Cat police

Открывая глаза утром, Исин уже знает, кого увидит. Осторожные переругивания шепотом между Чанёлем и посетителем тоже не становятся чем-то особенным. Стандартная полицейская процедура, стандартная реакция доктора, который действительно заботится о здоровье пациента. Удивительно, как такие перепалки еще никогда не становились чем-то более серьезным и пересекающиеся службы все еще отлично сотрудничают. - Всего пара вопросов, это срочно, - Чунмён в выглаженной рубашке и с уложенными волосами, но без пиджака. Значит, первым делом примчался сюда, еще даже до кофе, - нам надо поймать всех этих ублюдков до единого, и каждая минута на счету, - он довольно убедителен со сдвинутыми бровями и властной позой. - Он же только вчера очнулся, ему нужен покой, - использовать рост как устрашение у Чанёля всегда отлично получалось. Вот и сейчас, стоя в белом халате и смотря свысока на Чунмёна, он определенно чувствует себя главным на своей территории, - да и вообще, он не первый день в таком состоянии, так что все уже разбежались, кто мог, - а вот это замечание уже личное и чисто дружеское, чтобы защитить Исина. - Если может говорить и это не опасно для жизни, то мне необходимо получить информацию как можно скорее. Это, вообще-то, для его же безопасности, - игнорируя колкое замечание, Чунмён продолжает наседать и настаивать. - Для его безопасности сейчас важнее не подвергаться стрессу, и вообще, покиньте палату, офицер Ким. Неужели мне надо добавить к солдафону у двери еще и медсестру, чтобы она следила за благополучием пациента? - Чанёль не шутит, настроенный довольно решительно выпроводить посетителя. Исину правда повезло с таким другом. Да и с начальством тоже. Он благодарен за заботу о своем здоровье, но не то чтобы и в этот раз Син решил проигнорировать предписания медиков, просто для его сохранности действительно сейчас важнее поймать всех участвовавших в схеме. Зайти в палату так просто нельзя, но если очень захотеть, то никакой дежурный его не спасет. А под подушкой ни пистолета, ни даже простого ножа. Свидетелей устраняли и за меньшее, поэтому если кто-то остался на свободе, то только вопрос времени, когда его найдут здесь. Конечно, дело не развалится, но все будет на порядок весомее и серьезнее с пострадавшим полицейским в качестве свидетеля. - Надеюсь, сегодня твоя смена. Иначе пойдешь сейчас домой, - подает голос Исин, обращаясь к другу. - Вы потревожили пациента. Прошу покинуть палату, - Чанёль вместо ответа упрекает Чунмёна, прекрасно зная, какой выбор сейчас сделает Син. - Протокол допроса с собой? - а это уже вопрос к начальнику. Проигнорировав замечание доктора, Чунмён подходит к кровати и усаживается рядом. Шуршит папкой с бумагами, и только достав пару листов, утвердительно кивает: - С пробуждением. Мне жаль, что так долго и вообще втянул... - Потом, - Исин прерывает назревающие извинения, которые сейчас совсем неуместны, особенно под пристальным недовольным взглядом друга. Если он узнает, что это Чунмён его втянул в это дело, ему отсюда живым не выйти. Морально точно, - Чанёль-а, мы недолго, правда, но это конфиденциальное дело, - успокаивающе и мягко произносит, намекая, чтобы их с начальником оставили вдвоем. - Только выпишись, и я тебе устрою, - поджимает губы, но все же покидает палату, плотно прикрывая за собой двери. Наказание, которого Исин определенно заслуживает за собственное безрассудство и дурость. По-другому не скажешь. Все случившееся как поверхностный воспаленный сон, болезненный и не имеющий смысла. Вместо того чтобы думать головой и справляться с проблемами, он просто решил сбежать, и пункт назначения оказался совсем не таким, как предполагалось. - Как-то слишком тонкая папка для фото, - подмечает Исин, смотря на листы в руках Чунмёна. - Пока только свидетельские показания нужны. Собрать эту папку оказалось не так-то просто, ты и сам понимаешь. Если личность любого попавшего туда раскроется раньше времени, то это станет катастрофой. Мы сидим на пороховой бочке, и это при том, что о замешанной полиции в деле еще не знает пресса, - начальник тяжело вздыхает. Неудивительно, ведь такое дело не только прямой трамплин к повышению, но еще и колоссальный риск. Стоит оступиться, и можно не выбраться из бюрократической ямы, ведь с копами иметь дело всегда сложнее, они свои и знают, как работает система. - Давай сюда листок, ручку и бланки, - в формальностях сейчас нет необходимости. Исин знает, что нужно делать, поэтому незамедлительно начинает писать, получив необходимое и откинув больничный столик для еды. Осторожно выдернув иглу капельницы, чтобы не мешала, он рад, что этого не видит Чанёль. - Две версии? Одна с предварительным расследованием, а вторая - без, - уточняет Син у Чунмёна. Все же выносить документы из участка запрещено, да и неофициальное дело может вылезти боком и подпортить им нервы. Непонятно, на какой стадии они сейчас, и пока удастся обзавестись железной поддержкой начальства, может пройти немало времени. Все же кто-то должен будет прикрыть все их промахи, влияния одного Чунмёна точно не хватит. - Пиши, как все было, с расследованием, но без упоминания того маленького списка досье. В главном управлении уже занялись этим делом, и чуть позже прокурор уточнит, как нужно будет отвечать на вопрос о подозреваемых. Сейчас это все еще слишком деликатная тема, поэтому пока опустим, а после оформим второй частью показаний, сославшись на твое здоровье, - объясняет начальник, успокаивая Сина тем, что процесс уже запущен и все официально. - Хорошо. Дай мне пару минут, - Исин опять принимается писать, но почти сразу останавливается. - Пока нет фото, я могу точно сказать номер и марку машины, фамилию, прошлую должность и приблизительно нынешнюю того урода, который забрал меня у бара, - это точно не может ждать, и стоило еще вчера каким-то образом сообщить эти данные. - Его взяли первым после твоего исчезновения. Машина приметная, и твой бывший напарник быстро обнаружил твое отсутствие, так что никто не успел подправить видео с дорожных камер. Тебя потеряли, но владельца быстро взяли, из него и выбивали твое местонахождение. Чертов адвокат пытался мариновать нас подольше, а этот ублюдок вообще молчал, но мы нашли подход, - у Чунмёна появляется на губах жутковатая жестокая ухмылка, и возможно, позже Исин спросит, что это был за особый подход. - Значит, все-таки заметил, - бормочет под нос Син, не в состоянии скрыть улыбку при мысли о Сехуне. Видимо, он был не так уж равнодушен, как думал Исин. Они укладываются в полтора часа, заполняя бланки и уточняя детали по показаниям, прерываемые только недовольными короткими визитами Чанёля. Конечно, он заметил выдернутую иглу, но многозначительно промолчал. Ох, и непросто будет сменить его праведный гнев на милость, но Исин знает, как умаслить друга. Чунмён рассказывает об общих подвижках по делу, о том, что они в самом разгаре сбора побочных улик, и об охапке задержанных в качестве подозреваемых. Мертвые наркоманы оказались вершиной айсберга, а до основания еще пока слишком далеко, чтобы знать наверняка. Дело оказалось мелкой царапиной, сколупнув которую они вскрыли огромный гнойный нарыв. Слишком рано говорить о закрытии, но награда определенно будет превосходить все ожидания для каждого, кто поучаствует хоть косвенно. Глобальная чистка, политические игры и главные полосы газет. Как с этим будет справляться отдел по связям с общественностью, страшно представить. Роль Исина во всем этом довольно активная, поэтому Чунмён намекает на повышение, которое давно уже подсовывал ему под нос. Сехун был прав, его действительно высоко оценивает начальство, и сейчас разговор чисто деловой, потому что за дверями бдит доктор и слишком много всего нужно сделать, чтобы еще и расшаркиваться в извинениях и нахваливать. Вообще, все это Сину и не нужно. Неловко, но он занимался этим делом совсем не потому, что такой он блестящий офицер, а потому, что пытался сбежать от собственных проблем. И о них все еще нужно позаботиться... - У меня будет к тебе просьба. Конфиденциальная и по мере твоих возможностей, но чем раньше - тем лучше, - Исин понимает, что начальник по уши в нынешней ситуации и хорошо если успевает поесть и поспать, но больше попросить некого. - Да, конечно. Говори, - Чунмён внимательно кивает, пряча бумаги в папку. Но стоит Сину открыть рот, как в палату опять вламывается Чанёль. На этот раз с решительным видом и с медсестрой за спиной. - Смотрю, вы закончили. Прошу покинуть палату, - друг бесцеремонно выпроваживает Чунмёна. Тот пытается спорить, но Исин только качает головой, произнося короткое "завтра". Он устал, и после допроса и воспоминаний о произошедшем действительно не будет лишним отдохнуть. Выворачивать свою память наизнанку раз за разом, прогоняя по новой и выискивая детали, чертовски утомительно. На темную дымку отвратительных ощущений, которые его тело все еще отчетливо помнит, Син старается не обращать внимания. Он просто немного вздремнет, только чуть-чуть...Чувствуя, как медсестра опять вставляет в вену иглу, Исин вполуха слушает ворчание Чанёля и расслаблено прикрывает глаза. Следующее пробуждение дается Исину на порядок легче. Игла от капельницы все еще воткнута в кожу, и горло ноет, но в голове яснее, и он чувствует достаточно сил, чтобы нарушить запрет Чанёль на "поработать". За окном непонятное время суток, небо укрыто то ли серыми облаками, то ли сезонным смогом, и если бы не часы на стене, то не догадаться, что немного после обеда. Не хватает телефона. И способности свободно передвигаться. Будь ситуация другой, Исин бы не задумываясь проигнорировал врачей, боль и строгие наставления окружающих, бодро забрав вещи из больничного шкафа. Но он отчетливо понимает, что в этот раз так легко не отделаться. Непонятно, во что он превратится без должного лечения после всей той дряни, что ему кололи, и слишком регулярного приема обезболивающих, еще и его позиция пострадавшего, а по большому делу и свидетеля, не добавляет ему потенциальных лет жизни. Морщась, Исин тянется за стаканом воды, тоскливо прикидывая, сколько еще придется мариноваться в больничной палате. Ему нужно работать. Нужно домой, нормальной еды и хотя бы отдаленного чувства безопасности. А еще к Сехуну. Прохлаждаться не хочется, хотя и придется. Хорошо, что хотя бы посетителей пускают. Конечно, младшему он запретил приходить, зато вот Чунмён и детективы определенно будут постоянно наведываться, в этом не приходится сомневаться. Попил, попялился в белую стену - развлек себя как мог, в общем, и не сдержался, нажал на кнопку вызова медсестры. Справиться в одиночку Исин мог бы, но опять выслушивать от Чанёля о самоуправстве не хочется, он и так чертовски зол от всех этих навязчивых посещений. Так и быть, в этот раз сделает все по правилам. - Доброе утро, - медсестра появляется практически сразу, внимательная и стерильно вежливая. Проверяет капельницу, оглядывает пристально Исина, а уже после спрашивает. - Что-то беспокоит? - Нормально все, - ну, исключая тот факт, что он накачан лекарствами по самое не хочу и не может нормально даже пройтись по палате, - только мне бы телефон, наверное, в личных вещах, - Исин бросает взгляд на шкаф и добавляет необходимое, - пожалуйста. - Одну минуту, - медсестра разворачивается, но вместо того чтобы выполнить его просьбу, она выходит за дверь. Довольно странно, что его личные вещи хранятся не в палате, но что поделать. Правда пару минут спустя Исин понимает происходящее гораздо яснее. - Кофе у них тут... больничный, - Чунмён мнет в руках бумажный стаканчик, как-то остервенело и обиженно. Видимо, ему действительно не пришелся по вкусу напиток из автомата. - Я вообще-то телефон просил, а не возмущенное начальство, - пытается шутить Исин, на самом деле радуясь, что Чунмён уже здесь и не нужно придумывать, как с ним связаться в отсутствие телефона. Наверняка пришлось бы налаживать контакт с медсестрой, звать охранника у палаты. В том, что тот точно там, сомневаться не приходится, процедура прекрасно ему известна. - Тебе не положено, - пожимает плечами Чунмён, выбрасывая измученный стаканчик и фривольно присаживаясь рядом с постелью, - никаких лишних контактов, чтобы не выдать местоположение. Мы не в укрытии, и нужно быть очень осторожными, - как истеричной барышне объясняет, с расстановкой, успокаивающим тоном. - Ой, да ладно. А у меня первой кнопкой быстрого набора "сдать свою голову ублюдкам", конечно же, - с сарказмом выдает Исин, зная, что может вовсю пользоваться позицией больного, да и кроме них двоих здесь больше никого, - я знаю, что можно делать, а что - нет. Если ты не дашь мне что-то, чем занять время, я и сам раздобуду телефон, а потом буду названивать тебе в участок и спрашивать, как продвигается дело. Чунмён морщится, как от зубной боли. Исин, естественно, знает, что надоедающие интересующиеся хуже всего, только мешают работать и раздражают до дрожи. - Если срочно, то можешь одалживать у парнишки за дверью, - великодушно разрешает начальник, - папку с текущими деталями буду обновлять раз в пару дней, - и действительно, на тумбу ложится дело, - опознание по фото пока откладывается, вчера другой участок принял небольшую фасовочную по нашему наркотику, так что у них еще одна пачка желающих сдать тех, кто повыше. - Они передадут детали? - зная, как все устроено и насколько проблемной может быть внутренняя система с юрисдикцией, Исин задает интересующий его вопрос. - Да, часть дела уже закрепили за нами, все, что касается наркотиков, - наше. Остальное пока в процессе. Возможно, подключат высшие инстанции и выдадут спецназ для такой грандиозной вечеринки, - не очень счастливо информирует начальник. Конечно, он предпочел бы провести все аресты своими силами, так меньше людей под подозрением и меньше тех, кто в полиции, сможет выйти сухими из воды. Но провернуть одному такое ему никто не даст. - Пока все не разрослось до таких масштабов, у меня будет просьба. Я знаю, что ты занят и это личное дело, но это нужно решить как можно скорее, - Исин не церемонится, отчетливо осознавая, что у него есть кое-что, о чем нужно срочно позаботиться. - Да, ты вчера говорил. Сделаю все, что в моих силах, - серьезно соглашается Чунмён. - Мне нужно поймать преступника в участке. Ничего связанного с наркотиками или этим делом, это личное. У меня есть небольшая задумка, но я не уверен, что все сработает, - рассказывать полную историю нет смысла, лишняя трата времени, и так дел невпроворот. Официально расследование не открыть, даже поспрашивать опасно, все приобретет масштаб катастрофы в момент. - Если это... - Ничего такого, что требовало бы официального расследования, - прерывает Чунмёна, зная, что тот предложит. - Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал? - коротко, по-деловому, что касается работы, начальник лучший. - Мне понадобятся открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления. От каждого. И чем меньше людей будет их касаться - тем лучше, - Исин знает, что так просто не вытянуть из дел каждого офицера отпечатки, поэтому придется добыть полулегальный материал, с которым можно будет работать. Конечно, есть большой риск, но другого варианта у него пока нет. Первая часть плана сомнительная, но вторая еще менее надежная. - Это можно организовать, - кивает Чунмён, - что-то еще? - Да, нужно будет снять отпечатки с моего шкафчика. Все, что ниже замочной скважины, - этот способ получить нужные отпечатки может не сработать. Снимать пальчики со всей дверцы безнадежно, его касалось столько людей, что страшно представить, но вот с нижней частью все иначе. Если человек подкладывал послания тайно и рисковал быть пойманным, то наверняка очень аккуратно прикрывал шкафчик, пытаясь не издать и малейшего звука, а это можно сделать, только прижимая сбоку и снизу или сверху и снизу. Длинная металлическая дверца всегда слишком шумная, и приходится налегать на всю поверхность, чтобы избежать лишнего шума. - И еще нужно наведаться ко мне в квартиру. В кармане джинсов, каких-то из тех, что на полу, должна быть бумажка со странным посланием, ты поймешь, когда увидишь. На ней вряд ли что-то есть, но тоже снять бы отпечатки, - если это коп, он наверняка не оставил явных следов на письмах, но попытаться стоит. Все это слишком зыбко, и велик шанс провала, который Исин не может себе позволить. - Ключи от квартиры? - Чунмён не задает лишних вопросов, только по существу. Для него это дополнительная внеурочная работа, а на детали у него сейчас нет свободного времени. - У Чанёля, - до момента, пока он выпишется, Чунмён успеет их вернуть. Так, на всякий случай, если Сехун все же решит совершить глупость и действительно согласится встречаться и жить с ним. - Понял, - лицо у начальника такое, будто его заставили выпить еще стаканчик больничного кофе. С Чанёлем сложно поладить, когда кто-то оспаривает его решения как врача в отношении здоровья его лучшего друга. Перекинувшись еще парой слов, Чунмён бросает на прощание любезное "выглядишь получше" и обещает "зайти еще". Первое - определенно ложь, а вот второе - точно нет. Им предстоит еще море работы, и сложно представить, сколько бумажек каждый день подписывает начальник и со сколькими людьми ему приходится общаться. Конечно, это работа копа, но в случае Чунмёна она на порядок опаснее, ведь не знаешь, кто враг, а кто - нет. Работа под прикрытием среди людей, которых ты думал, что отлично знаешь, которые прикрывали твою спину, а теперь кто-то из них собирается вонзить в нее нож. Исин прекрасно понимает, каково это, ведь и сам находился в похожем положении в последнее время. Он верит в то, что его план принесет плоды, но даже если он выяснит личность шантажиста, только тогда наступит самый рискованный этап. Папка на тумбе не даст ему соскучиться, да и подумать времени более чем достаточно, поэтому Исин обязательно что-нибудь сообразит. Пока Сехун будет спокойно взвешивать все "за" и "против" и размышлять над будущим, он уладит все остальное. *** После первой за несколько недель спокойной ночи, проведенной в своей удобной постели, а не в жестком больничном кресле, Сехун чувствует себя практически заново родившимся. Конечно, полного удовлетворения жизнью еще пока нет - все-таки Исин по-прежнему где-то там, а он здесь, но уже что-то. К завтраку Се спускается позже всех и застает на кухне лишь сияющую улыбкой маму и сонно жующего бутерброд Минхо, только вернувшегося после ночной засады. Братья коротко обмениваются новостями, пока мама собирает младшему сыну кучу вкусностей на тарелку, то и дело останавливаясь, чтобы погладить по волосам и коротко вздохнуть. Даже если она ничего не говорила по поводу затянувшейся депрессии Сехуна и его постоянных ночевок в больнице, волнение никуда не делось. И то, что теперь вся семья снова рядом, явно ее очень радует. Сытно позавтракав и поцеловав маму в благодарность, Се отправляется на дежурство - в кои-то веки Минхо разрешает взять его машину, старенький, но все еще очень приятно урчащий "камаро", и это добавляет еще несколько плюсиков к хорошему настроению Сехуна. А уж когда его, паркующегося у участка, встречает полный зависти взгляд Чонина, день и вовсе становится лучшим за долгое время. И даже саркастичные ремарки Чонде не впечатляют - хотя дежурный очень старается. Дежурство проходит как обычно, его идиот-напарник все так же выбирает закоулки побезопаснее и постоянно жует, чем неимоверно бесит. И Се уже решает, что так хорошо начавшийся день закончится очередным разочарованием, как все неожиданно меняется. Когда они с напарником возвращаются в участок после обеда, один из детективов как раз просит Чонде выделить ему помощь для работы в архиве. Глаза дежурного, в этот самый момент наткнувшиеся на вошедшего Барби, недобро сверкают, но если честно, Сехун более чем рад убраться подальше от напарника, даже если придется сменить городские улицы на пыльное полутемное помещение и нудное перебирание бумаг. Детектив оказывается порядочным парнем, никакую лишнюю работу на младшего не свешивает и сам лично зарывается в горы дел, требуя от патрульного помощи только в поиске нужных файлов. Се подходит к заданию очень ответственно, не тормозит и работу не саботирует. После случая с Исином многие из детективов стали возвращаться к архивным делам в попытках отыскать связь с нынешними расследованиями. Конечно, пока никому больше не повезло. Но попытаться все-таки стоит. Перерывая очередной стеллаж в поисках нужной папки, Сехун почти бездумно пробегается взглядом по рядам дел, номера которых ему ни о чем не говорят. Пару раз лишь удалось узнать фамилию детектива или жертвы - и то лишь благодаря тому, что эти случаи или людей в прошлом обсуждал кто-то за семейным ужином. Само собой, есть здесь и дела полицейских, работающих в их участке, хотя и нечасто, ведь Се уже перешел к достаточно давнему периоду. Зацепившись за фамилию одного из самых старых детективов, которому до пенсии осталось всего несколько месяцев, Се не может сдержать любопытства и все-таки тянет на себя папку с делом. Судя по дате, тогда старикан тогда был в зените славы. Интересно же посмотреть, над чем ему приходилось корпеть. И только когда Сехун открывает файл, он понимает, что далеко не одно это имя ему знакомо. "Чжан Исин" в графе "Пострадавший" выглядит странно, даже неправдоподобно. Се даже трясет головой, пытаясь стряхнуть морок. Он ведь постоянно думает об Исине - может, уже на этой почве галлюцинации начались. Но даже так имя остается там, где он его увидел. Чжан Исин. Черным по белому. Папка с делом не такая уж и толстая, всего пара официальных бумажек - опросы свидетелей да отчеты от коронера. Перестрелка. Банды что-то не поделили - сквозь строчки отчета легко читается "опять", едва не вставленное ведущим дело детективом. Судя по написанному, жертв в этой перестрелке было несколько, почти все случайные прохожие. И почти все - насмерть. Драгоценное "Чжан Исин" отнесено к этим самым случайным прохожим, сам он никаких показаний не давал, что необычно, но не невероятно. Сехун припоминает старые шрамы на чужом стройном теле и хмурится, пытаясь понять, который из них остался от этой перестрелки. А потом Се вспоминает еще кое-что. "Ифань..." - звучал еле слышный шепот в чужой больничной палате снова и снова. Тогда он решил, что это ему приснилось. Но сейчас, глядя на список жертв в пожелтевшей от времени папке, Сехун с екнувшим сердцем читает: "Ву Ифань, 18, предположительно член банды "Черные драконы" - скончался на месте". И понимает, что знает о своем напарнике и, в перспективе, бойфренде далеко не все. Остаток смены проходит для Се как-то безыдейно, почти как в тумане. Он не может остановить поток невнятных мыслей, все как одна - об Исине, и половина далеки от приятных. Удобно, что это его задумчивое состояние не мешает работе в архиве, и в конце смены детектив отпускает его с благодарным хлопком по спине и обещанием замолвить словечко. Сехун едва кивает в ответ и в прострации бредет в раздевалку. Зацепиться за что-то одно сложно, стоит только потянуть за ниточку, и мысли рассыпаются. Подозрение, жалость, легкая обида мешаются в кучу, и Сехун не может даже вычленить конкретную причину, почему имя Исина опять отдает горчинкой вместо радостной сладости, как было еще сегодня утром. Конечно, неприятно, что он совсем мало знает о своем бывшем напарнике и бойфренде, но все-таки не смертельно, так почему Се чувствует себя расстроенным?.. Может, потому что в прошлом у старшего был шанс рассказать о себе больше, поделиться с Сехуном важным, но он предпочел отмахнуться - и если уж Исин решил не делиться с ним своим прошлым, с чего бы Се быть уверенным, что он поделится будущим?.. Близкое имя мешается в мыслях с новым, совсем непривычным. Кем был этот Ифань и почему Син звал его, едва выбравшись из практически комы?.. Судя по информации, указанной в деле, этот Ифань входил в банду на постоянной основе, несмотря на юный возраст, за ним числились знатные грешки, и никто особо не горевал об этой конкретной жертве в перестрелке. Не только преступник, но еще и хвостатый, и Се с недовольством заметил, как небрежен был закрывающий дело детектив. Мол, умер Ву Ифань и умер, черт с ним. Но вряд ли Исин думает так же, раз чужое имя первым пришло ему на ум, чуть только отступил наркотический морок. И Сехун не до конца уверен, что хочет узнать причину, по которой его бывший напарник так зациклен на давно почившем преступнике. - Эй, ты чего это? - Се вздрагивает от шлепка по плечу, намного более увесистого, чем недавний благодарный, и с хмурым видом поворачивается к весело скалящемуся Чонину, подкравшемуся со спины. - Чего в шкафчик пялишься? Ждешь, пока откроется проход в Нарнию? - Заткнись уже, - вздыхает Сехун, отмахиваясь от очередного шлепка, и все-таки закрывает дверцу, готовый наконец покинуть участок. - За то, что ты зубоскалишь, домой тебя подбрасывать не буду и на ужин к себе не повезу. Удачи с доставкой на дом, умник. - Эээй! - возмущенно тянет Чонин с растерянным видом, но Се только взмахивает ладонью и, накинув на плечи кожанку, идет на выход. Не то чтобы он действительно злился за детские подколы, просто у него еще есть дела, и возиться с другом, мягко говоря, некогда. Дорога до дома не занимает много времени, а там Сехуна уже ждет мастерски упакованная корзинка, наполненная всевозможными вкусностями, которые его мама сочла приемлемыми для угощения больного. Се сглатывает набежавшую от ароматов слюну, на ходу сует в рот еще только-только остывающий пончик, украденный из-под руки хлопочущей миссис О, и сразу идет на выход. "Вернись к ужину!" - кричит с кухни мама, конечно же заметившая пропажу пончика, и Сехун согласно мычит в ответ, прежде чем закрыть за собой дверь. Следующая остановка - магазин комиксов. До больницы Се добирается точно в срок - на пороге его ждет улыбающийся Чимин, уже переодевший больничную форму на "гражданскую", но еще не снявший с шеи свой бейдж медбрата. Сехун машет ему, проезжая до пустого парковочного места, и, прихватив с пассажирского кресла увесистую корзинку, тут же выскакивает на улицу. - Прости, что задерживаю тебя после смены. Я просто очень... - начинает тараторить Се, подбегая к младшему, на что тот только отмахивается. - Да брось, это пустяки. И ты совсем меня не задерживаешь, мой друг все равно еще не появился, чтобы подвезти, так что я успею добежать до палаты твоего напарника. Всяко веселее, чем куковать на пороге! - Чимин все также излучает в мир волны добра и позитива, и Се расплывается в улыбке, глядя на него с благодарностью. - Ты настоящий ангел, спасибо! - он протягивает медбрату корзину, из-под неплотно закрытой крышки которой виднеется уголок комикса про Дэдпула и корешок слащавой яойной манги, которую Се выбрал для смеха. Когда Чимин поднимает на него веселый взгляд, офицер заливается румянцем. - Это... такая шутка... Не подумай... - Все нормально, Сехун, - хихикает Чимин, подхватывая корзинку и поворачиваясь к ярко освещенному входу больницы. - Каждый любит то, что любит. Никакого осуждения. Се только набирает воздуха в легкие, чтобы оправдаться, но младший уже исчезает внутри, звонко смеясь, и ему остается только выдохнуть. Понятно, что Чимин шутит, но все-таки не хотелось бы рушить свою репутацию крутого полицейского в глазах впечатлительного медбрата. Хотя после его умоляющих сообщений о помощи у Чимина вряд ли остались иллюзии на его счет. Исин запретил Се приходить в палату. И как хороший, послушный мальчик, Сехун не станет идти против воли старшего. Но вот про запрет на заботу и беспокойство ничего сказано не было. В последний раз взглянув на окна возвышающейся над ним больницы, Се снова вздыхает и бредет к своей машине. Ему еще надо успеть к ужину. *** Когда медсестра при смене капельницы спрашивает Исина о самочувствии, он немного теряется и так и не находится с ответом. Для человека, сосредоточенного на решении дела, свидетельстве о преступлении и поимке шантажиста, найти время для того, чтобы подумать о собственном здоровье, не так-то просто. Конечно, ему паршиво: сонливость, невозможность спокойно передвигаться, тошнота, дезориентация в пространстве и весь тот чудесный список, который и так легко можно прочесть в больничной карте. Но пока есть время, Син может свободно размышлять о делах, не заботясь об остальном. Вопрос остается без ответа, ведь все внимание сейчас приковано совсем не к самочувствию, а к плотному черному пакету на стуле у кровати. Чунмён заходил утром, вернее забегал. Взмыленный и едва сказавший пару слов, но оставивший "памятные открытки от сослуживцев". Пообещал занести остальное завтра, но, судя по размеру презента, на сегодня Исину работы точно хватит, еще и останется. Максимум на все про все у него будет пара часов, больше не позволит Чанёль, да и сил на большее не хватит. Оглядываясь, Син прикидывает, где бы разместить все это добро, и замечает еще один пакет, который тоже принес Чунмён, но уже совсем другого содержания. Ему еще вчера пытались его передать, да только по инструкции не положено, и пришлось дожидаться старшего, чтобы пропустить. Ничего криминального в домашней еде нет, только Сехун не учел, что посторонние посылки не позволены, даже медсестер пускают только по согласованному списку. Исин вздыхает и качает головой, вспоминая бывшего напарника. Какой же непослушный, а. Вроде бы на нарушил прямой запрет, но все же умудрился придумать, как отвлечь его и напомнить о себе. Приятно, и тянет сладкой нежностью под сердцем. Только обидно, ведь он сейчас питается исключительно капельницами, на еду и смотреть не может, еще и простояла посылка всю ночь... Надо будет передать сообщение каким-нибудь образом, отчитать младшего и поддразнить немного тоже. А пока есть силы и нет лишних свидетелей, Исин приподнимается на кровати и осторожно тянет из вены иглу. Несмело опускает босые ноги на пол и на пробу опирается. Вроде неплохо, и если держаться за что-нибудь, то вполне можно медленно передвигаться. Слабость в мышцах есть, но пока не критично. Он подхватывает подушку и бросает ее на пол, примерно туда, где собрался устроиться, а после берет черный пакет и мелкими шажками двигается вперед. Цепляется пальцами за край кровати, стул, подходит ближе к окну и наконец медленно опускается на пол. На подушке вполне можно сидеть, и этого комфорта ему пока достаточно. Шуршит пакет, и на свет появляются сначала несколько пар полипропиленовых тонких перчаток, баночка с порошком, пара кисточек и тонкая лента специального скотча. Этот комплект хорошо знаком Исину, и он мысленно благодарит Чунмёна за предусмотрительность. Сам он совсем забыл о том, чтобы попросить захватить пару вещиц у криминалистов. Внутри еще один пакет, уже прозрачный, с пачкой пестрых открыток и наклеенным на нем стикером. "Открытки с полиграфии целой упаковкой. Каждый брал по одной и подписывал. Есть мои отпечатки". Исин проникается таким вниманием к деталям, все же лучше бы и он сам не сделал. Определенно начальник не просто так занимает свою должность. Теперь осталось достать открытки по одной, снять с каждой отпечатки, сделать фото с соответствующими пометками имени владельца и сравнить их с теми, что могут быть на шкафчике или на посланиях. Работы много, но и времени у Сина сейчас больше, чем требуется. Надевает перчатки, открывает баночку с порошком и аккуратно достает первую открытку. Макнуть кисточку в порошок и слегка струсить его на бумажную поверхность. После смахнуть другой кистью, и можно наклеивать в нужных местах скотч. Процесс оказывается более кропотливым и затратным по силам, чем думал Исин сначала. Начинает ныть спина, и постепенно слипаются глаза, хотя он всего обработал с десяток или чуть больше, а большая часть осталась в пакете. - Ты чем это занимаешься? - слышится за спиной удивленный голос Чанёля. Так-так-так, инспектор-врач прибыл. - Работаю, - отмахивается Син, откладывая очередную открытку вместе со снятыми отпечатками. - А ну быстро в постель, - строго указывает и уже готовится отобрать материалы, как встречается со строгим взглядом. - Мне надо закончить, это важно, - обрывает его Исин, но после добавляет уже шутливо: - а если откажусь идти в постель, то злой доктор достанет свой шприц? - Да иди ты, - Чанёль кривовато ухмыляется и усаживается рядом, - может, помочь чем? - Ага, можешь, там еще один пакет стоит, с едой. Наверняка она потрясающе вкусная. Если повезет, то не испортилась за ночь, а из меня паршивый едок сейчас. Будет обидно вот так оставлять, - Исин указывает в сторону и внезапно вспоминает, - и телефон свой дай. - Ничего больше не надо, а? - возмущается, но уже попутно сует нос в поисках вкусненького. Телефон оставляет рядом с Сином, и это как нельзя кстати. Как раз сейчас удастся сфотографировать отпечатки и отправить сообщение Сехуну. Фото занимают еще кусок времени, пока Чанёль не гнушается отобедать в палате пациента. Врачебная этика растворяется как по волшебству, когда дело касается вкусненького. Хорошо, что не пропало и есть кому полакомиться презентом, иначе было бы совсем нехорошо. Бережно и осторожно уложив все улики обратно в пакет, предварительно рассортировав обработанные, Исин стягивает наконец перчатки. Приходится вернуться в постель и стерпеть иглу под кожей. Все же ему понадобится время на восстановление, боевой дух как-то не особо помогает с физической силой. Телефон все еще в руке, и только Чанёль готовится его отобрать, как Син прячет его под одеяло. - Как у тебя записан Сехун? - прямо спрашивает, зная наверняка, что его номер есть в телефонной книге друга. - Мелкий мудак, - бормочет Чанёль. - Ты бы поласковей с ним, это он вчера передал вкусности, - беззлобно упрекает Син, попутно набирая сообщение. Контакт с именем "мелкий мудак" находится довольно быстро, и через пару секунд рядом с сообщением высвечивается короткое "доставлено". "Спасибо за угощение, но лучше так больше не делай, а то примут пирог за бомбу. Мне нельзя пока нормальную еду, а Чанёлю очень понравилось", - Исин не сдерживает улыбку, представляя очаровательное и недовольное лицо Сехуна после прочтения. - Обойдется, - друг ворчит, но видно, что он под впечатлением от кулинарных изысков. - Спасибо, завтра мне еще понадобится, - Син возвращает телефон владельцу, нахально требуя принести его еще, - и не удаляй фото, они очень важные. - Ага, принесу. Только с капельницей так больше не делай, я завтра тебе помогу и сделаю нормально, - похоже, Чанёль смирился с маленьким больничным хобби, но не готов отступить в вопросе лечения. - Договорились, - Исин широко зевает и понимает, что жутко устал буквально за пару часов сидячей работы. Похоже, что пока он ни на что вообще не годен. Придется слушаться и пробыть здесь довольно долго, по его собственным меркам это около месяца. Больше - не хватит терпения, ведь есть шанс, что по выписке его будет ждать чудесный подарок. Хотя бы ради этого шанса Син готов на все. Исин бросает еще один взгляд на экран телефона. *** Недели тянутся невыносимо медленно, когда ждешь чего-то - и одновременно не имеешь ни сил, ни желания отвлечь себя от этого самого ожидания. Чонин предпринимает бесконечное множество попыток вытащить лучшего друга после очередной смены хоть куда-нибудь, если не в гей-бар, то хотя бы в кинотеатр, но Се только отмахивается от него и плетется домой. А там либо пялится в телевизор с отцом, либо убивает остаток сил с кем-то из братьев в домашней тренажерке, организованной в подвале. Да, конечно, один день до боли походит на другой, но зато в подобном темпе у Сехуна не остается душевных сил на переживания и тоску по Исину. Засыпает он либо под бурчание спортивного комментатора и негромкий разговор родителей на диване в гостиной, либо измотанный в край дикой тренировкой с Минхо, едва-едва доползая до постели. То давнее закрытое дело из архива Се все-таки прихватывает с собой, изловчившись так, чтобы не поймал Чонде, день ото дня становящийся все невыносимее. Не то чтобы сотое прочтение вызубренных наизусть страниц чем-то Сехуну помогало, но все-таки даже от такой незначительной, почти несуществующей ниточки, связывающей его с Исином, отказаться чертовски сложно. Конечно, можно было бы написать Сину сообщение или даже попытаться позвонить, но в те несколько раз, когда Се на такое решался, на другом конце провода всегда оказывался Чанель - и на беднягу Сехуна выливался такой ушат оскорблений, что он еще полчаса пялился в пространство перед собой с горящими ушами. Врачи - очень занятые и суровые люди, это Се усвоил прочно. В один из вечером перед телевизором, когда Сехун в который раз бездумно листает старое дело Ву Ифаня, папка привлекает внимание отца. Дождавшись перерыва в матче, глава семьи пересаживается из своего любимого кресла на диван к младшему сыну и вопросительно кивает на слегка пожелтевшие страницы: - Что-то интересное? - интересуется мягко. - Обсудить не хочешь? Се вздрагивает, выныривая из своих мыслей, и косится на отца с легкой паникой. Вытаскивать дела из участка, будучи всего лишь патрульным, - это не простая шалость, за такое и по шее можно получить. Но мистер О не торопится его отчитывать, вместо этого аккуратно забирая раскрытую на его коленях папку и принимаясь листать старое дело. На странице с именем Исина он задерживается не больше чем на секунду, но Сехун знает, что от отца не укрылась причина, по которой он решился на нарушение правил. - Это просто... - сглотнув, начинает оправдываться Се, против воли садясь прямее и бросая на старшего виноватые взгляды. - Я помогал в архиве и... случайно... Ничего такого, всего лишь хотел... изучить... - бормотание его становится все бессвязнее, пока не останавливается совсем. Сехун выдыхает и обессиленно откидывается на спинку дивана. - Прости, пап, я верну дело завтра. Не знаю, что на меня вдруг... - Слушай, а я ведь помню это дело, - хмурясь, бормочет его отец и, чтобы убедиться, снова перелистывает в начало. - Ну да, точно. Перестрелка банд, жертвы среди гражданских, стрелков отловить было настоящим геморроем - маски эти их идиотские и толстовки бесформенные. Пойди отыщи того, кто нажал на курок, среди десятков мелких паршивцев, каждый из которых держит рот на замке. - Ты разве в этом участке работал? - Сехун морщит лоб, пытаясь вспомнить бурную карьеру своего отца, но не находя в памяти нынешнего участка. Да и детективом мистер О был лет 30 назад, не меньше. - Я курировал это дело и несколько похожих, того же рода, от центрального управления, - вздохнув, мужчина откладывает закрытую папку на кофейный столик и тоже откидывается на мягкую спинку, чтобы поймать взгляд сына. - Тогда стычки банд не были редкостью во всем городе, доставалось даже тихим районам. Частенько обвиняемыми были несовершеннолетние, да еще и из бедных семей, не имеющих возможности нанять хорошего адвоката. Аресты производились быстро, судебные процессы тоже, хотя улики часто были слабые и, как я уже говорил, опознать стрелков однозначно мало кто был способен. Моей задачей было удостовериться, что впопыхах и на горячую голову наши бравые ребята не загребут невиновных. Се кивает, усваивая новую информацию. Не то чтобы он заблуждался насчет приоритетов у некоторых полицейских - он про их мотивы наслышан. "Уличный сброд не достоин тщательного расследования и разумного сомнения в виновности. Те, кто околачивается на улицах после темноты, наверняка виноваты хоть в чем-то - если не в этой перестрелке, так в следующей..." Неудивительно, что городские власти постарались этот процесс взять под контроль. - Почему ты помнишь именно это дело? - интересуется он у отца, кивая на папку. - Насколько я понял, детектив Сэй закруглился с расследованием в рекордные сроки, там и расследовать было нечего. Свидетелей хватило, и стрелявшего взяли тепленьким, с оружием, буквально через пару часов. Старший О ненадолго замолкает, пытаясь припомнить детали. Сехун покорно ждет. Он и не думал, что получится разузнать о том деле еще хоть что-то без разговора с самим Исином. И уж тем более не планировал спрашивать отца. - Если я запомнил правильно, - задумчиво начинает старший, - тогда у этого дела было небольшое, но яркое продолжение. Никакой непосредственной связи, поэтому и не подшили в папку. Но в отличие от остальных расследований того же плана, здесь выделился один из пострадавших. Не знаю деталей, помню только, как прокурор ворчал, что его ключевой свидетель за пару дней до суда слетел с катушек и наломал делов в гетто, на территории этой самой банды, за что его и замели. Разумеется, в процессе ему поучаствовать уже не дали. Стрелка все равно, конечно, закрыли, но суд откладывали несколько раз - потому я и запомнил. Се хмурится. Интересная подробность. Ключевой свидетель по делу... Наверняка кто-то из выживших пострадавших. Обычно такие показания являются решающими в подобных процессах. Обвинению пришлось строить тактику заново. Интересно, Исин был на том суде или еще приходил в себя в больнице? - Спасибо, пап, - улыбается он старшему. - Не знаю, почему мусолю этот случай. Наверно, из-за имени Исина в деле... - он смущенно опускает взгляд. - Думаю, он поделится с тобой деталями, если ты спросишь его прямо, - отец ерошит его волосы и снова встает, чтобы вернуться в свое кресло. - А теперь сходи-ка за бутылочкой пива на кухню. Твой старик заслужил немного за свою отменную память, разве нет? - он хитро подмигивает сыну, и тот послушно вскакивает с дивана. Тонкий тактический ход - отцу мама, может, и не разрешила бы пить посреди недели, не с его давлением, но любимому ребенку она не откажет точно. Устраиваясь на прежнем месте перед телевизором и подавая отцу ледяную запотевшую бутылку, Се краем глаза косится на дело и дает себе обещание, что узнает у Исина все детали при первой возможности. А пока можно сосредоточиться на игре. *** Время тянется жжёной резиной, нехотя и дурно пахнет, а при первом же дуновении ветра застывает и рвется безнадежно и как-то неправильно. Исин погружается с головой в снятие отпечатков и то, что с натяжкой можно назвать документированием. Перед глазами только и есть что следы пудры на кусках скотча и бесконечные папки с именами сотрудников участка. Темный порошок въелся под ногти, а в подкорку мозга - невольное уважение к криминалистам. Чтобы делать такую дрянную работу, ее нужно любить, без этого неясно, как выносить подобную монотонную пытку. Конечно, его собственная ничем не лучше, но Син привык, как к поскрипывающей половице у порога квартиры или переклееному изолентой крану в ванной. Обыденно и совсем не так уж опасно. Было. Хотя в сознании до сих пор он не может принять того, что находился на грани смерти. Говорят, люди переосмысливают все на пороге возможной кончины, начинают новую жизнь что ли, а он... Он продолжает цепляться за старую, за относительно спокойные серые будни и отношения, которые кажутся чем-то из разряда фантастики. Ради этого Исин хочет сделать все, что в его силах, в этот раз ему не о чем будет жалеть. Поэтому он упорно продолжает, хотя и начинает понимать нелепость всей этой авантюры с открытками и отпечатками. А вдруг шантажист брал за ребро открытку, вдруг именно его отпечаток окажется смазанным, вдруг не будет совпадения с теми, которые Чунмён принес на днях и с тяжелым молчанием просто оставил на стуле? Еще нужно их сравнить. Все и очень тщательно. Для этого есть программа, чудо техники, к которой без пароля к базе не подключишься, и придется выкручиваться и искать пути доступа, потому что просить начальника сейчас - собственноручно запихивать его еще глубже в чертову бюрократическую трясину и вешать на него еще одно "подозрение", которое очень легко может лопнуть под пристальным вниманием высшего начальства. Чунмён, он стал еще бледнее, и будто его место не в участке, а на соседней с Исином койке под пристальным надзором врачей. Нагружать его еще и этим будет попросту жестоко. Хватит того, что ему пришлось снимать "пальчики" со шкафчика и рыться у него дома в поисках долбанного письма счастья от шантажиста. Последним свидетельством безграничной усталости стало молчание. Не нравоучения, не жалобы, а свинцовая тишина после того, как они обсудили жалкие крохи новой информации. Тратил несколько секунд на отдых, а потом опять вливался в тугой жалящий водоворот громкого дела. Син понимал и молчал вместе с ним, а после его ухода опять принимался за работу. Чтобы иметь хотя бы шанс на желаемое, на эфемерное "после того как все закончится". На полу теперь была пара пледов, а медсестры получили строгие инструкции "не трогать хрень на полу" от Чанёля. Палата стала частично походить на раскуроченное птичье гнездо, а Исина не покидало странное мутное чувство. Скорее всего, это было из-за постоянной тошноты и накатывающего волнами дикого озноба, но а что, если нет? Оставалось всего несколько штук, Син сжимает открытки в обтянутых нейлоном пальцах и пытается понять, что же не так. Мелочь, деталь, мешающая двинуться дальше, как складка на идеально ровном покрывале больничной койки, за которую цепляется раздраженный взгляд. Мысли крутятся беспорядочным роем наоедливых мошек, и толку от них - головная боль и ничего больше. Вздыхая, он откладывает открытки, шлепает перчатками и поднимается. Перед глазами немного плывет, но это нормально, голые ступни шлепают по холодному полу, и после звучит шум воды. Набирая в ладони прохладной воды, Исин умывается и упирается взглядом в свое отражение в пластиковом зеркале. Усмехается кривовато и пугается слегка, когда отражение копирует его жест, но сложно узнать в нем то, что он видел много лет до этого чуть ли не каждый день. Так паршиво он не выглядел очень и очень давно: жесткая щетина, черные синяки под глазами и лихорадочный больной блеск в глазах. Волосы торчат во все стороны, что сложно даже сразу заметить пушистые ушки. Боже, ему нужно привести себя в порядок, отвлечься хотя бы этим, чтобы не видеть перед глазами бесконечных взмахов кисточки и черную дымку порошка. Ну и чтобы хоть немного походить на человека тоже, да. Бритвы, конечно же, в палате нет, а денег, чтобы купить в автомате с барахлом первой необходимости таковую, естественно, тоже. Приходится вызывать медсестру, просить и благодарить, соблюдать приличия и вспоминать, как быть цивилизованным. Это все сложно сверх меры, особенно когда взгляд сам собой постоянно возвращается к гнезду у окна. Что-то грызло изнутри и тянуло обратно. Пока принесут бритву, можно еще пару минут занять делом, ничего не случится, и Син сдается, опять опускается на плед, привычно подкладывает под локоть подушку с темным налетом и натягивает перчатки. В руках оставшиеся открытки и "пальчики", принесенные Чунмёном, с записки и со шкафчика. Исин отодвигает все остальное, раскладывая их перед собой и внимательно всматриваясь в каждый. Укладывается в два ряда: первый длинный со шкафчика, а второй всего из пары штук с записки. Становится на колени, игнорируя легкое головокружение, и щурится, всматриваясь и передвигая второй ряд, чтобы квадратики находились один под другим. Возможно, он сходит с ума, но, кажется, один из этих узоров он видел и почему-то запомнил. Хотя это отпечатки, и они похожи, и вообще, слишком долго Син на них таращился в эти дни. Сердце заходится от волнения, и язык скользит по обветренным сухим губам, когда пальцы двигают квадратик за квадратиком, сравнивая и двигая дальше и дальше, пока... - Все в порядке? - удивленно звучит голос медсестры, на что Исин только отмахивается. - Бритву положите где-нибудь. Спасибо, - не отрывается от разглядывания и, похоже, медсестра подумывает о том, чтобы вызвать психиатра, но сейчас это неважно, совсем неважно. Она продолжает наблюдать или давно вышла за дверь, Сину плевать. Шумно втягивая воздух, он выцепляет два прозрачных квадратика и долгое мгновение вглядывается, убеждаясь и откладывая в этот раз их насовсем. Нашел. Все же правильно было попросить снять отпечатки с обоих мест, где их мог и где их определенно оставил непутевый шантажист. Но странно, что ему показался знакомым узор. Где он мог его видеть, да еще и запомнить? Исин садится обратно, одергивая больничную робу и пытаясь успокоить разбушевавшийся от волнения хвост. Осталось всего несколько открыток. Еще немного, и разгадка вот-вот будет видна, как слово, что вертится на кончике языка, но которое никак не удается вспомнить. Пальцы слегка подрагивают, но Син даже не думает останавливаться. Пудра просыпается на подушку, даже попадает на плед, кисть в пару взмахов пачкает и чистый больничный пол. Пальцы торопятся, отчего небрежность проявляется в движения, и приходится заставить себя успокоиться, хотя бы попытаться, иначе все может пойти насмарку. Четыре с первой открытки и восемь со второй. На то, чтобы попытаться выделить большие пальцы, терпения Исина уже не хватает. Он торопливо переставляет, перекладывает, сравнивая и поднося к глазам. И находит. Находит на двух открытках одни и те же отпечатки, такие же, как и со шкафчика, и с записки. Не все достаточно четкие, и есть вероятность, что он помешался, но еще есть шанс, что ответ наконец найден. Резко поднимаясь и делая пару шагов в сторону больничной тумбы, Син пытается взять другие отпечатки, сделанные ранее, и пошатывается. За край кровати схватиться он успевает, но нога с гадким хрустом неестественно подворачивается. Чтобы не выругаться, он до крови закусывает губу и боком, кое-как усаживается на кровать. Вывих - именно то, чего ему так не хватало ко всему прочему крепкому коктейлю из последствий от наркотиков и обезболивающих. Чанёль определенно устроит ему знатную выволочку. Сейчас бы Исину материться и сетовать на паршивый день, но губы сами собой расползаются в довольной улыбке. У него получилось. Шантажист - коп, кто-то, кто держал минимум две открытки, и Син уверен, что остальные тоже, иначе как бы в его памяти отложился узор. Просто он снимал именно эти отпечатки каждый раз с каждого листа, раз за разом. Осталось дождаться Чунмёна, чтобы задать ему один-единственный вопрос, и Чанёля, чтобы свериться с фото на телефоне. Ну и неплохо бы вправить вывих на начинающей опухать ноге. *** Сехун только успевает закрыть дверцу своего шкафчика, закончив переодеваться в форму перед началом смены, как в раздевалку заглядывает недобро улыбающийся Чонин. - А тебя начальство ищет, - нараспев сообщает он младшему, прежде чем отхлебнуть из картонного кофейного стаканчика. - И учитывая, что шефа в последние дни вообще фиг поймаешь, я бы посоветовал тебе поторопиться. Еще минута-другая, и... - Да понял я, - фыркает Се, уже почти бегом направляясь на выход и по дороге щелкая ехидного друга по лбу, отчего тот едва не обливается кофе. - Ты бы поменьше проводил времени рядом со стойкой дежурного, а то чужое тлетворное влияние начинает сказываться. - На что это ты наме... - но Сехун не дослушивает чужую возмущенную реплику, закрывая за собой дверь. Ему требуется всего ничего, чтобы добраться до кабинета Чунмена - и вовремя, потому что шеф как раз закончил собирать бумаги в свою извечную кожаную папку и уже тянется к висящему на спинке кресла пиджаку. - Звали? - Се вытягивается в струнку на пороге чужого кабинета, хотя по всей форме уже не представляется - они с Чунменом успели перерасти формальности, разбираясь с пропажей Исина. Но субординацию никто не отменял, так что Сехун продолжает сохранять уважительную дистанцию, особенно в участке. - А, да, ты вовремя, - Чунмен кивает младшему в знак приветствия, но сборы не притормаживает. Разговор явно будет короткий. - Я не буду ходить вокруг да около. По поводу твоей просьбы о другом напарнике. Сехун тут же оживляется, довольный тем, что шеф не забыл. Хотя по серому, смертельно уставшему лицу Чунмена и не скажешь, что продолжение ему понравится. Но хоть что-то... - Я не смог найти тебе подходящего офицера в наставники, твоя подготовка и звездная родня несколько повышают планку, знаешь ли, кто попало тебе уже не подойдет. - Как будто нынешний мой напарник не кто попало, - буркает себе под нос Се, на что тут же получает недовольный взгляд начальства. Но Чунмен не начинает спорить - видимо, тоже понимает, что такое партнерство молодому патрульному ни радости, ни пользы не приносит. Особенно после Исина. - Так вот, - продолжает шеф с напором, игнорируя услышанное. - Если ты все же настаиваешь на смене, могу предложить тебе присоединиться к работе детективов Хуан и До. Им уже помогает время от времени твой друг, Чонин, но сейчас патрульный понадобится им на постоянку. Работы на улицах у тебя станет меньше, сидения в участке по уши в бумажках - больше. - Он пожимает плечами, мол, такова жизнь. - Ну что, согласен? Или все-таки потерпишь своего нынешнего напарника? Сехун теряется от прямого вопроса, но ответ приходит к нему быстро. Да, конечно, работать на улицах, участвовать напрямую в наведении порядка, видеть все стороны жизни своими глазами - это то, как он представляет себе работу патрульного, важный этап на пути к более серьезной должности и более серьезным расследованиям. Но последние недели были наполнены совсем другим опытом и знаниями: какая бургерная лучше обжаривает лучок, в каких закоулках самые мирные старушки с самыми маленькими песиками, а еще как собрать максимальное количество сплетен про родной участок. Се спокойно бы прожил жизнь без этого "бесценного" опыта. - Согласен на детективов, - он едва сдерживает улыбку, готовый прямо сейчас бежать и зарываться в бумажки с головой. - Когда могу начинать? - Дай я сначала парней предупрежу, - Чунмен добродушно фыркает в ответ и кивает ему на дверь. - Но не сегодня, Барби, ты уж прости. Дел по горло. Дежурный скажет тебе, когда можно будет обрушить на них весь свой энтузиазм. А теперь топай, твоя смена давно началась. - Спасибо! - радостно выдыхает Се и почти неосознанно, по привычке отдает старшему честь. - Да чего уж там, - бормочет шеф, выпроваживая его за дверь и тут же устремляясь к выходу из участка. И Сехун уже готовится последовать его примеру, но тут в кармане форменных брюк вибрирует мобильный. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что напарника пока в поле зрения нет, Се отвечает на вызов - пара минут у него еще есть, а Чимин не стал бы звонить без необходимости. - Хэй, ты чего? С Исином что-то? - шепчет он в трубку, на всякий случай ныряя в небольшой тупичок рядом с кабинетом начальства. Ну мало ли. Вдруг кто-то еще решит напомнить ему о начавшейся смене. - Се, привет, да, - выдыхает Чимин, куда-то торопящийся, и тон рассеянный - медбрат явно занят. - Я хотел написать, но день просто безумный, ни минутки не выдалось, а ты просил держать в курсе насчет твоего друга. Вот я и решил, что позвонить будет быстрее, а то под конец смены точно окончательно из головы вылетит. Я бы и так уже забыл, но вот пробегал мимо палаты, увидел офицера Чона и... - Чимин, не части, что случилось? - Сехун хмурится, пытаясь разобраться в чужой стремительной речи. - Офицер Чон? Чонгук, что ли? В больнице что-то произошло? - Ничего такого, - Чимин ойкает, торопливо перед кем-то извиняется и продолжает: - Просто твой друг - или парень, не понял до конца, что у вас там за отношения - повредил ногу. Не представляю как, он из палаты-то не выходил, но офицер Чон сказал, что доктор Пак рвал и метал, когда в палату зашел, так что дело, видимо, серьезное. Се едва не сползает по стенке, буквально онемев от услышанного. Как, черт возьми, Исин умудрился покалечиться еще сильнее?! Он же под постоянным присмотром должен находиться! Чонгук там что, покурить отходил?! А если кто-то все же пробрался через охрану и... - Я скоро приеду, - бросает Се в трубку, обрывая запыхавшуюся речь Чимина. - Спасибо, что позвонил. Прости, что пришлось отвлечься от работы. - Да ладно тебе, - хихикает младший, - так даже интереснее. Как будто у меня секретная миссия. Сразу работа интереснее становится. - С меня выпивка, - Сехун невольно улыбается, хотя сам едва ли не бегом несется на выход, надеясь, что его идиот-напарник хотя бы взял ключи от патрульной машины и уже ждет его на парковке. - Или кофе. Что пожелаешь. - Ловлю тебя на слове, - и Чимин кладет трубку. Сехун находит нужную машину без труда - к ее капоту в вальяжной позе прислонился свой бесформенной тушей до боли знакомый офицер, так что искать долго не приходится. - Ты чего там тормозишь, О? - капризно ворчит старший, завидев приближение напарника. - Я запарился ждать уже. - Поехали, - игнорируя чужое возмущение, Се ловко выхватывает ключ от патрульной машины и тут же ныряет за руль. - Нам надо по одному делу. Растерянный подобным напором, старший неловко плюхается на пассажирское сидение и только открывает рот, чтобы потребовать объяснений, как Сехун уже выруливает с парковки и громко выкручивает рацию, чтобы уж точно заглушить чужие вопросы. Патрулирование улиц подождет. Ему нужно кое-кого проведать. Исин хотел бы подумать о чувствах друга, о том, что, возможно, испортил день медсестре, и о своей теперь уже больной ноге. Но волнение клокочет внутри, не желая отпускать, требуя действия - и немедленно. Он взбудоражен тем, что вопрос с угрозами наконец решится, что ему наконец удастся поймать урода, который любит развлекаться за чужой счет. Вероятно, медикаменты в крови тоже играют сейчас не последнюю роль, но ему до этого нет дела. Наконец он все исправит. На этот раз точно. У него получится. - Ты совсем охренел - калечиться прямо в больнице, - Чанёль устало вздыхает, заглядывая в палату и тут же выходя за дверь, чтобы пару минут спустя вернуться с еще одним врачом. Друг не читает нотации, только смотрит осуждающе и молчит, и это считается за крайнюю степень обиды, с которой тоже предстоит разобраться. Но позже, после, все после. Врач, мужчина средних лет, со знанием дела осматривает ногу, прощупывает, а затем спокойно произносит: - Сделайте вдох-выдох и расслабьтесь, иначе придется повторить все сначала, - спокойно и безразлично, взгляд прикован только к больной ноге. Исин слушается. Пытается выпустить из себя напряжение вместе с шумным выдохом, расслабляется, насколько это возможно, но все равно оказывается не готов к пронзительному хрусту и белой вспышке боли перед глазами. -Кххх, - ногти впиваются в ладони, и приходится кусать внутреннюю сторону губы, чтобы не застонать. Боль отступает, но слишком плавно, заслоняя собой все остальное. Исин не замечает, как травматолог фиксирует ногу эластичным бинтом и покидает палату, зато вполне отчетливо видит Чанёля с мусорным пакетом в руках, который идет прямо по направлению к самодельному гнезду расследования. - Эй, подожди, - хрипит Син, спокойно и не пытаясь подорваться с места, что, видимо, и заставляет друга остановится, - можешь забрать, только не выбрасывай. Сложи в шкаф или еще куда, хоть испорченные, но открытки же, на память оставлю, - кривовато улыбается, но на смех нет сил. Эйфория идет на спад так же стремительно, как и появилась, сменяясь усталостью и тяжестью в теле. Перепады настроения жутко раздражают, мало ему измученного тела, еще и морально будто в центрифуге выжимает 24/7. - Телефон я тоже забираю, - Чанёль подозрительно щурится, не веря, что Исин действительно отдаст ему весь этот хлам, к которому столько времени запрещал прикасаться любому. - Ага, но фото не удаляй, ладно? - соглашается и на это Син. - И мне нужно будет сделать один звонок. - Нельзя, - резко чеканит друг и хмурится, нагибаясь и поднимая с пола подушку в черных разводах и отпечатках. - Чунмёну только позвонить, - кряхтя, Исин ползет вверх по кровати, стараясь не задеть больную ногу при движении, - или могу попросить офицера Чона вызвать его сюда. Мне один вопрос задать, не хочется его дергать лишний раз. - Ладно, но если замечу тебя за еще чем-нибудь, что не касается выздоровления, то будешь валяться овощем на седативных и столько, сколько я посчитаю нужным, усёк? - на шутку совсем не похоже, видимо, лимит терпения Чанёля как врача и как друга был только что исчерпан. - Звучит как лучший отпуск в моей жизни, - Син наконец кое-как устраивается на своем лежбище и тянется за телефоном. - Да пошел ты, - Чанёль дуется, но уже не так злится. Шуршит пакетом, запихивая в него "материалы расследования", и бурчит себе под нос. Пока надзиратель сменил гнев на милость, Исин не медлит, выискивая в контактах имя начальника. С мыслью о звонке приходится попрощаться, еще не хватало выдернуть Чунмёна с очередного совещания с кучкой бюрократов или, того хуже, помешать его отдыху. Поэтому он ограничивается парой строчек на экране и нажимает "отправить". Еще пару секунд смотрит на вопрос, который должен изобличить шантажиста, а после откладывает мобильник. Все оказывается довольно просто, ему необходимо узнать имя человека, который собирал открытки. Чунмён упоминал, что они были абсолютно новыми и раздавал он их сам, но писать все закончили в разное время. Несмотря на то что каждый должен был вернуть открытку самостоятельно, скорее всего, часть из них кто-то собирал и уже потом нес ко всем остальным. Скорее всего, Чунмён не придал этому особого значения, но если задать конкретный вопрос, он наверняка вспомнит. Боже, Исин просто хочет уже покончить со всем этим, не влезая еще глубже, но если придется - он не погнушается перевернуть весь участок и достать любым способом личные дела сотрудников и офицеров. Ничем хорошим это не закончится, но он и так уже во всем этом по уши, и последнее, о чем Син думает, - его собственная карьера. - Теперь делай со мной все что хочешь, - откидываясь на подушку, Исин наблюдает, как друг пытается запихнуть в шкаф пакет. - Звонить не будешь? - пакет шуршит и шуршит, но все же поддается с третьего раза. Хлопает дверца, и только черная пыль служит уликой того, чем здесь занимались совсем недавно. - Не буду. Просто когда Чунмён ответит, скажешь мне имя, хорошо? - выдыхая, Син понимает только сейчас, насколько устал. Напряжение не отпустит его, пока он не узнает ответ на свой вопрос, только вот сил нет даже на него. - Я тебе что, почтовый голубь? Опять вы со своими... Чанёль не успевает закончить, как за дверью раздается какой-то шум, и после без стука она распахивается настежь, впуская взъерошенного и запыхавшегося Сехуна. Он немного похож на безумного, шаря жадным взглядом по Исину и вместо слов только открывая рот. - И тебе привет, - Син улыбается и ждет, пока бывший напарник соберется с мыслями. Хорошо бы поскорее, ведь Чанёль с каждой секундой становится все мрачнее и мрачнее. Сказать, что напарник не слишком доволен самоуправством младшего, - значит ничего не сказать. Слушая чужое сердитое пыхтение и недоброе бормотание, Сехун старается не задумываться о том, какие слухи пойдут о нем по участку после этой выходки. Старший и так всем рассказывает, насколько новичок нелюдим и неразговорчив - "врагу не пожелаешь такого напарника", а теперь и вовсе... Но Се плевать. Его сплетни никогда не пугали. А Чунмен вряд ли станет сильно ругать, узнав, почему они ненадолго отклонились от маршрута патрулирования. Припарковавшись перед знакомой уже больницей, Сехун торопливо отстегивается и распахивает дверцу, на ходу бросая напарнику: - Дай мне 15 минут, и до конца смены мы будем делать то, что ты скажешь. Без споров. Отчет по смене - на мне. Ответа он не дожидается - нет необходимости. Старший ни за что не упустит шанс провести дежурство максимально лениво, а уж избавление от извечной бумажной волокиты - и вовсе подарок небес. Се может не торопиться, ведь с такой перспективой напарник и через час никуда не денется. И даже, скорее всего, не станет особо ворчать. Дорога на нужный этаж не занимает много времени - форма и явно спешащий вид делают свое дело, и медсестры в кои-то веки не бросаются ему наперерез. Сехун замедляется только перед палатой Исина, и то лишь из-за выросшего будто из-под земли Чонгука, с которым они едва не сталкиваются нос к носу. - Опять ты, О, - хмурится младший, складывая руки на груди и не торопясь освободить дорогу. - Распоряжений новых не поступало. Тебе туда все еще нельзя. - Даже не начинай, Чон, - цедит сквозь зубы Се, едва сдерживая нетерпение и осязаемую нервную дрожь. Ему физически необходимо увидеть Сина и убедиться, что он в порядке, иначе он точно полезет на стены. - Какого черта твой подопечный умудрился покалечиться в четырех стенах, за которыми ты якобы должен присматривать?! Ты что, кофе попить отходил?! - Откуда ты... - лицо Чонгука тут же теряет угрожающее выражение, становясь по-детски растерянным. - Еще же никто не... - Ой, да отстань ты! - Сехуну не до объяснений, поэтому он без лишних церемоний оттесняет младшего в сторону и практически вваливается в палату. Но стоит только взгляду найти Исина, как голова тут же пустеет - и он замирает на пороге истуканом, жадно разглядывая старшего, пытаясь понять, насколько велик ущерб и что послужило ему причиной. Син все еще бледен, под глазами черные круги, а скулы такие острые, что кажется, вот-вот порвут тонкую кожу. Но как только Се видит знакомую улыбку и слышит чужой голос, он против воли расслабляется, тоже начиная улыбаться, потому что внутри поднимается теплая волна, заглушающая собой панику и страх за старшего. Живой. Пусть и не особо здоровый, но живой... - Какого черта, О?! - краем уха слышит он доносящееся из-за плеча возмущение Чонгука. - Совсем умом тронулся?! Давно по башке от начальства не получал?! - Десять минут, Гук, - бормочет Се, даже не глядя на младшего. - И проси что хочешь. - Даже не думай, что я... - Офицер Чон? Простите, что вмешиваюсь, но не уделите мне пару минут? - чужую гневную тираду перебивает знакомый Сехуну звонкий голос - Чимин, как всегда, его спасает. Вот уж с кем ему вовек не расплатиться. - Н-но я тут немного... - Чонгук заметно теряется, его внимание смещается, и Се без проблем закрывает дверь в палату прямо перед его лицом, не волнуясь о последствиях. Судя по хитрому виду Чимина, в ближайшем будущем офицеру Чону будет не до незваных гостей у его подопечного. Сехун поворачивается к Исину с широкой улыбкой и кучей крутящихся на языке вопросов, как перед ним вырастает новое препятствие. Черт, и как это он не заметил, что в палате был еще Чанель! - Добрый день, доктор, - симулировать уверенность куда проще, когда до заветной цели - Исина - всего пара метров. Се торопливо нагоняет на себя жалобный вид и пытается сделаться меньше ростом, авось старший его пожалеет и не выгонит взашей в ту же самую секунду. - Простите, что я вот так, в нарушение всех порядков, но мне очень надо было увидеть Сина... Один неосторожный взгляд на бывшего напарника, и Се тут же теряет мысль, вновь отвлекаясь на чужую теплую улыбку и болезненную бледность. Исин так похудел... Будто стал в два раза меньше. И еще эта новая травма... Когда же он сможет выйти уже отсюда? Это место будто высасывает из старшего жизнь, и с каждой их встречей Син все меньше походит на себя прежнего. - Как ты? - вновь погрузившись в свое беспокойство за бывшего напарника, Се напрочь забывает о стоящем на пути Чанеле и делает шаг к чужой постели, чтобы хоть немного побыть рядом с Исином. - Сильно болит? Что случилось с ногой? - вопросы сыпятся один за другим, и с каждым Сехун подходит все ближе. Ему казалось, что в этой палате Син наконец-то оказался вне зоны риска: под присмотром врача и друга, под охраной полиции, подальше от грязных улиц и опасной службы. Но даже здесь с ним что-то все равно может произойти. Исин рад, правда очень рад видеть бывшего напарника и... хотелось бы сказать парня, но он опасается, что в конце концов и к этому статусу придется добавить приставку "бывший". Выражение тревоги на лице Сехуна согревает и в то же время немного печалит. Вот еще и его выдернул, судя по всему, со смены прямо во время работы, хотя и не нарочно. И как только узнал о произошедшем и так быстро приехал? - Ничего серьезного, - отмахивается Син, пытаясь перекрыть усталость беззаботной улыбкой, - перестарался с физнагрузкой, - не то чтобы это было ложью, просто усталость в тандеме с неловкостью, в его состоянии очень легко перестараться с чем угодно, но Сехуну об этом знать совсем не обязательно. Он выздоравливает, ему ведь действительно намного лучше, не мучают так сильно кошмары, и перед глазами уже не размазывается все в мутное пятно, а еще он сам ходит - и довольно бодро, если не считать недавнего инцидента. - Тренировался, как бы напинать тебе за то, что прогуливаешь работу, но немного промахнулся, - Исин шутит, краем глаза поглядывая на недовольного Чанёля, который, судя по виду, совсем не собирается позволить им уединиться. Ну хоть не выгнал бывшего напарника взашей сразу же, и то хорошо. Для Сина просто побыть вот так рядом, увидеть Сехуна и услышать его голос - уже больше, чем он мог бы просить. Он соскучился безумно. Скулы сводит от невозможности сказать все те слова, которые переполняют его, но он сдержится, и все будет предельно просто между ними, пока Се не примет решение. - А ты как? У тебя все хорошо? - не спросить он не может, ведь черты лица Сехуна, кажется, стали еще острее, а пояс затянут на одно деление больше, чем обычно, нет затертой линии и форма будто свободнее, чем раньше. Сехун жадно рассматривает бледного старшего, пытаясь как можно больше деталей запомнить - себе на будущее, чтобы образ был немного четче. Стыдно признаться, но со всеми этими волнениями красивое лицо Исина успело затеряться среди всех тех эмоций, которые он вызывает одним своим существованием, и в какой-то момент Се всерьез перепугался, что начинает забывать такого важного для себя человека. Но мама успокоила - сказала, что только те, кто действительно стал тебе близок, могут оставаться в памяти набором ярких воспоминаний и бурных чувств, а черты лица - это так, мелочи, тем более что Син сильно отличается от себя прежнего, уверенного и немного сурового полицейского, который наставлял Сехуна в первые дни в участке. Глядя сейчас на бывшего напарника, Се едва может сдержать дрожь в руках и в голосе, почти оглушенный собственным сердцебиением. Старшего хочется коснуться, поправить взъерошенные от подушки волосы, укрыть одеялом поплотнее. Да просто посидеть рядом, держа за руку. Но даже это едва ли возможно, ведь высокая мрачная фигура Чанеля все еще маячит совсем рядом, давая понять, что визит этот будет короток. - Пожалуйста, будь осторожнее, - вырывается у Сехуна судорожным вздохом в ответ на чужую неловкую шутку и вопросы. Ясно, что Исин пытался разрядить обстановку, но у младшего совсем другое в мыслях крутится, и тут уж не до вежливого смешка. - Я... думал, что-то стряслось, что кто-то сумел пробраться в палату... - но тут он сам себя перебивает - не стоит накручивать Исина собственными страхами, тем более что они оказались безосновательны. Встряхнув головой, Се преодолевает расстояние до постели и все-таки касается тонкой руки старшего, но не успевает даже сжать ее как следует - на плечо тут же ложится тяжелая ладонь Чанеля, и он мгновенно оказывается с врачом лицом к лицу. - Ну уж нет, шкет, даже не думай тут устраиваться, - Чанель едва ли не рычит, и Сехун морщится от впившихся в плечо пальцев. Кажется, терпение у старшего кончилось. - Не палата, а проходной двор просто. Мало того что пациент - одна сплошная проблема, то с отпечатками возится, то телефон клянчит, так еще и беспардонные полицейские целыми сутками тут. Вам с Чунменом что, совсем своей башкой не работается?! Обязательно надо Исина в бардак тащить?! Мало он натерпелся?! Се растерянно моргает, слегка оторопевший от таких обвинений. Не то чтобы Чанель не говорил дело, но все-таки сам Сехун тут оказался впервые за достаточно долгое время, так что... И что там про отпечатки?.. Чунмен попросил Сина заняться делом, пока тот на больничной койке? Но разве он может это сделать, раз Исин теперь в другом участке? - Я... не понимаю, - хмурится Сехун, пытаясь оглянуться на старшего в поисках разъяснений, но Чанель не думает даже его отпускать - наоборот, встряхивает с новой силой, как котенка, и это, если честно, уже начитает бесить. - Ну конечно ты не понимаешь, - он без лишних церемоний подталкивает младшего к двери, не собираясь, кажется, давать ни единого шанса побыть с Исином наедине. - Ты вечно ничего не понимаешь, но натворить успеваешь столько, что потом никому не разгрести. Давай топай уже, внеплановое посещение закончилось. И чтобы я тебя больше в больнице не видел. Без шуток, - еще один мощный толчок, от которого Сехун едва не вписывается лицом в дверь. С каждым произнесенным словом Чанёля Исин мрачнеет все больше и больше. Своими благими намерениями друг собирается окончательно его добить и отправить прямиком на тот свет. Просто отлично. Столько времени скрывать от Сехуна это дело, и чтобы вот так все открылось, когда он почти со всем разобрался? А ведь Се внимательный и любопытный, наверняка запомнит и полезет разбираться. Син не переживает, что все вскроется, просто оно того не стоит: нервов, времени и внимания. Достаточно того, что он в этом по самые кошачьи уши. - Пак Чанёль! - под одеялом Исин сжимает кулак, пытаясь контролировать выражение лица и свои слова. - К тебе это тоже относится! Ты сколько спал сегодня, что на людей бросаешься? И не надо мне рассказывать, что на выходных отдохнешь, я знаю, что их у тебя не было с тех пор, как я здесь. Навешал мне, а сам смен набрал везде, где мог, - Син доволен эффектом. Друг гневно на него таращится, а Сехун так и замирает у двери, удивленно переводя взгляд с него на Чанёля. - И кто в этом виноват? Да тебя даже на минуту оставить нельзя! Стоит мне выйти, как тут уже толпа непонятно кого, а ты весь в этой твоей саже. Тебе не положено работать, а телефон в руки брать - и подавно. Я знаю, спросил у офицера Чона! - друг быстро приходит в себя, и его праведный и весьма справедливый гнев опять обрушивается на голову Сина. Благо, Се теперь вне зоны поражения. - Ты просто параноик, спать больше надо, а то всякое мерещится. Ну приходит пару раз Чунмён бумаги показать, тебе жалко, что ли? А в остальное время мне чем заняться? Выйти нельзя, телефон нельзя, ничего нельзя! Я на стену готов лезть, а как нашел чем заняться - так ты и долбаным хобби недоволен, - Исин надеется, что такого прикрытия будет достаточно для того, что успел выдать Чанёль, хотя за это и придется дорого заплатить, ох, и разозлил же он друга. - Вот как? Мерещится мне? Я тебе устрою паранойю, и тебе и... - гневную речь прерывает звук входящего сообщения, и в палате повисает тишина на несколько затяжных секунд. Друг достает телефон, и при взгляде на экран его лицо становится еще мрачнее. Вот чёрт, кажется, Син крупно попал в этот раз. - Моя паранойя передает тебе сообщение от Чунмёна. Он пишет, что это был Чонде, - спокойно произносит Чанёль, и от его спокойствия Исина пробирает до самых костей. - А теперь дружно с ней попрощаемся и начнем тебя лечить так, как я считаю нужным. - Сехун-а, надеюсь, ты дашь показания против этого изверга, - Син холодеет внутри от услышанного только что, но изо всех сил старается не подавать виду и выпроводить бывшего напарника. - Теперь тебе никто не поможет, - друг угрожающе щурится, а после поворачивается к все еще торчащему в дверях Се, - а ты брысь! Иначе и для тебя место найдется. Сехун только успевает глазами хлопать да переводить взгляд с одного старшего на другого, пока вокруг него разворачивается буря. Кажется, Чанель и правда задел Исина, если уж он так откровенно не повинуется, да и сам врач явно на пределе. Им всем не помешал бы хороший продолжительный отдых, но... Голоса становятся все громче, атмосфера накаляется, но неожиданный сигнал сообщения на чужой мобильный заставляет всех замереть. Се хмурится, слушая чужие слова, смысл которых остается для него полнейшей загадкой. Чонде?.. И при чем тут Чонде? Какое-такое хобби у Исина завелось в палате, что он, если судить по речам Чанеля, сутками водится с отпечатками? Что вообще происходит?! Ссора - если это вообще была она - как-то незаметно сходит на нет, и Исин кажется почти совсем спокойным, когда обращается к нему. Се не успевает ответить, как его уже выталкивают за порог палаты. Последний взгляд на старшего, прощание без слов - и дверь захлапывается перед его лицом, оставляя в полнейшем замешательстве. Хоть Син и храбрился, что-то явно произошло, это сообщение не было таким уж случайным и невинным. И если судить по изменившемуся... - Чего встал? Топай давай, - из раздумий Се вытаскивает все еще суровый голос Чанеля, который вышел следом за ним и явно планирует проводить до парковки. - Мне твои проделки уже поперек горла, мелкий. Еще и других в свои безумства вовлекаешь. Эй, Пак Чимин! - врач мигом просчитывает, как Сехун мог проскочить мимо дежурного, когда замечает флиртующего с красным до кончиков ушей полицейским медбрата недалеко от палаты. - Твоя смена что, уже закончилась?! Сехун тут же оборачивается на друга, перепуганный, что теперь и Чимину достанется, но младшего так просто не проймешь. Медбрат только широко улыбается в ответ на недовольный взгляд Чанеля и, напоследок подмигнув смущенному сверх меры Чонгуку, неторопливо подходит ближе. - У меня перерыв, доктор Пак, - и тон такой счастливый, что даже Чанель теряется слегка. - Заслуженный. Я вторую смену подряд дежурю, так что, как только выдалась спокойная минутка, мне разрешили отойти. - Да что ты говоришь, - бормочет Чанель, буровя младшего взглядом, но не находя поводов придраться. - Ладно, иди в свое отделение. Уверен, твой перерыв уже подошел к концу. А офицеру Чону, - он косится на вздрогнувшего и вытянувшегося по стойке смирно полицейского, - стоит быть построже со своими сослуживцами. Чонгук недобро хмурится в ответ на заискивающую улыбку Сехуна и едва ли не грудью оттесняет его от двери в палату. Ясно, снова этот номер не пройдет. Что ж, придется ждать, когда Исина выпишут. Может, это уже скоро случится. Чанель в чем-то прав, хватит уже подставлять неповинных людей по собственной прихоти. Да и Сину явно не помешает немного тишины и покоя. - Я в участок, - оповещает Сехун всех присутствующих, делая вид, что не замечает их недоверчивые, полные подозрения взгляды. - Спасибо вам всем за понимание. С меня причитается. И, не дожидаясь, пока Чанель его догонит или как-то прокомментирует, он поворачивается к выходу. В конце концов, где-то там на парковке все еще ждет напарник и незаконченное дежурство. Ох и влетит ему сейчас... А про услышанное в палате Исина он подумает позже, после дежурства.