Почти закончилась весна. Догорают последние майские деньки. Золотисто-алый закат полыхает на далёком, синеющем облаками горизонте. Где-то далеко-далеко, за городами и сёлами, за лесами и реками уже плачет иволга и соловей напевает свои трели.
Огромный мегаполис готовится к особой, более оживлённой, ночной жизни. В его пригороде, посреди маленьких и не очень больших сельских строений стоит неприметный дом, такой же, как и многие другие вокруг. Почти вся его восточная сторона была овита густой и пушистой лозой. Но не сама эта хижина была так важна, а огромная локация, расположенная глубоко под землёй. Внутри неё, в шкафу, находился лифт, который уходил глубоко под землю, в хорошо оборудованный бункер, тайную базу, главный — потому что единственный — штаб команды юных изгоев, перешедших на тёмную сторону из-за несправедливости и жестокости окружающего мира по отношению к ним. Их было четверо, они были совершенно разные способностями, предпочтениями, темпераментами и характерами, но их объединяло одно — своих целей они, зачастую, добивались нелегальными методами. Главенствовал в их шайке с громким названием Тёмные Ветра практичный и целеустремлённый парень восемнадцати лет, чёрно-алый ёж Шедоу Кинтобор или просто Шедз. Ему и принадлежал этот домик и, собственно, штаб. Иногда открыто, но чаще в глубине души, занять роль «главаря» стремился амбициозный и не в меру пытливый блондин шестнадцати лет, слегка полноватый серебристый ёж Силвер Деггер или просто Си. У Шедоу был «протеже». Это самый юный член их мрачной, но сильной боевым духом команды, усидчивый и довольно спокойный характером, рыжий энтузиаст тринадцати лет, солнечно-жёлтый лисёнок с двумя хвостами — Майлз Прауэр, но друзья, чаще всего, зовут его просто Тейлз. Четвёртым членом их команды был как бы живущий отдельно от общества пятнадцатилетний пофигист, синий ёж Соник Вортекс или, как его величают многие знакомые, просто Чёрт. Его прозвище не было случайным. Соник был проклят жить в демонической сущности и изредка, лишь когда светит солнце, обладать возможностью быть обычным парнем. Днём он почти всегда пребывал равнодушным и мезонтропичным ежом, но по ночам проклятие становилось сильнее его воли и он становился «вторым собой» — чересчур близоруким демоном с бездонно-чёрными глазами, словно масляные лужи дёгтя, с клыками, с тёмными, сине-фиолетовыми волосами и некрупными белыми рожками. Менялась у него не только внешность, но и характер. Из заносчивого и горделивого пофигиста он становился не менее горделивым и заносчивым, но словно более живым, нежели него дневная, сдержанная версия, которая больше походила на продвинутого робота с кучкой программ, среди которых не было функции выражения эмоций. Ночами он становится веселым, активным и безрассудным, словно порыв весеннего ветра, его чёрные глаза выглядят гораздо живее, как угли, в которых не погас огонь, нежели его дневные, похожие на зеленые драгоценные камни, сияющие, но мёртвые.***
Глубоко под землёй, в штабе, Шедоу, облачённый в готскую одежду, битый час объяснял план нападения на вечно рушивших их планы супер-девчонок из геройской группировки Борцов Света. Равнодушному ко всему Сонику было как-то плевать, сработает их план или нет, поэтому слушал своего командира в пол-уха и безучастно разглядывал его черты лица. Он всегда полагался на хладнокровность перед лицом соперника и на свою невероятную скорость, которой он мог соперничать с самим Шедоу и даже Пирой. Слева от него примостился Майлз. Он, боясь упустить что-то важное из виду, усердно строчил, записывая варианты атаки в свой блокнотик. Его хвосты от волнения словно развевались на ветру. Он то и дело украдкой поглядывал то на одного, то на другого члена их команды Тёмных Ветров. И, наконец, Силвер. Этот дотошный парень то и дело перебивал Шедоу, приводил свои примеры и старался выжать из Шедоу чуть ли не идеальную схему нападения, что изрядно раздражало чёрно-алого ежа. — Забей, Си, — произнёс Соник. — Будут девки — будет атака. Чего толочь воду в ступе? — Ну нет, не скажи, — снова заладил своё Силвер. — Мы хотим спланировать атаку на этих девчонок. Если начали планировать, то надо учесть все ситуации, чтобы не было попадоса! — Соник неопределённо фыркнул, откинулся на спинку стула и демонстративно отвернулся. — Мой «попадос» — это ты! — сквозь зубы тихо процедил всё более раздражаемый Шедоу и снова в полный голос продолжил дискуссию. — Так или иначе, я предлагаю, чтобы Снежок взял на себя эту снайпершу по кличке Флейм… — Но что если на меня нападёт, скажем, Банни? Или эта секси Белка? — Да дай мне, млять, договорить! С Белкой разберётся Рыжик! — Белка, прямо-таки, секси? — не особо заинтересованно спросил Соник, приподняв бровь. — А? — не понял сначала Силвер, но потом сообразил, что Чёрт близорук и не мог видеть особенностей внешности девчонок. — Ах да, ты ж их не видел! О-о да-а, эта Белка — первый сорт! Чего только одни буфера её стоят! — У нас тут ребёнок, вообще-то, — как-то равнодушно напомнил им Шедоу о Майлзе, постукивая указательным пальцем по столешнице, пытаясь не взорваться в гневе здесь и сейчас. — Понимаю, мы здесь все голяками шлондаем. Ну, кроме Чертилы, конечно. Но всё же обсуждать баб и их «прелести»… — Сорян, но пусть привыкает, здесь все — неформалы, — пожал плечами блондин и снова стал допытываться. — Ну так что? Если на меня нападёт не «леди-винтовка», а «мисс-морозилка»? — Я же сказал, с ней разберётся Рыжик. — Угу. А ты не считаешь, что это опасно — доверять нашему крохе Тейлзу битву с такой взрослой особой? — Нисколько. Рыжик единственный, кто может, кроме тебя, атаковать дистанционно, находясь в Силовой Форме. — Окей, с Белкой, этой проституткой, мы разобрались. Едем дальше. Банни? — «Хлыст» на Чёрте. Ему проще оклематься после электрошока, чем нам. К тому же, ему проще будет атаковать того, кто обладает светящимися предметами. — Угу, то есть, Банни, Пира или Флейм. Пира сразу отпадает, она изжарит меня в секунду, с лазерным шоу Флейм я не справлюсь. Остаётся мне крольчонок, — лениво зевнул синеволосый пофигист, а затем незаметно фыркнул. — Хотя мне насрать. Флейм разве что в решето меня расхреначит. Могу и с ней поконтачить. — А вот я считаю, что Рыжику стоит брать на себя не Белку, а Банни, — снова начал спорить Силвер, говоря одновременно с никем не слышимым Соником. — Они примерно одного возраста и эта крольчиха не сможет его одурачить… — Ты считаешь меня настолько глупым, Си? — в кой-то веке подал голос Майлз. — Нет, что ты, Тейлз?! — опешил Силвер. — Слушать сюда! — не совсем придавая значения словам, прикрикнул Шедоу, барабаня по огромному железному столу, за которым они все собрались, кулаками для большего привлечения внимания парней; продолжил он уже спокойным тоном. — Вы всё поняли? — понурый кивок со стороны лиса и блондина, Соник лишь красноречиво поморщил нос. — Тейлз, на кого нападаешь ты? — На блондинистую летучую мышь по прозвищу Белка, — по-солдатски отрапортовал лис. — Сильвер? — Эх, на Флейм, на Флейм, — обречённо вздохнул серебристый ёж. — А кто такая Флейм? — А то ты, блин, не знаешь! — раздражённо огрызнулся Силвер. — Желаю лишний раз убедиться, что ты всё понял. — На кого нападу, на того нападу, и тебя спрашивать не стану! — под влиянием гормонального всплеска выпалил Силвер Деггер и тут же пожалел об этом. Уже давно доведённый до ручки его поведением колючий Кинтобор, являясь на половину человеком и обладая некоторыми зачатками организованности, несвойственной ежам обоих полов, чуть ли не мгновенно оказался возле виновника своего раздражения и с наслаждением впечатал свой кулак в тёплую, чуть пухлую мякоть его щеки, вобрав в удар почти всю свою мощь. Дотошный блондин далеко отлетел из-за такого удара, впечатался в стену и мешком с пухом хлопнулся на бетонный, с добавлением свинца на случай радиации, пол. Деггер вскочил на ноги, телекинезом подхватил несколько предметов обихода и блокнот Майлза и стал забрасывать ими Шедоу. Колючий Кинтобор, уже окончательно озверевший, с диким воем и ором бешенства метнулся к обнаглевшему, по его мнению, Силверу, но его смертоносный кулак рассёк лишь воздух. Претендент на власть среди Тёмных Ветров поднял себя телекинезом почти к потолку и уже оттуда продолжил свой обстрел брюнета разными вещами. В ход уже пошли не только личные вещи как учебники, тетради, пеналы и рюкзаки, но и колонки, ноутбук и несколько мониторов. Шедоу в ответ стал метать свои пси-выстрелы, похожие на колья или копья Хаоса, только не жёлтые, а красные, зелёные и синие, в зависимости от фактора вероятности. Чаще летали красные, чуть реже — зелёные, совсем редко — синие. Юный Прауэр благоразумно решил переждать «бурю» за дверью, особенно учитывая что пофигистичный, — и из-за этого довольно хладнокровный и умеющий думать логически, а не на эмоциях, — Соник не обращал на дерущихся никакого внимания, как не обращает внимания коп на двух неумело дерущихся без значимой причины первоклассников. Если бы Вортекс перестал отсутствующим взглядом смотреть куда-то в сторону в одну точку со скучающим видом и принял бы сторону одного из дерущихся, то Майлз, непременно, тоже начал бы действовать. Чёрная и белая линии метались по всему главному залу штаба, одна сверху, другая снизу, чёрная обстреливала белую своими разноцветными кольями-пси-выстрелами, а белая, в свою очередь, забрасывала чёрную всеми предметами, которые та успевала подхватить телекинезом. Пару раз ей даже удавалось подхватить чёрно-алого ежа и швырнуть его сначала о потолок, а затем о пол, на что Соник отреагировал тремя словами и одним предлогом: «Останьтесь в живых, лады?». Сидящий в самом эпицентре событий пофигист подхватил упавший рядом с ним какой-то журнальчик, стал листать его, не обращая внимания на царивший вокруг него хаос. Противоборствующие орали друг на друга, матерились, как пьяные сапожники, и говорили друг другу что-то; нельзя было разобрать слов из-за общего гвалда. Когда Соник долистал до половины, из-под него выудили стул, что его немного вывело из точки эмоционального равновесия. Он слегка нахмурил брови и недовольно глянул на Силвера. — Спасибо, Си. Всегда мечтал об отбитой заднице. — Стой на месте, падла! Чёрт, с дороги! — проорал Шедоу, чуть не споткнувшись о развалившегося на холодном полу синеволосого пофигиста. Что-то неясно бормоча себе под нос, Соник поднялся на ноги и уселся на стол, вновь листая журнал. У Силвера открылся словесный понос, такой, что аж уши вяли, слушая его «распрекрасные речи». Майлз Прауэр ухмыльнулся за дверью: «Ох уж эти ежи! Никакой дисциплины!». Наконец, Шедоу Кинтобор смог подобраться к порхающему у потолка Силверу. Он схватил серебристого ежа за лодыжки и, в буквальном смысле, спустил его с «небес на землю», то есть, с потолка на бетонный пол, а если быть более точным, просто швырнул его резко вниз, как бросают детки мячик, чтобы тот, отскочив от земли, высоко подлетел вверх. Но Силвер не был мячиком, поэтому не подскочил наверх, а просто грузно и шумно грохнулся на лопатки, что было звездец как больно. От сильного болевого шока, блондинистый бедолага потерял концентрацию и, из-за рассеявшегося телекинеза, все предметы, которые оказались в этот момент в воздухе, большой кучей хлама свалились на потрясённого ёжика, тем самым соорудив ему и могилу, и надгробие. — С-сука! — прошипел Шедоу и тут же словил лазерный выстрел в спину. Над грудой поломанных вещей стоял немного растрёпанный серебристый ёж в золотистых доспехах и в очень необычном шлеме, который почти не скрывал его лицо, но зато отбрасывал назад его креативную, длинную чёлку, похожую на лист каштана. Лицо ежа было искажено звериным оскалом, горящие глаза светили жидким золотом. Ошалевший от такой выходки Шедоу с трудом поднялся на ноги. — Ты охренел, Си?! — Это Снежок, — поправил его Соник. — Да ебать мне! Немедленно прекрати! — Заставь меня, блядь! — Снежок вновь выстрелил в Шедоу лазерным лучом из обоих своих глаз цвета калёного золота. От этого выстрела Шедоу удалось увернуться и знатно врезать Снежку в пах ногой. Лазер из глаз Снежка оставил закопчённый чёрный круг на дальней стене и немного подпалил Сонику иглы, от чего тот начал сердиться. В это самое время, пусть и не видимая для Тёмных Ветров, луна заняла своё место на небе. Вскочивший было Соник, коротко охнув, упал на колени схватясь за голову, которая словно налилась свинцом и неимоверно загудела. Его кобальтовая шерсть потемнела на полтона, в её синеве проявился лёгкий фиолетовый оттенок. От ресниц верхних век по лицу и волосам-колючкам прошлось по не толстой, но и не тонкой, кипенно-белой полосе, каждая из которых плавно переходила в небольшие, белые, фосфорно-светящиеся рожки. Все зубы его заострились, стали клыками, пальцы заострились и стали длиннее, иглы распушились и загнулись кверху, на ушах выросли колючки-кисточки, словно зубья. Глаза заволокло жидкой, блестящей тьмой, словно он надел линзы. Майка сменилась бордовой толстовкой с высоким и толстым воротником, который плотно обтягивал ему шею, словно ошейник, на рукавах было по зелёной полосе; шорты сменились на чёрные трико, на запястьях появилось по толстому, золотистому, сияющему кольцу-браслету; хвост слегка удлинился и на его кончике образовалась колючая кисточка. Чёрт с жадностью вдохнул наполненный всевозможными запахами воздух, заполняя им свои лёгкие почти до отказа, распахнув свои чёрные, почти слепые глаза. Он замечал лишь какие-то неясные движения, предположительно, Снежка, потому что размытое пятно перед его глазами было жёлтым и в верхней части этого силуэта сияло что-то яркое, золотое — глаза Снежка. Чёрт по-кошачьи подобрался, отпружинил от пола и набросился на «мальчика-терминатора». — Э-э-э! Ты чего?! — взвизгнул Снежок, пытаясь сбросить с себя балласт виде нависшего ему на спину Чёрта. — Ты!!! Подпалил!!! Мне!!! Иглы!!! — раздавал ему по голове тумаки Чёрт. — Мои иглы!!! — Давай, Чёрт, завали его к чертям собачьим!!! — поддержал его Тень, в которого превратился Шедоу, этот вечно сердитый брюнет. Тень — это ангел водной стихии, он силён и быстр. Также у него был особый кодекс чести и в него входило правило о том, что главарь всегда должен бороться с главарями вражеских команд, никак не с рядовыми солдатами, потому и старался брать огненную кошку Пиру на себя. Его иглы светло-голубого цвета собраны на макушке в причёску, отдалённо напоминающую каплю, молниевидные красные с чёрным полоски тянутся от корней до концов. В рубиновых глазах сияли отсветы древней магии, белки его глаз почернели, сделав его глаза похожими на глаза его Творца. — Лады! — откликнулся Чёрт. — Мля! Слезь с меня, треклятая тварь! — визжал Снежок под весом тощего Чёрта. — Пришибу, суку! — Глаза не на затылке! — проворковал Чёрт, срывая со Снежка его золотистый шлем и вырывая ему с корнями его серебристые иглы. — Иглы, мразь, иглы!!! Мои иглы! — Ох уж эти ежи! Вся жизнь — это иглы! — усмехнувшись, покачал головой Майлз, всё ещё стоя за дверью. — Так говоришь, словно у нас весь мир на иглах сошёлся! — возмутился Тень, обладающий острым слухом. — Вывод из ваших разговоров! — ответил было Майлз, но его слова потонули в общем ежином оре. Майлзу показалось, что его кто-то позвал на помощь. С воинственным воплем диких индейских народов лисёнок ворвался в ураган из мечащихся ежей, встал на все четыре и завертел своими хвостами с бешеной скоростью. Это действие вызвало явление направленного вихревого ветра, и ежи, скажем, размазались по стенам. Майлз про себя называл свой дар «хвостовым смерчем» и, отчасти, он был прав. Со стороны это выглядело, словно два его хвоста вмиг превращаются в большую ветряную воронку. — Оу, ты просто молодчик, Тейлси! — немного укоризненно проворчал Чёрт. — Кстати, где ты? — Я рядом, — туманно и расплывчато ответил Майлз, присев на стол. — М-м, да-а… Здесь не помешала бы уборка. Такой погром…! — рассеяно и натянуто произнёс Тень, оглядываясь по сторонам и с лёгкой неприязнью созерцая воцарившийся вокруг беспорядок. — Ну, э-э-э, если всё закончилось, э-э-э, может… приберёмся? Потом сходим куда-нибудь? — почесал затылок Силвер. Он снова стал собой. Его доспехи исчезли; ярко горящие глаза утратили своё свечение, стали цвета старого червонного золота; на нём снова оказались: тёплый, красный свитер с неким подобием муфты на животе; плотные, тёмные джинсы; блестящие, чёрные, резиновые сапоги. Его длинная и густая чёлка снова стала напоминать собой огромный и серебристый лист каштана, длинные волосы-иглы перестали в беспорядке торчать во все стороны и вновь улеглись в две длинные пряди, немного взлохмаченные после потасовки. Тень тоже преобразился обратно в Шедоу. Его иглы почернели, распушились, по ним прошлись прямые алые полосы; глаза стали обычными, — с белыми белками, чёрным зрачком и огненно-алой радужкой; вместо боевого костюма гидро-ангела на нём вновь очутились его чёрный и тонкий свитер с широким вырезом, чёрные брюки и чёрные кроссовки. Вообще, Шедоу очень нравилось облачаться как гот, но он не воспринимал себя как часть этой субкультуры. Шедоу хмуро фыркнул в ответ виновнику этого погрома. Полу-слепой Чёрт обернулся в сторону этого звука. Майлз деликатно взял его за руку, дабы тот, вскочив куда-нибудь, не расквасил себе нос обо что-нибудь. Силвер выжидающе глядел на Шедоу невинными глазами. — Ты заварил всю эту заварушку, ты и расхлёбывай! В смысле, разгребай и прибирай! — сказал наконец Шедоу. — Вообще-то, драку начал ты, а не я. Я просто приводил приводил примеры ситуаций, которые могли бы произойти с нами. Как ни крути, а… — снова запел свою нудную песню Силвер. — Просто. Разгреби. Всё. Телекинезом, — чётко выговаривая каждое слово, отчеканил главарь Тёмных Ветров. Серебристый ёжик-блондин тяжело, нудно и обречённо вздохнул, но на этот раз повиновался. Он распростёр руки и вскинул их над головой вверх и чуточку вперёд. Его кисти обволокла прозрачная, сине-зелёная аура, она же обволокла и предметы которые он стал передвигать. После непродолжительной уборки, парни вошли в крупный лифт, который отвёз их из-под земли на поверхность, в большой платяной шкаф, который стоял в почти необитаемой спальне.***
— Итак, куда пойдём? — с энтузиазмом поинтересовался лисёнок, бережно ведя ничего не видящего Чёрта за холодную, как лёд, руку. — Жрать!!! — моментально отозвался Силвер. — Бухать!!! — одновременно с Силвером и в один тон с ним брякнул Шедоу. — Если жрать и бухать… Пойдём в «Ламарию» опять, — фыркнул Чёрт. — Ох, как бы меня маман не запалила-а, — протянул Майлз. — Стань Рыжиком, точно не запалит, — отрывисто сказал Силвер. — Нет, он не станет Рыжиком без необходимости, — возразил Шедоу. — Я согласен, — вставил Чёрт. — Вдруг Борцы Света не вовремя на пути встретятся? — Пф-ф, — презрительно фыркнул Силвер. — Борцы Света. Ебцы Пиздета. Чтоб им пусто было. Смазливые девчонки, вечно всё портят! — Гхы-ы! — произнёс Чёрт блюющий звук. Тёмные Ветра вышли из неприметного домика на сельскую ночную улочку. Лишь лунный свет слегка освещал четвёрке юных злодеев дорогу. Воздух был по-сельски чист и свеж, немного прохладен, что необычно для последних весенних ночей. Лёгкий, сырой ветерок ворошил густую и длинную чёлку солнечно-жёлтого лисёнка. Иглы же у ежей были слишком тверды для такого лёгкого ветра. Они просто плавно раскачивались в такт с шагами своих обладателей. А эти обладатели в ногу шли по широкой грунтовой дороге. Этот «марш» не был запланирован, просто так случайно получилось, что ежи стали шагать почти синхронно. Время перевалило за полночь, когда они, наконец, вышли в город. Мегаполис разительно отличался от сельской местности. Если в селе было темно, глухо и безлюдно, то здесь всё было в точности наоборот. Уличные фонари, рекламные вывески и вывески названий разнообразных магазинов, — всё давало свой особенный свет, свою тональность, отчего на городских улицах было светло, как днём, даже ярче. Большой эффект давал сильный контраст тёмного, почти чёрного неба и яркого света многочисленных лампочек самых разных цветов. Машины, грузовики и легковые автомобили, широкими потоками сновали по дорогам, то и дело кому-то сигналя и освещая пространство впереди себя светом своих фар. И, наконец, народ. Толпы народа, живущего преимущественно ночной жизнью этого мегаполиса. Кто-то идёт на работу в ночную смену, кто-то бредёт с работы, кто-то спешит на свидание, а кто-то, как Тёмные Ветра, просто гуляют или идут в один из множество разнообразных ночных забегаловок-трактиров. — Эй, пацаны, не хотите замутить? — окликнул их какой-то подозрительный тип в длинном, потрёпанном плаще с капюшоном, накинутым на голову и скрывающим лицо говорящего. — У нас тут девочки есть, то что надо! Голос скрытного типа был глухой и осипший, выдыхаемый при речи воздух с неприятным свистом вырывался из лёгких. Тип яростно и развязно жестикулировал каждое своё слово. Движения его рук были неестественно размашистыми, его немного качало, словно он стоял на палубе корабля во время шторма, с первого взгляда можно было понять, что ноги его плохо держат, ему трудно стоять прямо, тело почти не подчиняется своему хозяину. В чуткий нос Чёрта ударил сногсшибательный смрад нечистоплотности и перегара. Ёж, проклятый быть чудищем по ночам, презрительно и с отвращением скривил лицо, и без того не слишком привлекательное. Его передёрнуло от этой тошнотворной вони. Майлз чуть крепче сжал ладонь Чёрта в своей ладони, чтобы успеть предотвратить проблемы, если Чёрт внезапно помчится куда-то. Лисёнок почти с паникой в широко раскрытых голубых глазах смотрел на оборванца, явно вспоминая нелучшие годы контакта со в стельку пьяными личностями. — Пропойца! — остервенело прошипел сквозь клыки проклятый ёжик. — Ты уверен? — так же тихо спросил его Шедоу. — Ну вы чё?! Подёмте-подёмте! Такие девочки, заебись! — Нет, спасибо, не надо, — потерянно и неуверенно отозвался Силвер. — Да, уверен, от него перегаром несёт, просто гы-ы! — Чёрт демонстративно скукожился. — Да пасаны, давайте, трахните сучек, а? Ведь бесплатно угощаю! — Ребят, пошли отсюда, а? — моляще протянул Майлз. — Не нравится мне этот парень… — Нет, спасибо, нам не нужно, — стал упираться Силвер. — Ха, парень! Да он нам в деды годится! — Жри меня, пройдоха! — озлоблено вскричал невнятный тип, отчаянно жестикулируя. — На, на, жри, на! — алкоголик всё-таки не удержался на ногах и грузно шмякнулся на задницу. — Ой, жопа перевесила! — весело и пьяно воскликнул странный тип и расхохотался. — Идёмте, парни, нам нечего здесь делать, — чуть ли не заныл Майлз. — Ага, чучело это вон, в стельку вообще! — бессвязно пробормотал ошеломлённый Силвер Деггер. — Это и есть «опьянение»? — слегка поражённо протянул Шедоу. — Хорошо, что мне это не грозит! — Ещё б грозило, блядь! — возмутился Чёрт. — Мне, вообще-то, в одном доме с тобой дрыхнуть! — Скажи спасибо, не в одной постели, — невнятно сказал Силвер себе под нос так, чтобы его никто не слышал. — Пф-ф! — фыркнул в ответ Чёрту Шедоу. Наконец, Тёмные Ветра дошли до их излюбленной ночной забегаловки «Ламария». Шедоу вошёл первым, с силой толкнув плечом неправильно установленную дверь, — по технике безопасности, дверь должна открываться на улицу, а не в помещение. Тихо и приятно звякнул крошечный колокольчик, висящий на дверной ручке. Следом за Шедоу, держась за руки, вошли Майлз и Чёрт. Со стороны они выглядели как отец и сынишка, хотя и были различны по расе. Силвер «замыкал строй», то есть вошёл после всех остальных, последним. — Привет, братан. Светлое пиво, четыре бургера и три колы, — Шедоу бросил мятую бумажку на «барный столик». — Хорошо, — отозвался хозяин трактира. — Как вы там, обживаетесь? — Есть такое, — расслабленно опустился на стул полосатый ёж и прилёг на стойку. — Понемногу расширяем подземку, спасибо, у Чёрта полно слуг. — Да-а, э-э, это… Знаешь, это немного жутко. Я не имею против ничего, чел, но жить с этой шнягой… Намордник носит? — при последнем уголки губ трактирщика приподнялись, глупо надевать намордник на того, кто может его снять. — Пф-ф, попытайся надеть на его лицо что-то против его воли и проснёшься его рабом, — поднимаясь, проворчал юный Кинтобор и подошёл к своей команде. — А вы скинуться не желаете? — поинтересовался главарь у Тёмных Ветров. — Неа, — ответили двое ежей и лисёнок, усаживаясь за свободный столик на мягкие, кожаные пуфики. — Я знал, что на вас можно рассчитывать, — саркастически процедил Шедоу. — Ха-а, твоя школа! — фыркнул злорадно Чёрт. — Бля-а, завтра школа! — вяло протянул Силвер, опустив локти на стол и поддерживая руками голову. — Прогуляй, я часто так делаю, — пожав сильными, но слегка щуплыми плечами, сухо и холодно бросил Шедоу. — Ага! Меня родоки за «энку» убьют! Всё, блядь, good bay, my dear Darkys! — Э-э-эх! Хорошо-то без родоков! — сладко потянулся Чёрт. — Ни мамки, ни папаши, ни проблем! — Вообще-то не Darkys, a Darkwinds… — блеснул знаниями лисёнок. — Хм-м! Конечно, пока у меня под печёнкой живёшь! — ухмыльнулся Шедоу. — Вот ваш заказ, — равнодушно произнёс хозяин трактирчика, поставив поднос с едой, алкоголем и колой на стол, и удалился. Шедоу, не раздумывая, схватился за кружку ледяного, светлого пива и с плохо прикрытым удовольствием сделал пару больших глотков. Остальные же, первым делом, взялись за бургеры. Парни ели, пили и болтали о всяких пустяках, из которых и состоит жизнь. Силвер, ясное дело, одним лишь бургером не обошёлся, заказал себе крупную упаковку вкусных пончиков. Мелкие разговоры закончились, к большим переходить не было возможности, так как их окружали лишние уши. Юные злодеи ели и пили в полном молчании. За кассовым столом, «барной стойкой», хозяина трактира-забегаловки играла тихая, спокойная, релаксическая музыка, прямо как в дорогих ресторанах. Немногочисленные торшеры, один на четыре стола, давали слабый, сумеречный, жёлтый, оттого и тёплый, свет и не били в глаза, а наполняли полу-пустое помещение какой-то особой, душевной, романтической, умиротворяющей атмосферой. Но Чёрт не мог оценить по достоинству окружающую его обстановку. Давно наевшись и напившись, он бессмысленно глядел вперёд своими невидящими глазами. А впереди него, за другим концом стола, сидел и наедался пухляша Силвер, правда, Чёрт его не видел в упор. Наевшись чуть ли не до отвала, Майлз не смог осилить половинку второго пончика и сладко и крепко, по-младенчески заснул. Его никто не стал будить. Шедоу решил заказать уже четвертую кружку пива, достал кошелёк и стал считать мелочь. — А потом «ой, жопа перевесила!», — поддел его Чёрт. — Я не пьянею, — вяло отмахнулся чёрно-алый ёж. — Все так говорят, а затем «жри меня, пройдоха!». — Кстати, а почему именно «жри»? — поинтересовался Силвер. — Ну так, тот бухой чел говорил… — Я не пьянею, — уже напористо повторил красноглазый брюнет. — Ну, не пьянеешь, не пьянеешь, — отмахнулся от него Силвер, вставая из-за стола и беря на руки спящего Майлза. — Я пойду в «квартирку», отнесу Тейлза и себя спать. Я, наверное, завтра не встану. — Я разбужу, — пообещал Шедоу. — Сяба, Шедз! — Силвер поднялся в воздух с помощью своего телекинеза и быстро умчался в штаб под удивлённый взгляд редких посетителей заведения. По трактиру прошёлся еле различимый гул — это отдыхающие взволнованно обсуждали серебристого ежа и его выходку. Наличие особой силы всегда была редкостью и поводом к недоверию среди мобианцев. Также было некомфортно находиться в одном помещении со знаменитой Совершенной Формой Жизни и жутким существом, коим был Чёрт. Но проявление особых сил у изгоя общества — это двойное внимание публики на данный момент, когда к полосатому ежу уже привыкли, а Чёрт спокойно отсиживается в углу и потягивает содовой из соломинки из ночи в ночь. Шедоу встал из-за стола, подошёл к «барной стойке» и купил себе свою долгожданную, четвёртую кружку. Чёрт всё так же неподвижно, сонно и апатично сидел за столом и слепо пялился на то место, где совсем недавно восседал белобрысый ёж. От сонливости и сытости он уже не слышал музыки, не чуял запахов. Проклятое Дитя Ночи клевал носом и думал о чём-то своём. Он не заметил, как Шедоу попрощался с хозяином трактира, не слышал гулких, цокающих звуков его твёрдой, реактивной подошвы-платформы его кроссовок, не заметил, как звякнул маленький колокольчик. Он сидел и думал о своём проклятии, но внезапно понял, что остался совершенно один. — Шедоу? Тень! — позвал он своего отсутствующего босса. — Твой друг ушёл, рогатый, — отозвался трактирщик, как бы невзначай остановившись возле опаснейшего преступника с фиолетовыми шипами. — Он позвал тебя, но, похоже, ты заснул. — Давно? — Н-не очень, — нервно сглотнул хозяин и отпрянул назад, так как Чёрт очень резко повернулся к нему и даже чуть не задел клыками его кожи на жилистой руке. — Ага, сяб! Чёрт втянул в лёгкие побольше воздуха, уловил запах чёрно-алого ежа и помчался по его следу на базу. Пару раз он врезался в фонарные столбы из-за своей дурацкой слепоты, но он справился с этим «квестом» и без особых приключений добрался до домика, под которым был обоснован их штаб. Как ни был зол Чёрт на парней, он благодарил всё святое, а именно Силы Хаоса, что он не напоролся на Борцов Света, ведь в одиночку, да ещё и ночью он был очень уязвим. — Спасибо, это так мило! Я ведь заебись вижу! — тихо возмутился Чёрт в гостиной, зная, что буквально за стенкой спят Майлз и Силвер. — Сорян, я тя звал, но ты не откликнулся, вот и ушёл, — пожал оголёнными плечами Шедоу; он сидел в кресле в одних только брюках и тёмно-серых носках. — А-а, что там! — театрально махнул рукой Чёрт. Он сбросил с себя толстовку, снял кроссовки, достал плед и улёгся на гостевой софе. Некоторое время он лежал с открытыми глазами, несмотря на тусклый и размытый источник освещения. Если бы он мог видеть, то видел бы не размытый источник освещения, а Шедоу, читающего учебник обществознания под слабым светом книжного фонаря. Уютней зарывшись в пуховый плед и уткнув в него свой обледеневший от чего-то нос, Чёрт закрыл свои устало сухие и горящие глаза и, глубоко зевнув, заснул. Шедоу бросил мимолётный взгляд на своего «квартиранта», когда тот сонно и тихо засопел, мерно вдыхая и выдыхая воздух сквозь материю пледа, и снова погрузился в чтение. Являясь Совершенной Формой Жизни, Шедоу не нуждался во сне и не мог понять, что такое сновидение, какова его природа и как оно влияет на завтрашнее самочувствие смотрящих его людей. Стараясь не задаваться своими извечными вопросами, Шедоу глубоко вздохнул и сосредоточил своё внимание на тексте. Он то и дело поглядывал на часы, чтобы вовремя разбудить остальных Тёмных Ветров, как и обещал. Ведь Шедоу был убеждён, что данное ежом слово твердо, как алмаз, и истинный ёж всегда выполняет свои обещания…***
Вот уже яркий, безоблачный рассвет сменил ночную тьму. Жаркое солнце начинало приятно нагревать воздух. На улицах весело защебетали птицы, купаясь в живительных лучах почти летнего солнца и играя в насыщенно-зелёной, густой листве деревьев. В мегаполисе наступила жизнь дневная, а точнее, утренняя. Толпы народа если не изменились, то число машин разных типов увеличилось, чуть ли не в трое. На дорогах, широких, как поле, стали образовываться заторы и пробки. И все они сигналили, гудели и пищали, каждая на свой лад. Другими словами, на улицах огромного города во всю кипела жизнь.
А в какой-то квартире какой-то многоэтажки всё ещё царили сладкие грёзы волшебного царства Морфея. Восемнадцатилетняя красотка, прилежная ученица, член боевой группировки Борцов Света, хитрая белая летучая мышь Руж Бэтто сладко вкушала дары Страны Снов, подслащённые полуночным кроптением над грудой домашнего задания. Её распущенные длинные волосы цвета «холодный блонд» были в беспорядке разбросаны по подушке. Она бы ещё с радостью поспала, но навязчивый рингтон будильника на телефоне заставил сонную девушку покинуть уютную, тёплую, так и манящую к себе обратно под одеялко постель. Руж нехотя встала, выключила этот идиотский будильник, который постоянно будит всех в одно и тоже время, не даёт спать, орёт, как потерпевший, что надо вставать, тебе в школу пора и т.д. и т.п. Белобрысая красавица, превозмогая ужасно сильное желание снова броситься в кровать и обо всём забыть, впасть в недельную спячку, босыми стопами пошлёпала по холодному кафелю пола в уборную. Некоторое время сонная мышка сидела на «троне». Нужду она уже справила и просто сидела на нём, впадая в дрёму, несмотря на яркий белый свет лампочки и широко открытые, сине-зелёные, такого приятного мятного цвета глаза. Всё же, с применением неимоверной силы воли, Бэтто заставила свою накаченную попку оторваться от сидушки и, подтянув чёрные трусики, принялась чистить свои белоснежные зубки сначала обычной зубной пастой, а затем отбеливающим порошком, чтобы у неё была голливудская улыбка. После умывания и хорошего, бодрящего душа с холодной водой, мышка взяла с полки расчёску и аккуратно привела в порядок свои роскошные локоны. Покончив со своей излюбленной причёской, — просто хорошо причёсанные распущенные волосы с двумя прядями по сторонам лица, — белоснежная, с лёгким голубым оттенком, мышь вернулась в комнату. Она застелила постель, сладко потянулась и подошла к шкафу с вещами. Она достала свою школьную одежду — кипенно-белую блузку, коротенькую чёрную юбочку и красный галстук — и стала переодеваться в неё. Она сняла с себя свою шелковистую алую сорочку, надела белые лифчик и стринги. После переодевания блондинка долго думала и всё-таки решила собрать свои длинные волосы в конский хвост, направилась на кухню. Она начала готовить себе завтрак. А тем временем, в другом доме, слегка полноватая, но не менее грациозная леди семнадцати лет стояла перед зеркалом нагишом. Это была командир Борцов Света, сиреневоволосая кошечка Блейз Кейтен. Она была одноклассницей Руж, она очень умна, строга и любила действовать по правилам, поэтому была ярой противницей Тёмных Ветров. Почему она стояла перед зеркалом полностью обнажённая? Да потому, что ей ночью приснился ужасный кошмар, во время которого киска начала защищаться от ночного «чего-то» не только во сне, но и в реальности. Бедняжка резко вскочила с кровати и превратилась в яркий сноп пламени, от чего вся её ночная одежда сгорела. Стоя перед зеркалом, она счищала с себя остатки горелой ткани. После очистительной процедуры она оделась в школьную одежду, такую же, как у Руж, надела перчатки из белой кожи, пропитанные огнеупорным веществом. Пусть одноклассницы этого не знали, но они почти одновременно стали наносить макияж на свои юные лица. А пока старшие девицы «наводили красоту», младшие ещё принадлежали сновидениям. Правда, четырнадцатилетней Эми Роуз не суждено было в них задержаться надолго. Её мама, — Эйдел Роуз, — мягко и ласково, но неотступно трепала своё чадо по голове, в попытках её разбудить. Наконец, заботливой мамочке удалось поднять коктельно-розовую ежиху, и она пошла на кухню готовить своей девочке завтрак. Эми Роуз была шумной, но сильной розовой ежихой. Она неплохо училась, стригла колючки, которые часто собирала алой лентой, под длинное каре, носила густую чёлку, падающую на глаза цвета тёмного нефрита, часто ходила в своих любимых красных сапогах с вертикальными белыми полосками, в красном платье и белоснежных перчатках. Часто носила золотые кольца-браслеты на запястьях. Роуз нехотя встала, застелила постель и поплелась умываться. В ванной долго стояла перед зеркалом, кривила рожицы и давила мелкие прыщики. Потом стояла без движения, грея руки в широком потоке тёплой воды. Под конец, чувство времени немного проклюнулось у неё в душе, и ежиха начала умываться и чистить зубы. Девочка насухо вытерла свою мордашку, няшно фыркнула от чего-то щекотного в носике и направилась обратно в комнату. Там она соизволила переодеться из ночнушки в школьную форму, такую же, как у Блейз и Руж, но без галстука, ибо это аксессуар одиннадцатиклассников. Как это обычно и происходит по утрам, когда имеешь крепких подружек, едва Эми присела, чтобы позавтракать, как у неё зазвонил телефон. Подскочив на табуретке, как ужаленная, Эми бросилась стремглав в комнату, на звук очень смешного и глупого рингтона, который она поставила только она поставила просто ради прикола. Эми достала сенсорный телефон из кармана своего портфеля. На контактной иконке высвечивалась счастливая мордашка самого младшего члена Борцов Света, двенадцатилетней кремовой крольчихи Крим Налер. У этой малышки был дар к балетному искусству и к полёту на своих больших, широких и длинных ушах. Если Эми Роуз была очень вспыльчивой и, порой, заносчивой особой, то Крим была само благовоспитанное смирение. Её тонкий голосок крайне редко переходил на повышенные тона, она старалась во всём видеть хорошее. Крим стала Борцом Света относительно недавно, но жизнь среди девчонок с её присоединением разительно изменилась: Блейз стала более терпимо и снисходительно относится к безобидным проказам и лёгким шалостям; у Руж появилось повседневное прозвище — «Ледышка», которое красноречиво говорило о её стиле жизни; а у Эми появилась новая подруга, которая скрасила её жизнь, бывшую довольно мрачной после гибели её отца при необъяснимых обстоятельствах. — Да, Сахарок? — Эми, как и все Борцы Света, звала Крим по прозвищу. — Ты готова в школу? — поинтересовалась Крим, пусть они и учились в разных школах. — Э-э-э, нет. Я завтракаю. — О-о, приятного аппетита! — и сбросила трубку. — Спаси-ибо, — потерянно протянула Эми через какое-то время, возвращаясь на кухню. Взяв уже готовый бутерброд из холодильника, ежиха стала попрощалась с Крим и стала есть своё чудотворение с колбасой и с сыром. Тиканье часов слышалось на всю кухню, мама давно ушла на работу, поэтому она не слышала обычных и вечных разговоров по телефону с утра. Поев, Эми весело побежала в свою комнату за портфелем, потом к входной двери. Проверив, что ничего не забыла, ежиха стала идти в школу. Кремовая крольчиха, после разговора с Эми, стала одеваться в школьную форму, которая ничем не отличалась от формы вышеописанных девчат, за исключением небольшой детали, которая меняла разительно всё. Её блузка была не белой, а розоватой, юбочка была не чёрной, а бордовой с золотисто-жёлтыми полосками. Почему? Да потому, что в разных школах была разная форма, и по этой форме можно было узнать, в какой школе учится тот или иной ученик. Крим вертелась перед высоким и широким зеркалом и кружилась в балетном танце заместо зарядки. Вечно хорошее настроение этой шалунишки, похоже, никогда не кончалось, она всегда была готова с радостью им поделиться с каждым встречным. Какой оптимизм был по жизни представлен миру в виде няшной двенадцатилетней кремовой крольчихи!***
Началась пытка всех учеников — школа. Прозвенел второй звонок, начался первый урок. Эми скучала, сидя на третьей парте второго ряда первого варианта. У неё было ОП — «Основы Проектирования», а на деле простая «Технология». Учительница нудила возле доски о правилах черчения схематического рисунка, водила, немного скрипя, мелом по доске, рисуя схему работы ручечного механизма. Эми, подперев кулаком щёку, делала лёгкие наброски в свою тетрадь, конспектировала, когда этого требовала учительница, и писала под диктовку. Когда прошло пятнадцать минут после начала урока, учительница села за свой, учительский стол. — Итак, восьмой «А» класс? — «Б»! — выкрикнуло сразу несколько человек. За фоном этого хора Эми всё равно услышала равнодушное фырканье позади себя. Её тайная любовь. Единственный ёж-мальчик из всего класса. В восьмом «Б» было всего-то пятнадцать учеников, одиннадцать из которых были девчонками и всего четверо оказались парнями. По иронии судьбы получилось так, что Эми оказалась единственной ежихой из всех девочек, а её синяя любовь — Соник Вортекс — единственным ежом среди парней. И Эми расценивала это несчастное совпадение как знак свыше. Она была абсолютно уверенна, что эта случайность совсем не случайна, и это силы Гармонии и Хаоса, сговорившись друг с другом, послали ей на голову этого пофигистичного красавчика, а ему на голову её — милую, вспыльчивую Эми. Учительница составила список присутствующих и отсутствующих и громко захлопнула журнал. Она прошлась твёрдым и холодным взглядом своих серых глаз по рядам, партам и ученикам и остановилась взглядом на синем еже, которому очень хотелось спать после вчерашней «тусовки», откинуться на стуле, словно на кресле и забросить свои длинные ноги на парту, чтобы было удобнее сидеть и чтобы его тощие коленки не упирались в парту. — Вортекс! К доске. На постном лице проклятого отразилось какое-то презрение, он нехотя, но ловко вытащил из-под парты свои длинные и тощие ноги-ходули, внутренне балдея от того, что появилась возможность их, наконец-то, выпрямить, лениво встал и гордо прошёлся к доске. Эми так и впилась в его спину своими влюблёнными глазами. Она не понимала, как такой красавчик не замечает такую красавицу, как она. Учительница заставила излишне длинноногого ежа чертить схему механизма ветряной мельницы, которую тот задолжал с прошлого урока, и он повернулся спиной не только к Эми, но и ко всему остальному классу. Мел в его руке часто стучал по доске, оставляя белые следы на тёмно-зелёной поверхности доски. В один момент он слегка неуверенно взглянул назад, его ярко-зелёные, словно два изумруда Хаоса, глаза случайно заглянули в её, тёмно-нефритовые. Эми почувствовала какую-то немую связь между ними, и эта связь не показалась Эми очень приятной. Она, как острый осколок льда, полоснула ей душу. Соник тоже почувствовал это. На миг ему показалось, что эта юная девушка — его злейший враг, который с лёгкостью может сломить его, разрушить его волю. Опасаясь, что он может сорваться, забыться, потерять концентрацию и снова стать Чёртом на глазах у всего класса, он опустил глаза, а затем повернулся лицом к доске. Эми расценила его жест глазами как знак, что она ему нравится. И если подумать, то Соник и в правду был к коктельно-розовой ежихе чуть менее равнодушен, чем к другим окружающим, пока находился в форме синего ёжика. Одурманенная собственными радужными мыслишками Эми потеряно сидела перед раскрытым учебником истории и задумчиво крутила локон своих прямых, как гвозди, розовых иголок, которые доставали ей, максимум, до плеч.***
В это самое время Руж и Блейз решали ЕГЭ-шные задания по алгебре. Киска сняла свои огнеупорные перчатки, а Руж держала перед собой кусочек льда, очень похожий на тонкий лист бумаги, только прозрачный. Время от времени, летучая мышка, сидящая на втором варианте четвёртой парты первого варианта, опускала левую руку под парту, направляла указательный палец на Блейз. От этого действия на парте у кошечки появлялся иней, который складывался в красивые каллиграфические буквы, а эти буквы складывались в слова, а эти слова заключали в себе вопросы о задачах, в которых Руж не была уверенна. В ответ Блейз, сидящая на первом варианте первой парты второго ряда, эта сиреневая кошечка, подгибала четыре пальца левой руки так, чтобы они смотрели в сторону Руж, и её рука становилась похожа на маленький и слабый кулачок. На льдинке у Руж начинали выплавляться аккуратные печатные буквы, а буквы складывались в ответ. И девушкам совершенно не нужен был телефон в такие моменты. И учителя не могли уличить их в списывании и переписке. Вообще, если быть откровенно честным, то такой «переписки» Руж добилась от Блейз относительно недавно, а именно с приходом в их команду малышки Крим, которая «растопила праведный лёд» в сердце кошки, от чего огненный ангел согласилась совершать лёгкие проступки в помощь окружающим. Такие проступки, как списывание и переписка во время уроков, постоянное пребывание Руж в Особой Форме, мелкое хулиганство Эми и Крим. К доске вызвали молодого хамелеона, который так нравился Бэтто. Блейз сразу же получила записку: «Не знаешь, как мне добиться его?», на что получила ответ: «Мы это уже обсуждали.». Руж: «Но он такой милый!», Блейз: «Пускай. Он нам не важен.», Руж: «Блейз! *крик возмущения*», Блейз: «=) Выше нос, если он тебе подходит, то вам просто следует поговорить. И вообще! Кому из нас восемнадцать?!», Руж: «Ладно-ладно, поговорю я с ним.». — Руж Бэтто, у тебя там телефон под партой? — О, нет, сер, никак нет! — Руж подняла обе руки в позе «сдаюсь». — Вот и нечего постоянно совать их под парту. Руж: «Порой мне хочется на время перестать быть Белкой и подсунуть ему петарду под стул!». Блейз, прочитав ледяную жалобу Руж, тихо мурлыкнула. Сидящая рядом с ней пурпурная ежиха Чара Спрингхопс решила, что Блейз просто обдумывает задачу, поэтому просто секундно скользнула по ней взглядом своих сине-фиолетовых глаз и снова уткнулась в свой тренировочный ким. Руж: «Динам…», Блейз: «Почему сразу динам? Я тебя поняла.», Руж: «А ты не будешь предъявлять мне, что я смею делать, а что — нет?», Блейз: «А ты хочешь?!», Руж: «Нет», Блейз: «Ну, а что тогда??? Сахарок дала мне возможность по другому взглянуть на мир.». Руж задумалась. В словах сиреневой кошечки была доля правды.***
А далеко от одиннадцатого класса, в совершенно другой школе, в пятом «В» классе обучалась крошка Крим Налер. У неё был урок рисования. Учитель задал ученикам этого класса тему «Сказка» и дал задание: нарисовать какого-либо персонажа из сказок или мультфильмов. Крим задумала нарисовать довольно простого, на её взгляд, персонажа из «Adventure Time» — принцессу Пупырку. Но Крим упустила из виду одну немаловажную деталь: когда не умеешь рисовать, даже Стикмен получится кривой. Малышка изо всех сил пыталась рисовать красиво, но Пупырка выходила у неё какой-то кривобокой, криворотой и вообще не такой, как на обложке её дневника. Под конец урока Крим всё-таки сдалась, поняла, что не быть юной балерине художником, и, оставив пародию принцессы такой, какая она есть, поставив «облачку» жирную жёлтую кляксу на «лбу», рассудив, что звезда у малышки всё равно не выйдет и что бесформенная клякса уже никак не испортит обезображенный образ Пупырки. Она раскрасила своё «творение искусства» в фиолетовый цвет, но не в такой, которым раскрашен данный персонаж, не в фиолетовый-ближе-к-синему, а в цвет, который у неё был в наличии, в фиолетовый-ближе-к-розовому.***
Прозвенел звонок на перемену. Крим кое-как дорисовала рисунок, грустно и безнадёжно вздохнула и медленно подошла, немного прискакивая, к учительскому столу. Сдав свой маленький «шедевр», Крим быстро метнулась к своей парте, чтобы не слышать постоянные вопросы и претензии. Хорошая оценка вновь ей не светит. Она собрала свои канцелярские принадлежности обратно в рюкзачок мятного цвета и, вновь припрыгивая, поскакала на следующий урок с первого этажа на третий. Сейчас по расписанию был русский язык, хотя бы там крольчиха сможет сделать всю работу хорошо и даже отлично. — Эй, Крим, привет! Как дела? — затараторила палево-рыжая кошечка Джини, учащаяся в пятом «А» классе, но дружащаяся с ребятами из всех пятых классов. — О, привет, Джини! Всё чики-пуки, вот, на уроке рисовала Пупырку из «Времени приключений»… Ах да… Ты ж не смотришь, прости. Так вот, рисовала я, значит, а она у меня вообще не получилась! Эх, — Крим сдвинула бровки «домиком». — Так обидно… Но! — милая маленькая крольчиха вновь расплылась в сладчайшей улыбочке. — Ты бы видела, что вчера было на Главной «серебряной» площади! — А что было там, на площади? — Настоящее светошоу! Там пускали фейверки, воздушных змей из светящейся бумаги, играла музыка, и вообще полный отпад! Я б там до утра тусовалась, если бы меня родители домой не загнали! К ним в разговор влез весёлый и озорной мальчик двенадцати лет, учащийся в пятом «Б» классе. Он был очень жизнерадостной и гиперактивной, непоседливой пчёлкой-шалуном. На нём были надеты: голубоватая рубашка, чуть краснеющие при ярком свете классические брюки чёрного цвета и классические чёрные туфли. На груди с левой стороны была прицеплена брошка ввиде светло-коричневого горшочка с крышечкой. На горшочке жёлтыми буквами была изображена надпись «I» жёлтое сердечко «Honey». На голове пчелы, которую звали Чарми, красовался его любимый чёрный шлем пилота, контуры которого были обведены насыщенно-розовой полосой. Его медово-жёлтые глазёнки так и светились от радостного возбуждения. — О-о, ты не видела, что произошло потом! Где-то за полночь, прямо на пике небоскрёба, словно из неоткуда, появилась персиково-красная кошка в фиолетово-красном одеянии, вся объятая пламенем…! — Пира?! Огненный ангел?! — вытаращив глаза, спросила его Джини, Крим же взволновано раскрыла ротик и слегка побледнела; к их разговору стали присоединяться другие ученики из совершенно других классов. — Ага! А ещё там была… Вроде бы летучая мышь, вся в чёрном, что её почти не было видно, но почему-то все её звали белкой. Правда, странно? У Крим чуть не вырвалось: «Нет. Просто это — небольшой каламбур. Её настоящие волосы очень холодного белого цвета, а ещё она всегда носит маску в виде беличей мордочки с беличьими ушками. Поэтому, её и зовут Белкой, типа, белая белка…»; но крольчиха не была столь глупа, чтобы разбрасывать тайны Борцов Света направо и налево и вообще признаваться, что знакома с супер-героинями. Девочкам постоянно приходилось мириться с фактом, что парни из Тёмных Ветров, как и Борцы Света, когда ничего не творят преступного и ни с кем не сражаются, тоже превращаются в обычных парней и не известно, как они выглядят и как проводят своё «свободное» время. Иногда Крим ужасала навязчивая мысль, что один из её врагов, возможно, учится в её классе или даже, опять же, возможно, сидит с ней за одной партой. А разговор, тем временем, продолжался. — Да, очень странно. А что там дальше было? — у всех огонёк горел в глазах. — А-а! Прилетел жирный дядя, наговорил какую-то чушь про какую-то «армению»… — Империю, — сорвалось у Крим, но ей несказанно повезло, что её никто не услышал. — И кошка, такая, кричит: «Не смей, Эмен!». — «Даже не думай, Эггмен!» — также не слышно, как и в первый раз, поправила его Крим. — Тут начинается перепалка, куча роботов, похожих на уродливых жуков, затем прискакала нежно-кофейная крольчиха, у которой концы ушей ярко-розовые, как полоска на шлеме. Вся, такая, в белом, молнии на штанинах розовые, и вообще супер-пупер! Ну, вы же понимаете, о ком я? С хлыстом, такая… Имя забыл… — Случаем, не про Банни говоришь? — увлечённо спросил какой-то серый выдра-старшеклассник. — Говорю, имя не помню… Ну так вот, прискакала, значит, кролька, а кошка ей: «Давай, хлыстом их!». А крольчиха стала вальсировать и размахивать своим хлыстом, как лентой для балета, так всех их там перемочила! В смысле, роботов… А потом, под конец, кто-то стал с крыш по дядьке стрелять голубым лазером и усача этого прогнал. Я слышал, что её зовут Флейм, вроде бы, но её никогда не видел и не знаю, кто она. — Эх… Наверное, никто не знает, — с сожалением вздохнула Джини. — Флейм — снайпер, а все снайперы сидят в тени и на свет не показываются. А хотелось бы хоть раз, одним глазком, взглянуть на Флейм. Кто знает, может Флейм на самом деле — мальчик? Крим стало немного совестно, что она была единственной обладательницей правдивой информации, ведь домой её никто не загонял. Её родители вчера думали, что их маленькая, примерная, хорошенькая дочурка ушла с ночёвкой на пижамную вечеринку к своим подружкам. И на самом деле эта добрая крольчиха по имени Крим и была той беспощадной к роботам балериной по прозвищу Банни. От противных мыслей и дальнейших обсуждений её ночной схватки малышку спас прозвеневший на урок звонок. Она встряхнула на плечах свой ранец и быстро поскакала на урок русского языка.***
Урок геометрии был не самым любимым для Эми. Вечные доказательства каких-нибудь теорем, черчение, и желательно не пропускать ни один урок. Голова была готова расколоться на множество мелких кусочков от огромного потока вливаемой в её несчастную черепушку информации. Её уши ловили каждое слово учителя, а руки чертили очередной сложной рисунок, приписывая буквы, пусть голова и не имела ни малейшего понятия, что означает одна буква, а уж тем более несколько. Опять очередное замечание, и снова все слышат совершенные обычные фразы, в которых постоянно говорилось, какие они бестолковые и необучаемые ученики. Эми, совершенно незаметно повернув голову, посмотрела назад, на своего соседа, от которого она была без ума. Тот постоянно чертил, стирал, чертил, стирал и так раз за разом. Когда, похоже, смог, наконец-таки, нормально начертить, он стал обозначать все стороны, углы, отрезки, прямые и т.д. Долгое время чувствовал на себе её бесстыжий и пристальный взгляд и резко поднял голову. Эми едва успела отвернуться, её щеки чуть-чуть порозовели, она взволнованно вздохнула. Через несколько мучительных минут Роуз заметила на своём столе клочок бумажки, развернув который, она увидела сообщение: «И ты так целый урок будешь беспалебно смотреть на меня?». Эми сразу узнала, кому принадлежит это сообщение. Почерк Соника она узнает из тысячи, нет… Из миллионов. Радости её не было предела, так как тайный возлюбленный, казалось бы, захотел попереписываться с ней, причём на уроке геометрии. Она быстро написала свой ответ: «Возможно. Но это не точно». Незаметно передала она ему бумажечку из руки в руки. Со стороны послышался смешок. Оказывается, за ними всё это время наблюдала желтая крыска Френис. Её хитрые лиловые глазки светились от нескончаемого интереса, что произойдёт дальше. Редко этой крыске удавалось быть свидетельницей того, что у кого-то завязывался роман без её вмешательства. И Эми её прекрасно понимала. Френис очень часто становилась «свахой» для двух влюблённых. К ней часто обращались девочки из разных классов и даже школ, чтобы та помогла их захватить сердца тех парней, которые их нравились. И, как ни странно, её труды всегда увенчивались успехом. Эми подмигнула ей и тихо фыркнула, ухмыльнувшись. Она немного удивилась, услышав ответное фырканье у себя за спиной. Ну что это ещё такое?! Соник ещё не был её супругом, чтобы так бесцеремонно фыркать ей в ответ! Но довольно быстро Эми поняла, что для этого пофигиста стандарты поведения — пустой звук.***
Руж первой поняла, что прозвенел звонок на перемену и стала собирать свои школьные принадлежности. Следом за ней стали собираться другие ученики. Оглядевшись по сторонами убедившись, что никто не заметит ничего необычного по отношению к ней, белая летучая мышь убрала свой кусочек льда в небытие и неторопливо подошла к Блейз. Сиреневая кошечка, мурлыкнув от неожиданности, когда летучая блондинка легонько коснулась её плеча, обернулась назад. В её золотисто-жёлтых глазах читалось лёгкое недоумение. — Ты готова? — ласково спросила Руж, хлопая своими сильно накрашенными мятными глазами с длинными и чёрными ресницами и с ярко-голубыми от большого количества теней верхними веками. — Да, почти, — потерянно протянула Блейз, собираясь. Девочки вместе сдали свои варианты и вышли из кабинета. Руж покосилась на свою боевую подругу. «Почему она такая потерянная сегодня? Что её тревожит?» — эти и многие другие вопросы крутились у Бэтто в голове. Летучая мышь видела, как сиреневая кошечка сильно стискивает челюсти, что аж зубы скрипели, видела, как бегают её глаза. Блондинка видела, как на уроке кошка Блейз потерянно и задумчиво теребила на макушке свой коротенький, но очень красивый конский хвостик-пучок, видела, как нервно подёргивался кончик её хвоста. — Что-то не так? — А? — Блейз словно вышла из транса. — Я спросила, что-то не так? На тебе лица нет. — А… Я… Ох, — кошка прислонила ладонь ко лбу. — Сегодня мне приснился кошмар. В нём были силуэты. Знакомые силуэты. Сначала. Во-первых, это были мы — кошка, кролик, ёж и летучая мышь. Судя по контурам силуэтов, мы были в Особой Форме. Рядом с нашими светящимися силуэтами стала сгущаться тьма. Она разделилась на четыре облачка, которые стали принимать определённые очертания. Это были три ежа — длинноволосый, со стоячей причёской-каплей и с рогами — и молодой лис. Они стояли на приличном расстоянии от нас и сверлили нас настороженными взглядами. Одна из теней, рогатый ёж, стала подкрадываться к нам. Мы приняли боевые позы. Тень Чёрта, а я уверенна, что это был Чёрт, на миг остановилась, но снова начала приближаться, ещё более неуверенно. Я метнула в него огненный шар, чтобы тот убрался прочь, но он, шар, пролетел мимо. Я впервые промахнулась во сне. Тогда ты коснулась моего плеча, отрицательно покачала головой и спокойно и решительно подошла к тени Чёрта. Я хотела кричать, но словно онемела, хотела побежать к тебе, сжечь этого дьявола, но меня парализовало. Мне оставалось лишь смотреть. И девочки тоже, похоже, оцепенели и просто смотрели на происходящее. Твоя и Чёртова тени протянули друг другу руки. Когда ваши ладони коснулись друг друга, что-то произошло. Я не могу передать словами, описать то чувство тебе, которое охватило меня на тот момент. Одно могу сказать точно, что-то большое грядёт, что-то скоро радикально изменится! — Ох, Блейз, — сочувственно и взволнованно прошептала Руж. — Получается, сегодня не только у меня выдалась беспокойная ночь. Мне тоже почувствовалась грядущая перемена, но меня она, почему-то, не пугает… — Хм… Интересно, а девочки тоже что-либо почувствовали или нет? — Не думаю… Они нам, обычно, всё рассказывают. — … Обычно… — глухо протянула Блейз, словно эхо. В это самое время прозвенел звонок и две подружки зашли в класс истории.***
Ночь едва успела закончится, как яркие и жгучие лучи горячего майского солнца ярым восходом запылали на далёком, туманно синеющем горизонте. Тонкие и пушистые перьевые облака перламутром сверкали на высоком и величавом утреннем небе, такое красивое после трёх скучных, серых и беспробудно пасмурных месяцев жестокой, холодной, заснеженной зимы. Такими приятными теперь казались, казалось бы, самые простые вещи. Лёгкий ветерок, радостно весеннее щебетание влюблённых друг в друга маленьких птичек. Вся природа ожила с приходом весны и окончательно очнулась с восходом этого великолепного космического светила.
Шедоу умиротворённо слушал мирное сопение Чёрта, мерные вдохи и выдохи Майлза и не слишком громкий храп Силвера. Он уже давно закончил чтение своих учебников и просто сидел, расслабившись в мягком, йогуртово-сиреневом кресле-подушке. Он изредка перебирал оголёнными пальцами ног, чтобы те не затекали. Его массивные кроссовки с энерго-подошвой стояли рядом, сбоку от него. Внутри обуви покоились его чистые, тёмно-серые носки. Со стороны могло показаться, что этот чёрно-алый Совершенная Форма Жизни задремал, ибо он сидел с закрытыми глазами. Черты его лица были расслаблены, голова склонилась на плечо, тело мягко расползлось по поверхности кресла. Он дышал мерно и непринуждённо. В какой-то момент, Шедоу распахнул свои огненно-алые глаза и взглянул на часы. Его интуиция его снова не подвела. Через несколько минут нужно будет будить остальных Тёмных Ветров. Шедоу немного тяжко вздохнул и по случайности призывно фыркнул. СФЖ удивлённо приподнял одну бровь и вытаращил недоумённо глаза, когда Чёрт утвердительно, пусть и сонно, фыркнул ему в ответ. На миг брюнету показалось, что проклятый не спал на самом деле, а просто лежал, как Шедоу делал обычно, когда нечего было делать, а ему хотелось чем-то заняться. Играл в спячку. Но сомнения почти моментально рассеялись, стоило Шедоу взглянуть на демона. Последний сопел на боку с приоткрытым ртом, плед, которым он накрылся перед сном, сбился в какой-то комок у него на ногах и ниже пояса. Крепкая, но тощая, что аж были видны рёбра, обнажённая грудная клетка мерно вздымалась и опускалась, одна рука находилась под тощим телом высокого синего ёжика-каланчи, другая бессильно свесилась за край софы. Из-за яркого света солнечных лучей было не так заметно, что его кипенно-белые рожки слабо фосфоресцировали. На тонкой шее Чёрта был завязан его красивый коричневый шарф. Проклятый ёж почти никогда не снимал его. Точнее, снимал один и сразу же надевал другой такой же, отчего складывалось впечатление, что Соник ходит в нём постоянно. Снимал он свой шарф, когда переходил в Powerform, и то потому, что если бы он его не снимал, то плотный воротник его толстовки стал бы душить проклятого синеволосого демона-ежа. Время на часах показало, что настал шестой час утра. Фыркнув немного недовольно, Шедоу пошёл выполнять данное им Силверу слово — будить свою немногочисленную команду. Первым делом он, конечно же, разбудил того, кто был ближе всех, Чёрта. Тот поморщился, слегка нахмурил брови, глубоко вздохнул и вытянулся. Когда Чёрт раскрыл свои чернющие глаза, ответственный ёж перестал трясти его плечо. Блестящие ото сна, всегда крупные и широко раскрытые сегодня глаза Чёрта красиво отражали свет от окна. Странно, но Шедоу залюбовался этим лицом. Его заворожила эта ничего не понимающая со сна бледная, вытянутая мордашка с угольно-чёрными глазёнками, белоснежными рожками, приоткрытым ртом с клыками. Шедоу сморщил нос и отвернулся, сильно и больно хлестнув иглами Чёрта по лицу. Тот сипло зашипел от неожиданной и незаслуженной боли. Чёрт лениво поднялся с софы, потянулся, вытянувшись в струнку и высоко подняв руки над головой, широко и глубоко зевнув и зажмурив блажено глаза. Тонкие рёбра его выступили у него при этом на его узкой груди частыми прутьями. — С добрым, Шедз, — задорно воскликнул, приподнял руку Чёрт ладонью к собеседнику и улыбнулся как губами, так и глазами, слегка раздвинув уши в стороны. — Хм, — презрительно фыркнул Шедоу и направился к Силверу и Майлзу, чтобы их тоже разбудить. — Пф, — равнодушно фыркнул ему в ответ Соник. На нём снова оказались его зелёные шорты, красная майка оказалась на том месте, где совсем недавно лежала бордовая толстовка с зелёными полосками на рукавах. Глаза его, теперь снова обычные, сияли, как два изумруда. Кобальтовая шерсть красиво переливалась в лучах восходящего солнца. Шедоу оторвал от него свой заинтересованный взгляд огненно-красных глаз. Его густые и длинные иглы сотрясла лёгкая, но совершенно незнакомая дрожь. С немного потерянным взглядом и со слегка затуманенной головой чёрно-алый ёж вышел из гостиной в холл, из холла в спальную комнату, которая на сегодняшнюю ночь была занята одновременно и Силвером, и малышом Майлзом. Когда Шедоу приоткрыл едва скрипящую дверь, ведущую в комнату, и заглянул во внутрь, его глазам открылось дивное зрелище. Майлз и Силвер сладко спали на полу на сбившемся одеяле. Силвер лежал на спине, одна рука его была отброшена далеко в сторону (не в буквальном смысле). Он похрапывал, изредка подёргивал ушком, словно отгонял назойливых мух, порой что-то бубнил себе под нос что-то типа «it’s no use!». Рядом с ним тихо посапывал Майлз. Этот лисёнок лежал, словно на распятии, ноги свои он забросил на дрыхнущего блондина. Одна его нога упёрлась пяткой в щёку серебристому ежу. На лице у спящего рыжеволосого блуждала неясная, сонная улыбочка. Немного полюбовавшись этой сладко спящей парочкой, криво ухмыльнувшись и, конечно же, фыркнув, чёрно-алый ёж заорал во всю мощь своей глотки. — Рота подъём! Высокий, дикий, почти девчачий визг поднялся в комнате от двух обосравшихся от такого обращения пацанов. Довольный своей работой и своим осознанием того, что он снова выполнил своё обещание, Шедоу со слабой улыбкой не спеша вышел из комнаты под эдакий «концерт двух глоток». — Бля, Шодив, да так и сдохнуть можно! — возмутился Силвер. — А я уже подумал, что Шодива Светляки начали резать, — выдохнул Майлз, стараясь успокоить бешено колотившееся о рёбра сердце. — Хе-хе! — тихо поржал над ними брюнет, находясь уже в гостиной, но слыша всё, что происходило как в комнате, так и на кухне, где уже во всю оборудовал Соник. — Да где же эта сраная банка? — тихо бормотал себе под нос синеволосый скорее для порядка, чем от каких-либо эмоций. — Повезло Шоди, что он не спит, а то я б ему устроил «доброе утро»! — ворчал Силвер. — Форель мою не трожь! Слыхал, Санёк? — Угусик! — откликнулся Дитя Ночи. — А с каких пор я стал Саньком? Тип я уже не Чёрт? — Забей, педор. — Ок. Чем Шедоу нравился Соник, так это тем, что его можно спокойно обосрать в глаза, а он просто отфильтрует всю лишнюю информацию и выудит из матного фонтана саму суть всего словесного поноса и не станет нахохливаться петухом за каждое оскорбительное слово в адрес его персоне. Но не нравился ему Соник тем, что тот может спокойно пропустить всё мимо ушей и поступить так, как ему хочется. Шедоу бы предпочёл иметь под боком верного его прихотям воина. Чтобы тот был таким же флегматичным и пофигистичным, как Соник, но беспамятно верным, словно Чёрт или Майлз. — Чё пожрать есть? — выполз из комнаты Силвер. Он был всё ещё в «ночном белье», то есть в одних только тёмно-серых шортах. Длинные серебристые волосы блондина спутались, висели сосульками, чёлочка сникла и упала на лицо. Золотисто-жёлтые его глаза сонно блестели. Ёжик зевал, прикрывая широко открывающийся рот кулаком. Шедоу презрительно его оглядел, но ничего не сказал, лишь поморщил нос и увёл взгляд в окно. Из дверного проёма, ведущего на кухню, высунулся синеволосый. Судя по раскрытому рту, он что-то хотел сказать, но отвлёкся на серебристого ежа. Он секундно оглядел Силвера с немного расширенными глазами, но быстро вернул своему лицу равнодушное выражение. — Иди оденься, Си, — сказал сухо Соник и снова скрылся в «горячем цехе». — Угук, — бесцветно (без каких-либо эмоций, не имея в голосе никаких эмоциональных окрасок) отозвался серебряный ёж и вернулся в спальную комнату, дабы одеться. Он достал школьную одежду, а именно: кипенно-белую рубашку, на фоне которой серебристые волосы парня казались серыми, пусть и с характерным металлическим блеском; классические чёрные брюки и чёрный галстук-бабочку. Ёж по-быстрому переоделся и снова бросился на кухню. Оттуда послышались не самые мирные возгласы. — Бля, у я же просил! Чёрт, какая же ты сволочь! — Да не трогал я твою рыбу. — Харе наяривать! Куда всё делось?! — Кот, млять, сожрал. — Собака! — Так, чё за дела? — вмешался Майлз. — Я форель ещё вчера съел! — Ну пасиб! А тут на меня наехали. — Парни? — Силвер высунулся из-за косяка. — Садись жрать, — Соник вышел из «горячего цеха», дав серебряному пригласительный подзатыльник. На столе в тарелке покоился крупный кусок омлета. У Силвера аж слюнки потекли. Блондин обернулся, чтобы отблагодарить синеволосого пофигиста, но резко захлопнул свою хлеборезку и резво скрылся на кухне. Щёки проклятого полыхали огнём, что было странно для его невозмутимого характера и вечно бледного лица. Силвер решил не нарываться на доведённого до ручки Соника, чтобы тот не стал Чёртом. Рядом с ним во всю жевали Шедоу и Майлз. Серебряного ежа сильно смутил тот факт, что Шедоу никак не собирался «остужать» пыл бунтовщика в лице Соника. Он с самого начала понял, что их босс не любит открытого неповиновения, ибо терпеть не мог полную дезорганизацию команды. И то, что Шедоу не стал «угощать» бунтаря своими пси-выстрелами, крайне его озадачило. — И как это называется? — Что? — безразлично спросил СФЖ. — А как же «усмирение бунта»? — Был бунт? — приподнял бровь чёрно-алый ёж довольно искренне. — А не было? — вновь опешил Силвер. — А как же Чёрт? — А что Чёрт? Ну, ошибочка вышла, — фыркнул Шедоу. — Ошибочка? ОШИБОЧКА?! ВСЕГО ЛИШЬ?! Да он весь алый, как омар! — Просто я… Шед смутил меня, — так же спокойно, как и всегда, подал голос Соник из гостиной. — Смутил?! — Силвер чуть не свалился со стула. — Да с тобой это само то себе непостижимое достижение!!! — А что ты так бесишься? — всё так же непоколебимо спросил Соник, вернувшись к парням. Его лицо приобрело привычный всем вид молодого вампира, лишь клыков не хватало для пущего эффекта. Парень сел за стол к остальным Тёмным Ветрам и облокотился на его поверхность. Весь этот непоколебимый вид его внушал вечное спокойствие и уравновешенность. Рядом с ним всегда становилось слишком спокойно и даже немного прохладно на душе. Казалось, что кусок льда покоится в этом еже вместо души. Силвер поёрзал на стуле. Холодный, беспощадный, но совершенно безразличный взгляд его изумрудно-зелёных глаз насквозь прожигал серебристого ежа, морозил кожу, ледяными кольями впивался в его душу. Сразу становилось понятно, что, несмотря на равнодушный тон и пофигистичное выражение лица, синему ежу совершенно не нравилось, что его стали в открытую обсуждать. Силвер совсем сжался и, заикаясь, ответил, поняв, что от обжигающего взгляда этого демона не спастись просто так. — Да я так, просто интересно… Спросить нельзя? — Ну, можно, — пожал плечами Соник и откинулся на спинку. Он перестал прожигать Силвера взглядом, отчего последний незаметно, но с огромным облегчением вздохнул. Если синеволосому нужно было чего-то добиться, он добивался этого спокойно, без лишних эмоций и нервов. Он просто начинал немигающе пялиться на кого-то и этим добивался многого, чего хотел. Возможно, именно из-за этого Шедоу и заметил его в толпе…***
Шедоу скучал на уроке алгебры. Он был одет так же, как и Чарми, но его галстук-бабочка был красным, — символ одиннадцатиклассника. Он сидел, как говорится, «на камчатке» третьего ряда, так как его иглы, торчащие чуть ли не во все стороны, всем закрывали обзор и мешали видеть, что происходит на доске. Рядом с ним сидел бирюзовый ехидна Фейлур Мисфортун, что раздражало чёрно-алого СФЖ. Ёж предпочитал сидеть в полном одиночестве, но вечно ему приходилось делить парту с этим бирюзовым несчастьем о двух ногах. Если Фейлур был с кем-то рядом, то часть несчастий сваливалась тяжеленным грузом на плечи его соседа. Казалось, урок длился целую вечность. Было скучно. Учитель монотонно разжёвывал неизвестный только идиотам текст и так же медленно водил мелом по доске. Шедоу перестал писать то, что хотел написать, и приподнял голову, косо и презрительно оглядев класс своим пристальным взглядом огненно-алых глаз. Кто-то посапывал, разлёгшись на парте, кто-то исподтишка слушал музыку или рылся в Интернете. Часть учеником отсутствовала. Все сидели не на своих местах. Шедоу презрительно фыркнул и вновь зарылся в свою писанину. Фейлур рассерженно отбросил ручку и зашипел на Шедоу. — Может, ты уже прекратишь вечно фыркать?! — Не лезь не в свои дела! — огрызнулся Шедоу. — Как грубо… — пробубнил себе под нос Мисфортун. — Я и не так могу, когда ко мне кто-то лезет. Тем более, не ёж. — Так ты расист? — Нет… Отчасти… — Фу. Шедоу пропустил его возмущение мимо ушей. Какая ему разница, что про него думает какой-то там пацанчик со статусом «одноклассник»? Если про него, Тень, неодобрительно думают почти все мобианцы. Верно, никакой. Он сам себе идеал, он Совершенная Форма Жизни! Плевать он хотел на мнение каких-то там презренных неполноценных! Чёрно-алый ёж открыл учебник японского и стал заучивать новые «крепкие словца». Фейлур косился на него и не врубался, почему эта чёрная скотина так по-свински себя ведёт. Он не привык за год, что этот парень очень резок и нелюдим, часто угрожает и любит понукать всеми. И самое противное, что так и хочется повиноваться! В нём явно живёт лидер какой-то сложно управляемой команды. Ехидна вновь стал вспоминать привычные повадки представителей ежиной расы: «Ежи часто вместо слов используют разные типы фырканья, чтобы быстрее передать какой-либо приказ или важную информацию; парни стараются отращивать свои иглы как можно длиннее, ведь чем длиннее и гуще их причёска, тем больше уважения они могут получить от других ежей; только главарь группировки, в которой больше двух ежей, имеет право загибать свои иглы кверху; ежи сами по себе очень неорганизованные существа и часто становятся бунтовщиками; зачастую цвет шерсти может немного рассказать о характере ежа: 1) красные — самые частые агрессоры и подстрекатели, они часто жестоки, нетерпимы к окружающим, упрямы, склонны к насилию и разрушению. Однако, из них получаются идеальные лидеры, они упорны, настойчивы и динамичны; 2) зелёные — отличные воины и драчуны, но чтобы спровоцировать у них драку, их нужно довести до ручки. Они стабильны и ревнивы, им легко концентрироваться на каких-либо важных вещах, однако они зачастую очень эгоистичны; 3) жёлтые — существа Хаоса, очень редко встречаются и часто оказываются просто «перекрашенными» влиянием изумрудов Хаоса. Если удастся найти настоящего жёлтого ежа, то ещё очень большой вопрос, повезло ли его встретить или нет. Жёлтые ежи часто честны, излишне жизнерадостны, уверены в себе, справедливы и болтливы. Им присуща язвительность и критичность, они, часто сами того не замечая, начинают сплетничать; 4) синие — души компаний, с ними легко ужиться, но часто их сложно понять, ибо они обладают «аурой Индиго». Часто синие ежи словно живут в своих мыслях, в ином мире, и часто не замечают того, что происходит прямо у них под носом. Порой, эти ежи могут невзначай предсказать будущее. Они непреклонны, свободолюбивы, однако склонны к подчинению лишь одному главарю и не терпят смену власти, но если сами становятся лидерами, то к команде появляется дух организованности; 5) фиолетовые — столь же редки, как и жёлтые, с лёгкостью добиваются своей цели и способны повелительно влиять на другие расы. Они очень внушаемы, сентиментальны и зависимы от чужого мнения. Нужно быть осторожным, когда выбираешь фиолетового ежа себе в друзья — они стараются сдружиться со всем миром и это иногда приводит к предательству; 6) чёрные — обладают «прохладным» характером, часто лидеры и надёжные друзья. На них всегда можно положиться, но с ними очень сложно наладить самый первый контакт. Они нелюдимы и холодны душой, однако если чёрный ёж станет хотя бы напарником, то можно смело полагать, что спина всегда будет надёжно прикрыта; 7) белые — очень отзывчивы и часто неоправданно наивны. Это цвет Гипер, и он встречается реже всего. Гипер-ежи фанатичны, преданы, но желают быть в правящей верхушке. Также, у некоторых ежей имеются полосы на теле, значение которых до сих пор точно не выявлено.....». Мда-а, есть повод задуматься, стоит ли Фейлуру вообще сидеть с этим типом.***
Майлз тоже сидел на уроке. Рубашка его была с голубоватым оттенком, классические брюки на свету отливали бордовым. Галстука не было. Его класс полностью состоял из лисиц самых разный цветов. Сам жёлтый лис сидел за одной партой с лисой с нестерпимо-кислотной, ярко-малиновой шерстью. Она немного клеилась к Майлзу, и не только к нему, но кроме лёгкой иронии Прауэр к ней ничего не испытывал, ведь у лисиц этот цвет указывает на чрезмерную влюбчивость. Майлз понимал, что истинных чувств она к нему не испытывает, поэтому мог спокойно реагировать на её, порой эксцентричные, выходки. Правда, порой её настойчивость его пугала. Лисица снова начала заигрываться с ним. Майлз краем глаза увидел, как она, сложив пальчики в «ножки», медленно, но настойчиво тянет руку к нему. Лис сильно и резко оттолкнул её руку от себя. Она демонстративно хмыкнула, отвернулась от него, уткнулась в тетрадку и по-детски надула губки.***
Силвер добросовестно списывал у соседки по парте формулы по физике. Он косил глаза и так, и эдак, но эта мелкая стерва всё равно умудрялась скрывать от него свои и так нечитаемые каракули. Этой сучкой была… Ну, она и есть сучка. Чихуахуа Ти Райтер, стервозная особа белого цвета с ярко-голубыми глазами. Отличница и жуткая зануда и вредина. Всегда придерживается правила «все должны писать самостоятельно», которое сама же и придумала. Одним словом, сучка. Силвер устал кочевряжиться рядом с ней, устало откинулся на жёсткую и совершенно некомфортабельную спинку своего стула и забросил руки за голову. И тут ему на свет явились все-все те формулы, которые так старательно ныкала от него эта стервозная Ти. Незаметно для неё, он телекинезом вытащил ручку и черновой листок из своего портфеля и стал списывать, ухмыляясь своему везению.***
Соник тоже не сидел без дела, то есть тоже отсиживал свой тощий зад на жёстких деревянных стульях. Перед его глазами мелькали строки из учебников, его записи в тетради и… Розовая макушка его одноклассницы. Единственная ежиха в его классе, романтичная Эми Роуз. Она его волновала. Глядя на неё, он ощущал странный набор эмоций, но самое главное, — ощущение вражды. Она не свободная. Она принадлежит какой-то группе, и заманивать её в Ветра сейчас очень опасно. Неизвестно, в какой группе она числится… Кто знает, может она — Борец Света? Хотя, слишком громкое заявление. Она вполне может оказаться членом каких-нибудь фанаток. Ощущения те же.***
Тёмные Ветра отучились, отмучились и пошли тусить в сквер. У Шедоу и Майлза было больше предметов, поэтому Соник и Силвер вместе стояли возле фонтана и бездельно шоркались из стороны в сторону.