Lucky

— Ты же знаешь, что подобные вещи происходят, если мужчина и женщина занимаются сексом? В конце концов, у тебя был курс основ анатомии в колледже… Я почти подавилась зеленым чаем, который пила до этого, но справилась с эмоциями, глядя на сестру: — Сэв, это просто аллергия на лактозу. Или тот сыр был испорчен, я не знаю. Но… — Ди, — Саванна скептически нахмурила брови. — У тебя никогда не было аллергии на лактозу. А сыр я ела тоже, и поверь моему опыту, я могу отличить токсикоз от отравления. — Если ты ещё раз скажешь про токсикоз, меня реально стошнит прямо на твою чудесную скатерть, — приступ легкой тошноты реально подкатил комом к горлу, но я сделала ещё один глоток чая. — Я пять лет охреневала от мира вокруг. Может, язву себе заработала, кто знает. — Нет, твои мозги действительно какие-то волшебные, — сестра тяжело вздохнула, а затем встала, открывая ящик, в котором хранила аптечку. — Держи. Жду тебя через десять минут. Объяснять, как пользоваться, думаю, не надо. Вперёд. Передо мной положили коробочку, на которой была изображена счастливая женщина и аист. И первой мыслью было кинуть тестом в сестру, но я знала, что это банально не поможет. Отстать Саванна могла от меня только в том случае, если бы я показала ей чёткую одну полоску и неприличный жест вдогонку. Поэтому я со вздохом допила свой чай, молча взяла в руки тест и ушла в уборную. Я не переживала за результат. Тот сыр точно был несвежим. Тот сыр был, мать вашу, абсолютно свежим. Я была бы сильно рада, если бы именно эта надпись проявилась на похожем на градусник агрегате в моих руках. Это было бы хоть забавно. А вот две полоски, которые почти одновременно нарисовались в окошке, не были забавными. Вообще. Я почувствовала нереальный приступ тошноты, но теперь уже не могла точно сказать, было ли это из-за нервов, сыра, аллергии на лактозу, или из-за того, что я была беременна. Возможно, всё сразу. Но выходить из туалета больше не хотелось. Интересно, если я вылезу из окна, Саванна заметит моё исчезновение?.. Да, определённо. Учитывая, что квартира сестры располагалась на шестом этаже, а я не владела навыками неких членистоногих супергероев. — Ди, я зайду? Меня хватило только на короткое «угу», потому что я всё ещё смотрела на лежащий на краю раковины тест и пыталась осознать увиденное. — Ну что там? — Саванна подошла ко мне, разглядывая результат, а затем хмыкнула: — Поздравляю, мамочка. Кстати я записала тебя к своему гинекологу, приём через час. Поехали. — Сэв, это не смешно, — я перевела взгляд на сестру. — Скажи мне, что это розыгрыш. — Господи, тебе шестнадцать что ли? — моя родственница раздражённо закатила глаза. — Радуйся. У тебя есть любящий мужчина, хорошая работа и будет чудный малыш. В чём проблема? Я и сама не могла объяснить свой ступор, говоря откровенно. Буквально месяц назад мне исполнилось тридцать три, и впервые с нашествия Таноса, я смогла выдохнуть. Год после возвращения всех пропавших был не самым спокойным. Учиться жить заново, радоваться мелочам и вести себя непринуждённо, оказалось гораздо сложнее. Баки был рядом. Он терпеливо выдерживал мои приступы паники, когда я не обнаруживала его рядом, просыпаясь от очередного кошмара, спускал на тормозах мою болезненную самостоятельность и был настоящим джентльменом в вопросах нашей близости, к которой я не была готова почти полгода. Мне требовалось время, чтобы принять, что я больше не одна и что мне не нужно нести ответственность за двух племянников и примерно за всё в этой жизни. И вот в тот момент, когда я, наконец, смогла ощутить себя хоть наполовину той, привычной Бренди, злосчастный тест издевательски оказался положительным. Волшебно просто. Невероятно. — Бренди, ты была чудесным родителем для Дианы и Питера пять лет, — Саванна положила руки мне на плечи, заглядывая в глаза. — А Барнс так вообще будет счастлив. Я уверена. А я вот не была уверена. Потому что ребёнок и для обычных пар являлся серьёзным испытанием. А для нас это могло стать финалом. Я не была уверена в том, что мы оба были готовы к этому шагу. Но говорить это сестре я не стала. Просто сделала пару глубоких вдохов и выдохов и произнесла: — Поехали в клинику.

***

Врач долго водил аппаратом для УЗИ по моему животу, размазывая холодный липкий гель, а затем повернулся ко мне, и от его тёплой улыбки меня пробрало до мурашек: — Поздравляю, Бренди. У вас восьмая неделя беременности. Плод развивается хорошо, патологий не выявлено… Дальше я почти ничего не слышала. Просто перевела взгляд в белый потолок кабинета и попыталась осознать сказанное. Беременность, второй месяц, беременность, беременность, я беременна, Господи Иисусе, я стану мамой. Господи. Боже. Мой. — Бренди, вам нужно будет заполнить бумаги, чтобы встать на учёт, плановое УЗИ я назначу вам через месяц. А на двадцатой неделе можно будет узнать пол ребёнка… Я растерянно стёрла остатки геля с живота и посмотрела на сестру, буквально светящуюся от радости. Она кивнула доктору и произнесла: — У меня есть опыт. Я помогу Бренди всё заполнить. — Прекрасно, — врач встал, выключая аппарат, и снова мне улыбнулся. — Ещё раз поздравляю с таким важным событием в вашей жизни. — Спасибо, — слабо откликнулась я, наблюдая за тем, как он выходит и кабинета, а затем повернулась к Саванне. — Ущипни меня. Если это сон, то он мне не нравится. — Мне очень хочется дать тебе подзатыльник, но беременных бить нехорошо, — с лица сестры слетела улыбка, и она раздражённо выдохнула. — Ты ведёшь себя, как подросток, залетевший на вечеринке непонятно от кого. Что тебя так пугает? — Всё, — сглотнула я. — Это не было запланировано, мы с Джеймсом даже никогда не обсуждали детей, да мы со своим-то дерьмом еле справились, а тут ещё и ребёнок… Ну какая из меня мать? Я даже сейчас паникую, а мне ведь нельзя нервничать. Нельзя же? Черт, я даже этого не знаю наверняка!.. Легкая пощёчина от сестры стала неожиданной, но заставила меня замолчать и удивлённо потереть щёку. — Успокоилась? — Саванна встала, протягивая мне руку. — Пойдём. Заполнишь документы. И поговоришь вечером со своим Джеймсом. А если я узнаю, что он тебя обидел, то плевать мне будет на то, какой он там суперсолдат. Свяжу и утоплю в ванной. Кровожадность в голосе моей сестры могла бы меня напугать, но я была уже достаточно испуганной, поэтому просто крепко сжала её ладонь. Паника ещё никогда не помогала мне мыслить разумно. И до вечера оставалась ещё пара часов, за которые я могла придумать, как преподнести неожиданную новость Джеймсу. Тест в подарочной коробке или фраза «сегодня мы ужинаем втроем, угадай, кто третий»? Скорее, упаковка успокоительного или бутылка водки. Да, это определённо было надёжней.

***

Я не врала сестре, когда сказала, что мы никогда не обсуждали детей с Баки. Точнее, мы не обсуждали детей, потому что не знали наверняка, можем ли мы их завести. Это была одна из тех тем, которая напрямую затрагивала бесконечное количество экспериментов, которым в своё время подвергался Джеймс. Репродуктивная функция не была определяющей для Зимнего Солдата, из него делали совершенное оружие, идеальную машину для убийств и, Бог знает, что безумные учёные творили с организмом бессознательного человека. Бесконечные пытки, криокамера, сыворотки, обнуления — результат для отдельных функций его тела мог быть непредсказуемым. А я, если честно, думала о детях не слишком часто и раньше. А после щелчка тем более. Мне хватало забот. И вот со всеми этими мыслями я пыталась готовить ужин, периодически прерываясь на ванную комнату и объятия с белым другом. Ребёнок будто бы почувствовал, что о нём теперь знают, и решил предоставить мне полный перечень услуг. Потому что мутило меня буквально от всего. Стейки, которые я жарила, вызывали неистовое желание выкинуть их в окно, а запах бальзамического уксуса, которым я так любила заправлять салат, почти убивал меня. — Знаешь, — я открыла окно, глубоко вдыхая прохладный воздух Бруклина и тихо обращаясь к тому, кто поселился в моём животе. — Какой-то ты слишком привередливый. Я не смогу питаться только зелёным чаем. — Поэтому я купил тебе вино. Я вздрогнула, оборачиваясь и в панике глядя на Барнса, тихая поступь которого даже спустя время вызывала желание повесить ему на шею колокольчик. Он же не слышал?.. — И я не очень привередливый, — Баки улыбнулся, коротко касаясь моих губ, а затем отстранился, вглядываясь в моё лицо. — Ты чем-то встревожена? — Нет-нет, — я мотнула головой, возвращаясь к нарезанию салата. Захотелось одернуть толстовку, но я сдержалась, вспоминая, что живот у меня был максимально незаметным. Даже я не обратила внимание, что уж там… — Просто сложный день. — Что-то с Саванной? — Баки достал штопор. — Она беременна? Кусок огурца из-под моего ножа получился большим и кривым. — С чего ты взял? — я постаралась сделать свой тон как можно более спокойным, но вышло откровенно плохо. — Почему сразу б-беременна? Я никогда не страдала заиканием, но не запнуться на последнем слове было почти нереально. — Не знаю, просто ты выглядишь очень нервной, — я услышала характерный звук открытой бутылки и замерла. Вот же… — Держи. Твоё любимое. Бокал, протянутый мне, издевательски сверкнул блестящими боками, а красное вино в нём слегка колыхнулось. Знакомый аромат ударил в нос, но если раньше я искренне им наслаждалась, то сейчас он показался мне чем-то между тухлыми яйцами и грязными носками. На плите слегка зашипел стейк, и это стало последней каплей. — Сейчас вернусь, — я отставила бокал в сторону и даже успела сделать пару ровных шагов в сторону туалета, прежде чем рванулась туда, чувствуя, что ещё секунда, и всё закончится очень неаппетитно. — Маленький кайфолом, — прошептала я спустя пару минут, вытирая рот куском туалетной бумаги и умывая лицо. — Хватит палить меня. Боги, я реально разговаривала со своим ребенком. И мне это даже начинало нравиться. Если бы не тот факт, что отвечали мне исключительно острыми приступами токсикоза, будто бы говоря: «Эй, мам, меня от тебя тошнит примерно вот так». — Бренди? — голос за дверью напомнил мне, что я не одна, и я поспешила прополоскать рот. — Ты в порядке? — Да, секунду! — ответила я, быстро умываясь и выходя из ванной. — Прости, сегодня, наверное, без вина. — Ничего, — Баки закупорил бутылку, убирая её в холодильник. — Значит, завтра. Я криво улыбнулась, выключая плиту, и поворачиваясь обратно к мужчине. Дальше тянуть я уже не могла. Этот ужин норовил натурально меня прикончить или приковать к унитазу, чего я категорически не хотела. — Завтра тоже вряд ли, Джеймс, — мой голос вдруг показался мне слишком тихим. — И послезавтра. Барнс напрягся, делая пару шагов ко мне. — Могу я узнать, почему? — мужчина чуть наклонил голову, отчего его отросшие за год волосы упали на лоб. Он привычно их убрал. — Что происходит, Бренди? Фраза, которую я должна была произнести, состояла всего из двух слов. Простых, коротких и ёмких. Но вместо этого я почему-то почувствовала желание расплакаться, и внезапно даже для себя всхлипнула. А затем выдала первое, что пришло в мою подбитую гормонами голову: — Потому что детям нельзя алкоголь. Какая-то крайняя часть моего мозга сделала эпичный фейспалм, но мне внезапно стало так обидно, что я не могла поужинать по-человечески, что я банально расплакалась на плече у Джеймса, орошая слезами его футболку и чувствуя его крепкие, но растерянные объятия. — Я ничего не понимаю, но у тебя, кажется, действительно был сложный день, — Баки поцеловал меня в висок, а я тем временем пыталась успокоиться. — Расскажешь? Я мотнула головой. Нет, сил на разговор у меня точно не было. Поэтому я вывернулась из объятий и молча ушла в коридор, чтобы через некоторое время вернуться со своей сумкой. Все так же без слов, я залезла во внутренний карман, доставая тот самый тест и снимок с УЗИ, а затем повернулась к мужчине, протягивая всё это ему. Момент Х я представляла себе иначе. Не то, чтобы я вообще часто представляла себе, как сообщаю Джеймсу подобные новости. — Это… — он пару секунд разглядывал черно-белые снимки, а затем посмотрел на тест. — Ты беременна. — Нет, мы с Сэмом решили над тобой приколоться и выбрали для этого самый стремный способ, — криво пошутила я, пытаясь успокоиться. — Тада-а-м. На самом деле, я ожидала любой реакции. Начиная от клише из фильмов, где герой крутит героиню на руках, светясь от радости, до прыжка ласточкой из окна. Баки был способен и на то, и на это. Но я абсолютно точно не ожидала того, что Джеймс фактически упадёт на стул, выдавая длиннющую и явно нецензурную фразу на русском, а затем посмотрит на меня таким взглядом, что перспектива убежать в туалет уже была продиктована не токсикозом. — Господи, Стив с ума сойдёт от радости. Я замерла. — Что? — переспросила я. — При чём тут Стив? Он вообще-то не участвовал в процессе зачатия, насколько известно мне. — Насколько известно мне, тоже, — Барнс ещё раз посмотрел на снимки в его руках. — Но он определённо станет крёстным нашего сына. Без вариантов. — А почему не дочери? — где-то в душе плавно начинало зарождаться чувство щемящей нежности, но я пока не знала, как выразить то, что ощущаю, а потому предпочла поддерживать этот странный разговор. — Там вообще-то пятьдесят на пятьдесят. — Можно и дочери, — Баки кивнул, а я не сдержала улыбку. — Но я чувствую, что будет сын. — Тогда я чувствую, что твой сын ненавидит еду в любом её проявлении, — пожаловалась я. А затем всё же уточнила: — Ты не выглядишь раздражённым. — А почему я должен? — слегка удивился Барнс. — Подобные вещи происходят, если мужчина и женщина занимаются сексом, нет?.. Вот же засранцы!.. — Ты говорил с Саванной, — констатировала я. — …нет. — Джеймс. — Сдаюсь, — он тихо рассмеялся, вставая из-за стола и обнимая меня за талию. А у меня от очередного прилива нежности чуть не случился катарсис. — Твоя сестра позвонила и очень доступно объяснила, откуда берутся дети. Я узнал несколько очень интересных деталей. — А вино? — Всего лишь подтверждение словам Саванны, — пожал плечами этот интриган. — Давай ужинать?.. И в этот момент я поняла, как весело нам будет в ближайшее время. Поэтому крепко и быстро прижалась к губам Барнса, а затем вывернулась из объятий, наливая себе давно заваренный зелёный чай и салютуя мужчине кружкой: — Извини, но есть ты будешь в одиночестве. Я не хочу жить в туалете. — Я мог бы тебя там навещать, если хочешь, — Баки бережно прикрепил снимки на холодильник, а затем повернулся ко мне, и в его взгляде не было ничего, кроме всепоглощающего тепла: — Спасибо. — Не за что, — ответила я, еле сдерживая широченную улыбку. — И кстати никаких непроизносимых имен из сороковых. Я серьёзно. — Хочешь увидеть Капитана Америка с инфарктом? — хитро усмехнулся Джеймс в ответ на мой вопрос. — Назовём Стивом и всё, этого будет достаточно. — Извини, но некий Стив Барнс в нашем доме будет меня смущать, — я фыркнула в кружку. — И я всё ещё верю, что это девочка. — Там вообще-то пятьдесят на пятьдесят, — ответил Баки. И это было отличным началом чего-то нового. Жизни после.