Эпилог.
— Если в Адаманте меня не окажется рядом, а ты… — Каллен, тебе не надо даже говорить об этом. Я прослежу. Обещаю, — сказала Хоук серьезно, но с появившейся тут же на лице озорной улыбкой, добавила: — Я очень рада за тебя. Она кажется замечательная девушка. — Да, я… Так заметно? — спросил Каллен, краснея. — Заметно. Мариан закрыла глаза и вздохнула полной грудью: — Все закончится, и я тоже поеду домой. Сейчас я уже жалею, что приехала одна. — Ну, уж нет! До сих пор вздрагиваю, как вспоминаю этот его взгляд, — засмеялся Каллен. — Да, не смотрел он на тебя, — Хоук легонько ударила его по плечу. — Смотрел, смотрел. Когда ты не видела. Некоторое время лишь естественный шум наполненной людьми крепости нарушал тишину. — Я не спрашивал раньше. Ты ведь ему все рассказала? — прервал молчание Каллен. — У нас с Фенрисом нет секретов друг от друга. Недомолвки ни к чему хорошему не приводят. Ты же знаешь? Он кивнул. — Хорошо. А я вот снова забыла об этом, когда сбежала сюда. — Всё будет хорошо, Мариан, вот увидишь. — Я знаю, — сказала она и отвернулась, незаметно смахнув слезу, то ли от тоски по любимому, то ли от горького предчувствия, появившуюся в уголке глаза.На улице
20 сентября 2017 г. в 13:40
На улице Мариан стало очевидно, как она пьяна. Улица, в отличие от толпы в «Висельнике», отказывалась качаться с ней в такт. Кое-как добрела она до верхнего города и села на скамейку. Ночь уже полностью вступила в свои права, но в этой части города свет фонарей разгонял ночную тьму. Прошло должно быть немало времени, когда мысли, наконец, стали собираться в кучу.
— Хоук?
Она подняла взгляд.
— Каллен?
Молодой храмовник, с которым она периодически пересекалась и была в довольно не плохих отношениях, смотрел на неё с интересом и удивлением.
— Ты плохо себя чувствуешь? Тебе помочь? — спросил он.
Мариан грустно улыбнулась: — Я просто немного пьяна, — проговорила раздельно.
Каллен провел рукой по своим светлым кудрявым волосам и, засомневавшись лишь на мгновенье, сел рядом с ней.
— Не безопасно тебе здесь одной, а мне все равно не спится, — сказал, будто оправдываясь.
— Я тоже не хочу спать, — сказала Хоук и вдруг рассмеялась. — Представляешь, я хотела начать жить дальше. Глупо, да? Как будто это легко.
Каллен опешил. Так не естественен был её смех, так не сочетался с красными от слез глазами, видными даже в бедном свете фонарей. Он не знал что сделать, не знал что сказать. Он не видел её такой прежде.
— Хоук, я… — он сжал её холодную руку, обрывая смех.
— Мне так одиноко, Каллен. Мне бесконечно одиноко.
— Кажется, я понимаю, о чем ты.
Она с удивлением посмотрела на него. И правда увидела ту самую грусть. Глубоко. В его глазах.
— Расскажешь мне?
— Я пока не готов кому-то рассказать, — он покачал головой.
— Посидишь со мной?
— Посижу.
Они думали каждый о своей беде, сидя рядом. Не пытаясь даже разговаривать.
Затем он проводил её до дома.
— Поцелуешь меня? — вдруг спросила Хоук, сама этому удивившись. И сердце бешено заколотилось, когда он притянул ее к себе.
Они провели с ним остаток ночи. Любя друг друга жадно, до изнеможения.
Утром он ушел.
Они не часто встречались на протяжении двух лет. Ото всех скрываясь. Используя друг друга, чтобы хоть немного заглушить пустоту в душе. Нет, это была не любовь, даже близко не любовь. Но им обоим это было необходимо. Они, пожалуй, сдружились за это время, хотя скорее были просто благодарны друг другу. За эти часы тепла, не требующие ничего взамен.