***
После ознакомления со странным документом, подписанный неким Ричардом Трагером, Томас еще раз обошел комнату. Заглядывать за шторы, откуда доносился стон и невнятное бормотание, он не осмелился. Ему и так было ясно, что вряд ли он там увидит что-то приятное. Двойные двери, за которыми сидел привязанный на стуле избитый здешний охранник, оказались заперты. Разве что только открыт был люк в вентиляцию. Снова придется лезть через этот хоть и безопасный, но неудобный маршрут. Он запрыгнул на окровавленную каталку, ухватился за край вентиляции и, подтянувшись, забрался внутрь. Несколько секунд ползком и он выпрыгнул. Приземлился он на что-то мягкое и мокрое. Как только он спрыгнул из вентиляции, под ногами что-то неприятно зачавкало, а привязанный на стуле мужчина стал вдруг неистово дергаться и кричать. Томас немного растерялся и подошел к нему, чтобы освободить, но в той комнате, из которой он недавно выбрался, появилось двое агрессивных психов, вооруженные палками. - Мясо! Хочу мясо! Мясо! – кричали они и выламывали двери. Томасу ни одного приличного слова на ум не пришло от того, в какую заварушку он попал. Одна только цель - бежать. С ними он точно не справится. Рядом была дверь, заблокированная металлическим ящиком. Пока психи ломились внутрь, он оттолкнул ящик в сторону и, быстро забежав внутрь, сразу захлопнул за собой дверь. Вслед ему крикнули: - Обернись! - Мы обойдем эту хрень! Какая-то подсобка со стеллажами и бытовой химией. Томас бросился к первой попавшейся справа двери с окошком, но она оказалась заперта, а за ней возник другой не менее опасный, изуродованный пациент. - Это эксперимент! Это эксперимент! Это эксперимент! – приговаривал он, пытаясь открыть дверь. Дверь напротив этой тоже оказалась заперта. Томас бросился к самой дальней, чуть приоткрытой. - Тебе не уйти! – кричал псих. Забежав в другую комнату, где в кучу были свалены перевернутые металлические кушетки, он закрыл дверь и заблокировал ее тяжелым ящиком, что как раз стоял рядом. - Боль и налоги. Налоги и боль. Боль и налоги, - уже трое кричали. Как только дверь была заблокирована, в ней раздался громкий треск. - Мы найдем другой путь, - сказал один из них. Том не сможет дать им отпор. Их теперь трое или даже четверо, а он один и у него нет ничего, чем он мог бы обороняться. Остается только бежать без оглядки. И снова очередная забаррикадированная дверь. Отодвинув ящик, он вышел, и справа тут же услышал грохот. Те двое обошли его с другой стороны и выломали дверь. Том снова кинулся бежать со всех ног и забежал в левую приоткрытую дверь. К счастью, ее тоже можно было заблокировать, что он и сделал. Паника и инстинкт самосохранения привели его в морг. На столе по центру лежало кровавое месиво. Томас прикрыл рот рукой, подавляя рвотный рефлекс. Картины расчлененных и изуродованных тел его так не пугали, как раньше. Справа в одной из морозильных камер было отверстие. Выход из этого жуткого места может быть только там. Томас залез туда и оказался в каком-то коридоре с офисами и постом охраны. Большинство проходов было заблокировано сваленной в кучу мебелью. Снова крики, снова его преследуют. И Томас просто бежал туда, где не было преграды. - Вальридер! Вальридер! Вальридер! – кричали они. Впереди показалась яма. Тут нет выбора. Нужно прыгать. Томас разогнался и прыгнул. - Ах ты, скользкий поганец! – ругался один из психов, что не успел его схватить. Томас был на другой стороне. Он держался за сердце, которое от переизбытка погони и ужаса было на грани разрыва. Его преследователи побежали искать другой путь для обхода, а Томас очутился в темном коридоре с кирпичными стенами. Пройдя всего чуть-чуть вперед, снова раздались их крики. Томас был готов взывать от такой погони, но заставил себя взять ноги в руки и бежать дальше. Снова коридоры, которые напоминали скорее лабиринт. Двери, что попадались, не было времени проверять. Томас бежал сломя голову, пока не увидел, что его загнали в тупик. Справа возле двери стоял стол, а стеклянный проем над дверью был открыт. Остается только туда. Он с разбегу запрыгнул на стол, ухватился за перекладину и перелез, немного поцарапав руки об осколки стекла. Камера цела, это самое главное. Но и в этот раз его в покое не оставили. Томас тяжело дышал, но заставлял себя бежать дальше. На ходу, перепрыгивая через препятствие, он увидел чуть приоткрытую дверь и ломанулся туда. Это оказалась кухня. Захлопнув дверь, он услышал чей-то тревожный голос через домофон: - Кто это у нас? Ты ведь не один из них, да? Быстро. Полезай в подъемник, если хочешь жить. Томас был готов закричать от радости. Здесь есть кто-то в здравом уме, кто может ему помочь. Он, не медля забрался в подъемник, который используют для подачи еды на верхние этажи. Дверь его преследователи выломали с корнем и с ножами бросились на него. Подъемник вовремя устремился вверх и Томас хотел с облегчением вздохнуть. Оказавшись наверху, он понял с первой секунды, что слишком рано решил расслабиться и загнал себя по сути в другую ловушку. - Ты сделал правильный выбор, дружище! – прозвучал мужской голос с сарказмом. Перед Томасом предстал не просто жуткого, а очень жуткого вида, мужчина. Худой, высокий, почти полностью лысый, только несколько седых прядей на затылочной части, лицо скрыто грязной, окровавленной и местами порванной марлевой повязкой, в одном глазу было что-то вроде монокля, а в другом линза в металлической оправе. Грудь и руки обнажены и лишены кожи, оголяя подсохшие мышцы. Левая рука была обмотана капельницей, одна игла была воткнута в вену, другая в мышцу. Из одежды на нем был только фартук, закрывающий нижнюю часть тела. Пары секунд Томасу хватило, что оглядеть его, так как этот страшный тип врезал ему два раза кулаком по лицу и тот выпал из подъемника. - Эй, а ты же парень того долбанного священника. Его свидетель… или как он там тебя называет? Видать, устал. А давай-ка отдохнем, дружище. Пропустим по бокалу мартини, потолкуем, - говорил он над ним таким тоном, будто речь шла о погоде. Том ничего не смог ответить, учитывая, как сильно ему он врезал. Странный тип поднял его, усадил на инвалидное кресло и связал ремнями: - …А ты тяжелее, чем кажешься. Небольшой разряд тебя не убьет. Ладно. Вот так. Чтоб руками и ногами не размахивал. Что было дальше, Том помнит смутно. Перед глазами картина происходящего плыла. Подозрительный мужчина, скорее всего такой же местный псих или сумасшедший доктор, вез его куда-то на инвалидной коляске. В лицо ударил свежий воздух и раздались раскаты грома. Этот уродец привез его в большую прихожую. Он остановил коляску напротив выхода и, насмехаясь, говорил, указывая вперед: - Обожаю горный воздух по ночам. Не хочешь выбраться наружу, прогуляться? Вперед, я подожду. Этот уродец не только пугал несчастного парня, но и злил его своими издевками. Томас нахмурился и оскалился, желая врезать ему по зубам, но это было не самое лучшее решение на данный момент. - Давай, можешь бежать, - продолжал уродец. – Я не тороплюсь. Нет? Ну, ладно. Суровый, как кремень. Мне это нравится. Хорошо. Вот сюда. Он завел Томаса в лифт и нажал на среднюю зеленую кнопку. Лифт устремился вверх. Приехали. Двойная дверь впереди была забита досками, а пол измазан кровью. «В свое логово, выродок, приволок!» - подумал Том. Послышался изученный голос: - Убей меня. Убей… Да, Том оказался не единственным мучеником этого изверга. Несчастный, что молил своего мучителя о смерти, был привязан по рукам и ногам к кушетке. Проехав чуть дальше, Том увидел еще одного несчастного, что имел невезение попасться в руки этому палачу. Бедняга так же был привязан к кушетке и неистово дергался, пытаясь освободиться. - Т-с-с-с…Тебе этот язык все равно ни к чему был, - поучительно произнес урод, провозя мимо него свою новую жертву. Он оказался в большой комнате, которая, скорее всего раньше служила общей палатой для нескольких пациентов. - Истину говоришь. Мне как раз надоело лизать наклейки, - сказал уродец несколько обиженным голосом. «Больной психопат!» - тихо выговорил Том. Уродливый мужчина завез его в темную ванную комнату и включил свет, приговаривая: - Вот мы и пришли. Спасибо, что заглянул. Сейчас мы приступим к консультации. Дай я только вымою руки.… А пока просто поговорим. Спасибо, что пришли. Прием начнется через минуточку, я только вот вымою руки и… Свет включился не сразу. Томас сидел напротив двух умывальников, забрызганные кровью. Его мучитель взял у него видеокамеру и осмотрел: - Так вот как, домашнее видео? А это хороший повод для разговора. Он начал снимать Тома, а потом поставил камеру напротив и стал мыть руки. Том увидел, что спина этого жуткого типа тоже была освежевана, а помимо этого, на нем, кроме фартука не было одежды. Он был абсолютно голый. Том с отвращением отвернулся. Видеть голый зад без кожного покрова было более чем просто отвратительно. Он попытался как-то освободиться от ремней, но ничего не получилось. Уродец закончил свои водные процедуры и подошел к нему: - Знаешь, меня немного волнует, что ты так много времени проводишь с отцом Мартином. Пеняя пальцем, он отошел к столу, на котором лежало несколько хирургических инструментов, продолжая говорить: - Надеюсь, он не одурачил тебя всеми этими библейскими штучками, мол, он праведнее Бога? Я никого не хочу оскорблять, но порой он смахивает на психа. Он подошел к несчастному парню и приложил к его щеке здоровенный нож, но, решив, что это оружие не подходит для пытки, вернулся к другим инструментам: - Это понятно. Люди напуганы, тянутся к Богу… Томас больше не слушал его. Зная, что этот психопат сейчас пустит ему кровь и будет пытать, он снова и снова пытался вырваться из ремней. Тип снова вернулся к нему, на этот раз с пилой, продолжая нести сумасбродную чушь: - Хочешь заплатить Питеру, ограбь Поля. Иначе никак. Убийство – самое простое решение. Ну а что, если все деньги вдруг исчезнут? Он взял его за руку и посмотрел на пальцы. Руки Тома задрожали. - Они становятся новым объектом веры. Вот для этого я тебя сюда и привел. Чтобы ты поверил, - болтал он все более и более непонятные вещи. Снова не удовлетворившись оружием, он взял другое – большие ножницы, которыми обычно легко можно переломать позвоночник. Он схватил Томаса за правую руку и отрезал ему указательный палец. Половина больницы огласилась криком адской боли. - Ты следишь за моей мыслью? Не отвлекайся. Тебе еще многое нужно воспринять, - рассердился псих и ударил его по лицу. Он взялся за левую руку и отрезал Томасу безымянный палец. Снова крики ужасной боли, что стены трещали. Закончив мучить несчастного парня, он спокойно произнес, возвращаясь к инструментам, рядом с которыми на полу лежала куча расчлененных тел: - Вот. Так ведь лучше, да? Понял, чего мы добились? Превратили потребителя в средство производства. Эта идея сама себя будет продавать! Освежеванный псих ушел. Томас остался один в зловонной комнате с двумя отрезанными пальцами. Еще никогда в жизни ему не было так больно, как сейчас. Он с ужасом взглянул на свои руки. Этот изверг отрезал ему указательный и безымянный палец. Из ран текла кровь, полностью намочив его руки и запястья. Том от боли и кошмара был на грани потери сознания, но почувствовав, что под ремнями, что связывали его руки, стало скользко, он с трудом пересилил боль и смог освободиться. Однако как только он встал на ноги, его голова закружилась и он почувствовал, как в его желудке от запаха разложения все скрутило и через секунду его вырвало.***
Меган не знала, что она не одинока в своем заточении, только ей по сравнению с Томасом, повезло гораздо больше. Она была цела, если не считать небольшой раны на ноге, а вот ее брат остался без двух пальцев. Жаловаться на свое положение ей было грешно. Но что бы было, если бы они поменялись местами? Эдди точно бы убил ее брата самой ужасной смертью. Он бы попытался сначала сделать из него женщину. Такую смену пола Том точно бы не пережил. Но она не знала, что ее брату сейчас совсем плохо, а наоборот, думала, что с ним все в порядке и он пытается поскорее найти способ спасти ее отсюда. За стеной она услышала звук работающей швейной машинки. Эдди что-то шьет, напевая одну и ту же песенку. Меган не знала, как заставить его хотя бы замолчать. Она встала и ходила по комнате. «Я смогу отсюда выбраться! Я смогу спастись!» - говорила она себе, чтобы заглушить дурацкую песенку безумного мужчины. Долго ей не удалось походить. Для нее и так каждый шаг отдавался болью. Она села и заткнула уши, раскачиваясь на кушетке вперед и назад. Прошло минут двадцать. Эдди все еще шил и пел без конца эту песенку. Меган взвыла и сама стала петь: - Ты сердце закрыл мне – я ухожу. От чар твоих душу освобожу. Ты станешь свободен, позволив уйти. Однажды сказав «нет», ты сможешь творить. Ты был уроком, что учит жить. Я – твоя крепость, что нужно сжечь. Раз боль живет в сердце – то все не так, молюсь, чтобы долго не длилась она. Уходи. Не стоит пытаться. Нет места, где спрятаться. Нет ничего сильнее, чем сила прощанья.* За стеной вдруг стало тихо. Меган продолжала петь: - Твое сердце закрыто, поэтому я ухожу. Твои чары больше не властны надо мной, а ведь я так любила тебя. Научившись отпускать, ты становишься свободным. Научившись говорить «нет», ты становишься творцом. Ты - мой урок, который я должна была выучить. Я была твоей крепостью, которую тебе пришлось сжечь. Боль – это признак, что что-то не так, я молю Бога, чтобы она меня скорей отпустила. Ты хочешь подняться выше? Больше нечего пытаться. Больше негде прятаться. Нет большей силы, чем сила прощанья. Научись говорить «Прощай». Я жажду сказать «Прощай».* Меган слишком увлеклась своей песней и не услышала, как щелкнул замок, и отворилась дверь. Не заметила она и того, как Эдди подошел к ней. Она прервала песню, когда он ее обнял. Девушка замерла и вытаращила глаза, но сопротивляться не стала. Эдди гладил ее по голове и очень нежно шептал ей: - Не надо, Меган! Не надо! Все хорошо! Все будет хорошо! Мое сердце не закрыто. Для тебя оно всегда открыто. И никаких чар, только истинные чувства. Я не стану свободен, позволив тебе уйти, как и ты не обретешь свободы без меня. Никакой боли, любовь моя. Только счастье и нежность. «Он слышал каждое слово моей песни!» - догадалась она. На ее голые плечи упало несколько капель воды. Или это не вода? Она посмотрела на Эдди. По его лицу текли слезы, а взгляд был несчастным. Он вытер свои слезы с ее плеча: - Ты моя крепость, которую я буду оберегать, потому что я твое основание! Тебе стоит только позвать меня, и я все брошу, приду к тебе, где бы ни находилась. Потому что я люблю тебя! Девушка опешила. Да какой там! Она была в полной растерянности. Этот кровавый потрошитель говорит такие красивые слова, да так убедительно, что она чуть сама в них не поверила. Он медленно опустился на колени перед ней и аккуратно взял ее за раненную ногу. Она внимательно следила за тем, что он хочет сделать. «Уж не сломает он мне ее?» - волновалась она. Нет. Ничего такого он не замышлял. Он стал нежно, массивными движениями, гладить ее голень, не задевая рану, глядя в глаза девушки с мольбой: - Позволь мне! - Что позволить? – чуть испугалась она. - Это! Он склонил голову к ее стопе и стал целовать, слегка касаясь губами поверхности кожи. Меган почувствовала одновременно и жалость к нему, и отвращение, и смущение. Ей было жаль, что он сошел с ума и не ведал, что творил. Отвращение вызвали его поцелуи. Своей уродливой рожей он касался ее ноги и ей хотелось пнуть его в нос, чтобы он отстал. Смущение было вызвано тем, что он словно раб или преданный пес лобзает ее ногу. Жалость и смущение оказались сильнее и она вежливо отодвинула мужчину: - Не надо. Снова он смотрел на нее со слезами на глазах: - Почему ты так жестока ко мне? Она замешкалась, не зная, что ответить. Сказала первое, что пришло в голову: - Просто меня этот жест смущает. Он поник и задумался, а потом внезапно и быстро встал: - Виноват. Прости, что побеспокоил тебя. Больше не буду. Увидимся завтра. А сейчас спи. Спокойной ночи. Он ушел, не поворачиваясь к ней спиной. Как только за ним закрылась дверь, Меган быстро вытерла ногу там, где он ее целовал. За стеной снова он запел одну и ту же песню. В этот раз терпение девушки лопнуло, и она громко стукнула по стене: - Не пой. Я не могу уснуть из-за этого. Пение сразу прекратилось. Стало чуть спокойнее. Он пожелал ей спокойной ночи. Разве на дворе сейчас ночь? Она подошла к окну и грязной тряпкой, что лежала на подоконнике, вытерла стекло. На улице было темно. Значит, сейчас и вправду ночь. И что ей делать? Ложиться спать? Разве она сможет уснуть в таком месте? Как бы то ни было, девушка поняла, что воплотить свой план ей удастся не сразу и здесь она пробудет неизвестно сколько времени. Она легла на кровать. Нет, спать не хотелось, хоть тело и было ослаблено после таких приключений. Глядя в покрытый трещинами потолок, она вспоминала все коридоры и двери, через которые проходила в этом отделении, пыталась уловить самую малейшую деталь, которая позволила бы ей найти зацепку и помочь сбежать. Все пока упиралось в ту дверь рядом со спортзалом. К ней нужно добыть ключ или хотя бы отмычку. Здесь, она точно это помнит, полно всяких вещей и инструментов. Среди всего этого барахла она наверняка найдет что-то полезное. Нужно только время, терпение и смекалка.