Твоя любовь — это так красиво

Эвен стоял под дверью квартиры Исака, переминаясь с ноги на ногу, не имея сил ни уйти, ни позвонить в дверь. Руки вспотели от волнения, да и рубашка немного неприятно липла к спине, и он подумывал свалить домой, чтобы переодеться, но решил остаться и… подождать. В руке была одна роза с крупным красным бутоном, но и та, казалось, норовила упасть, лишь бы сбежать от нервного напряжения Найшейма. Парень встряхнул головой, отгоняя все злые мысли, и зачесал волосы назад, чтобы выглядеть более-менее презентабельно. На мысленный счет три нажал на звонок и дожидался ответа. Эти пару секунд прошли словно вечность для него, но он с облегчением выдохнул, когда Послышался поворачивающийся замок. Перед ним предстал Исак, который смотрел на него с выпученными глазами, он удивленно замер, не имея мочи захлопнуть массивную железную дверь или открыть шире, но спустя мгновение резко попытался закрыть ее. Однако Эвен успел среагировать и остановил ее рукой, отчего громко проскулил, когда та с силой ударила по пальцам. — Эвен? Сильно больно? — виновато уставился на него младший, раскрыл шире дверь, пропуская парня внутрь, и взял его больную руку в свою, дуя на нее, хотя это совершенно не помогало, но однозначно успокаивало. — Привет, — Найшейм, стараясь скрыть тот факт, что ему больно, забрал свою руку и подошел ближе к Исаку, который отвернул голову и смотрел в пол. — Это тебе, — он протянул чудом не пострадавшую розу. — Я знаю, тебе не нравятся цветы, но прими ее, пожалуйста. — Ты уехал, — обиженно произнес Исак, так и отводя взгляд от старшего. — Давай пойдем в твою комнату? — Эвен взял того здоровой рукой и повел вглубь квартиры, затем усадил на кровать, а сам устроился на коленях на полу. Так он сможет смотреть на Исака, раскаиваясь в совершенном, и тот сможет увидеть это раскаяние. — Зачем ты здесь? Раньше Исак думал, что, увидев Найшейма вновь, он точно накинется с криком, выскажет все дерьмо о нем, а сейчас, глядя в эти голубые глаза, на эту виноватую улыбку, и мстить перехотелось. Правду говорят, невозможно перестать кому-то быть родным. Что уж ему врать, он ждал, верил, что Эвен приедет к нему и их отношения восстановятся. Исак прямо сейчас готов был кинуться ему на шею, чтобы снова почувствовать теплые объятия, сильные руки на своей талии, тихий шепот любимого о том, как тот его любит. Это дарило покой и уют, который был так ему дорог, ни Леа, ни Юнас с Магнусом не могли обеспечить Исака таким счастьем. Эвен специально сделал паузу, перед тем как ответить, и взял его руки в свои. Прищемленная рука как-то нездорово покраснела, но ему было все равно, именно сейчас ему был важен только Исак. — Я подготовил целую речь, она записана на листочке в кармане джинс, я думал, что если забуду, то смогу подсмотреть, но… — начал он, — но сейчас я понимаю, что все те слова не имеют никакого значения, — он глубоко вдохнул и так же шумно выдохнул. — Прости, я чертовски волнуюсь. Так вот, — Исак не старался отвести взгляд от Эвена, выискивая в его глазах ложь, но пока не находил. Он мог бы хоть что-нибудь сказать, чтобы помочь тому, но решил не делать этого, пусть немного помучается. — Я знаю, что ты видел нас с Денни в ту ночь, — Вальтерсен посмотрел в сторону. — Ты думаешь, что я изменил тебе, я знаю, но это не так. Правда в том, что я никогда бы не смог изменить тебе, понимаешь? — Я видел, как он опустился перед тобой на колени. — Я знаю, но ничего не было. Он хотел сделать мне минет, но я остановил его, я сказал, что у меня есть ты, и ушел, — Вальтерсен молчал, не веря словам, но так желая поверить, даже если это полнейшая ложь. — Он может подтвердить тебе это, мы можем подойти к нему завтра в универе. Хотя у Юнаса есть его телефон, ты можешь спросить его, и мы позвоним прямо сейчас. — Откуда ты знаешь, что у Юнаса есть его телефон? — Мы вчера ему звонили, Исак, — Эвен взял телефон из кармана джинс, отдавая его Вальтерсену. — Ты можешь позвонить Юнасу или Магсу, или Леа, они подтвердят, что я не изменял тебе, — Исак удивленно смотрел на него. Почему ему никто не сказал, что его парень, бывший парень, вернулся? Ни один ведь даже вскользь не обмолвился. Предатели. Хотя подобное предательство ему немного нравится. — Позвони Леа, парни соврут о чем угодно, чтобы мы сошлись, а она врать не станет. Эвен безропотно набрал ее номер, и через пару гудков ему ответили. Он спросил об их звонке Денни, и Леа, к облегчению старшего, подтвердила слова Эвена. — Теперь ты веришь, что я тебе не изменял? Я правда не смог бы так поступить с тобой, сделать настолько больно. И… я вел себя как настоящий мудак последнее время, я плохо относился к тебе, а ты терпел меня и оставался рядом, хотя я и был невыносим. Возможно, мои слова ничего больше для тебя не стоят, но я бы хотел изменить все и начать заново, я бы относился к тебе, как ты этого действительно заслуживаешь, я дарил бы тебе подарки, отдавал все свое внимание, делал комплименты, окружил любовью и заботой, потому что ты мне дорог, — на глазах Исака застыли слезы, как и у самого Эвена, поэтому он забрал свои руки и стер мокрые дорожки слез. Блять, почему эти простые слова были настолько важны для него. — Ты сейчас говоришь правду? — Абсолютную. Потому что только ты имеешь для меня настолько большое значение, ты мне важен и дорог. Я обещаю, что подобного никогда больше не произойдет. — Правда? — растроганно всхлипнул Исак, на что Эвен лишь кивнул, чуть улыбаясь. — Я не прошу так быстро прощать меня, я буду ждать столько, сколько нужно, но, пожалуйста, прости меня, — он положил здоровую руку ему на шею, поглаживая скулу, на которой блестели слезы, и потянулся к желанным губам. Он остановился в паре сантиметров от того. — Можно? — Исак сам притянул его ближе и прижался к губам в почти целомудренном поцелуе, старший нежно обхватывал своими губами то нижнюю, то верхнюю, лаская, и никто из них не смог бы сказать наверняка, кто простонал в поцелуй. — Но я забыл кое-что важное. Можно? — он взял из кармана листочек, пробежался глазами по написанному, поддакивая самому себе. — Да, вот. Я люблю тебя, Исак Вальтерсен, — гордо произнес Эвен, заставив того улыбнуться. — Я тоже люблю тебя. — Но можно один вопрос? — Какой? — Где твои волосы? Серьезно, — он зарылся в волосы младшего, за которые еще можно было ухватиться, но… золотые кудряшки? — После того, как мне сказали, что ты забрал документы и уехал, мне нужна была смена обстановки, но квартиру менять я не собираюсь, а вот волосы легко обстриг. — Прости. — Ничего, я давно хотел это сделать, — Вальтерсен взял его руки в свои, но старший болезненно зашипел, забирая больную руку, на пальцах которых виднелся фиолетовый синяк. — Сильно больно? — Исак взял осторожно его руку в свою и повел того на кухню. Там достал лед из морозилки и приложил к больным пальцам. Эвен снова зашипел. — Прости, я не думал, что так ударю. Вообще не думал, что ты такой дурак и подставишь пальцы под дверь. Зачем ты это сделал? — Я обязан был извиниться любой ценой. Холодно, — пожаловался старший, но не посмел убрать лед. Вальтерсен стоял, опираясь на столешницу, и просто смотрел на него с той же заботой и нежностью, что и раньше. — Хм, ты был так уверен, что я прощу тебя? — Надежда умирает последней. Кстати, я долго думал, что должен сделать для тебя, чтобы ты мог простить меня и не пожалеть, поэтому… Если я приглашу тебя в наше кафе, скажем, к семи часам вечера, ты придешь? — Не знаю даже. — Исак, ты не обязан сейчас что-либо решать, тебе нужно все это обдумать, но прошу, приди завтра в это кафе, — Эвен подошел к нему, убрав подтаявший лед на стол, и наклонился, чтобы поцеловать, зарываясь рукой в его волосы так трепетно и нежно. — Пожалуйста. — Хорошо. Я приду. — Спасибо. А теперь я лучше пойду, чтобы ты мог переварить все это. — А рука? Может, к врачу? Вдруг что-то серьезное? — Ничего такого, поболит да перестанет. Я люблю тебя Исак, — он отправил воздушный поцелуй парню и ушел в коридор. Исак точно придет завтра в это чертово кафе.