ПОРОК - это хорошо

      Томас долго размышлял над тем, что сказал ему Ньют. Таких слов в свой адрес он очень давно ни от кого не слышал. Даже Тереза, которая любила его, никогда не говорила об этом, если, конечно, не считать случаев, когда она была пьяна.       Рядом с Ньютом было немного страшно, но тепло, которое он излучает, затмевало страх Томаса. Да, тепло, то самое, которого он раньше не замечал, но теперь видел отчетливо и ясно. Теперь юноша верил ему и не хотел предавать. Этой ночью он решил, что постарается убедить Дженсона, что Рассел не имеет никакого отношения ко всей этой истории с наркотиками. Сначала он думал во всем признаться лично Ньюту, но быстро понял, что это лишь ухудшит ситуацию и никак не поможет делу.       Томас не испытывал жалости к его друзьям, а тот, что странно, ничего не говорил о них. Эдисон старался уходить, как можно дальше от этой темы, но иногда замечал, что парень задумывается на долгое время и не обращает ни на что внимания. Скорее всего, он думал о них.       Погода в этот день была хорошей. Город больше не казался Томасу серым и грязным. Наоборот, этим утром, пока они ехали домой к Расселу, он увидел всю красоту улиц, парков, маленьких кафешек и ресторанов. Всю дорогу они практически не разговаривали. У каждого в голове была информация, которую следовало переварить.       Подъехав к дому, Том заглушил двигатель и взглянул на парня. Тот щурил глаза от солнца, что освещало его бледное лицо. Поза расслабленная, руки обхватывают колени, сильно выражается кадык, а еще он очень громко сглатывает слюну. От такого вида и воспоминаний о прошлой ночи у юноши чуть не образовался стояк.       Они просидели еще несколько минут в машине, но когда тишина стало доставлять обоим дискомфорт, вышли на улицу.       В это же мгновение из дома с криками выбежала Соня. Она вмиг подбежала к брату и ударила его со всей силы в грудь.       — Где ты был? — крикнула она. На лице её передавалась нескрываемый испуг. Мешки под глазами говорили о бессонной ночи.       — Гулял, а что? — ответил Ньют, которого, казалось, совершенно не заботило, что его сестра могла уже успеть обзвонить все больницы и морги.       После этого лицо Сони приобрело багровый оттенок. Она сделала голос на тон ниже и начала материть брата. Тот стоял, не шевелясь и не смея возражать маленькой Барби, которая наверняка ненавидела его в этот момент всеми фибрами души. Томас в этот момент молча наблюдал за всем со стороны.       — Прости, я забыл телефон дома, — смягчился Ньют и мягко приобнял Нельсон, чмокнув ее в макушку.       Девушка достаточно быстро сменила гнев на милость. Так или иначе, главным для нее всегда будет то, что брат жив и здоров. Теперь ее внимание было обращено к Томасу. Она смотрела на него долго и пристально, а потом попросила Ньюта оставить их наедине. Тот не стал возражать и сказал, что будет ждать их в доме. Уходя, он жестами передал Эдисону, чтобы тот не смел ничего ей рассказывать.       Разумеется, он не собирался делать ничего подобного, к тому же, они так и не обсудили то, что между ними произошло, так что рассказывать пока и не о чем.       — Том, что тебе нужно от моего брата?       Этот вопрос нисколько не удивил юношу. Он подозревал, что Соня та еще собственница, и делиться своими игрушками не намерена даже с братом. Порой она была очень похожа на Терезу. Неудивительно, что Том не особо её жаловал.       — Он — мой друг, Соня.       — Оставь его в покое! — пригрозила она, демонстративно топнув ногой, чем напомнила ему маленького ребенка, коим она, по факту, до сих пор и являлась.       — С какой это стати? — усмехнувшись, спросил Эдисон. Она же не думает, что у нее и вправду получится запретить им общаться.       Девушка достала телефон из заднего кармана джинс и начала что-то в нем искать. Она вела себя очень странно. Странно даже для себя самой. Казалось, будто ей страшно, но напускная агрессия будто защищала её. Томас знал, что у нее могут быть не все дома, точнее ему просто хотелось в это верить, чтобы был повод пожалеть бедняжку. В обратном же случае, если у нее все в порядке с менталкой, то он бы просто не смог относиться к ней нормально, даже несмотря на то, что это самый важный человек в жизни Ньюта.       Наконец, найдя то, что ей было нужно, она развернула телефон к клицу Тома.       — Берегись Томаса. Он — враг. Отправитель — Фрайпан. Ну а это — телефон Ньюта, — процитировала она и заглянула прямо в глаза юноши, который едва ли успел подать хоть какую-то реакцию.       В ту минуту его сердце провалилось точно в пятки, дыхание стало тяжелым, глаза стали бегать по всему, что окружало его. Том был отлично подготовлен в физическом плане, но что касается морального состояния, то тут на роль агента он точно не подходил. Именно поэтому он просто растерялся, не знал, как себя вести, что делать, что сказать.       «Стерва!», — подумал он, имея ввиду Агнес. До него сразу дошло, что это ее рук дело, и впервые за долгое время Том откровенно возненавидел девушку.       — Я могу объяснить… — начал было он, но Соня не дала ему закончить.       — Серьезно? Да что ты! Томас, я не знаю, кто ты такой, но сейчас ты мне быстренько все расскажешь!       Юноша примирительно поднял руки вверх и улыбнулся. У него не оставалось иного выхода.       — Хорошо, но прежде, чем начать разговор, ты должна кое-что увидеть, — Эдисон повернулся к ней спиной и, открыв машину, полез в бардачок. Что он там искал, Соня не знала, поэтому продолжала стоять и ждать, когда он закончит. Долго ждать не пришлось, потому что спустя секунду он повернулся обратно, держа в руке пистолет, который был направлен в её сторону.       — Ты с ума сошел? — крикнула Нельсон и начала пятиться назад, но юноша точно шаг в шаг следовал за ней.       — Повернись! — приказал он, показав правой рукой крутящийся жест, а затем приставил пистолет к её спине. — Иди медленно, без резких движений, и ни звука!       Девушка послушно начала двигаться в сторону дома, при этом храня молчание. В воздухе повисла гробовая тишина: ни машин, ни людей, ни животных, ни единого звука. Всё словно куда-то исчезло.       Они медленно поднялись на крыльцо. Томас проверил, не заметил ли кто их. Убедившись, что свидетелей нет, они вошли в дом.       Ньют бегал по первому этажу, матеря весь мир. Видимо, он пытался найти свой телефон. Когда двое вошли, он сразу услышал их и начал разговаривать, в основном обращаясь к Соне.       — Черт возьми, где телефон? Я же вчера его тут оставил, — восклицал он, указывая на диван.       Подушки уже валялись на полу, как и журналы, что лежали на столике.       — Ньют, он у меня, — сказала девушка, шмыгая носом и протирая глаза от выступивших слез.       Рассел повернулся в их сторону, собираясь что-то сказать, но резко замолчал, пытаясь оценить происходящее. Он был в замешательстве, в шоке, в бешенстве или в каком-то другом состоянии, но ему точно не было страшно.       — Что происходит?       — Иди, — тихо, но уверенно сказал Эдисон, ткнув Соню в спину.       Парень увидел пистолет, направленный в сторону него и сестры. Теперь он и вправду был зол. Руки крепко сжаты в кулаки, как и челюсть, брови хмурые, твердая стойка.       — Стой на месте, — приказал Томас, продолжая держать пистолет чуть ниже уровня плеч.       — Какого хрена ты творишь? — продолжал восклицать Ньют, в то время как Соня подошла к нему и крепко вцепилась в его куртку, продолжая тихо плакать.       — Сядьте на диван!       — Что он с тобой сделал? — обратился парень к Нельсон, взяв её голову в свои руки.       — Ньют, просто сядь на диван! — повторяла девушка каждый раз, когда он пытался добиться от нее ответа.       Оба выполнили указание.       Томас достал телефон, зашел в список контактов, а затем набрал номер. Минута ожидания, несколько тревожных гудков, и вот, наконец, на звонок ответили.       — Дженсон, приезжай по адресу, который я скину тебе по смс, — протараторил Эдисон и отключился.       Он быстро набрал сообщение, одновременно поглядывая на диван, а затем вновь сосредоточился на семействе, которое подарило ему немало проблем.       — Кому ты звонил? — спросил Ньют, при этом голос его был очень грубым. Казалось, своим взглядом он пытается расплавить пистолет.       Затем в комнате повисла тишина, которая длилась на протяжении пяти минут. За это время Том успел посчитать количество ударов сердца в минуту, рассмотреть дом поближе, подумать о том, что же он будет делать дальше, а Крысуна все так и не было. Еще он успел представить, как сворачивает шею Терезе, которая наверняка сейчас ликует. Он ненавидел её всем сердцем и в тоже время всем сердцем её любил. Что касается Ньюта, то здесь вопрос очень сложный. Томас не знал, что испытывает к нему, но это было что-то новое, ранее не испытываемое, неопознанное и не проверенное, но он доверился сердцу и принял решение, о котором, возможно, вскоре мог пожалеть.       — У меня есть к тебе предложение, — обратился он к Расселу.       Тот лишь ухмыльнулся в ответ, смотря прямо в глаза юноши.       — Я не отпущу тебя, Ньют, но могу напоследок помочь тебе.       — Напоследок перед чем?       — Не стану скрывать, тебя убьют, — как бы это на тот момент не выглядело, но Томас еле сдерживал слёзы. Ему было так жаль, но он не имел права отпускать его, не имел права спать с ним, не имел права прикрывать его, но он мог ему помочь, и решил сделать это, не взирая на последствия.       — Тогда чем же ты можешь мне помочь?       — Я могу дать ей сбежать, — произнес Том, указывая на Соню, — У нее есть фора — ровно пять минут, затем к этому времени приедут плохие парни, которые, я уверяю тебя, отправятся на ее поиски и вряд ли оставят ее в живых. Поэтому, если хочешь, чтобы она осталась жива, я закрою глаза на несколько секунд.       Соня начала рыдать во весь голос, крепко прижимаясь к брату и моля его о том, чтобы он не верил в то, что говорит Томас, но Рассел был человеком решительным, поэтому точно знал, когда необходимо быстро принимать решения. У него был выбор — отпустить сестру или держать рядом с собой, вдруг так безопасней, но он выбрал первый вариант.       — Нет, прошу тебя, прошу, ты не можешь! Я не уйду без тебя! Не уйду, слышишь? — кричала она, проглатывая ком, образовавшийся в горле от слез.       — Послушай меня! Сейчас ты сделаешь то, что я скажу! Ты уедешь из города! Забирай все деньги и уезжай, — тихо и монотонно повторял парень словно молитву. Он вытирал дорожки от слез, гладил волосы и продолжал обнимать её. Она медленно, но верно успокаивалась, а потом забрала деньги и сбежала через окно, как велел ей брат. — А теперь расскажи мне, все равно я не доживу до завтрашнего утра, — потребовал он.       Сделав очень глубокий вдох, Томас начал свой рассказ:       — Я работаю в тайной мировой организации, которая ведет борьбу с наркоторговлей. В ваш город я прибыл с очередным заданием. Твоих друзей похитил я. Сейчас они, вероятно, уже мертвы.       — И ты так просто об этом говоришь, сукин сын?       Юноша присел на стул, который находился поблизости, и продолжил говорить, хоть это и давалось ему, на самом деле, нелегко:       — Ты думаешь, я сам для себя такую жизнь выбрал? Нет, выбор сделали за меня. Меня с самого детства к этому готовили. Я словно запрограммированный солдат, вот только программа дала сбой, ведь я нарушил приказ и не один. И всё из-за того, что встретил тебя!       — Вот только не надо этой сентиментальности! Ты врал мне все это время, ты забрал у меня всех, кто был мне дорог, а теперь говоришь, что твоя программа дала сбой из-за меня. Да пошел ты, Томас! Мне плевать, что со мной станет, но знай, что я ненавижу тебя и буду ненавидеть, пока моя жизнь не закончится!       Какой бы проступок человек не совершил, ему всегда больно слушать подобные вещи в свой адрес. Что бы мы не сделали, мы всегда стараемся найти оправдание в свою пользу, стараемся избежать наказаний за наши грехи. Это подло, но именно так Том и делал. Он пытался убедить себя в том, что это его работа, что он обязан был так поступить, но чувство долга оказалось слабее чувства вины перед Ньютом.       — Я не жду, что ты простишь меня, не жду, что поймешь. Я рассказал тебе все, теперь твоя очередь говорить.       — Говорить о чем?       — Как ты и все твои друзья связаны с моим делом?       — Знаешь, что самое ужасное? То, что ты не спросил меня об этом раньше, когда еще была возможность все исправить. Мы никак с этим не связаны, Томас! Ты ловил не тех.       — За идиота меня держишь? Я видел вас, Ньют! Видел, как вы встречались с Беном, знаю, что вы работали на гриверов! — кричал Эдисон.       Рассел вскочил с дивана и начал в ответ кричать. Он был так зол, что даже Томас начал его бояться.       — РАБОТАЛИ! Работали, Томми! Работали, потому что у них была сестра Галли. И это было всего один раз, я узнал об этом после встречи с Беном. Видишь ли, эти гриверы не так просты, как кажутся. Твоя работа заключается в том, чтобы ловить таких, как мы, но ты даже не удосужился узнать, откопать побольше информации, нет, ты счел нас за преступников и решил избавиться ото всех поодиночке. Почему же меня решил оставить на конец?       Внутри юноши возникло новое чувство — стыд. Раньше он никогда не сталкивался с таким, никогда не задумывался об этом. Он не искал причин. Черт, да ему же просто промыли мозги. Он делал все, что ему говорили, терпел, когда не отвечали на его вопросы, верил женщине, которую считал чрезмерным трудоголиком, а она оказалась палачом. Или же нет, Томас был палачом, а может Дженсон или Тереза. Все они были хороши. Неважно, что думал на этот счет Томас, он все равно ничего не сделал, он ничего не изменил.       — Мне жаль, — выдавил из себя он.       — Прошу, Томми, пожалуйста, дай мне сбежать, — отозвался Ньют. Том пытался залатать проявившиеся раны, но это его «Томми» делало их еще больше, и юноша чувствовал, как кровь вытекает из этих ран.       Будь у них больше, возможно… возможно, тогда он бы смог…       — Боюсь, это вряд ли, — сказал появившийся на пороге Дженсон, а подле него стояли парни в форме и с оружием, которое было направлено на грудь Ньюта. — Советую тебе сдаться, парень.

***

      Пшеничного цвета волосы, худое тело, выпирающие ключица и кадык, бледная кожа, холодные руки, шоколадный цвет глаз, пьяный, отуманенный взгляд, тонкие горячие губы, вены на руках, странная улыбка, чаще всего хмурое, задумчивое лицо, чертовски горячий секс — всё это вряд ли Томас сможет когда-нибудь забыть.       Он видел, как его схватили, как тащили к машине, как надевали наручники, как Крысун подставлял пистолет прямо к его виску, угрожая пристрелить на месте, как Агнес ухмылялась и смеялась во весь голос, как он смотрел с мольбой, как его лицо исказилось от боли после удара в ребра, но юноша вновь ничего не сделал. А в голове у него кружила фраза из какого-то фильма: «Что ты сделал? «Что ты сделал?». Ответ — ничего.       Больше он Ньюта никогда не видел. Ему ничего о нем не рассказывали, он не знал, жив он или мертв, а если жив, то где сейчас находится, если мертв, то где похоронен, ведь ПОРОК всегда хоронил свои жертвы на собственном кладбище.       Тереза вновь призналась ему в любви. Она порхала, как бабочка, вокруг него, но глядя на эту бабочку, Эдисон по окраске видел, что она ядовитая. Он, наконец, понял, сколько желчи в этой девушке, которую он когда-то любил, пока она не стала монстром. Себя он тоже таковым считал.       От Сони не было никаких вестей, но она должна была выжить. Что странно, про нее особо никто не спрашивал.       После завершения операции Томас отправился в свой дом и занялся капитальным ремонтом. Добавил больше ярких цветов и нестандартной мебели. Стал чаще пить пиво и медленнее пьянеть. Не отвечал ни на чьи звонки две недели. Один раз он взял трубку, когда позвонила мать. Она пыталась вразумить его, говорила о том, что его состояние сейчас как раз не к стати, а он просто забил. Она так и не смогла добиться от него того, чего хотела. Он так и не стал тем, кем она хотела его сделать.       Марионетка оборвала ниточки.       Конец.       Простить он себя так и не смог. Каждую ночь страдал, оказываясь в очередном кошмаре. Так никого и не полюбил. Стал замкнутым и чертовски невыносимым по характеру. Его жизнь стала серой, и даже яркие стены не смогли скрасить ее. Сердце почернело, а душа завяла, словно срезанный с сада цветок.