электроника

— Можешь не стоять здесь и идти спать. — Я останусь. — Ты не обязан это делать. — Делать что? — Играть старшего брата. Если бы Пидж не была занята многочисленными значками алтеанского алфавита, которые беспорядочной лентой сменяли друг друга на зеленом поле, и хотя бы обернулась, то была бы поражена реакцией на ее последние слова. Широгане крепко сжал челюсти и прикрыл глаза, словно собирая все оставшееся самообладание. Но Пидж не обернулась. За последние тридцать минут она почти не меняла свое положение, сидя в своем интер-кресле, пытаясь разобраться с компьютерным кодом, который вынесла на проектор. Следуя часам искуственных суток алтеанского крейсера, сейчас было около двух часов ночи. Как выразилась рыжая, «ночь только начиналась». Но сейчас, в отсутствии Аллуры на капитанском мостике и многочисленных инфо-табло, которые ярким свечением обычно отвлекали от созерцания бескранней темноты, сама ночь, благодаря гигантским иллюминаторам на носу корабля, чувствовалась наиболее отчетливо. Свечения бесконечного колличества звезд притягивали, гипнотизировали и опустошали. В своей каюте Широ закрыл иллюминатор, ибо даже небольшой кусочек темной бесконечной Материи имел власть свести его с ума. Широ помнил себя в семнадцатилетнем возрасте, когда начиная первый год в Академии, не понимал студентов, которые испытывали страх высоты. Тогда он с успехом проходил испытания на искусственных модулях, ждал своего первого настоящего полета. Он с жадностью считал часы в небе, ожидая, когда часы, проведенные в тропосфере, перевалят за сотню, и его допустят к третьему уровню. Он также помнил знакомство с мистером Холтом. Помнил, как тот рассказывал о Мэтте и о том, что у них у обоих высшие результаты подготовки. Больше всего он любил полеты в стратосфере. Она являлась золотой серединой — внизу Земля, а в десятке километрах сам Космос. Земля была красива. Совсем другое чувство испытываешь, когда смотришь на нее с высоты шаттла. Если бы каждый человек увидел то, что видел Широ… Это изменило бы многое. Полеты, которые выводят тебя из гравитации Земли, они будто убирают предохранители. Ты чувствуешь многое — красоту, ужас, страх… Ты осознаешь собственную ничтожность и вместе с тем то, что эта планета в твоих руках. В мозгу Широ шевельнулся отрывок лекции одного профессора. Тот говорил, что во время полета на больших расстояниях количество дофамин, серотонинa и кортизола критически превышают норму. Такое же происходит в теле человека только при испытании любви. — Квизнак, перестань так таращиться на свое отражение. Это пугает до усрачки. — Я смотрю не на отражение. Пидж фыркнула и снова повернулась к работе. Легким движением она задрала очки на лоб и прошлась внутренней стороной ладони по лицу — от подбородка вверх, таким образом задрав кончик носа еще выше. — Аллура не против, что ты колдуешь над системой Замка? — Коран попросил кое-что подправить. Я не трогаю автопилот, успокойся. Он просто не может смириться с мыслью, что его сенсоры не проходят в альтернативные вселенные, — будничным тоном ответила Пидж. — И ты сможешь исправить это так быстро? Холт вновь посмотрела на него в упор. — Ты слишком переоцениваешь мои силы. На это уйдет несколько ночей. Широ не верил ее словам. Он был уверен, что Коран просто как-то обмолвился об этом, или же заикнулся. Коран ни за что не попросил бы Пидж саморучно заняться установкой новых систем Замка. Более того, он редко называет ее по имени, ничего не говоря о личных просьбах. — Пидж, что ты правда пытаешься сделать? Ее пальцы замерли над встроенной клавиатурой. — Пытаюсь расширить сенсорные протоколы, чтобы они не сходили с ума на границе Евклидового пространства, — спокойно повторила она. Затем, вздохнув, встала из кресла. Встроенный монитор тут же погас. — Ты не доверяешь мне? — спросила Пидж. Она скрестила руки на груди и задрала голову. Она была рассержена. — Нет. Но мне не нравится, что ты проводишь все свободное время за работой. Ты буквально… износишь себя. Пидж закусила губу. — Это мое право. Они оба замолчали. Пидж натянула рукава куртки на тонкие пальцы и сжала их. — Лотор захочет вернуться туда. Если не вернулся раньше. Он ищет квинтесенцию. — Он не справится с большим количеством. — Справится. Я просто… Это поможет. Я думала, что если сделаю это, то все кончится еще быстрее. Широ захотелось сказать, что это не закончится никогда. Они в Космосе, а Космос бесконечен. Ни одна планета не сможет взять их в плен своей гравитацией. Ему захотелось расспросить ее про ту Вселенную, в которую они попали без него. Широ кладет ладонь на ее плечо, и этот жест кажется неправильным и фальшивым. Он наклоняется и целует ее в лоб, а затем отстраняется и целует в щеку. Генераторы освещения корабля давно переключились на сберегающий режим, и в блеклом свете ламп Пидж кажется болезненно бледной. Она хмурится. — Какого черта? — тихо спрашивает она. — Авансом, если пойдешь в свою каюту прямо сейчас. — Так это теперь так называется? Широ хочется, чтобы она ушла прямо сейчас. Что бы все это просто скаталось в очередное ночное помутнение, а утром они вновь занялись всей той фигней, которую делают. Пожалуйста, уйди. Потому что прямо сейчас он чувствует, как его щеки заливаются жаром, а пальцы начинают дрожать от близости ее тела. Пидж тянет его на себя и целует его. Просто касается губами, без лишних движений и ласк, и длится это целый тик. Слишком коротко, чтобы после придавать этому значения. И достаточно длинно, чтобы не переставать об этом думать последующие семьдесят два часа.