Не смей на меня облизываться

      Кто знает, сколько бы я и дальше строил из себя безумного мальчишку, показывавшего свою силу, но скрывавшего собственное «я», но кажется мне, жизни попросту надоело смотреть за моими выебонами, за мной, метавшимся от мелких радостей к, наверное, моей самой заветной мечте, и взяла всё в свои руки. Тогда я пускал все на самотек, авось, само собой решится: Люси никуда не убежит, подождет, пока я дорасту до дел семейных, нагуляюсь до самой ночи. Она не засыпала до моего прихода, — а ведь я и не приходил, бывало и такое. Я думал, что вот оно, моё призвание — защищать семью, веселиться, учиться и становиться сильнее. Но как же я ошибался…       Когда я наигрался, нагулялся и опомнился, я посмотрел вокруг себя и заметил своих друзей, братанов, зажимавших в объятьях девчонок: Гажил с Леви чуть ли не свадьбу планировали, Эльфман с Ёлой каждый Божий день ворковали за дальним столиком, а мистер Пингвин сам — сам! — обнимал Джувию, не сопротивляясь её рукам, швырявшимся в его волосах, и отвечал на один и тот же вопрос в сотый, если не пятьсотый раз: «Милый Грей тоже любит Джувию?»       На фоне этих ванильных пар я самому себе казался орлом, свободным от обязанностей, от каждодневных выяснений, от выгулов по парку второй половины, называемой девушкой. Для меня была вся сладость в том, что они должны, а я — нет. Я делал вещи, несовместимые с семейной жизнью, я гулял, веселился, веселил, да тупо трахался направо и налево с кем ни попадя, потому что мне так хотелось, потому что я считал это свободой.       Прошло ещё немного времени. Глядя на друзей, я тоже хотел чего-то сладкого, но то было мимолетное желание, — стоило у кого-то из девчонок испортиться настроение, все остальные становились на её сторону, посылая своих рабов на побегушках бежать куда подальше, например, на мужской детородный орган. Пацаны приходили ко мне, жаловались, что: «Лучше бы не заводили эти злоебучие отношения» — цитирую их, — а после уходили. И видел я на следующий день их снова вместе, воркующими и целующимися в губы двадцать четыре на семь. Каждый раз мне было жутко неприятно, хотелось подойти к ним и сказать все, что думаю о этих бабенциях, но я заметил её и понял: пусть ебется все своим чередом, если я не хочу, то я не сломаюсь.       Ведь Люси, как я думал, не ломалась.       Во всей гильдии нас, одиноких и независимых, было четверо, считая в их число и меня. Мастер стар, да и силы уходили далеко не на отношения; Люси, гордо отстукивая ритм каблуками, с утра до вечера находилась в компании какой-нибудь подруги, которой снова надоел бойфренд. Прямо как я, только для женщин. И Лексус. Уж кто-кто, а он и подавно не желал никаких отношений, всякий раз отворачиваясь от вида новой целующейся пары, — опять же, так думал я. Но, увы, не так все было просто.       Может быть, над моей чудо-удачей поработала сама Мира, если не Всевышний, но я рад этому. Прямо сейчас радуюсь, зажимая под боком спящую Люси и целуя её в лоб. Она моя. Моя королева. А ещё я наконец-то вырос из безумного мальчишки, стал семьянином.