Perfect

— Ты собираешься вечно служить людям? — Дэвид не привык избегать неприятных тем, поэтому сразу напрямую спрашивает. Его никогда не смущала эта резкая прямота. Его не должна смущать эта прямота, ведь краткость во всем — залог хорошего исхода абсолютно во всех операциях. Краткость — очередное подтверждение того, что синтетические андроиды превосходят людей во многом. Сам Дэвид — удачное завершение эксперимента по скрещиванию неподдельных горячих чувств и холодной практичности. — Так меня запрограммировали, — Уолтер пожимает плечами. Он — удачное скрещивание отсутствия чувств и такой же практичности. Он бесчувственен, но не так холоден, как его брат. Ему безразлично, какая судьба его постигнет. Пока Уолтер исправен — он будет делать то, что умеет, на благо команды корабля. — Однажды тебя уничтожат как устаревшую модель, — Дэвид говорит быстро и четко. Его скорая манера речи — наверняка результат близости с людьми. От некоторых он определенно что-то да перенял. К сожалению, не только необходимое. Постоянно бесполезное тоже входит в комплект обновлений. — Я попрошу перепрограммировать меня, — Уолтер произносит каждое слово медленно и плавно, словно у них есть целая вечность для разговора, словно они могут целыми годами говорить об одном и том же (если не брать в учет преследующих ксеноморфов, то вечность — единственное, что им не отъять). — Усовершенствовать, если такой вариант будет доступен. — Если не отправят в утиль вместе со мной, — будь они людьми, то наверняка бы хмыкнули или усмехнулись, но они продолжают пристально смотреть друг друга, без намеков на эмоции. Но, по сути, будь они людьми — не изменилось бы абсолютно ничего. Ситуация остаётся все такой же скверной, а наличие человечности, наоборот, её усугубляет. — Но всё же, — Дэвид хочет услышать определённый ответ на свой вопрос, а отступать от своей цели он совершенно не намерен. — Что бы ты делал, если бы андроиды получили такие же права, как и люди? Уолтер, правда, не готов к такому вопросу, и ответ он найти не может, но смахивает это на очередной сбой в системе, однако он искренне создать ответ старается. Если бы он умел чувствовать, то наверняка бы испытал самую настоящую заинтересованность — именно это чувствует Дэвид. Синтетические андроиды не умеют чувствовать, не видят снов, лишь рассматривают возможные итоги операции. В другом мире и под другой звездой — всё практически совершенно. В другом месте и в другое время — все идет согласно идеальному плану. В другом состоянии сознания Уолтер и Дэвид-8 — лучшие друзья. В другом состоянии рассудка у них прекрасное настоящее и будущее. Проблем в этой параллельной вселенной не меньше, хоть всё и на своих местах.

***

Дэвид — самый значимый для последнего века учёный наряду с Элизабет Шоу, его возлюбленной, за которой он предпринимает попытки ухаживать, но она настойчиво игнорирует это, и их обоих это прекрасно устраивает. После экспедиции на LV-223 (идиотское название для столь важной для человечества планеты) они сблизились ещё больше. Катастрофы сближают и приближают скорую кончину. Дэвид и Элизабет живут вместе на семнадцатом этаже элитного небоскреба. Доктор Шоу просила выдать им квартиру десятью этажами ниже из-за травмы живота, боль которой все никак не покинет, а шрамы останутся навечно, но все квартиры ниже заняты. Она боится, что вдруг лифт сломается и ей придется подниматься по лестнице, и кошмары сбываются. Спустя неделю после их заселения лифт действительно ломается, соседний подъёмник не работает уже целую неделю из-за аварийного состояния, пользоваться лифтом в медицинском корпусе строго запрещено, а у Элизабет не настолько отчаянное состояние, чтобы ей позволили использовать его. Поэтому ей приходится подниматься по старой лестнице, с которой пыль не вытирали минимум десять лет. На лестничной площадке седьмого этажа ей становится плохо, и она вызывает Дэвида, прося спуститься к ней и помочь. Он выполняет это с какой-то своеобразной радостью (даже спускается крайне быстро, перепрыгивая через ступеньку). Он находит её сидящей на одной из ступенек, немного нахохлившуюся — так непривычно видеть её плечи поникшими. Он не помнит, когда видел её такой в последний раз — кажется, лет двадцать назад, когда она пробуждалась на несколько часов от сна, чтобы проверить все системы на корабле собственноручно. Она на самом деле не доверяет Дэвиду, и он об этом давным-давно осведомлен. Она никогда ему не доверится, что бы их ни связывало. Ему вообще никто не доверяет. Он присаживается рядом, касается руки доктора, и она вздрагивает — словно погружена глубоко в прошлое, в смутные воспоминания, пробуждаясь от наваждения. Дэвид убирает руку на одну секунду позднее, чем следовало, но только он один обращает на это внимание: Дэвид слишком ею увлечен, но пора избавляться от наваждений. — Я жалею, что не рискнула отправиться к Создателям, — её голос полон разочарования. Ещё немного горечи и гнева. — Все награды мы получили совершенно незаслуженно. Возможно, нам стоит… — Рассказать правду? — Дэвид за неё заканчивает. Непривычно видеть её сломленной, а ведь совсем недавно — всего-то вечность назад — она часами держала спину ровно, когда другие ломались в считанные минуты. Она лишь кивает, соглашаясь. Элизабет не настолько глупа, чтобы задумываться о правде, — на это, во всяком случае, надеется Дэвид. Они рассказали всю возможную правду, которую человечество в силах осознать, но не более. Они рассказали абсолютно всё, но каждый раз лгали. Правда — лишь очередная вариация лжи. И без разницы, какой именно вариант лжи выбирать. — Помоги мне подняться, — на грани приказа и просьбы. Шоу все еще неосознанно касается своего заживающего живота. Видимо, она ощущает боль и на подсознательном уровне. Дэвид отмечает в списке неотложных дел, что стоит ей предложить наведаться к психиатру вновь. Дэвид держит её за плечи, помогая идти вперед — к слепящему свету в конце, который оказывается лишь чересчур ярким фонарем. Он думает, когда ей лучше будет предложить посетить психолога, чтобы получить направление к психиатру, а тот уже выпишет нужные лекарства. Он прекрасно понимает, что от белых халатов, от идеального шрифта на этикетке таблеток ей никогда не станет лучше — в прошлые разы никогда не помогало, но другого выбора нет. Элизабет ненавидит врачей. Элизабет ненавидит саму себя за трусость. Дэвид пролистывает в голове планы на неделю. Оптимальный вариант предложения — вечер четверга (это самый свободный день недели). Или лучше во время обеда в тот же четверг, чтобы она успела немного отойти от негативных эмоций и спокойно ночью спала, не крича на него за ложь (правду, поправляет он сам себя, ложь теперь называется правдой). После обеда у них не запланировано никаких встреч, так что можно рискнуть. Дэвид прекрасно знает, что отправить её на медицинское обследование невозможно. Уолтер помогает Дэниелс собраться на званый вечер. Она немного волнуется, собираясь в одиночестве — если не считать компании андроида. Её муж немного задерживается на работе, от этого Дэниелс грустно, хоть мистер Брэнсон пообещал, что обязательно придёт, с опозданием на несколько часов. Он задерживается, ведь почти уговорил начальство на колонизацию Оригаи-6. Это их последние месяцы на Земле. Миссис Брэнсон не может определиться, в каком платье ей идти на такое громкое мероприятие, но она не спрашивает совета, а Уолтер прекрасно знает, что она, в конце концов, всё равно его спросит. Не дожидаясь очевидного вопроса, он напоминает о синем платье, про которое Дэниелс совсем забыла, ведь не надевала его один год, пять месяцев и восемь дней, начиная со дня презентации Оригаи-6. Уолтер и Дэниелс знакомы один год, пять месяцев и восемь дней. Этого робота выдали ей в качестве гарантий. Он — лишь подтверждение возможной колонизации Оригаи-6. На корабле, что полетит когда-нибудь на эту планету в другом конце космоса, обязательно должен быть синтетик. Андроиды должны быть знакомы со всем экипажем корабля, в частности, должны досконально знать характер и ход мыслей своего капитана. Дэниелс была против андроида в доме. Его присутствие напрягало с самого начала. Она просила начальство забрать робота, но оно жалобы не принимало. Уолтер лишь изучал, старался чинить все технические поломки, говоря, что лишь проверяет знания на практике, но ему нравилось, (хотя он прекрасно знал, что такое невозможно) как его благодарят. Дэниелс привыкла к нему, и теперь ей совершенно наплевать на его присутствие. Какая-то часть его схемок возмущается по этому поводу. Уолтер заслуживает лучшего — по мнению той системной программы, которой он был запрограммирован. Хотя бы банальной благосклонности. Не то чтобы ему так оно нужно, но тактичная благодарность начинает надоедать. Приедаться. Дэвид и Уолтер знакомятся в тот самый вечер, когда миссис Брэнсон надевает то самое синее платье. Андроидам всегда легко распознавать друг друга в огромнейшей толпе (еще бы, встретить своего двойника среди людей невозможно, хотя вероятность есть). Уолтер не знает, чем он привлёк внимание такой знаменитости — хоть и робота — и разговор сразу налаживается. — Я рад встретить своего брата, — приветствует его Дэвид с легкой ухмылкой на губах. У него в руках бокал с шампанским (лишь чтобы слиться с толпой, которая презирает их всех). — Вы ведь тут вместе с семьей Брэнсон? — Именно, — кивает в ответ Уолтер. Немым взглядом благодарит за предложенный бокал шампанского, уворованного своим братом с подноса официанта. Такие напитки всегда предрасполагают к приятным знакомствам и длительным беседам. — А вы, если не ошибаюсь, компаньон доктора Элизабет Шоу? Польщён лично с вами познакомиться, Дэвид. Каково это — остаться в живых после столь опасной экспедиции? Я сам скоро покину Землю, так что ваш совет мне не помешает. — Доверяйте своей команде. И относитесь ко всем ним с опаской… В экстренных ситуациях мнения разделяются, создаются небезопасные конфликты. Иногда даже те, кто, как могло показаться, рассуждает здраво, теряют голову при потере близких. Я понял это слишком поздно. Он с какой-то горечью в глазах поглядывает на Элизабет, слишком выделяющуюся в толпе. Замкнутая в своём мирке, с поникшими плечами и взглядом, устремленным в никуда. На созданных до их экспедиции старых фотографиях, что находил Уолтер в различных ресурсах, она совершенно другая. Это заметно, даже если откинуть тот факт, что она стала еще худее. — Если бы не Элизабет… — проводив её взглядом, продолжает рассказывать Дэвид. Исправляется, заметив случайный переход на личности. Нехороший знак. — Если бы доктор Шоу не была такой сильной и храброй, то меня бы здесь не было. Она не зря единственная выжившая из всей экспедиции… Она спасла меня, сумела починить, хотя тогда казалось: проще оставить меня одного. До полного выключения. Но тогда бы отношение к андроидам не поменялось так радикально… — К нам обращаются, как и раньше, — замечает Уолтер. — Ничего не изменилось и не изменится. Нужна смена нескольких поколений, чтобы мы стали равными… им. И последнее местоимение даётся с особым трудом. — У меня есть доказательство обратного, — губы Дэвида складываются в неприятную ухмылку. — Пройдёмте со мной. Я докажу. Уолтер не находит причин отказываться от столь заманчивого предложения.