ПОРОК - это хорошо

      Говорят, что сны отображают нашу реальность, но так ли это на самом деле?       Томасу снился лабиринт, из которого он не мог выбраться. Он бежал без остановки, пытаясь найти выход, но его не было. За ним гнались страшные монстры, которые напоминали наполовину роботов, наполовину — склизких, противных существ. Ноги уже с трудом слушались его, а легкие вот-вот могли лопнуть. Пот стекал с лица, оставляя неприятный соленый, как от слез, привкус на губах. И если Томас чувствовал, как силы покидают его, то монстры наоборот — становились быстрее и сильнее с каждой минутой. Казалось, этот кошмар никогда не закончится, но падение во сне поспособствовало его пробуждению.       Сначала он не сразу понял, что вернулся в реальность, но постепенно его мысли перестали путаться, пришли в порядок и, достаточно сосредоточившись, он сообразил, что сон закончился.       Он облегченно вздохнул и осмотрел темную крохотную комнатку: бежевые стены, плиточный потолок, пару окон. Напротив него находилась дверь, из-за которой доносились крики и громкая музыка. В углу стоял столик с графином воды. Томас с трудом поднялся с кровати и налил себе попить. Ему казалось, что в горле его образовалась пустыня. Такого сушняка он давно не испытывал. Вода оказалась такой вкусной, что юноша мигом опустошил еще два стакана.       Оказавшись снова на кровати, он, наконец, заметил Ньюта, который умиротворенно спал рядом. Взглянув на часы и с трудом разобрав, который сейчас час, Томас попытался снова уснуть, ведь была еще глубокая ночь, и до подъема очень много времени в запасе, но каждый раз, закрывая глаза, в его голове начинали кружить вертолеты. Он и сам понимал, что до сих пор пьян, за то уже успел мысленно себя отругать.       Повернувшись на левый бок, лицом к Ньюту, он начал рассматривать его лицо. Было довольно странным видеть обычно грозного парня с таким умиротворенным и, можно сказать, милым выражением.       Рассел спал так тихо — его дыхание Томас пытался расслышать около двух-трех минут. Процесс явно не был занимательным, но вдруг он лежит уже неживой? Это была первая мысль. Одна рука Ньюта лежала под подушкой, а вторая мирно устроилась на бедре. Поза для сна точно не мужская, но кого волнует вообще, в какой позе спит человек?       Спустя пятнадцать минут наблюдения Том понял, что все это время не сводил с парня глаз. Он осмотрел его полностью, сделав большой акцент на приятном лице, острых бедрах и выпирающем кадыке. При виде него захотелось даже сглотнуть слюну. Спящий красавец, разумеется, если бы знал, что Томас, откровенно пялится на него, принял бы это, как хороший знак, но, к счастью самого юноши, Ньют продолжал спать, ничего не подозревая.       Пролежав еще какое-то время в попытках справиться с вертолетами, Эдисон почувствовал, как к глотке подступает неприятная желчь, пытаясь выбраться наружу. Он ринулся в туалет со всех ног, запнувшись на пути об дверной косяк, после чего раздался жалобный крик, от которого его сосед по кровати проснулся.       Разлепив глаза и сосредоточившись на звуках, доносившихся из ванны, Ньют быстро сообразил, что происходит, услышав немощные всхлипы, кашель и отхаркивания. Зайдя в туалет, он обнаружил Томаса, стоящего у раковины и пытающегося привести себя в чувства. Положив руку на его плечо, ощутил сильную дрожь в теле напротив. Томас почистил зубы одноразовой щеткой, которая стояла в белом матовом стаканчике, и, наконец, заговорил.       — У тебя также после каждой попойки?       — Последний раз я чувствовал себя так хреново несколько дней назад. Перебрал тогда. Со всеми бывает.       — Да, но только не со мной, — сказал Том и направился на негнущихся ногах обратно в комнату, приземлившись на кровать. — Голова кружится не по-детски.       — Тебе нужно хорошенько выспаться, а после я дам тебе обезболивающее. Голова болеть не будет, вот только чувство жажды останется на весь день, — объяснил парень, следуя за ним.       Он вернулся на свое место на кровати и попытался удобно устроиться. Томас сидел на самом краю, спиной к Ньюту. Он знал, что не сможет уснуть, либо же просто не хотел спать, а может… боялся. И, наверно, поэтому решил, что им стоит именно сейчас выяснить отношения.       — Ньют, нам нужно поговорить, — неуверенно прошептал он.       — Давай не сейчас, я хочу спать.       — Но это важно, — взмолился юноша, тогда Рассел тяжело вздохнул и принял сидячее положение, давая понять, что готов обсудить с ним что бы там ни было.       — Я не хочу обидеть тебя, но ты перегибаешь. Я все еще не могу забыть то, что ты сказал мне несколько часов назад, — произнес он, намекая на признание в чувствах прямо на танцполе в этом чертовом клубе. — Это неправильно, к тому же мне не хочется обижать и твою сестру тоже.       — Я уже говорил тебе — за Соню можешь не переживать, — уверенно сказал Ньют, стараясь сохранять самообладание.       — Да дело не только в ней. Я сам не могу, понимаешь? — повысив голос, промолвил Эдисон, который, в отличие от собеседника, вел себя менее спокойно. Его импульсивность порывалась наружу каждый раз, когда Ньют находил, что сказать в ответ на его реплики.       — Так, Томас, чего ты хочешь от меня? Чтобы я отстал? Тогда какого черта ты ведешь себя подобным образом? Твоя неуверенность дает мне лишний повод заигрывать с тобой. Либо ударь меня хорошенько, потому что иначе я не пойму, либо попробуй рискнуть!       Томас понимал, что они оба чертовски устали от этой темы, что можно так ходить по третьему и десятому кругу, но вряд ли разговоры что-то изменят. Он всего лишь хотел спокойно поговорить, ибо сил на ссоры не было, но в итоге вел себя противоположно тому, как планировалось. Его все еще мутило, а Рассел ждал какого-то ответа, но так как его не поступило, он встал с кровати и направился в ванную. Все равно уже вряд ли получится уснуть. На лице его играли желваки, руки были сжаты в кулаки. Никогда еще он не добивался никого так долго, если это можно так назвать.       Да, прошло всего несколько дней, но обычно у Ньюта не было проблем с соблазнением.       — Стой, а что, если я скажу, что завтра уезжаю? — обратился к нему Томас, надеясь, что хоть так сможет поставить точку в этом вопросе и прекратить непонятные мысленные метания.       Ньют остановился посередине комнаты и на минуту задумался. Его взгляд был слегка затуманенным, но мозг, похоже, работал быстро и четко, раз он развернулся и заявил:       — Тогда я отвечу тебе, что у нас мало времени.       — Времени для чего? — недоумевающе спросил юноша, но тот вместо слов предпочел действия. В считанные секунды парень оказался рядом с Эдисоном, сел слева от него, повернул пальцем его голову в свою сторону, а затем резко поцеловал.       Этот поцелуй был не таким, как обычно. Он был более грубым и страстным. Видимо, Ньют понял, что потерял слишком много времени, поэтому стал действовать быстро и решительно. Буквально в одно мгновение он сумел заставить Томаса покраснеть и возгореться желанием. Он уложил его на кровать, одним своим взглядом давая понять, что если тот встанет, будет только хуже. Одна его рука забралась под футболку, а вторая проникла в штаны юноши.       Ньют, если говорить откровенно, начал вести себя очень развязно, в то время, как Томас пытался совладать с головой и вообще понять, что происходит, как он допустил все это, но после каждого прикосновения ниже пояса, начинал танцевать сальсу на остатках самосознания.       Он пытался остановить его, просил прекратить все эти действия. Сначала он говорил грубо, даже требовательно, а после чуть ли не умолял. К сожалению или к счастью, но его молитвы не были услышаны. Единственное, что сказал Ньют, это:       — Прости, Томми, но мне придется воспользоваться твоим пьяным состоянием.       Действительно, Томас был все еще пьян, а поцелуи Ньюта опьяняли еще больше. Он все еще не понимал, чего хочет. Голова говорила одно, а вот возбужденный орган требовал совершенно другого. Ему было чертовски стыдно, но остановить этого он уже не мог. Через пять минут после непонятных уговоров и одновременно с этим скользящих по комнате полустонов с Томаса, наконец, была снята вся верхняя одежда. Все происходило не как в порно-фильмах, совершенно не так. Весь процесс юноша был очень неуклюж и неуверен, а вот Ньют был, как в своей тарелке. Он не нервничал, не тормозил, ведь для него все было так естественно, а самое главное — так правильно.       Стоило Расселу оголить торс, как Том задержал дыхание. Было непривычно восхищаться мужским телом, но вся эта худощавость, выпирающие кости, особенно ярко выраженная ключица — ужасно заводили. Ньют стоил больше, чем тысяча атлетов вместе взятых.       В его глазах читался дикий интерес. Он будто специально тянул время, оттягивая самое главное, чтобы понаблюдать за поведением Тома. Его испуг был виден издалека, но это не останавливало Ньюта. Он уже давно для себя все решил.       Стоны были очень тихими и сиплыми, но было ясно, что юноша сдерживает себя. Он сжимал одеяло с такой силой, что кулаки становились багрового цвета. Вся власть сейчас находилась в руках Рассела в буквальном смысле. Он крепко сжимал в своей ладони то, что заставляло Томаса прогибаться под ним.       Полчаса удовольствия и тихого шёпота сменились резкой болью, которую в первый раз испытывает каждый. Том был готов к этому. Он знал, поэтому так боялся, но Ньют продолжал доставлять ему удовольствие, чтобы он не концентрировался на боли.       Стараясь делать все, как можно более аккуратно, он продолжал наблюдать за поведением Эдисона. Утопая в поцелуях, инициатором которых уже становился сам Томас, он сжимал его тело в своих руках, нашептывал ему на ухо вещи, от которых его любовник в очередной раз краснел. Он несколько раз восхвалял его тело, целовал его родинки, приговаривая, как же они возбуждают. В ответ — получал стеснительную благодарность и робкое дыхание.       Они были в постели около часа. Секс доставлял им обоим удовольствие, а все потому, что Ньют изначально сделал все так, чтобы Томас потом смог нормально сидеть. Тюбик с успокаивающей жидкостью почти закончился из-за слишком частого использования, но это того стоило. Губы парней распухли, тела были влажные и липкие. Оба были удовлетворены в физическом плане.       Когда на улице начало светать, они направились в душ, где смыли с себя все грехи этой ночи. Томас вроде как расслабился, но в глаза Ньюту не смотрел. Сон как рукой сняло. Оба они устали и, в конце концов, вернулись обратно в постель, чтобы немного отдохнуть.       — Раньше я не понимал, как парень может согласиться на такое, — сказал Томас спустя пятнадцать минут молчания.       — А теперь понимаешь? — усмехнувшись, спросил Ньют.       — Да, это чертовски больно и в тоже время прекрасно. Как давно ты занимаешься сексом с парнями?       — Года три, но ты первый, о ком я действительно думаю во время секса.       Томас приподнялся на локтях и кинул недоумевающий взгляд на парня. Ему явно льстили его слова. Помимо прочего, он удивлялся тому, каким открытым и прямолинейным может быть Рассел. Натура сложная, на самом деле. Он может ходить мрачным, как туча, а потом в одну секунду все меняется, и ты уже видишь его детскую улыбку. Гнев он сменял на милость, трусость на решительность, крики на стоны.       — Да, Томми, ты правильно понял. Мне, откровенно говоря, было плевать на всех своих партнеров.       — Чем же я отличаюсь от них?       — Не знаю, но, кажется, в тебя я по-настоящему влюбляюсь.