7 Days in Hell (Новелла)

Эта обстановка, в которой я оказалась. Подумайте, чтобы сделали вы, будучи на моем месте? Вероятно, большинство скажет «не знаю». Я тоже не знаю, что мне делать. Мое сознание разделяется на две стороны, одна из которых жаждала закатить истерику, дать волю чувствам, эмоциям, выпустить боль и злость, все, что было у меня внутри. А вторая приказывала сидеть смирно и повиноваться. Но в любых случаях это значило смерть. Если я буду слишком светиться, меня застрелят. Застрелят так же, как и весь мой класс. А если буду подчиняться, то не смогу сопротивляться, когда они будут мучить меня. Ведь такое может случиться, да? В последнее время я много плачу. Это не похоже на обычную меня. И это плохо. Слезы и другие сентиментальные чувства — будь то любовь к человеку или доброта к брошенному котенку на улице — это проявление слабости. Обычная человеческая слабость. Отсутствие сентиментальных эмоций и чувств позволяет мыслить более рационально и адекватно. Не ставя в приоритет никого и ничего. Но человек, который ничего не чувствует — одинок. Леон рассказал мне сегодня, что его класс расстреливали по одному прямо у выживших на глазах, и что я не единственная, кто встретилась глазами со смертью. Никто не плакал и не выражал никаких эмоций только потому, что страх и одновременно шок овладел ми настолько, что они уже не могли чувствовать что-либо другое. А еще рассказал, что террористы говорили с ними на ломаном языке, мол, если они будут пытаться сбежать, то перестреляют всех до единого. Неслыханная жестокость. Причины своих действий они, естественно, не оглашали. Перед глаз ми у меня возникали картины того, как расстреливали ребят из класса «J2». В животе мутило, когда я видела такое. Действительно страшное и ужасное зрелище, Повертев головой, я попыталась прогнать кровавые картины из разыгравшегося воображения. Леон говорил, что слышал звуки полиции, пока я спала. Но почему в таком случае мы все ещё здесь? Почему мы слышим и видим смерти других ребят? Почему они бездействуют? -Если они начнут свое действие, то террористы взорвут всю школу вместе с собой и нами, - так это объяснил Леон. В чем-то он был прав. С одной стороны, хорошо, что они не нарушают границ воздействия. Ведь если действия начнутся именно сейчас, на второй день, погибнет еще больше народу, нежели если мы продержимся... переживем это. С другой стороны чем дольше они тянут — тем больше гибнет детей. Страшнее всего то, что родители погибших уже не дождутся своих дочерей и сыновей из школы. Они не обнимут их, не похвалят за пятерку, не похвалят за полученное первое место в олимпиаде. Они не отпразднуют день рождения, не подарят им подарки, которым они были бы рады. Вместо того они придут на аккуратную свежую могилку и положат мягкую игрушку у надгробия, с которой в детстве спало их чадо. Тяжело осознавать это. А мои родители, что же творилось сейчас с ними? Я так не хотела думать об этом. Не хотела представлять, как плачет моя мамочка, как ее успокаивает папа. Они всегда тажи добрые по отношению ко мне, берегут меня и очень часто звонят и беспокоятся. Что же случится теперь, когда им сообщат (а, возможно, уже и сообщили) о такой трагедии? Я не хочу умирать. Я хочу выжить и снова увидеть улыбку мамы и папы. Я хочу закончить школу, поступить в университет, найти работу. Я хочу посмотреть на своих детей. Ия уверена, мои родители тоже хотят этого. Поэтому я выживу. Во чтобы то ни было. Я болыие не хочу плакать. Все ничего, пусть я и решила для себя не быть слабой, но что делать дальше? Опять ситуация ставит меня в тупик перед вопросом, который я часто задаю себе в этот день. Но ничего, я решу. Возможно, это потребует времени. Возможно, много нервов. Но у меня появилась цель, а значит, я буду к ней стремиться. И я не оставлю всех тех, кто попал в эту ситуацию вместе со мной. У этих ребят тоже есть семьи, которые так же,как и мои родители, переживают за них. Никто не хочет, чтобы дети пережили своих родителей. Так не должно быть. Я просто не позволю себе еще раз не удержать от смерти этих людей. Пока мы находимся здесь без помощи и без связи с внешним миром, я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы спасти эту школу. День второй этой преисподней прошел с меньшими потерями, нежели первый. Выстрелы и крики были слышны гораздо реже. Я хотела оградить себя от внешнего мира с помощью наушников, однако охранявший нас в тот день террорист забрал у меня их виместе с плеером и за одно прихватил мой мобильник, предварительно ударив пару раз мне по лицу. У других телефоны забрали еще вчера. Моя щека немного припухла, но я терпела. Ведь уменя не было выбора. К ночи террорист ушел, сказав, что если по возвращению он кого-то не досчитается, то мы погибнем все. Подступала голодная волна. До меня все чаще доносичся шепот ребят, моливший о еде. Вспоминая уроки ОБЖ, я утешала себя тем, что слабость настает только после двух недель голодания. Хорошо, что у нас была вода, ведь без нее мы бы уже были близки к концу.