Всем известно, только ты не знал, Что давно началом всех начал Числится во всех пророчествах одиночество. (с) О. Митяев
На планете сейчас светило три солнца разом, хотя, конечно, третье, как знал Заккарр, полноценным солнцем считать было нельзя. Оно являлось искажением тсэу, пространственного пути, которое давало сочетание первого солнца Саалаксар и второго Такаракини. Дело в том, что тсэу проходил как раз в точке пересечения полей энергии такрим, расположенной между этими солнцами. Первое, Саалаксар, для глаз Заккарра было окутано голубоватым ореолом разряженных такрим, в то время как Такаракини ореола не имело, зато красиво (разумеется, по мнению Заккарра) отливало фиолетовым, что указывало на положительный заряд. Именно этим фактором и было обусловлено наличие точки выхода тсэу в этом месте. Проход не был стабилен, но Заккарру повезло через него пролететь на своем потрепанном фаргохе, который, честно сказать, совсем не был приспособлен к таким полетам в Диком космосе. Четвертое, самое маленькое, светило носило название Тетрик, имело бледно-желтый цвет из атмосферы планеты, располагалось на равном удалении от Саалаксара и Такаракини, но много большем до каждого из них, чем они по отношению друг к другу. Точных данных по этой системе у Заккарра не было, произвести расчеты тоже не представлялось возможным, но и так было очевидно, что система представляет собой равнобедренный треугольник с вершиной Тетриком, который в данный момент был скрыт по другую сторону планеты. Отраженный образ первого и третьего солнц местные назвали Закши, в честь одной из богинь младшего пантеона (ну или богиня получила имя в честь “солнца”, Заккарр не вникал), и располагался он аккурат в точке выхода тсэу. Заккарр прикрыл внешне веки: два солнца палили так, будто их действительно было три. Недовольно встопорщив спинной гребень, Заккарр поправил ткань глубокого капюшона, защищая чувствительную к радиоактивному излучению Такаракини кожу. Он был хладнокровным рептилоидом, как все представители его расы, а потому не имел ничего против солнечных ванн в привычном смысле. Но сейчас он просто не имел права подвергать организм даже малейшей дозе радиации — и так схлопотал по полной программе при переходе. Слишком многое поставлено на карту, проигрышную карту самого поганого расклада шаит — любимой игры занатов. Фаргох Заккарра, и так потрепанный далеким путешествием, приземлился на этой полудикой планетке полгода назад. Первые месяцы Заккарр тешил себя надеждой, что ему удастся починить пришедшее в негодность оборудование, если не тсэу-двигатель, то хотя бы вернуть к жизни импульсную систему, в качестве топлива пришлось бы использовать выделяемые при распаде реактора частицы фандарх, этого могло бы хватить. Пусть он плохо представлял себе, как перенесет полет на импульсе даже до соседней системы, и сколько стандартных лет это может занять (ведь карты этого сектора у него не было, и занат вообще сомневался, что хоть кому-то пришло бы в голову ее составлять, тут просто никого не было), но это было бы хоть призрачной, но надеждой на… приемлемый для него исход. Но нет, двигатели фаргоха оставались безжизненными, несмотря на все усилия молодого заната. Оставшееся время Заккарр постарался провести с пользой, изучая местных аборигенов. У него еще оставалась робкая надежда на то, что радиационное излучение Такаракини вывело из строя сенсоры фаргоха, и потому они не смогли обнаружить следы достаточно развитой цивилизации, которая смогла хотя бы приблизиться по уровню технического прогресса к возможности запуска на орбиту самого примитивного корабля. Глубоко внутри Заккарр прекрасно понимал, что следы подобной цивилизации он обнаружил бы и безо всяких сенсоров, попросту взглянув на планету. Прогресс уродует мир вокруг себя, так считали некоторые занаты, особенно из низших каст — сааниты и линереки. Высшие же способны были оценить открывающиеся перспективы по достоинству, подмечая нюансы общей картины с высоты своего положения. Ему и самому выпала такая возможность… оценки. Во что это вылилось, Заккарр не желал вспоминать. Тело чесалось: организм стремился как можно скорее уменьшить дозу радиации, а потому линька началась раньше срока, и теперь Заккарр повсюду оставлял кусочки слезающей чешуи. Это было совсем не хорошо, на этой дикой планете все еще водились неразумные хищные виды. Заккарр даже не сразу смог в такое поверить и попытался вступить с одним из них в контакт. Его спасла только неплохая реакция да портативная лазерная установка. Существо сначала не проявляло агрессии, оно лишь скалило клыки да поводило влажным носом из стороны в сторону, как думал в тот момент Заккарр, пытающийся настроить универсальный переводчик, словно старалось каким-то образом прибегнуть к невербальной форме общения. Он даже попытался повторить движения существа, оказавшегося вдвое больше него самого, но то вдруг прыгнуло на него, клацнув пастью в опасной близости от хвоста. Выронив переводчик, Заккарр бросился в сторону оставленных рядом с фаргохом вещей и успел нашарить лазер, выдавая полную мощность. Как раз вовремя, потому что, стоило Заккарру обернуться, как он увидел распластанное в прыжке тело пушистого хищника, через мгновение повалившее его на землю. Лазер вспорол брюхо существа, а Заккарр каким-то чудом смог извернуться, не подставив клыкастой твари жизненно важные части тела. Урок он уяснил и теперь не отходил от лагеря без бластера и портативного лазера, старался маскировать тело и запах и оставлять поменьше следов. Знакомство с аборигенами не принесло ничего хорошего. Нет, жители планеты оказались вовсе не агрессивны, Заккарр присматривался к ним, сканировал и изучал не менее трех местных суток, пока не решился на контакт, который, к слову, прошел успешно. Митикали, как себя называли теплокровные рогатые гуманоиды с зеленоватого цвета кожей, оказались мирным, приветливым и очень любопытным народом. Они привели пришельца в деревню, пытались накормить своей пищей (у заната она аппетита не вызывала), говорили о своей культуре и богах, трогали его чешую, а детеныши даже попытались подергать за длинный золотистый хвост. Деревня располагалась у подножия холма, в тени огромных священных деревьев Станьяр, как пояснили местные, и насчитывала не более пяти сотен особей. Тем не менее, по меркам местных, их поселение считалось самым крупным населенным пунктом. Были слухи и о других крупных деревнях, но расстояние до них было слишком большим, чтобы можно было наладить постоянное сообщение, да и зачем? По мнению митикали, все, что им могло бы понадобиться, они умели делать и сами, а топтать локалики (местную обувь), чтобы прийти в другую деревню, может только килак, что означало чудака. У них были ягоды и коренья, была тканая из нитей лианы рьяка одежда, они умели плавить металл и ковать необходимую утварь и оружие, порошок из нескольких компонентов, главным из которых были аньят и картик (местные аналоги селитры и серы, как понял занат), который держали в маленьких мешочках и использовали в примитивных огнестрельных трубках, но Заккарру было совершенно очевидно: ни о каких полетах даже на гравитоне речи идти не может еще не одну сотню лет. Но у него не было сотни лет, чтобы изобрести аналог гравитона, опираясь на местные технологии и материалы. У него их просто не было.* * *
И вот уже полгода Заккарр сидел на забытой всеми богами планете, которая называлась Киинилир, и с каждым днем все больше впадал в отчаяние. Его тело прошло два полных цикла линьки, и теперь он щеголял не той мутной коричневатой чешуей с клочками более светлой отмирающей кожи, нет, теперь его тело избавилось от принявшей опасное излучение чешуи, и Заккарр мог похвастать молодой светло-желтой с золотистым отливом кожей на груди и животе, с темным переходом на хвосте, спине и конечностях. Черный спинной гребень перестал топорщиться в разные стороны, постепенно он приобрел лиловый отлив, стал тверже и то и дело поднимался, демонстрируя Заккарра во всей красе. «Было бы кому смотреть», — тосковал в такие моменты сам молодой занат, понимая, что период рейкъях не за горами. Думать о спаривании с аборигенами Заккарр не мог просто физически, от их самок не исходило необходимых феромонов, а те в свою очередь никак не реагировали на его. Это было бы еще поправимо, он бы как-нибудь смог пережить сам процесс, если бы их организмы оказались хоть немного более совместимы. Митикали оказались полностью травоядными, питались они преимущественно ягодами горниси, различными листьями и кореньями… жевали их постоянно, что первое время очень удивляло заната. Их желудок выделял специальный фермент, позволяющий переваривать ядовитые для других видов Киинилира (так же, как и для занатов, Заккарр проверил) растения. Однако некоторые компоненты яда накапливались в телах митикали, никак не влияя на их организм, но создавая прекрасную естественную защиту от хищников. Поняв, что любой тесный контакт с самкой митикали убьет не только его, но и будущее потомство, Заккарр даже малодушно испытал облегчение, хотя этот факт переводил его положение из разряда безнадежных в категорию шкихек, у которой нет цензурного аналога для перевода. Впрочем, теперь Заккарр мог не бояться местных хищников. Поняв, что именно не дает тем нападать на митикали, занат стал аккуратно смазывать свою чешую и одежду соком растения горниси, и местная агрессивная фауна потеряла к нему всякий гастрономический интерес. Митикали помогли Заккарру построить примитивное убежище (назвать это сооружение домом истинный занат просто не мог), которое располагалось в нескольких часовых переходах от их деревни и напоминало что-то вроде многоярусной хижины на верхних ветвях трех соседних деревьях вьяти. Там Заккарр и митикали установили легкие плетеные помосты в три яруса, составили удобные площадки и соединили их мостиками-переходами. Стены убежища тоже были плетеные, а для крыши использовалось множество вязанок длинной тонколистой травы. В целом Заккарр был доволен, теперь он чувствовал себя настоящим первобытным ящером, который утром (а по местному обычаю сутки делились на ская — день, когда на небе светили Саалаксар и Такаракини, — и яакс — ночь, более холодный период, когда зеленую планету освещал лишь свет тусклого Тетрика) вылезает на самую верхнюю площадку, чтобы подставить чешуйки под теплые лучи, поднимая упавшую за ночь температуру тела. Теперь, когда его тело избавилось от старой чешуи, он больше не боялся лучей местного солнца, так как доза радиации, которую можно было получить, находясь на планете, была слишком мала, чтобы представлять опасность, да и следующая линька решит проблему. С некоторых пор Заккарр действительно стал почти что первобытным обитателем дикого мира, пайки с фаргоха подходили к концу, и он стал учиться охотиться на местных представителей фауны. Конечно, те мохнатые хищные твари, которые именовались гронами, одного из которых Заккарр убил в первые месяцы пребывания на Киинилире, были слишком опасными и большими, чтобы стать основной добычей заната, но вот мелкие насекомые и птицы подходили идеально. Разумеется, прежде чем тащить что-либо в рот, Заккарр тщательно исследовал добычу с помощью универсального анализатора, но в целом пригодными в пищу оказались многие мелкие представители видов Киинилира. На фаргохе он, разумеется, оставил самое ценное свое имущество лежащим безжизненной грудой сплавов здесь же, неподалеку. Он перенес в свое первобытное убежище лишь некоторые необходимые приборы, настроил резервный генератор на подпитку энергией солнц, оставив на фаргохе реактор и переведя все работающие системы корабля в режим ожидания. Теперь здесь можно было жить.* * *
Заккарр как раз возвращался в убежище с дневной охоты, к его спине был прилажен мешок из плотной ткани, в котором лежали две тушки птиц каамик-чик, очень вкусных, если их подержать над огнем. Об этом способе приготовления пищи Заккарр узнал еще в бытность учеником-саали, когда просматривал исторический курс. К слову, он всегда был очень любопытным занатом, а потому старался узнать как можно больше интересной информации. Кто бы мог подумать, что древние знания пригодятся в такой невероятной ситуации?.. Заккарр шикнул, выражая тем самым отношение к своей прошлой жизни. Конечно, на Занне было хорошо… он скучал по дому временами, но обычно деятельная натура Заккарра все же брала верх над нежданной ностальгией и меланхолией, да и нельзя ему было опускать руки. Занат как раз начал легко взбираться по прилаженной к стволу дерева вьяти лесенке, когда произошло невозможное. Сначала он не поверил своим глазам, кончик темно-золотого хвоста стал нервно подрагивать, а гребень непроизвольно поднялся дыбом. Характерная вспышка на небе Киинилира могла означать только одно, то, о чем Заккарр не смел и мечтать. Корабль. Позабыв о своей добыче, занат подскочил и со скоростью разогнавшегося гравитона помчался на верхнюю площадку. «Только бы это оказался корабль, — твердил он про себя, — только бы корабль, не метеор…» Оказавшись на самом верху, Заккарр взволнованно вгляделся в голубое небо Киинилира, сейчас затянутое множеством легкие белесых облаков. Ну где же ты? Где? Наконец ему удалось разглядеть странный фиолетовый след… неизвестный тип двигателя? Судя по всему, корабль совершил посадку где-то на склоне горы Ашилари, которую местные считали священной из-за просыпающегося время от времени вулкана. Нервно помахивая из стороны в сторону дрожащим от волнения хвостом, Заккарр ходил по убежищу, скидывая в сумку необходимые в походе вещи. Как он знал, Ашилари находилась в трех суточных переходах от деревни митикали, значит, у него есть шанс застать гостей там, если он поторопится. А он поторопится, очень поторопится. Наконец запихав в сумку анализатор, оружие, переводчик, аптечку, пару оставленных на черный день пайков и несколько сменных вещей и не забыв прихватить оставленную внизу сегодняшнюю добычу, занат отметил предполагаемое место приземления неизвестного корабля на голографической карте, проложил примерный маршрут и бодро потрусил навстречу будущему, которое теперь заиграло новыми красками.