See, everywhere I go Видишь ли, куда бы я ни пошла, I got a million different people tryna' hit it. Мое внимание пытаются привлечь миллион разных людей. But I’m still alone in my mind. Но глубоко внутри я понимаю, что я все равно одна.
***
У Эвы на спине синий потрепанный рюкзак — единственная вещь, взятая из прошлого, на дне которого лежат пачка сигарет, несколько бумажных купюр и телефон с новой сим-картой. В кармане — кредитка и зажигалка. В голове — беспардонно крутящие мысли вокруг новой жизни. Эве без пяти месяцев двадцать — у неё страница в Фейсбуке забита счастливыми фотографиями, постами, сотым количеством ненужных друзей, четверть которых она не знает, треть — не общается, а половина — так для галочки. Она не знает для чего весь этот цирк. Чтобы что ли доказать кому-то, что в её жизни всё прекрасно? Не смешно ли: «Вот, посмотрите, чего я добилась. Выкусите, суки!». Но для чего? И кому? Себе. И чувствует себя паршиво как никогда. Она щелкает включателем, и однокомнатная квартира в Калифорнии, предоставленная её отцом, освещается тусклой лампочкой, но и этого вполне достаточно Мун, как и то, что в холодильнике давно мышь повесилась из-за отсутствия еды. Эва смеется надломлено, питаясь откровенно дрянью, такой как чипсы с сыром, потому что с крабом терпеть не может, и открыто приглашает к себе домой незнакомых людей, устраивая большие вечеринки с целью выпить и расслабиться. Хотя на самом деле хочет осознать, что она не одна, и помимо громкой музыки есть голоса. Создать иллюзию жизни, крутится вокруг всех с банкой пива, общаться, будто знаешь их всю жизнь, ведь для тебя это вошло в привычку и стало обыденной вещью, да, Мун? Уехала из одного дурдома, чтобы переехать в новый? Миллион людей, которые желают с ней познакомиться, но она чувствует себя одиноко. Так одиноко, что даже распить бутылку вина не с кем и поделиться со своими проблемами тоже. После окончания школы Мун обрубила все связи со старыми друзьями, потому что ей это даром не нужно было — зачем? — раз начала жизнь с чистого листа, как бы этого пафосно не звучало, так и начини её правильно: распрощайся со старыми «тапочками» и купи новые. А звонки матери стали реже и короче — ей достаточно было услышать «привет-пока». Каждую субботу она покидает дом и едет в клуб. Эве хочется выплеснуть накопившиеся за неделю эмоции, по большей части из-за работы. Она танцует, переодически выпивает несколько коктейлей за раз, иногда садится за барную стойку, закинув ногу на ногу, наблюдая за обстановкой, и не старается ни с кем флиртовать. — Ты помнишь меня? — неожиданно доносится до Эвы голос, мягкий, полный надежды. Перед ней блондинка с ярко-розовыми губами, которые она прикусывает от волнения, смазывая яркую помаду. Она щурится и кидает взгляд на незнакомку, кажущуюся очень знакомой. Светло-зеленые глаза искрятся так, как бенгальские огни на Рождество, довольно недолго и потухают быстро, когда видят непонимание на лице Мун. Эва кусает губы, потому что не припоминает никаких худых блондинок с проницательными зелеными глазами из своих «знакомых», и её даже не гложут мысли — она никому ничего не обязана. Горькая правда почти слетает с её губ, но в самый последний момент она передумывает. Почему-то эта девушка, смутно напоминающая кого-то, смотрит так тепло, что на секунду Мун чувствует себя очень уютно, будто находиться в своём родном доме, в котором она была последний раз, будучи семилетней. Именно в том доме, в котором родители ещё не развелись, в котором они, собираясь всей семьей, готовили в Сочельник праздничные блюда. Она смотрит так, что упасть на колени и разрыдаться хочется. Но Эва отдергивает себя и мешкает над ответом. — Возможно, — выбирает нейтральный из всех вариантов Мун. Эва не любит лгать, но продолжает это делать. Ей почти не стыдно, щеки не краснеют и уши не пылают — привыкла. Так же как бегать от проблем, потому что она нихрена не сильная — она слабая, бесхарактерная, не такая, какой видит её отец. Падать очень больно, но вставать после падения ещё больней. Так что она предпочитает сидеть внизу. Она одна и не париться с этим никак. У неё целая жизнь впереди. Забивает на советы матери, на приглашения парней, забивает практически на всё. Она одна, и её не заботит какие-то там отношения. Миллион людей пытаюсь привлечь её внимание, но она остается до сих пор одна. У Эвы не распланировано всё по полочкам. Просто существует, просто дышит и чувствует запах свободы. И одиночества. Мун неосознанно ищет плюсы проживания одной и находит их весьма замечательными. Готовишь, когда проголодаешься и сколько захочешь, не спишь допоздна, слушаешь музыку и громко подпеваешь, долго принимаешь ванну, не убираешься по дому неделями и чувствуешь себя в своей тарелке. Она одна, и ей это нравится. И, когда в зону комфорта вихрем врывается Кристофер Шистад, Эва обреченно стонет и пытается спрятаться от него. Ей одной вполне хорошо жилось, зачем он вдруг свалился, как снег на голову, влез в её пространство и теперь раздражает своим присутствуем? Шистад, как назойливая муха, жужжит и не вылетает через открытое окно — вот, Эва его не держит, не просит остаться и уж тем более приковать себя к полудурку с королевскими замашками. Она просто хочет, чтобы он исчез из её жизни так же внезапно, как и появился. Крис не из тех, кто так просто сдаётся, и Эва предполагает, что он с ней только чисто ради интересна к её персоне. Ведь она слишком горда, чтобы прогибаться под сыночков богатеньких папочек. Она относится к нему скептически, недоверчиво, играя по своим правилам. Тот улыбается, специально, на зло ей, так обворожительно, по-доброму, без намека на самодовольство и высокомерие. Эва отдергивает себя, когда чувствует, как уголки губ по неволе растягиваются сами. Ебучий Шистад. А Кристофер, кажется, влюбляется. Как тогда объяснишь все его поступки? Шистад преследует, ищет пути снова встретиться с Эвой, а она устало вздыхает и прикуривает сигарету. Мун не может набраться смелости отвергнуть, послать куда подольше, просто терпит, терпит, ощущая какую-никакую поддержку в лице Криса. И смиряется с этим. Дом её в один день пустует, вещи перебираются в шкаф Шистада, который, кстати, не смог не пустить шутку по этому поводу, весьма не смешную: «У тебя там, надеюсь, вместо одежды не ножи для убийства?». Эва усмехается и равнодушно кидает: «Конечно, милый. Для тебя всё что угодно.» Кристофер прыскает со смеху в кулак, а Мун сжимает губы, чтобы не улыбнуться. Шутки у него вовсе не смешные. Эва теперь живет не одна. По началу было пиздец как непривычно, ведь это первый опыт в сожительстве с кем-то, как и у Эвы, так и у Криса. Но быстро свыклись. И признавали, что так даже лучше. Порой бывало так, что грязная посуда в раковине стояла аки Пизанская башня, вещи валялись по дому, пыль слоем покрывала мебель; они питались на скорую руку, спеша на работу, разговаривали лениво, без интереса, но перестали чувствовать себя одинокими, и каждый держался друг за друга, как за спасательный круг, чтобы не утонуть во всём этом дерьме. И привыкают, потому что совместное проживание это не только занятая кем-то ванная по утрам, еда на двоих и кучу не стиранных вещей, это, в первую очередь, понимание и забота друг о друге, когда приходишь уставший с работы, а тебя ждет вкусный ужин. Мун не ведет себя больше скованно, Крис становится ей кем-то очень важным. Они ходят в кино по выходным, где принципиально не берут места на самом дальнем от экрана ряду, чтобы насладиться просмотрам фильма, следуют после в кафе, где Кристофер заказывает Мун её любимые пирожные, прогуливаются по набережной, чувствуя бриз, запах свежеиспеченной выпечки и ароматного кофе. Много смеются, едят сладкую вату и катаются на аттракционах. А под вечер заваливаются в квартиру, целуясь и срывая одежду на ходу. Эва тихо стонет на смятой простыне, утыкаясь лицом в подушку, сжимая руки в кулаки, чувствуя, как Шистад рвано дышит ей на ухо, пальцами сжимая бедра. Эва всхлипывает, когда достигает пика, а Крис кусает в плечо, оставляя багровый след от зубов на бледной коже. Перед глазами черные точки и звездочки, точно космос — для Шистада Эва — целая вселенная. — Я люблю тебя, — шепчет куда-то в шею. Эва судорожно выдыхает и кладет руку ему на грудь. — Ага. Мун не знает, что чувствует к Крису. Привязанность — да, но точно не любовь. И она не может ответить взаимностью, а Шистад молчит, и вроде бы их обоих всё устраивает. В морозные дни смотрят фильмы, пекут пироги и тратят время на приятное времяпрепровождение. Летом стараются чаще бывать на природе, и в какой-то из этих солнечных дней Эву знакомят с мамой Криса. (Отчаянно) важный шаг, на который неожиданно решается Мун. Их отношения не похожи на американские горки. У обоих нет повода для скандала, разбить посуду или демонстративно громко захлопнуть дверь, уходя из дома. Ванильно, скучно — она живет в пропитанной теплом и малиновым печеньем сказке для маленьких девочек, в которой Мун уже встретила прекрасного принца, но почему-то не сильно рада этому. Просто принимает как факт, что она уже «занята». Эва не надевает розовые очки влюбленности, что, как бы она выразилась: «Блевать радугой тянет.» В какой-то момент Мун всё надоедает. И работа, и Шистад, и гладкость отношений. Она хочет отдохнуть и улетает в Париж, без Криса, предварительно сообщив ему о своих ложных планах — ей неожиданно захотелось увидеть свою мать. Тот верит, а Эва, пользуясь доверием Криса, врет-врет-врет. Ночной Париж встречает Эву алкоголем, вечеринками, клубами и свободой. Мун её не хватало все это время, пока она жила с Шистадом в статусе «его девушки». Мун заходит в какой-то бар, рядом располагающийся с гостиницей, выпивает несколько бокальчиков, а потом, будто повернувшись на сто восемьдесят градусов, оказывается в другом месте, незнакомом, в компании мужчин, от которых несет спиртным за километром и пытается как можно скорей отвязаться. Кристофер волнуется, сидя в самолете. Он узнает, что Эва вовсе не в Осло гостит у матери, а уехала куда-то. После находит в поисковике ноутбука ответ на свой вопрос. И мчится на всех парах в аэропорт Калифорнии, беря места на последний на сегодняшний день рейс в Париж. Шистад, уже находясь в столице Франции, звонит Мун. А сердце в пятки ухает, когда она не берет трубку телефона. Ему приходится идти в ближайшее кафе, и там дожидаться звонка. Он нервничает, злится и боится — этакий взрывной коктейль. Через сорок шесть минут он слышит знакомый рингтон и подрывается с места, на ходу кидая деньги и «без сдачи», когда её усталый голос на фоне громкой музыки выдает приглушенно: «Забери меня отсюда.» А через двадцать одну минуту Шистад стоит перед открытой дверью, ведущей в разгромленную квартиру. Он видит калейдоскоп новых лиц, и чувствует неприятный запах, который напоминает ему о своих подростковых ошибках. Среди пьяных и обкуренных людей, находит рыжую макушку. Эва сидит на полу и ловит воздух ртом. Крис облегченно выдыхает, но спокойное выражение лица сменяется на гневное. Двумя шагами преодолевает расстояние между ними, хватает за локоть Мун, которая от неожиданности ахает. Моргает-моргает и всхлипывает. — Крис, — одними губами, и Шистад обреченно стонет. Она пьяна настолько, что стоять не может. Ему приходится подхватить девушку на руки и вынести на улицу, где и поставить на ноги, придерживая за талию. Эва отталкивает его и падает на голые колени, сдирая их в кровь. Скрючившись, надрывно кашляет, чувствуя как к горлу подкатывает ком выпитого алкоголя. — Блять, — сердитый шепот касается её уха. Крис опускается рядом с ней, наматывает волосы на кулак, убирая их назад, чтобы Эве было легче, и кривится от раздражения и неприязни. — Блевануло радугой? — зло усмехается, получая в ответ нечленораздельное мычание, и вытирает ей рот платком, ранее валяющимся в кармане, который вскоре оказывается в мусорном ведре. Он хочет придушить Мун, сомкнуть пальцы на шее, но глаза, печальные, еловые под мягким покровом ночи, не дают, и, аккуратно поднимая Эву на руки, он несет к стоящему такси, осторожно кладет на заднее сиденье, закрывает дверь и садится с другой стороны. Говорит адрес гостиницы и тяжело вздыхает — эта ситуация капает ему на нервы, в такие минуты считает до десяти, успокаиваясь. Слышит мирное сопение и взъерошивает свои волосы. Обратно в Калифорнию они стараются не пересекаться взглядами, не взболтнуть лишнего до приезда домой, молча добираются. А когда переступают порог их (его) квартиры, Крис не выдерживает. Взрывается. Эва сидит на диване в своем каком-то вакууме, кусает губы и не захлебывается в рыданиях. Терпит окончание его монолога, который разбавляется звуком разбитой вдребезги фарфоровой тарелки. — Я устал. Ей хочется крикнуть, что она устала — она. Не он, а она. — Эва, я так больше не могу, — отчаянно произносит Кристофер, утыкаясь лицом в ладони. Мун тоже больше так не может. Припрятанная недопитая бутылка вина оказывается на столе, также, как и два стеклянных бокала. Она протягивает ему один из них и садится рядом на пол. Молчание повисает в воздухе, а время замедляет свой ход. Эва вытягивает свои ноги и залпом вливает в себя жидкость, он прослеживает взглядом за её действиями и качает головой. — Почему? — срывается голос Шистада, который убирает бокалы в сторону. — Я не люблю тебя. И всё. Кристофер чувствует, как падает с крыши и умирает — он не может вздохнуть. А её сожалеющий взгляд добивает его. — Прости. И она уходит. Кажется, навсегда. Эва — его беда, катастрофа глобального масштаба, которая постепенно рушит их отношения. Она — птица свободного полета, держать в клетке — бесполезно, таким он был когда-то. Он не сможет её запереть, насильно заставить остаться с ним. Она должна нагуляться, правда, к тому времени чувства остынут и вовсе могут погаснуть, потому что будут заменены мыслями другой девушкой, той, что будет подходит ему наилучшим образом. Она не хотела, чтобы потом он жалел о своем выборе. Так бывает, когда люди сходятся чисто по случайности. Так бывает, когда один из них не может ответить взаимностью другому. Так бывает. Эва переедет в Осло, вернется домой, наладит отношение с матерью, встретит кого-нибудь, от любви к которому снесет голову. Шистад же постарается забыть её. Им просто не было предначертано судьбой, чтобы они закончили свою историю словами «Долго и счастливо». Возможно, когда-нибудь, спустя пару лет, они ненамеренно пересекутся взглядами в каком-то кафе, где пропадают её любимые пирожные, а он туда зайдет, потому что оно располагается рядом с его местом работы. И благодарно друг другу улыбнуться.