На мосту

      — Уолтер, пожалуйста, идем отсюда… — не узнавая своего испуганного голоса, молил Генри. — Вставай, пора домой. Погуляли и будет… — наклонившись к убийце, шептал он, дабы не привлекать лишнего внимания.       Парень, ничего не ответив, вылез из песочницы, после чего принялся отряхиваться, но сосед как можно скорее остановил его.       — Потом, все потом. Идем скорее, — схватив Салливана за руку, молодой человек поспешил покинуть злосчастный садик, в белой пелене которого, среди деревьев, бродило нечто.       — Мамочка… — позвал Уолтер, и в этом одном слове было столько радости.       — Тсс, — все нежности пришлось охладить колким и строгим взглядом.       Но уйти далеко им так и не удалось, «ангел» заметил движение и огласил округу воплем своей бездонной глотки. Звон цепей сорвался с места.       — Не отставай! Идем отсюда, скорее! — в груди не хватало воздуха, перед глазами все померкло. Генри от подобной неожиданности совсем заплутал, не понимая в какой стороне их дом. Он бежал прочь, не помня себя, а позади были слышны приближающиеся стоны чудовища.       — Уолтер! — вскрикнул молодой человек, заметив, что тот отстал. Когда рука Салливана выскользнула из его ладони, он даже не заметил. Просто в одно мгновение рядом никого не оказалось. Метнувшись назад, Таунсенд попытался найти пропажу, но звон цепей пресёк все его намерения.       Голова перестала соображать, а под ногами зазвенела решётка, оглашая каждый его шаг металлическим отголоском. Сквозь белый туман в глаза бросились ржавые стены, а в нос ударила вонь разложения и гнили. Трубы, словно змеи, скользили меж домов, то и дело орошая землю горячей изморосью. Иногда пар вырывался из уставшего металла, опаляя руки жаром, коими Генри пытался прикрыть лицо. Всё тело зудело от этой влаги, а ладони щипало от боли, несколько брызг угодило ему в глаза и рот. На вкус вода оказалась солёной.       Всё вокруг стало неузнаваемым, иным. Однообразный звук наполнил округу, давя любое сопротивление. Доносился он снизу, и вибрации его, ударяясь о решётку, передавались по всему телу низкой частотой, рождая лишь желание спрятаться, перестать чувствовать эту назойливую дрожь. Словно что-то колотилось под ногами.       Сквозь это монотонное брюзжание звенели цепи, будто колокольчики на фоне нудной рутины. Таунсенд метался в этом кошмаре, по переулкам «другого города», не зная куда деться. Хотелось провалиться под землю, лишь бы не быть здесь. Забившись под широкую бетонную лестницу, он напряженно прислушивался к любому шороху. Хотелось сжаться в комок.       «И почему я не послушался Уолтера?! — сокрушался в мыслях Генри. — Он же предлагал такие мудрые вещи… Сидели бы сейчас дома и ничего подобного бы не случилось! Какой черт меня дернул выйти за дверь?!»       Он совершенно ничего не понимал, но одно знал точно, кошмары Салливана — это сказка на ночь по сравнению с происходящим сейчас. Путешествие по длинным туннелям между сном и явью не вызывало страха, наоборот, даже пробуждало любопытство. А что здесь? Это место просто уничтожало волю. Словно над головой висел камень, в любое мгновение грозящийся упасть.       «Кто мог создать такое? Уолтер? Нет, на него совсем не похоже. Он, конечно, неуравновешенный, но не настолько. Я не в состоянии сообразить, кому может быть подобное подвластно… И вообще, человек ли это?»       Ход тревожных мыслей прервали настойчивые удары о бетон, посыпалась известь. Это «ангел», наконец, нашел то, что искал, и от воссоединения их разделяла лишь громоздкая широкая лестница.       Генри успел увернуться в сторону, когда, под напором цепей, обвалилась толстая перегородка. Он еле смог найти в себе силы, чтобы выползти из-под завала, а после снова броситься прочь без оглядки.       Ужас, беспомощность и адреналин, колотящий все тело в лихорадке — это вся палитра чувств, наполнившая его, словно чашу, до краев. План нападения он даже не рассматривал, крылья «ангела» никого не подпустят близко к своему хозяину. При любом варианте его ждала лишь смерть, кроме одного — бегства. Блуждания по туманным улицам продолжились.       Новым его пристанищем стал двухэтажный дом, на чердаке которого он и решил спрятаться. Подняв лестницу и заперев люк, Таунсенд некоторое время сидел неподвижно, пытаясь прийти в себя, иногда вздрагивая от невнятных звуков. Молодой человек старался усмирить свой страх, всячески заговаривая себя:       «Даже если оно и ворвется в дом, то, чтобы достать меня, придется порушить потолок. Естественно, тот обвалиться, придавив назойливую тварь, и она перестанет быть такой всесильной! Но что случиться тогда со мной, тоже очень интересно… Нужно постараться предвидеть все»       Генри принялся осматривать чердак в поисках надежного укрытия, попутно приглядываясь к окнам и стенам, которым теперь предстояло защищать его жизнь. Внимания удостоился угол, вполне просторный и темный. Свет фонаря, падающий из окна, бил в лицо, не позволяя толком приглядеться к его содержимому. Подойдя ближе, молодой человек увидел деревянный стол и стул, все вышеперечисленное было накрыто старой пыльной тряпкой, из-под которой торчали только ножки и чья-то обувь. Приглядевшись, Таунсенд заметил очертания фигуры, сидевшей за столом под грязной тканью. Мороз прошелся по коже.       — Кто здесь?! — в панике вырвалось из груди, а дрожащие руки, от переизбытка гнева, вцепились в полотно. Силой дернув его на себя, Генри сорвал вуаль загадки с сидевшего на стуле человека. Когда-то давно улегшаяся пыль поднялась клубами, причиняя глазам едкую боль и мешая дышать. Отшатнувшись, молодой человек некоторое время откашливался, не в состоянии увидеть незнакомца напротив. Когда же столб осел, перед Таунсендом вновь возникла неясная фигура. Резко сорвавшись с места, он подошел к ней, дабы узреть перед собой обычную куклу.       — Что… Манекен? Это издевательство или… — в этот момент он был растерян и озадачен, не ожидая подобного поворота событий.       Кукла, одетая словно живой человек, собирающийся отправиться на прогулку, безмолвно сидела на стуле, облокотившись рукой о стол, на котором стоял старенький магнитофон. Пальцы манекена легко касались его затертых клавиш.       — Какие нелепые шутки…       Послышалось шипение из динамиков. Генри вздрогнул, поняв, что тот в рабочем состоянии. Рука манекена соскользнула с аппарата, пустым звуком ударившись о поверхность стола.       Сначала доносился только шёпот и скрежет, но спустя мгновение человеческая речь вышла на передний план.       « — Чего вы боитесь, мистер Таунсенд?       — Честно… Я никогда об этом не думал.       — Неужели вы совсем никогда не испытывали страх?       — Не припомню, разве что…       — Мм?       — Ну, как и все люди, я испытываю страх перед смертью, ее неизвестностью и загадочностью. Никто не знает, что там, на той стороне.       — Вы боитесь умереть? Но, как мне известно, чужая смерть вас не сильно-то и заботит.       — Я… старался помочь… сделать все, что в моих силах…       — Не юлите, вы делали это лишь потому, что любой другой, будучи на вашем месте, поступил бы точно также. Все исходило из того, что вы просто были рядом, и несмотря на это, никого спасти не удалось.       — Мне жаль…       — Жалость не возвращает с того света, мистер Таунсенд. Но все же, неужели вы боитесь смерти только из-за ее неизвестности? Это все?       — Ну… Если я умру, то ничего не изменится… Не знаю, как выразить словами.       — Хм, кажется, я понял, чего вы боитесь.       — Чего же?       — На самом деле вы не боитесь смерти. Для вас, умереть, ничего не значит. Ваша однообразная рутина от этого никак не пострадает — что она есть, что её нет. Вы — никто. А вот это уже страшно, не правда ли?»       Из динамиков послышался шумный смех, сменяемый однотонными помехами. А спустя несколько секунд запись оборвалась.