет ни жадности, ни войн, и все будут жить по милости Божьей…»       Речь захлебнулась в чужеродных стонах и всхлипах, продолжавшихся до тех пор, пока Генри не выключил магнитофон. Внезапная радость в нем улетучилась, оставляя лишь оторопь после услышанного.