Было ли у вас чувство одиночества?
В небе высилось пасмурное, грозное небо. Гремела гроза, знаменуя начало проливного дождя. Гулял холодный ветер, который пробирал холодом до костей. Немудрено что именно так, ведь деревьев поблизости совсем нет. Стою, скрестив руки на груди. За спиной галдеж из десятка разных голосов. Ещё утро. Земля в этом месте рыхлая, почва совсем неживая — степь. Трава пожелтевшая, высохшая и сыпучая, если взять в руки, как песок. Давно я не видела таких безжизненных мест. Сколько бы не посещала раньше природно-оздоровительных комплексов, просто так на природу выезжать я не могла, флора всегда была более живая, жизнь в ней кипела. И здесь — полная противоположность. В душе творится непонятная мне неразбериха. Вчерашний день здорово подкосил меня, сбил с ног, казалось, высосал все эмоции разом. Будто страшный сон, который еще не закончился. В ладонях из мягкого и нежного материала лежат перчатки. При надевании все статы увеличиваются на два очка. Полезная штука. И совсем не мешаются. Смотрю, как первые капли падают на землю и моментально добираются до меня. Жаль, здесь нет зонтиков. Хотя, вроде бы как стиль есть. Но тратить на безделушку целую гору золота — увольте. Слышу шарканье ногами. На плечо ложится мужская крепкая ладонь. Кляйн весело тянет меня за шкирку в сторону входа в подземный данжон. Посвистывает и что-то щебечет под нос. Знаю-знаю, пора идти. И не надо меня вести, как маленькую, на глазах у всех. Хмуро отталкиваю от себя руку и с гордо приподнятой головой шагаю уже сама. В спину доносятся смешки, а после с секундной заминкой, громогласный ржач, именно ржач, как у лошади, что колко бьёт прямо в сердце. «Ты меня отвергла самым «унизительным» способом. Теперь у меня рана в груди. Мне нужна компенсация, немая». Задохнувшись от такой наглости, оборачиваюсь назад, пыхтя, как маленький паровозик. Даже приоткрыла для верности своего образа рот. Но вдруг тыкаюсь носом в чью-то нагрудную броню. Опешив, отступаю назад, задрав, как можно повыше, голову. Высокий. Коренастый, загорелый мужчина в двое шире и выше Кляйна стоял передо мной горой. Смерив меня пронзительными серыми глазами, он обошел меня в два шага и встал одиноким столбом у мраморной колоны. Голова опущена, за спиной покоится секира. Если это она. Все никак не запомню виды оружия. А надо бы. Кляйн, успокоившись, подошел ко мне. Встал в позу, поставив руки на бока, и обернулся, хлопнув несколько раз в ладоши. Призыв к вниманию. Сейчас речь толкать будет. Хмыкаю и качаю головой. Где бы человек не был, в какой стране не находился, людские повадки останутся те же. И всё-таки он может быть серьезным. — Итак, сегодня мы все здесь собрались для того, чтобы пройти секретный ход в данжоне. Мы не будем нападать на босса или как-то контактировать с ним. Безопасность каждого — это в первую очередь ваша личная обязанность. Следить за тылом и за флангами — от всех вас зависит ход этой операции. Вы знали на что шли, когда оказались здесь. Надеюсь на ваше сотрудничество и поддержку. На этот момент мы все товарищи по оружию. Все вопросы задаем сейчас, потом станет некогда… ты! — указывает пальцем в человека — парнишу почти с моего возраста, — задавай. — Как мы разделимся на группы? — Есть ли здесь те, кто впервые вообще играет в игру? — три-четыре руки подняты. Я стою в полнейшем недоумении. Чего это он там городит? Переводчик. Переводчика сюда, немедленно! — Значит так. Можете уже опускать. Разделяемся по шестеро в каждую группу: воин, лекарь, три дд, танк. Разбиваемся именно так. Ещё вопросы? Те, кто подняли руки после принятия пати подойдите ко мне. Я отошла от Кляйна немного назад. Три незнакомки и один парень встали на мое место. Интересно, о чем они говорят? Шаркаю ногой по земле, пиная мелкие камушки. Да-а уж, и почему только мне не везет? Хотела бы я знать ответ. Складываю руки на груди, поглядывая на других людей. Уже разбились на пати. Уведомление.[Вступаю/Отказываюсь]
Из-под ресниц поглядываю на его маячащую перед глазами красную копну жестких с виду, но мягких, как проверено на опыте, волос и жму на вступить. Дзыньк. Как-то я волнуюсь. Чешу неуверенно и тру между собой ладони. Предчувствие плохо? Шестое чувство? Слева появляется окошко с названием группы, лидером и именами вступивших. В этом списке тот самый громила, одна девушка и ещё два парня. Значит, мы группа — вроде как — поддержки. Вот что, оказывается, Кляйн обсуждал со всеми. В команде два лекаря, два дд, танк и воин. Последним и является красноволосый. Ух-ты. Да они все выше меня на два-три уровня. Поджимаю нижнюю губу. И зачем спрашивается, меня тогда позвал? Я же здесь сопля еще зеленая. Лечить толком не умею, драться тем более. Последний мой опыт горько показал и доказал это. А это еще и данжон. Скорее всего, а это с 99,9% мы наткнемся на босса. Не того главного, о котором, я так думаю, в последнее время все судачат, а скажем, под-босс. Более низкого уровня и более слабого. Такого победить не составит труда — в обычной игре. Здесь, если умрешь, то пиши пропало. С концами уйдешь. Прямо как в мафии. Принцип тот же. Из мафии уходят вперед ногами. Только вот из данжа мы уже улетим осколками куда-то в центр Системы, разобьемся на единички и нолики и останемся в игре уже как побочная память в базе данных. А тело снаружи умрет от перенапряжения в клетках мозга или чего похуже. Всякое может случиться. Нет, — хлопаю себя по щекам и усиленно моргаю, — я опять себя накручиваю. Мы всё сможем. Я смогу. Да смогу. Если повторять себе это несколько раз, то я поверю в свои силы. Но практика показывает, что это бесполезно. Попытка не пытка. Все получится. «Мы уже идём внутрь, ты где витаешь? Соберись». Сам меня позвал так теперь ещё и чем-то недоволен. Насупленно топаю в сторону ворот. Подумаешь, витаю… И что с того? Будто это считается преступлением. Уже даже скоро и подумать чего нельзя будет. На секунду я даже сбилась от собственных бредовых мыслей. Вот это да-а, женская логика в действии. Весь смысл был совсем в другом, а я опять все перефразировала. Со мною сложно. Не завидую я своему будущему жениху. Если он ещё будет, конечно. А так… мои мысли — это мои, мои действия — тоже мои. Захожу под арку больших колон и вступаю вслед за другими согруппниками сквозь непрозрачную белую массу. Странные ощущения. Как при перемещении. Грудь сдавливает от нехватки воздуха, дезориентация, потеря твердого основания, где я, не качаясь, спокойно стояла и лёгкая тошнота. Как только чувствую под ногами твердую опору, открываю глаза. Стреляю взглядом по остальным и вижу, что все бодрые, как огурчики. Только вот один как-то неудачно приземлился. Единичный случай. Это что получается… я одна себя так паршиво чувствую?! Да что с этой Системой не так? Кто вообще, такой криворукий, её создавал? Зло поправляю на себе обмундирование. Не хватало еще истерику устроить, подумают еще, психичка какая-то в команде. Но я не виновата, что я одна такая! Может есть еще и другие, но пока я их не встречала. Если встречу, обязательно сочувствующие похлопаю по плечу: «Брат мой, я тебя так понимаю, так хорошо понимаю». Мы попали в пещеру. За спиной остался, мерцающим светом, портал. Каменные копья сверху свисали вниз, и было страшно даже находится под ними ни то что смотреть, вдруг упадет… И бам! Человека нет. Боже упаси. Хорошая акустика. Звук гулко отражается от стен пещеры и двигается в троекратном размере вперед. Совершенно темно, но факелы, прикрепленные к стенам, здорово освещают путь. На дороге валяются чьи-то кости, черепа — все человеческие. Под ногами маленькие камни, похожие на щебенку. Почти все в отряде молчат, лишь изредка раздаются тихие голоса. Скорее всего, спрашивают, что и как будем делать дальше. И всё-таки это плохо, когда не понимаешь других людей. Тебя не поймут, ты тоже никого не понимаешь. На помощь, вдруг случись что, как вчера, не позовешь. Это странно. Никогда раньше я не чувствовала себя такой ущербной, ненужной обществу, отличающейся от него. Было дело, пройдешь мимо попрошайки или бездомного, то сердце сжималось от жалости. Думалось так, почему эти люди оказались на улице? Чем так отличились? Или люди больные, которые с самого рождения живут с дефектами: речи, глаз, ног, парализованные. Одним словом другие. Вмиг и я стала такой же. Слабая, никому не нужная, не понимающая ничего и не имеющая никого близкого рядом. Кому я такая нужна? Разве что только себе. Единственные с кем я могу общаться — это Кляйн и Пушистик. Но вторая — кошка, она не заполнит пустоту в душе, лишь на время займет чем-то и пойдет потом по своим делам. Одиночество. В реальности я думала, что одинока, но почти всегда была окружена людьми, которые так или иначе могли понять меня и помочь. Теперь я сама поняла истину: человек осознает то, что дорого ему тогда, когда теряет это. Я потеряла друзей, родителей, оказалась одна в совсем неизвестном мире. Без поддержки, без людей, которые хотя бы понимают меня. Странные ощущения пустоты в груди. Я хотела испытать новые эмоции и получила их. Полная противоположность собственным ожиданиям. Карта в правом верхнем углу показывала синие точки игроков и зубристый путь, по которому мы шли. Открываю карту полностью. Удивленно приподнимаю бровь. Целый лабиринт. Много путей, которые могут ввести в заблуждение. Множество тупиков. И как все разбираются в этом? Время сверху почти дошло до обеда. Долго же идём. Или я просто долго копаюсь в себе. «Скоро дойдем до входа». Ага, вижу. Издаю обреченный стон. То есть, подождите-ка, мы все это время только приближались ко входу? А я то думаю, почему еще мобы то не встретились. Могла бы догадаться. Настроение упало еще ниже. Кажется, я уже морально устала. Впереди где-то маячила спина Кляйна. В такой темноте его волосы даже светились. Или это скорее мой бред. Шаги здесь гулкие, отдающие протяжным эхом. Любой звук, копошение и колонна впереди услышит его еще раза три. Не очень приятная атмосфера, такая тяжелая, как в том доме и зловонный запах становится все ближе, покуда мы приближаемся к цели. Большие ворота в десяток метров в высоту показались впереди. Пришлось порядком долго всматриваться вверх, задрав на потеху остальных голову, но я так и не смогла глазами найти потолок. Насколько же они огромны? — Все готовы? Вижу монотонное кивание головой. Не знаю, что именно Кляйн спросил, но стоит кивнуть вместе со всеми. С придыханием я смотрела, как ворота толкают и они со скрежетом, несмазанных столетних петлей, отворились внутрь. Дрожь мимолетно сковала колени и боюсь представить, почему. Гулко кровь отдавалась в ушах: тудум, тудум, тудум… Сердце отчетливо слышалось в такой тишине. Схватив для своего спокойствия посох, я двинулась вперед. Шаг, ещё один и под ногами что-то хрустит. Словно от удара током дергаюсь и под взглядом одной девушки виновато вжимаю голову в плечи. Сглатываю накопившуюся во рту жидкость. И делаю глубокие вдохи и выдохи. Мы даже толком не вошли, а я уже волнуюсь. Ноги трусливо трясутся. Зря, — сжимаю древко посоха сильнее, — зря пришла. Надо было отказаться. Кляйн бы понял меня. Он бы мог… Даже если мы знакомы без меньшей меры несколько суток. — Впереди шесть мобов! Рассредоточились! А? Глазами прыгаю по согруппникам, которые вдруг разбежались муравейником по точкам, известным только им. Вхожу осторожно вслед за остальными и невольно задерживаю дыхание. Мурашки снова стаей пробежалась по коже. Огромные и уродливые монстры, чьи скрюченные головы противно с хлюпом качались, появились из ниоткуда. Я приготовилась читать заклинание. В помещении вдруг загорелись сотни факелов, покоящимися до этого непробудным сном. Каменная плитка отбрасывала на себя наши немногие тени. По ногам задул едва уловимый ветер. Только не говорите что… Створки дверей сзади с громким «фтш» захлопнулись между собой. Почти испуганно оборачиваюсь назад. Гулкий стон прошёлся по стенам данжона. Мобы оскалились зубастой пастью. Зловонное дыхание достигло до моего сморщенного от омерзения носа. Фу-у. Ужас. Выглядели монстры по немногим моим меркам по два с половиной метра. Над их облезлыми головами витали: «Веровульф, 4-5 лвл». Образ мобов дополняли: огромные костлявые руки, смертоносные длинные когти, готовые вонзиться в глотки каждому, кто находился здесь, ободранные и свисающие местами кусочки кожи, серые рваные тряпки, что заменяли собой штаны. Не сговариваясь больше, игроки ринулись в атаку. Я приготовилась лечить, подойдя к сокомандникам на максимально доступное расстояние для скилла. Создаю лечебный барьер. Тот, чей ник был Dreyfus крикнул во всю мощь своих лёгких оглушительный рев, на который полчища Веровульфов ринулась скалющее зубами к нему. Взмахом меча он опрокинул их все разом и те с визгом упали на пол тут же неуклюже вставая. Индикаторы ХП показывали, как этот удар снёс им треть жизни. Лучница нацелила на одного моба свой лук. Быстро проговаривая заклинание, она пустила светящуюся красными, зелёными искрами стрелу в грудь Вервольфа. Он громогласно заревел и хотел кинуться вперёд к девушке, как другой танк-игрок отразил нападение своим щитом. Мечница справа нанесла сокрушительный удар по шее и с захлебыванием собственной крови моб распался на осколки. По неосторожности, я чуть сама не лишилась головы. В сантиметре от лица просвистели когти монстра. Дернувшись в сторону близстоящей колоны, я чуть приседаю, дабы тут же уклониться от удара сверху. Если бы не система уклонения, где видны линии а так, то быть мне уже в гробу. Захожу за спасательный мрамор и перевожу дыхание. Выглядываю осторожно высовывая голову наружу и тут же нырнув обратно в тень. Рычание Вервольфа громогласно прогремело за спиной. На меня повесился дебафф, знаменующий трехсекундный ступор. Не могу двинуться. Стою истуканом и даже не шевельнутся! А если зайдет с фланга? Что делать? От страха сжимаю веки и по прошествии ступора оборачиваюсь, выходя из-за колоны и держа посох наготове. Облезлая морда передо мной оскалилась. Темная почти бордово-красная жидкость потекла из пасти, как и белая пузыристая пена, словно этот монстр страдал бешенством, заклубилась и вырвалась сквозь сжатые клыки на подбородок и стала стекать на пол. Нужно быть начеку. Делаю маленькие шажки ближе к игрокам. Монстр двигается за мной. Ходим кругами. Вблизи эти длинные корявые руки кажутся ещё ужасней, а зловонный запах отдается спазмом в желудке. Сердце бешеного стучит, отдаваясь дрожью в коленях. Не время расслабляться. Отпрыгиваю. Пасть с острыми зубами клацнула в том месте, где недавно покоилась моя голова. Кровь будоражила близкие секунды смерти. Набираюсь решимости, ведь именно от нее зависит сейчас моя жизнь, и прямым ударом единственного атакующего заклинания в голову, бросаюсь от взревевшего от боли Веровульфа, и оказываюсь за спиной, потянувшего меня за локоть, Кляйна. Он заслонил меня своей спиной, посматривая на меня краем глаза через плечо. Легкое тормошение по голове. Пряди волос наэлектризовались и взмыли плавно вверх, падая этакой радугой на макушку головы. — Хорошо справилась. Подлечи других. Молнией, парень проскочил вперед, вспарывая клинком грудь монстра. Кровь хлынула из открытой раны и на пол повалились внутренности моба, открывая вид на сложенные по типу рулетки красные кишки. Сглатываю комок горечи и отвожу взгляд в сторону. Отхожу чуть назад, чтобы не вляпаться в густую кровь. Омерзительно. И как они так убивают этих… Ф-ф. Хитпоинты Веровульфа таяли на глазах, быстро достигая отметки нуля. Немного здоровья осталось и у самого красноволосого. Пересилив отвращение к крови, что разлилась на полу, выпускаю из посоха белую линию, которая тянется к своему носителю. Процесс медленный, но зато здоровье Кляйна через полминуты полностью восстанавливается. Слабо ощущаю под ногами опору, но улыбаюсь уголками губ на виноватый взгляд парня. Неожиданное столкновение с опасностью настолько близко стало мне, как под дых. Не задерживаясь более, бегу к другим и начинаю делать то, с какой просьбой меня изначально пригласили. Рядом пристроился другой лекарь, помогая лечить остальных. Вокруг нас кольцом встали игроки, защищая от нападок мобов. Другая группа расправляется уже с другими монстрами, а лучники оперативно снимают уже летучих мышеподобных зверей. Мало-помалу с карты исчезали красные точки и вскоре остались только синие, рассредоточенные вблизи друг от друга. Теперь можно спокойно облокотиться спиной о стену и выпустить тревожные мысли из головы. Как камень с души. Коллы сами по себе распределялись между членами группы с разной последовательностью и выпавшие с убитых мобов вещи рандомно поселялись в инвентари. Так у меня уже есть: два шлема низкого качества, один одноручный меч, несколько камней для вплавления в оружие, служащие, как дополнительные характеристики, некоторая муть, которая заполнила почти весь инвентарь и посох более высокого уровня и качества, что порадовал меня улыбкой до ушей. Хоть что-то полезное в этом хламе. Остальное как-нибудь продам или кину на склад. Отвлекаюсь на резкие вскрики людей, выглядывая поверх окошка с характеристиками. Новый уровень подождет. — Какого хрена ты меня толкнул? — девушка возмущенно указывала на себя пальцем. Другая рука тянулась за мечом на бедре. — Возомнил, что и здесь можешь портит мне жизнь? Чон Хи Шик! Двуличная тварь! — взвизгнула она имя, направляя меч к горлу парня. Тот стоял не шелохнувшись, словно и не переживал по поводу того, что острый клинок упирался в шею. Глаза суженные, как у змеи. Он что-то задумал. Ребром ладони он с легкостью оттолкнул лезвие меча и тут же под вдохи других схватил девушку за волосы, наматывая их на кулак. Глаза девушки засверкали недобрым огнем. Она попыталась вырваться из захвата, но тщетно. Парень держал её крепко. — Бо Ра, ты думаешь, что это я сделал? — с нажимом произнес Чон, сильнее сжимая волосы в кулаке. — Думаешь, вселенная крутится вокруг тебя? Не смеши меня, — прошипел он ей почти возле уха. Отстранился, не отпуская волос, и девушке пришлось нагнуться вслед за рукой, сдерживая себя от пронзительного возмущенного крика. Атмосфера резко накалилась. Эй-эй, вы чего устроили? Что не поделили? Это уже не шутки. Хмуро смотрю на перепалку явно знакомых людей. Никто не вмешивается. Стоят и только делают вид, что готовы вмешаться в любую секунду. Вожу взглядом по толпе и нахожу Кляйна. Почему он не вмешивается? Почему стоит? Даже я переживаю, хотя не понимаю о чем идет речь. Отхожу от стены поближе к стычке двух людей. «Почему не остановишь их?» Красноволосый нашел меня взглядом и отвернулся. Не отвечает. Поджимаю от досады губы. Не собирается помогать. Только смотрит, как и все остальные. Мы же одна команда, мы же люди в конце концов, которые по воле рока застряли в не пойми где. Мы должны быть сплочённее. Устраивать ссоры — это норма, но вот обижать девушек, это не мужски. Даже если они и знакомы, но вот так по-хамски вести себя… Не переношу дискриминацию. Кляйн предостерегающе посмотрел на меня — я в ответ. Ну что ты медлишь? Я же ничего толком сказать не смогу, а ты должен защищать меня просто потому, что именно ты ввязал меня во всё это дерьмо. Именно ты виноват будешь, если я помру. Ну же, давай, поведись. Я не изменила своего хмурого выражения лица. Кляйн вздохнул, потер переносицу и сквозь пальцы взглянул на меня. Вот так, — я попыталась не усмехнутся, но благо сдержалась, только дернулись уголки губ, — иди, разнимай их. — Отпусти меня! Отпусти, козел! — девушка продолжила попытки вырваться и они оказались довольно удачными. Но в следующий момент, когда парень разжал ладонь, уже Чон приставил к горлу девушки свой клинок. Бо Ра замерла неподвижной статуей. В её глазах полыхал адский огонь, знаменуя скорую битву не на жизнь, а насмерть. В свете факелов меч отливал бронзой и тяжелым металлом. — Что ты творишь? — прошипела она. — То же, что и ты минутой назад, — он надавил остриём меча на горло. Вылезла табличка с предупреждением о невозможности ранения из-за нахождения в одной группе. Вовремя вмешавшийся Кляйн отбил меч в сторону и сурово взглянул на обоих виновников. Вместо благодарности девушка свирепо набросилась на него. Чон поднял руки вверх, проще говоря, отступая и давая волю своей компаньонке. — А ты чего вмешиваешься? — она толкнула красноволосого в грудь. Рой возмущенных голосов прошелся по толпе и по мне забегали мысли сомнения, что здесь все не так просто, как казалось. — Мало было потакать его желаниям, так теперь ты мешаешь мне?! Вмешиваешься? А что ж ты не вмешался, когда он заварил всю ту кашу, в которой мы до сих пор пожинаем плоды? Я говорила, — она запнулась и вытерла рукавом рубашки капли слез в уголках глаз. — Говорила, что добром все не кончится… говорила! Но никто из вас не слушал меня. — Послушай, Бо Ра, давай не здесь, мы сей… — Это ты послушай, Цубои, — привычно грозно и едко, словно выплевывая из себя желчь, начала девушка, — это ты сейчас не понимаешь всей ситуации. Мы предали своего, подставив. И-и даже не выслушали его в суде. Кинули его, понимаешь? А всё виноват он! — девушка махнула рукой в сторону неподвижно стоящего и усмехающегося чему-то своему Чона, даже не взглянув на него. — А ты говоришь мне, послушай. — Бо Ра, успокойся, — с нажимом произнес Кляйн подходя еще ближе к девушке. Она тут же отступила на шаг. — Не надо мне говорить этого, не надо. Нужно было сделать это ещё тогда два года назад. Сейчас твои усилия напрасны. Из-за его халатности, из-за его глупых идей страдаем мы! Мы с тобой! Это он ограбил тот магазин, понимаешь? Это он! — Бо Ра, — нараспев произнес Чон, молчавший до сего момента. Он виртуозно провел ладонью по толпе, — ты перегибаешь палку. Тебе не кажется, что это место не подходящее для выяснения всех тех прошлогодних обстоятельств? М? Лицо девушки нахмурилось и перекосилось злой гримасой, она громко выкрикнула: — Да пошёл ты, Хи Шик! Пошел ты, ясно?! — Достаточно, Бо Ра, — Кляйн перехватил в свои руки ладони девушки и сжал её тельце в стальных тисках. Она, словно птичка в клетке, забилась в его руках. Волосы метались по плечам ни на секунду не останавливаясь, следуя за мотающейся туда-сюда головой. Оно будто бы не принимала своего очевидного поражения. Она ещё раз пыталась выбраться, но сдалась после того, как поняла, что бесполезно. Лишь тихо выдавила из себя слова, пряча за свисающими блондинистыми патлами лицо: — Отпусти. Я должна прибить Чона. Ты не знаешь, как мне было совестно потом находится рядом с ним, как мне было стыдно даже глаза поднять на суде! О Ен Гон… Как сквозь вату до меня доходил гневный, а это несомненно был он, диалог старых знакомых. Я будто бы попала во временную петлю. Ситуация очевидно выходила из-под контроля. Игроки явно не в курсе всего происходящего и вижу, как у многих лопается терпение. Волнение. Жутко хотелось оставить здесь всех и со всех ног вернуться ко входу и бежать-бежать так далеко насколько хватит сил и времени. Что-то не давало покоя, что-то, как зуд, мешало сосредоточится на одном. Знакомый холодок пробежался по ступням и мурашки добрались до затылка. Волосы встали дыбом, казалось, не по своей воле. Что-то надвигается. Всматриваюсь тревожно в проход впереди, но кроме кромешной темноты ничего не вижу. Блики впереди, что мельком мелькали, были похожи на желтые зрачки. Внутренне я уже содрогнулась. Надо идти пока ничего плохого не случилось. Дрогнувшими пальцами печатаю сообщение, надеясь на благоразумие Кляйна. «Что-то происходит». Кляйн одной рукой продолжал держать ладони девушки, а другой читал моё сообщение. Потом взглянул в проход впереди и кивнул мне. Встречаюсь с его взглядом. — Идёмте. Все. Без глупостей, Бо Ра. Предупреждаю последний раз. Ещё одна такая выходка и я не стану сдерживаться лишь только потому, что мы знали друг друга раньше. Ты тоже, Чон, — он повернулся к стоящему сзади брюнету. — Не думайте что, что-то, что происходит сейчас несущественное. Скорее напротив. Мы все на волоске от смерти. То, что осталось в прошлом там и останется. Думайте лучше о будущем и настоящем. — Идемте вперед. Колонна возобновила свой путь. Я шла в серёдке рядом с другими лекарями. Мы так теснились вместе из-за угроз в случае нападения, и чтобы никого не потерять. Мы, как главное звено, которое должно быть полностью защищено от угроз снаружи. Пока я шла в этом кругу я чувствовала себя более менее в безопасности. Лишь изредка вздрагивала от гула и стонов, которые отталкиваясь от здешних стен, уносились прочь в глубь лабиринта. Мобов больше не было, но я отчетливо слышала стоны за толстыми стенами и ужасалась тому, что ждет впереди. Ничего хорошего. Я посмотрела на двух спорщиков-игроков, что недавно чуть не загрызли друг-другу глотки. Что они не поделили? Зачем ссорились? Похоже Кляйн знаком с ними. Вдруг Бо Ра повернулась ко мне и сощурилась на моем лице. — Чего смотришь? Издеваешься? Я захлопала ресничками. Ничего не понимаю. Она, что, бесится из-за того, что я задумчиво посмотрела ей в спину? Или слишком близко иду? Судя по её красным белкам она явно плакала и сейчас ужасно расстроена. На всякий случай мотаю головой и девушка в считанные секунды, свирепо раздувая крылья носа, отворачивается. Вздыхаю спокойно. Слава Господи, что она не продолжила меня о чем-то спрашивать. Но в голове прочно заселились эти янтарные ближе к желтому глаза. Такое знакомое чувство, будто я уже видела их или даже ощущала на себе раньше чей-то взгляд. Оборачиваюсь и встречаюсь глазами с каким-то одетым в легкие доспехи парнем. Он обольстительно мне улыбнулся, задвигал смешно бровями, словно и вправду пикапил, и я отвернулась, закатывая глаза. Либо у меня просто какое-то помешательство. Долго ли мы шли? Не скажу, от силы минут десять-одиннадцать. В какой-то момент мы вышли к свету и глаза резко, как при наждачной бумаге, защипало. Проморгавшись, утерев подушечками пальцев скопившиеся в уголке слезы, перед нами открылся подземный город. Пустынный — обломки древней цивилизации покоились руинами в песочном океане — красивый. В нем была своя изюминка. Мы спускались с особой осторожностью. Нас также продолжали держать в серёдке, и как я заметила, более плотнее. Побороть в себе неуверенность довольно сложно, чем это звучит на словах. Но в совершенности своей защиты я была уверена. Было ещё здесь что-то не то. В смысле, как и в фильмах и всяких хоррорных играх, когда герою что-то легко даётся, в нашем случае беспрепятственно пройти в город, то всё оказывалось кардинально наоборот. Здесь точно какая-то подстава. Решив заглянуть в карту, дабы удостовериться в отсутствии всяких мобов, я с удивлением её не обнаружила. Настройки игры не открывались, как и список друзей, сообщений, за исключением инвентаря. Я даже остановилась и поздно сообразила, что своей внеплановой остановкой буду мешать вслед идущим мне игрокам, но поняла, что так-то вокруг никого нет. И сзади и спереди и по бокам. Куда же они делись? Всего секунду назад тут были. Да? Или я попала в ловушку и теперь меня ищут или же… нет вроде. Стою на лестничном переплете. Не могли же они испарится в конце концов? — Есть кто? — слова сами вырвались из горла сухим, надрывным словосочетанием в два слова. В испуге прикрыв рот, я огляделась. За спиной не появилась тьма, не было покрытой струпьями руки, никто не сжимал сердце в стальной мертвой хватке. Вокруг ни души. Делаю неловкий шаг и накреняюсь корпусом вперед, кубарем летя вниз. Панический страх вскружил голову, засосал душу в какое-то непонятное пространство. Я почувствовала невесомость, но именная она и напугала меня. Закрываю до боли глаза, прижимая к груди в защитном жесте руки, и вскоре стукаюсь единожды о что-то твердое. Плечо заныло, стрельнуло болью и она в секунду растворилась, словно её и не было. Система молчала ни о чем не предупреждая. Слышу стрекот цикад, если это, конечно, они. Сквозь веки пробивался неясный свет. Вожу ладонью рядом, ощущая гладкое покрытие, словно ламината или деревянных отполированных досок. Открываю глаза, приподнимаюсь. И встаю в ступор, перестав дышать. Я оказалась в своём загородном доме. В какой-то момент, я тяжело опираясь на стенку в светлых обоях, бреду вперед к открытой настежь террасе. Впереди ухоженный сад. Помню мама, — болезненно морщусь, будто кто-то ткнул чем-то острым в висок, — собственноручно сажала и заботилась о растениях. Мимо меня проносится коричневое пятно со вздымающимися вверх ушами — это пробежала не заострив, а может и не увидев меня, собака по кличке Винни. Усмехаюсь и сглатываю слюни, и почему-то те застревают в глотке. Кашляю, и чтобы не подавиться хриплю. Да быть такого не может. В смятении прижимаюсь плечом к открытой нараспашку двери. Стекло охладило горячую кожу. Как такое возможно? Этот дом. Поворачиваю голову, чтобы осмотреться. Ничего не поменялось. Всё такое же, как и одиннадцать лет назад, когда я и покинула его. Когда я и оказалась в детском доме. Чуть позже, конечно, это случилось месяца через два, а может и три. Последнее что помню, это то, что отец принёс в дом то, что приносит не стоило, не стоило даже упоминать об этом. Это погубило семью, в частности, мою жизнь. Почти со злостью сжимаю пальцы в кулаки и глубоко выдыхаю. На секунду прикрываю глаза, чтобы в следующий момент услышать: — Лиза! Лиза, подойти ко мне! — кричит знакомый мне голос. Женский, мелодичный — мама. То ли всхлипываю, то ли скулю оттого, что прикусила язык, но иду, нет, бегу в быстром темпе на голос зовущего. В глазах всё смешалось, превратившись в какие-то пятна. Преодолеваю сначала кухню, а потом добегаю до ванны так и не зайдя за двери. Потому что не могла, не верилось. Остановилась глубоко и прерывисто дыша, словно пробежала недавно кросс. Её спина сгорблена, руки что-то ищут в скопление грязной одежды и выуживают из неё что-то желтое с капюшоном. Точно, моя любимая футболка. Мать прячет её и улыбается, смотрит на меня, сквозь меня, и отворачивается дальше перебирая одежду. Волосы связаны пучком на голове, каштановые. Руки отделяют светлое от черного. Когда она повернулась, я даже задержала дыхание и не могла сделать ни шага, ни вдоха. Время замерло. Как давно я не видела её молодого лица? Много. Ведь фотографий не сохранилось. Её голубые глаза напомнили мне о чистом лазурном летнем небе, а улыбка была похожа на распустившуюся только-только розу, такие румяные и красные. Она снова поворачивает в проход голову и всматривается долго, пристально и прислушивается, улавливая собачий лай. Снова зовёт, но никто не отзывается. Точно, ведь именно сегодня случилось это. Я сегодня не приду. Зря она зовет меня. Грустно наблюдаю за тем, как она складывает белье в стиральную машинку, запускает порошок и жмёт на кнопку. До сих пор я не научилась пользоваться стиральной машинкой. За меня стирает вещи другая мама. Пусть даже ловушка, пусть попалась в антикристальную зону, пусть сейчас моё тело лежит бессознания, пусть. Увидеть хоть раз того, кто заботился о тебе, кто поистине дорожил тобою: удача на миллион. Такого шанса больше не предоставится. Жадно впиваюсь взглядом в её худое уже тогда, измученное долгами и проблемами на работе и в семье, тело. Подбородок какой-то заостренный, скулы отчётливо видны на впалых щеках, раскосые усталые, но светящиеся лучистым, глаза. До последнего не оборачиваюсь от неё и выхожу в сад вслед за малышкой Лизой. Выхожу за калитку дома, оказываясь на дороге. Точнее прохожу сквозь предмет. Справа скоро появится одна группа мальчиков, учащихся в 7 классе. Их будет трое: один высокий, другой щуплый, третий самый свирепый и самый жестокий. Все события происходят, будто бы всё произошло вчера. Вот вижу, как я, здешняя Лиза, бежит за дом поиграть в песочнице, она оставляет Винни возле калитки играть с плюшевой игрушкой. Конечно, эта игрушка была из разряда ненужных, когда-то купленных взрослыми на мой, режущий слух, плачь. Калитка была хлипкая, любой мог свободно зайти и выйти и никто, в принципе, не узнает, что кто-то здесь был. Третий мальчик воровато оглянулся, попросил других прикрыть себя и достав из кармана серой кофты кусочек вяленого мяса, стал подманивать Винни к себе. Имеющий коричневатый окрас терьер весело замахал пушистым хвостом и громко, весело гавкнул. Злые глаза свирепо сверкнули, но мальчик втянул в себя воздух: не дай бог он крикнет и сюда ввалится вся чудная семейка, и тогда ему несдобровать. Поэтому он удерживает себя от желания достать из другого кармана кофты складной нож-бабочку и всадить псине в глазное отверстие. Безжалостно пырнуть ей живот так, чтобы внутренности были видны, выдернуть что-нибудь, от чего собака не так быстро помрёт и наблюдать за её мучениями, смотреть, улыбаясь на её хрипы, жалкий скулеж и оставить так помирать даже не догадываясь, что в этом старом всеми покинутом доме за грязной бетонной балкой прячется маленькая девочка, рыдающая в свои колени не хуже умирающей собаки. Передергиваю плечами и сипло вбираю в себя теплый июльский воздух. Папа задержится до завтра на работе, а мама будет без устали искать дочь, а когда найдет, то сначала отругает и выйдет из полицейского участка под ручку в ночное такси. Лиза так и не скажет матери о том, что случилось и родители подумают, что Винни просто сбежал. А на утро следующего дня мертвую собаку найдёт какой-то бродяга и выкинет труп уже разлагающегося животного в мусорное ведро. Не знаю, что он сделал после, вылил ли он бензин и поджог этот бочок или просто ушёл, но больше та малышка Лиза найти не смогла кроме запекшейся крови и ножа-бабочки с кусочками вяленого мяса. Больше не могу смотреть, как Винни уводят за собой в заброшенные участки домов и как, маленькая я недоуменно провожает их взглядом, поэтому отворачиваюсь, смахивая слезы рукавом рубашки. Надо подумать, почему я оказалась здесь. Всё неспроста. Этот день запомнился мне, как самый ужасный из всех. Значит, либо я попала в какую-то зону, из которой сбежать никак не получится, либо под действие чьего-то контроля. Если это так, то скорее всего, другие тоже видят свои самые ужасные страхи. Как в подтверждение своих мыслей, мир вокруг в одночасье изменился. Послышались помехи, которые нарастали в голове шипением, чьими-то голосами. Треск ломающегося провода, звук тормозящих шин, крики о помощи, авария, оторванная рядом кровавая рука, снова темнота и шум. Не получается как-то закрыться от всего это. Даже сквозь веки я вижу, как события повторяются и становятся всё более жестокими и пугающими. Вот в этот раз Винни на самом деле не лежит умирая на полу, а находится в подвешенном состоянии и ему выкручивают лапы, он воет так сильно и мне кажется, вместе с ним мое сердце тоже кто-то скручивает, втаптывает душу в землю, зарывает её и поджигает. Надрывный крик срывается с губ, когда вижу момент аварии и как, словно в замедленной съёмке, переворачивается на лету наш автомобиль и разбивается о фонарный столб. Тело отца сплющивает, словно консервную банку, мать кричит, но замолкает, когда фонарный столб раскачивается и падает прямо ей на голову, доносятся посмертные хрипы и малышка Лиза начинает громко кричать, биться на заднем сидение, запутавшись в ремне безопасности. Впереди был обрыв. Машина на краю, раскачивается и в любую секунду может упасть в бездну. Я что есть силы зову на помощь, молочу пустоту впереди руками и ногами, пытаюсь сделать шаг, но кто-то держит меня, заставляя окунутся в свои страха вновь, пережить их с большей силой и потерять рассудок. Нельзя сдаваться, но это… это… Плачу даже не сдерживая себя, когда в третий раз вижу смерть Винни и переживаю новость в который раз о погибшем коте, вижу смерть родителей в аварии, которая становится все раскрепощеннее. Бьюсь судорогой в невидимых руках и закрываю глаза ладонями. До ушей доносятся все визги, крики, посмертные, скрипучие хрипы. Боже. Повторяю про себя хрипло. Кто-нибудь. Спасите.