Записки мага

Фургон, управляемая рыженькой магичкой, влетела во двор Сноу-Шу приблизительно в середине дня. Поводья камелиды девушка держала в одной руке, в другой был зажат стебель ротанга, который ей посчастливилось сорвать на ходу — мастерство собирательства высшего класса. Джизя затормозила аккурат рядом с Харсоном, и торговец не смог не отметить сумасшедший блеск в глаза магички. Спрыгнув с фургона, все еще со стеблем ротанга в руке, Веллс поправила волосы и улыбнулась. -Добрый день, — поприветствовала она Харсона, неизменно вежливая, неизменно улыбчивая. — Скажите, есть ли у вас снежные аластерии? Я куплю 25 цветков, если это возможно. Веллс никогда не тянула и почти не торговалась; возила товары быстро, появлялась в Сноу-Шу довольно часто, рыжую макушку и неадекватную камелиду было видно и слышно издалека. Ее прямолинейности Харсон уже не удивлялся, хотя и привык, что обычно люди начинают торговаться и хитрить, пытаясь выбить более низкую цену, или продать собственный товар втридорога. -Здравствуйте, госпожа, — поздоровался мужчина, наблюдая, как Джизя подкрадывается к магичке сзади, нацелившись на ротанг. — Вам повезло: у меня как раз осталась последняя партия, 30 цветков. Джизя подхватила стебель бархатными губами, подтягивая его поближе, зелень захрустела у нее на зубах, невероятно сочная, холодная и терпкая на вкус; камелида мотнула головой, выдергивая растение из рук магички. Веля ахнула. -Джизя, прекрати! — крикнула она на камелиду и начала отнимать ротанг. Всеядная камелида боднула ее головой, распробовав вкус и не желая расставаться с едой. Харсон поднял глаза к небу, ожидая конца потасковки. Пока Веллс пыталась отнять растение — скорей из упрямства, ибо больше пожеванный стебель ротанга нельзя было использовать ни в снадобье жизни, ни для изготовления окислителя, во двор Сноу-Шу влетела еще одна повозка, управляемая огромным, лысым мужчиной. Он подъехал к Харсону, поприветствовал его кивком головы и произнес: -Все снежные аластерии и быстрей. И пару звериных шкур. С этими словами к ногам торговца был брошен мешок, который недвусмысленно зазвенел, обещая крупную сумму, а новый покупатель уже спрыгнул на землю и деловито начал передвигать какие-то ящики в своей фургоне, освобождаю место для новой покупки. Харсон замялся. С одной стороны, Веллс была первой, к тому что, за все время их знакомства, она еще ни раз его не подвела и не пыталась обмануть. С другой стороны, возле его ног лежал мешок, полный новеньких блестящих таэлей. -Простите, — отвлеклась от воспитания своей камелиды магичка, выпрямилась — высокая и тонкая, в белых одеждах и со стеблем пожеванного ротанга в руке, — я была первая, и эта партия аластерий моя. Незнакомец не обратил на Веллс никакого внимания. -Ты оглох, торговец? — обратился он к Харсону. — Я тороплюсь. -Эм, извините пожалуйста, — повторно обратилась к мужчине Веллс; торговец заметил, что она потупила глаза, будто ужасно стеснялась, но что-то заставляло ее обращаться к этому невежливому, невоспитанному рыцарю. — Но это мои аластерии. Незнакомец закончил перестановку ящиков в своем фургоне и соизволил обратить на магичку внимание. Он окинул ее долгим, тяжелым, оценивающим взглядом, будто прикидывал, или. приценивался. Начал с рыжих растрепанных волос, собранных в два маленьких хвостика — ну точь-в-точь маленькая девочка! — голых плеч и бело-серебристых одежд (и как не мерзла?), профессиональным взглядом оценил меч и горящий ярким пламенем нексус, и… потерял всяческий интерес. -Мне плевать, ребенок, — ответил рыцарь, — я заплатил за все аластерии и они мои. А будешь возмущаться — перекину через колено и выпорю. Веллс почувствовала, как ей становится тяжело дышать. Гнев ударил в виски, словно огненная волна пробежала по венам прямо в голову; со стыдом магичка почувствовала, как краска заливает щеки, а злость заполняет ее до краев. -Ребенок? — тихо повторила она; руки сжались в кулаки, многострадальный ротанг оставил некрасивые зеленые разводы на ее ладони и пальцах. — Ребенок? — произнесла она, глядя на мощную, накаченную спину, которую украшал огромный, красный Кровопийца, на бритую голову, отмеченную парочкой шрамов. Злость заставила кулаки дрожать, и, когда незнакомец сделал несколько шагов по направлению к ящикам с цветами аластерии, именно злость управляла Веллс. -Знаешь что, дядя, — почти прошипела магичка, чувствуя, как на кончиках пальцев собирается заклинание, как танцует, отдавая аж в плечо, накапливаемая сила, буйная, неуправляемая, — сейчас ты оставишь в покое мои гребанные аластерии, или твоя гильдия будет размораживать тебя еще месяц. И подкрепила свою угрозу — сгусток энергии ударил прямо перед рыцарем, превратив землю в каток, радиусом пять метров; ледяная изморозь осела на ящиках, покрыла инеем сапоги мужчины, приморозила мешок с таэлями. -Ты нарываешься, дамочка, — рыцарь выглядел несколько обеспокоенно и рассерженно. Он сердито потопал, сбивая снежную пыль с сапог. — Ты еще не знаешь, с кем имеешь дело. Веллс посмотрела ему прямо в глаза, и от ее взгляда мужчина содрогнулся. Веллс посмотрела ему в глаза, но видела лицо Ману Млечный путь, которое видела пару дней назад: Ману смотрел на нее с сонным пренебрежением, потому что не хотел доверять доставку аластерий. Вспомнила, как вообще добивалась от него любого задания; как добивалась задания от Чоппо в Сулане; потом в памяти всплыло лицо Руфи, ее обеспокоенный взгляд, потому что Лекса никто не видел уже неделю, а рекруты разбрелись кто куда, едва почувствовали отсутствие главы; всплыла цифра — большая для одного человека, ничто для гильдии, сумма в казне, состояние базы. В груди защемило; потом как некстати заныло-задергало мозоли на ладонях, оставшиеся от топора, которым она рубила бамбук; Веллс опустила взгляд вниз на свои ладони, разжала их — мелкие ожоги от ее алхимических опытов зажили только недавно, но зато она научилась делать желатин, который неплохо покупался на аукционе. В последний месяц она только и делала что собирала, готовила, продавала, или ездила на Джизе от Сулана до Астериона, от Калараха до Академии, и продавала, продавала, продавала. В голове всплыла сумма, которую ей должны были заплатить фалмари, если она вовремя привезет аластерии, сумма большая, нужная. -Это ты, — громко, срывающеся, почти плача от нахлынувшего, произнесла Веллс, делая к рыцарю три шага. Она подошла почти вплотную — выше его, но худее, слабее, менее тренированней, — ткнула длинным пальцем в грудь, чуть ниже ключицы, ткнула от души, что бы знал, что бы хоть что-то почувствовал, хоть толику того, что только что почувствовала она. — Я покупаю эти гребанные аластерии, везу их гребанным фалмари, притаскиваю в казну сумму, которую получу за эту поездку, и буду надеяться, что в трактире, куда я пойду после, встречу главу своей гильдии и его наместницу. А если ты, — еще один тычок, ниже, в бугристую грудь, — еще хоть слово вякнешь и попробуешь забрать эти ящики, я сначала запеку твою задницу, а потом закую в лед и отправлю твоей гильдии по почте. Харсон, — рявкнула она, обращаясь к торговцу, — сколько я должна тебе за 30 аластерий? Торговец назвал нужную сумму, и Веллс отсчитала ее и отдала прямо в руки мужчине. Рыцарь тем временем очнулся от шока, в котором прибывал во время этой пламенной тирады, потом захохотал — басисто, раскатисто, гром, а не смех. Он хохотал как мальчишка, держась за живот и не отводя от лица Веллс взгляда. Магичка раздраженно отбросила от себя пожеванный многострадальный стебель ротанга, отшвырнула, будто он был причиной ее вспышки гнева, топнула ногой, когда Джизя попыталась рвануть к знакомой зелени. Загружала ящики с аластериями в своей фургон быстро; рыцарь некоторое время ее смеялся, потом спросил у Харсона, сколько ему ждать новую партию аластерий, и, удовлетворенный ответом, забрал мешок таэлей. А потом взял на руки один из ящиков, и Веллс едва не выхватила меч, когда увидела это, но незнакомец лишь донес его до ее фургона и загрузил внутрь. Когда дело было сделано и магичка влезла на сиденье, рыцарь вдруг произнес: -Я Бритва. Надеюсь больше никогда не встретиться с тобой, ненормальная. -Я Веллс из гильдии Форт. Ты обо мне еще услышишь, — хмуро произнесла она и Джизя, сжевав ротанг, тронулась в путь. Когда Сноу-Шу скрылся из виду, а снежные просторы сменились зеленью и теплотой, Веллс вдруг нервно рассмеялась, настолько громко, что камелида напугалась и дернулась, и смеялась до тех пор, пока горло не начало царапать изнутри, как при болезни. О том, что однажды она угрожала рыцарю из-за партии снежных аластерий, она так никому и не рассказала, и надеялась, что этот Бритва тоже об этом никому не расскажет. И никогда ей большей не встретится. Однако, когда через некоторое время Лекс все-таки вернулся из своих странствий, а мысль о сумме в казне отзывалась приятным еканьем в груди, на почту ей пришло странное письмо. Когда Веллс вскрыла конверт, на колени ей упала засушенный цветок снежной аластерии, а в письме была только одна фраза. «Ты ненормальная, — плясали мелкие, угловатые буквы, — но на горячих источниках не растут аластерии»