Nothing like us

«Знаешь, наверное, зря мы все это затеяли» Тэхен смотрит на только что набранный текст, стирает и набирает снова. «Думаю, мы поторопились» «Наверное, мы оба еще не готовы» «Может, устроим перерыв? Нам нужно разобраться в себе» И еще с десяток вариантов, что разными словами вещают об одном и том же. О неуверенности, разъедающей душу серной кислотой, о заполонивших ее сомнениях, об обиде и непонимании — тонким, невысказанным флером. — Ну, и какого хрена ты куксишься? — Юнги как всегда не выбирает слова. Он присаживается рядом, не спрашивая разрешения, и делает глоток виски из своего стакана. — Глядя на твою кислую рожу, начинаю думать, что я на ебучих похоронах, а не на мальчишнике. Разве не у тебя завтра типа «самый счастливый день в твоей жизни»? Тэхен вымученно тянет вверх уголки губ. — Я уже не уверен, хен. Юнги выгибает бровь: — В смысле? — В прямом. — Ты разлюбил Чонгука? Передумал выходить за него? Тэхен крепко сжимает в пальцах корпус телефона. — Я — нет. Теперь к первой брови присоединяется и вторая; Юнги всем своим видом выражает скептицизм. — Намекаешь, что мелкий..? Тэхен вздыхает, как ему кажется, раздраженно, но на самом деле — потерянно. Он обводит рассеянным взглядом шумное помещение клуба, то тут, то там вспыхивающее яркими огнями дискобола, выхватывает барную стойку, веселящихся неподалеку друзей и, сделав полукруг, переводит обратно на Юнги. — Я не знаю, ясно? Не знаю, хен. — Еще пару недель назад вы были счастливыми и по уши влюбленными друг в друга идиотами, что произошло? — Если бы я знал, то уже постарался бы исправить, — Тэхен трет глаза — кажется, Чимин намалевал ему там что-то любимым черным карандашом, но ему абсолютно плевать. Чернее, чем есть на душе, сегодня не станет. Тэхену остро хочется себя ударить: что за тупой уродский пафос… Чернее на душе, ну да. Осталось только разрыдаться в плечо Юнги-хену, написать бывшему и пойти бросаться с моста в лучших традициях. Или бывшему пишут, когда смертельно пьян? Тэхен пока не очень, да и Чонгук ему не бывший. Пока. Но, возможно, уже и не будущий. Черт, какое же все это дерьмо! Тэхен делает глоток скотча — обжигающая дрянь обрушивается в желудок едким потоком, но желаемого облегчения не приносит. Возможно, стоит закинуться абсентом и улететь в далекие дали, чтобы не думать. Но это потом, сперва нужно решить, что делать дальше. — В себе я уверен, хен, я беспокоюсь о Чонгуке. Мне кажется, он… — глубокий вдох, — мне кажется, что он передумал, но боится об этом сказать. — С чего ты это взял? — Я живу с ним уже пять лет, я знаю все его реакции. Когда раздражен, когда зол, когда неуверен — все. Юнги задумчиво болтает в стакане янтарную жидкость. — Как давно? — Недели три, может, больше, — Тэхен чуть нервно жмет плечами. — Он сильно переменился: стал задерживаться допоздна, и я точно знаю, что не на работе, стал замкнутым, раздражительным. Я не помню, проводили ли мы вместе время в последние две недели — не считая быстрых завтраков, потому что он теперь не ужинает со мной. Позавчера я спросил, устраивает ли его окончательный вариант меню, и у него так дернулось лицо, как будто он на приеме у стоматолога. Мы обещали друг другу решать все вопросы вместе, но он так зашивается в своей студии, что я стараюсь его лишний раз не дергать. Выбор ресторана, приглашения, переговоры с организаторами — черт побери, я терплю всю нудятину от его мамы, пока она надиктовывает мне, насколько сильно нужно крахмалить салфетки и что красные скатерти не будут сочетаться с голубыми шторами. Какая мне, блядь, разница, будут они сочетаться или нет — я же не баба, в конце концов, чтобы думать о такой фигне! Красный — любимый цвет Чонгука, вот и все. Мне так и вовсе похрену, главное, чтобы все веселились, и на столах было, что пожрать. Я не просил его ни о чем, но даже это…! Голос позорно дрожит, и Тэхен замолкает, пытаясь перевести дух. Он запускает в волосы пальцы и с силой дергает за пряди. Боль немного отрезвляет, и дальше он продолжает уже спокойнее. — Не подумай, что я жалуюсь на свою тяжелую долю. Да, мороки пиздец много, и я нескоро захочу проходить через это снова, но ты и Джин-хен всегда были рядом, и мне было даже в радость заниматься планировкой, пока я был уверен, что стараюсь для нас двоих, а не для себя самого. Но чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что ему все это не нужно. Не в смысле «хочу просто расписаться и махнуть куда-нибудь вдвоем», а вообще — все. Свадьба. Брак. Я в качестве его мужа. — Ты не пробовал с ним поговорить? — Шутишь, что ли? Конечно, я пробовал! Триста раз, блядь, пробовал, только что толку? Он делает большие глаза и сбегает подальше — вот и весь разговор. А иногда при взгляде на меня у него такой вид, будто бы он хочет что-то сказать, но не решается. Наверное, боится, что обидит меня, если скажет, что передумал, — к горлу подкатывает склизкий комок. — Лучше бы он просто был честен. Тэхен жмурится изо всех сил, почти чувствуя, как намокают ресницы. Почти, потому что плакать он не будет. Нет. Юнги молчит, видимо, обдумывая сказанное, а может быть, просто перестав слушать — Тэхен не знает. Он так и сидит с закрытыми глазами, облокотившись о спинку дивана и запрокинув голову к потолку. Изливая душу темноте. — Знаешь, он ведь не хотел этого с самого начала. Вся эта хуйня со свадьбой была моей инициативой. Наверное, поэтому все так. — Что? — значит, все-таки слушает. — Но я знаю, что… — Мы никому не рассказывали о том, как решили пожениться, — Тэхен улыбается, изломанно и криво. С закрытыми глазами его немного ведет, но не критично, разум еще вполне ясен. Даже жаль. — Хочешь узнать, как это было? Я просто спросил его: «Куки, давай поженимся?» И знаешь, что он ответил? — И что же? — «Ну, ок, давай». «Ну, ок», хен, — он усмехается. — Вот и вся кулстори. А я тогда срался так, так страшно было, ты не представляешь. Настолько волновался, что в ювелирке кольцо купил только одно, для него. — Погоди, одно? Но ты… — Тэхен не видит, но Юнги сейчас наверняка пытается разглядеть его руку. Свободную от колец. — Да-да, знаю, врать нехорошо, но мне было неловко признаваться, что я забыл про второе, а он не подарил в ответ. Конечно, это просто условность, но на фоне всего остального… — Погоди, — обрывает его Юнги. — Да, конечно, нет никаких жестких правил и палкой тебя никто не отпиздит, но в нашей среде давно принято, что кольца носят оба жениха, а не только тот, кому сделали предложение, — судя по голосу, он сильно хмурится. — Когда я сделал Сокджину предложение, мое кольцо было у меня через день. Когда Намджун выходил за Чимина, с кольцами щеголяли оба. Чонгук не мог об этом не знать. Какого хуя?! Вопрос, очевидно, риторический, потому что ответа на него у Тэхена нет. Рука в волосах ощущается непозволительно хорошо. Тэхен тянется за лаской, как щенок; слепо ищет теплую ладонь, укладывается на колени, тычась в них носом, и прерывисто вздыхает. Нагретый корпус телефона в руке уже почти не ощущается — он сжимает его так сильно, что пальцы занемели. — Он ведь страдает, наверное, — сообщает он чужим коленям, обтянутым добротной тканью брюк, о которую так приятно тереться щекой. — Он ведь такой чувствительный. Наверное, мучается там в себе, а сказать не может. Боится, что я расстроюсь, — Тэхен вздыхает снова и поднимается. — Я напишу ему, хен. Сам, чтобы он не мучился. Неустойки влетят в копеечку, но лучше так, чем его загубленная жизнь. Мама его, конечно, расстроится — она милая такая, когда не говорит о салфетках и скатертях. Юнги качает головой и вдруг встает на ноги. — Потом напишешь, — говорит он и тянет Тэхена вверх. — Пошли, надоело смотреть на твою тухлую рожу; Чимин вон на нас уже косится. Настучит на меня Джину, а я потом огребай. Парочка «отверток», и ты снова в строю. Приправим абсентом и текилой, и будет совсем заебись. — Я не то чтобы хочу весе… — Просто представь, что это обычная вечеринка. Мы - твои друзья, а ты бросил нас, забился в угол и ведешь себя, как эгоистичная задница. Ты нужен нам, без тебя все не то, а намджуновы интеллектуальные шутки еще хуже джиновских, особенно, когда ты подшофе. Идем, не то потащу волоком. Тэхен улыбается чуть более искренне — Юнги редко говорит комплименты, каждое его слово на вес золота, и выбора не остается, кроме как кивнуть и пойти покорно следом, все так же сжимая в руке телефон. «Знаешь, наверное, зря мы все это затеяли» Отправлено.