Stagnum violas

      Сейчас я хочу поведать свою историю, которая слишком глубоко проходит в мою душу сквозь плоть, обнажая её и открывая миру её кровоточивость. Эта история странная, непонятная, но в то же время красивая и манящая. Только вот началась она не с прекрасного щебетания птиц над ухом и приятных лучшей солнца, которые тихонько крадутся в комнату по утрам, дабы своим теплом разомкнуть мне глаза и открыть их для нового прекрасного дня. К сожалению, это никак не вписывается в этот рассказ. Начало моей истории ознаменовалось болью. Да-да, жгучая боль, пронизывающая естество и разрушающая изнутри.       Мне плохо… Ощущение, будто моё тело сковано шершавыми раскаленными цепями, которые выжигают клетки моей кожи, врастая в неё. Они окутали каждую часть моего тела, ползая по нему, подобно змеям, лишь иногда соприкасаясь друг с другом, издавая при этом металлический звон и вибрации, которые медленно разносились по коже, подбираясь к голове. Им не понадобилось много времени, чтобы проскользнуть через ушные раковины внутрь моей черепной коробки и заполнить меня изнутри, разбиваясь и угасая при соприкосновении с внутренними органами, вызывая ещё большую волну кровожадной боли.       Я практически не мог пошевелиться, лишь веки содрогались при каждой малейшей такой волне, которая не хотела меня покидать. Она, подобно стервятнику, который впервые за долгое время нашёл жертву, вцепилась в меня своими когтями, не желая отпускать и не обращая внимания на то, что я всё ещё жив.       Меня кто-то трясёт за плечо, толкая из стороны в сторону, радуя тем самым чертову птицу, которая никак не может дождаться, пока я умру. Мою руку сжимают всё сильнее, а до слуха доносятся еле уловимые голоса. Я никак не могу взять себя в руки и заставить глаза открыться, дабы наконец-то понять, что происходит. Да это и не особо важно — главное, чтобы меня перестали трогать, а боль поутихла. Мои губы слиплись и пересохли от явной нехватки воды, доставляя ещё больше неудобств. Как-то у меня получилось ими пошевелить, и они наконец-то разомкнулись.       — Парень, очнись! — я наконец-то сумел расслышать слова, которые уже не в первый раз до меня пытался упорно донести один и тот же голос.       Я вдыхаю воздух и пытаюсь сказать, что «все в порядке», но в результате получается лишь непонятное мычание, в сопровождении лишь нескольких звуков, похожих на буквы.       — Слава Богу, ты живой! — голос становился все громче и более чётким.       Он принадлежал женщине, которую я пока что не мог увидеть. То, что у меня получилось расцепить свои губы, ещё не означало, что-то же самое получится сделать с глазами. Эта задача была намного тяжелее предыдущей. Ощущение, будто на мои веки повесили по огромной килограммовой гире, которые тянули их вниз. Моё плечо перестали толкать, а голос женщины обратился к кому-то то другому.       — Быстрее, принеси воды и вызови Альфреда!       — Д-да, с-сейчас, — второй голос принадлежал мужчине и был слишком растерянным и напуганным. Над ухом прозвучал скрежет асфальта, а тёплая ладонь легла на мой лоб.       — Всё будет хорошо, милый, — мягкий женский голос пытался меня успокоить.       Боль начала понемногу утихать, а змеиные цепи наконец-то уползали от моего тела. Я чувствовал, что мне стало значительно легче, а шансы на то, что у меня всё-таки получится открыть глаза, значительно увеличились.       Я медленно поднимаю веки, уничтожая огромные гири, которые мешали мне это сделать всё это время. Когда наконец-то у меня получилось выполнить задуманное, мой взор столкнулся с огромным зияющим солнцем, висящим на небе и разрушающим моё глазное яблоко. Его «тёплые» лучи пытались безжалостно прожечь мне глаза, оставив на их месте лишь огромные впадины. Когда мой взгляд оказался наполовину открыт, я увидел перед собой размытый тёмный силуэт. Это была та самая женщина, которая усердно старалась привести меня в чувства. Я попытался разглядеть её лицо, но это оказалось безуспешным.       — Как тебя зовут, парень? — тихо спросила меня женщина, пытаясь отвлечь от притупленной боли, которая все никак не хотела до конца покинуть моё тело.       Мой лоб сморщился от размышлений, а брови напряженно выгнулись, нависая над глазами. Что-то не так… Я не могу вспомнить своего имени. Почему я не знаю, как меня зовут?! Это один из тех вопросов, на который человек может ответить практически в любом состоянии, ведь определённое количество букв клеймом висят над всей его жизнью, но у меня не получалось. Я пытался собрать в себе последние силы, чтобы мой мозг наконец-то начал работать нормально, но попытки были тщетны. Я не помнил совершенно ничего: не только имени, но и всей жизни в целом. Это пугало, я начал дрожать, а глаза бегали из стороны в сторону, отбивая понятный лишь им ритм. Чувство неизвестности заставляло биться в подступающей истерике.       — Ч-что такое? — голос женщины был растерянным, а её пальцы медленно прошлись по контуру моего лица, чтобы убрать идиотские волосы.       Я открыл губы, дабы сказать, что ничего не помню, что совершенно не знаю, кто я и что со мной произошло, но единственное, что получилось у меня сделать, так это издать все ту же непонятную смесь звуков, разбавленную лишь отдаленно напоминающими буквами.       — Меня зовут Линда, Линда Айеро, а как твоё имя? — женщина продолжала водить пальцами по моему лбу, на котором образовались микроскопические капельки пота, делая тем самым его влажным и заставляя волосы прилипать. — Ну же, тш-ш, успокойся, у тебя просто шок.       Она пыталась говорить как можно медленнее, стараясь не выдать своей обеспокоенности касательно происходящего. Конечно же, эта маска умиротворённости действовала никчёмно, даже в таком состоянии я это понимал. Она ведь нашла на обочине дороги парня без сознания, который бился в непонятных конвульсиях у неё на руках из-за шока, вызванного неизвестностью. На тот момент отсутствие каких-либо воспоминаний и незнание своего имени беспокоили меня намного больше, чем-то, что я очнулся у дороги.       Я широко распахнул глаза и резко вцепился рукой в ткань кофты, которая была надета на Линде, отчего та вздрогнула и перевела взгляд на мои дрожащие и сжимающие её одежду пальцы. Мои глаза начали бегать из одной точки к другой, пытаясь осмотреть окружение, в котором я оказался. Надежда на то, что хоть какой-то визуальный контакт с окружающим меня пространством поможет, разбилась на маленькие кусочки. Это не принесло никакого результата, а моё дыхание продолжало учащаться, вызывая в горле дребезжание, которое переросло в кашель. Я буквально начал задыхаться, а ощущение, что стенки горла начали примыкать друг к другу, увеличивалось.       Линда испугалась от всего происходящего ещё больше, а её пальцы соскользнули с моего лба. Я закрыл глаза, ожидая того момента, когда моё сердце наконец-то уже разорвётся от настигнувшей меня истерики, как вдруг почувствовал резкую боль.       — Хватит! — крикнула женщина и ударила ладонью по моему лицу, тем самым пытаясь привести меня в чувства.       Щеку обдало жаром и начало щипать, будто в неё в одно мгновенье вонзили множество острых тоненьких иголок, которые теперь торчали из кожи, распространяясь всё дальше: к скулам, вискам и шее. Мои веки быстро открылись, и я чётко видел перед собой испуганное лицо женщины, которая держала меня за руку. В приступе истерики я не заметил, как мои пальцы покраснели от того, что сжали руку Линды с огромной силой. Моё тело перестало дрожать, а дыхание стало более или менее равномерным из-за неплохой такой встряски.       — Ну, так бы сразу, — в этот раз уже тихо проговорила Линда и начала медленно подниматься с колен, не отпуская моей руки. — Давай попробуем встать, хорошо?       Я медленно перевёл взгляд от лица женщины к руке, которой она меня держала и, видимо, не собиралась отпускать, и обратно. Её улыбка была очень милой, немножко кривоватой, а глаза смотрели на меня так по-матерински, что ли. Глубокие глаза орехового цвета расположились под высоким лбом, на который свисали тёмно-каштановые волосы. Она была симпатичной и выглядела молодо, но маленькие морщинки у глаз и тоненькие длинные впадины на лбу выдавали её возраст. Я предположил, что ей было около сорока лет, а точнее, тридцать восемь. Не знаю, почему я сделал такой вывод, но на тот момент мне казалось именно так.       Я медленно кивнул головой и попытался пошевелить свободной рукой, которая, к моему удивлению, поддалась. Я постарался упереться ею в землю, совершенно не обращая внимания на мелкие камушки, которые впивались мне в кожу. Было тяжело, но у меня получилось приподнять голову, которая, по ощущениям, весила не меньше тонны, а после даже сесть. Линда приблизилась ко мне и обхватила рукой мою спину, сжимая ладонь на талии, а мою руку уложила себе на плечи. Она пыталась помочь мне встать, хотя я совершенно не понимал, зачем. Навряд ли бы у меня получилось долго простоять на своих ватных двоих ногах.       Когда я, наконец-то, соприкасался с землёй только подошвой своих кроссовок, то обнаружил перед собой остановку с одной выжившей старой деревянной лавочкой, поскольку остальные две были уничтожены. Женщина сделала первый шаг в сторону остановки, а я отметил, что она значительно ниже меня, но всё равно пытается из-за всех сил помочь мне идти. Если бы не её поддержка, то я завалился бы на бок, как грёбанная неваляшка, и остался лежать в таком положении, пока не умру. Потом бы моё мёртвое, зажаренное на солнце тело растаскали бы местные зверушки, и я стал бы их обедом.       — Так, давай, ставь вперёд одну ногу, — она говорила это так робко и нежно, будто пыталась сейчас научить маленького ребёнка ходить, и он делал это первый раз в своей жизни.       Когда импульсы из мозга, наконец-то, дошли до кончиков пальцев ног, я сумел сделать первый шаг, на что получил одобрительный кивок от Линды, которая с каждым таким мелким шажком улыбалась всё шире. Хорошо, что эта остановка находилась всего в семи метрах от нас, поскольку дальше бы я точно пройти не смог.       Я с облегчением вздохнул, когда наконец-то уселся на лавочку, а мои мышцы расслабились — они изрядно устали от такой напряжённой прогулки до остановки. Женщина села рядом со мной, продолжая придерживать рукой мою спину, боясь, что я опять обмякну и свалюсь отсюда. На её лице были видны капельки пота, что было совершенно неудивительно. Она буквально тащила на себе парня, который был выше её больше, чем на голову.       — Теперь то скажешь своё имя? — Линда перевела на меня взгляд, в надежде, что я наконец-то пришёл в норму и могу адекватно себя вести.       Я вновь попытался сказать, что ничего не помню, но издал лишь непонятные звуки, как только открыл рот, а после отчаянно отпустил глаза вниз. Женщина поднесла ладошку к своему лицу, прикрывая губы, а её глаза расширились.       — Т-ты… ты не можешь говорить?       Я кивнул головой и пожал плечами, полностью осознавая, что это действительно так — я немой. Не знаю, было ли так всегда, но в тот момент этот факт стал открытием, поскольку помимо этого я ещё понял, что совершенно, ни хрена и ни черта не помнил.       — Боже… — на выдохе произнесла женщина, прикладывая свою ладонь к щеке и смотря куда-то в сторону, явно задумавшись об этом. — А имя? Ты же помнишь своё имя? Сможешь написать?       Она волновалась. Непонятно, почему, ведь, видимо, я был совершенно чужим человеком для неё, которого она видела впервые в жизни. Да и такую первую встречу нельзя назвать удачной. Мои брови нахмурились, а я попытался ещё раз напрячься, дабы вспомнить хотя бы своё грёбанное имя. Но нет, жалкая попытка обвенчалась неудачей, и мне пришлось замотать головой из стороны в сторону, оповещая об этом провале Линду.       — Ничего, ты всё обязательно вспомнишь, — её рука крепко сжала моё плечо, пытаясь тем самым внушить больше уверенности в свои слова.       Я не знал, что будет дальше, и даже не предполагал, насколько долго эта амнезия будет преследовать меня по пятам. Что такого могло произойти, что мне напрочь отшибло память, вплоть до своего имени? С рождения ли я был немой или это вызвано шоком? Стоит ли действительно доверять этой женщине? Столько вопросов было в голове, что я совершенно не понимал, что мне делать дальше, да я на тот момент ничего и не мог поделать. Моя жизнь зависела только от Линды, которая была единственным человеком, желавшем мне помочь.       — У тебя красивые красные волосы, — женщина улыбнулась и посмотрела на мою макушку, явно заметив то, что я ушёл в свои собственные мысли, и пыталась отвлечь меня таким образом.       Я не сразу уловил слово, обозначающее оттенок моих волос, но когда до меня наконец-то дошло, то я поднял руку к голове и натянул кончиками пальцев свисающие пряди, дабы попытаться их разглядеть. Они были ярко-красного цвета, совершенно однотонные и настолько ядовитые, что в глазах оставался этот оттенок, даже когда переведёшь свой взгляд в сторону.       Насколько это всё жалко, ведь я даже не помню, как выглядит моё лицо. Я хотел как можно скорее заглянуть в первое попавшееся зеркало, чтобы наконец-то узнать о себе хоть что-то. Пока я разглядывал свои волосы, кисти рук и длинные пальцы, вдалеке послышался какой-то шум. Я поднял голову и увидел перед собой легковую машину, в которой сидели двое мужчин. Это был старенький и уж очень уставший от вечных поездок форд, с виднеющейся ржавчиной на изгибах железного покрова. Было очевидно, что хозяин авто не особо-то и следил за ним. Я почувствовал, как моё плечо отпустили, и Линда встала с лавки, побежав в сторону машины.       — Помогите ему дойти до машины, и поехали домой! — встревоженно проговорила женщина.       — Что с ним произошло? — спросил мужчина в возрасте, вышедший со стороны водительского сидения, и направился в мою сторону.       Его волосы и щетина были частично седыми, глаза были глубоко посажены, а губы начинали усыхать из-за возраста, превращаясь в тоненькую линию. Руки мужчины были чистыми, практически белыми, а на запястье из-под рубашки выглядывали наручные чёрные часы. В руках у него был какой-то сундучок, видимо, тот самый, который таскали с собой доктора на дом к больным.       — Не знаю, я обнаружила его без сознания у дороги, — Линда следовала за мужчиной. — Осмотришь его, Альфред?       Когда он, наконец-то, подошёл ко мне, то поставил свой сундучок на лавочку и вытащил из кармана рубашки старенькие очки, а после надел их. Из-за стекла его глаза сразу визуально уменьшились, и это даже немножко пугало. Альфред начал водить взглядом по моему лицу и телу, будто решал, с чего бы начать.       — Какие симптомы? — тихо проговорил доктор, явно обращаясь ко мне, но, к сожалению, никакого ответа я ему дать не мог.       — Он не может говорить и ничего не помнит, — послышался женский голос за спиной Альфреда, отчего тот лишь взглянул куда-то в сторону, а после вернул взгляд обратно на меня.       — Немота и амнезия, значит, — доктор начал щупать мою макушку, изучая подушечками пальцев, каждый участок, немного задержавшись за ушами. — Тут болит?       Я повертел головой из стороны в сторону, понимая, что другой возможности «общаться» друг с другом у нас пока что нет. Он надавил на область на затылке, и по моей голове раздалась острая боль, которая распространилась за долю секунду по всей черепной коробке. Я быстро завертел головой, давая знать о том, что мне больно, дабы он остановился.       — Так-так, ещё и сотрясение. Тошнит?       Я утвердительно покачал головой. Доктор ещё немного осмотрел меня и позадавал вопросы, а после вздохнул и отстранился. Клянусь, когда он выдохнул, я почувствовал явный горький запах табака и какого-то не очень дорого коньяка. Не знаю, почему мне показалось именно так, но, может, хотя бы моё обоняние сохранилось на подсознательном уровне.       — Достаточно серьёзное сотрясение мозга с потерей памяти. Насчёт речи ничего сказать пока что не могу, но, возможно, и она вызвана событиями ранее. Нужна либо госпитализация в больницу на пару дней, либо же постельный режим и уход дома, — Альфред посмотрел на Линду и мужчину, стоящего рядом с ней, который являлся её супругом, и протянул листок с какими-то записями. — Это всё, что ему нужно для более или менее нормального лечения, но в большей степени — это покой.       Линда взглянула на мужа, по выражению лица которого явно можно было увидеть, что он не горит принимать у себя в доме какого-то чужака с такими проблемами. Только вот взгляд женщины был уверенный и сосредоточенный.       — Он поживёт у нас, хорошо? — проговорила Линда, хотя это даже и не выглядело, как вопрос, а, скорее, как утверждение, которым она ставила своего супруга перед фактом.       Она отвернулась от супруга и подошла ко мне, а я краем глаза заметил недовольный вид мужчины и его глаза, закатившиеся куда-то в сторону. Тогда я понял, что с этим субъектом мне будет очень сложно найти общий язык.       — Альфред, помоги, пожалуйста, — миссис Айеро подошла ко мне и вновь положила мою руку себе на плечо, чтобы помочь дойти до машины.       С другой стороны меня сразу же подхватил доктор, который был даже чуть выше меня и точно сильнее Линды. Они достаточно быстро помогли мне доковылять до машины на ватных ногах, которые всё никак не хотели приходить в норму. Кое-как, с большим трудом, я уселся на заднее пассажирское сидение машины, а рядом со мной села Линда.       Мы доехали очень быстро до небольшого двухэтажного старенького дома, в котором, видимо, и проживала семейная пара. Домик был кирпичный с небольшими трещинками у основания, вокруг которого была выложена кирпичная плитка светло-бежевого цвета, между которой были небольшие отступы, будто это было сделано специально. Участок был огорожен белой деревянной изгородью высотой чуть выше пояса, на которую ложились ветки деревьев.       Альфред и Линда помогли мне дойти до калитки, которая со скрипом открылась, и я впервые ступил на территорию дома, который станет моим постоянным жилищем на некоторое время. Кое-как у меня получилось забраться по ступенькам у веранды, остановившись у белой двери со стеклом, завешенным занавеской изнутри.       Типичное жилище среднестатистической американской семейной пары. Всё это время супруг Линды медленно шёл за нами, не издавая никаких звуков. Он постоянно оглядывался по сторонам, в надежде, что никто из соседей не решит выйти во двор именно в этот момент.       Внутри дом был практически такой же, как и снаружи: светлый, немного ветхий и аккуратный. Светлая мебель, огромное количество растительности и мягкие ковры, покрывающие линолеум. Прихожей, как таковой, не было, поэтому передо мной сразу открылась просторная гостиная, пространство которой преимущественно занимали книжные полки. Учитывая, какой дом казался маленький снаружи, гостиная для него была слишком большой.       Я на выдохе рухнул на диван, боясь испачкать его своей одеждой, которая набрала в себя пыль и грязь, пока я валялся без сознания у дороги. Линда села рядом, явно устав таскать меня на своих плечах, а Альфред стал передо мной и аккуратно подправил очки указательным пальцем.       — Сейчас тебе нужно лечь поспать, сходить в душ, а после я приду, и мы более тщательно тебя осмотрим, хорошо?       Я утвердительно кивнул, поскольку был не прочь сейчас окунуться в небытие и немного отдохнуть, дать возможность своему мозгу расслабиться. Мои ноги болели от перенапряжения, а затылок всё ещё ныл. Пальцы на руках начали снова немного дрожать, и это не осталось незамеченным доктором.       — Линда, уложи его с Фрэнком спать, а, когда он проснётся, позвони мне, — Альфред снял очки с переносицы и пальцами потёр глаза.       Видимо, его глаза сильно напрягались, когда он надевал эти очки, которые должны были служить для улучшения зрения, но вызывали только неприятные ощущения. Линда кивнула в ответ, и мужчина медленно вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь.       — Фрэнк, помоги мне, — мужчина быстро подошёл к женщине и помог ей поставить меня на ноги. — Спальня на втором этаже, так что придётся поднапрячься, милый.       Женщина усмехнулась и сделала первый шаг в сторону лестницы, ведущей наверх. Как у неё хватало сил ещё улыбаться, мне было неизвестно, ведь лично я уже был просто никакой. Единственное, что заставляло меня сейчас переставлять ноги, — это кровать, ждущая меня наверху.       Добраться до спальни было последним тяжёлым испытанием, и у меня наконец-то получилось рухнуть на своё ложе и прильнуть головой к мягкой подушке. Мой мозг отрубился практически сразу же, а последним, что я почувствовал, был нежный поцелуй в висок и лёгкое прикосновение пальцев, которые убирали мои красные волосы с глаз.       Боль потихоньку уходила, а затылок переставал саднить. Моё сознание накрыла вездесущая темнота, несущая за собой умиротворения и спокойствие. Пока я пребывал в Царстве Морфея, до моего слуха доносился какой-то женский голос, который что-то кричал. Это была не Линда, а какая-то другая женщина. На секунду мне показалось, что я видел её силуэт в темноте, будто она тянула ко мне руки и что-то кричала.       Проснулся я, когда за окном уже было темно, а в комнате невозможно было ничего разглядеть. Я вяло провёл взглядом по сторонам, пытаясь выискать хоть малейший лучик света в этой темноте, но тщетно. Окна были зашторены, а дверь закрыта. Где тут находился светильник или хоть какая-то лампа, которую можно было включить, я, конечно же, не знал. Радовало хотя бы то, что боль стала практически не ощутима, а руки больше не дрожали. Я медленно сел на кровати, а после попытался сдвинуть ноги, дабы поставить их на пол. Неизвестно, каким образом я смог самостоятельно подняться, но другого выбора у меня не было: крикнуть о помощи я тоже не мог, поскольку был совершенно нем.       У меня получилось встать с кровати и, нащупав сбоку от себя стенку, продвинуться вперёд, опираясь руками. Где-то сбоку была видна небольшая дверная щель, сквозь которую просачивался свет, ведущий меня прочь из этой комнаты. Когда я почти достиг двери, то зацепился о комод ногой и рухнул на пол, неудачно приземлившись на бок, при этом потащив что-то с комода за собой на пол, разбив это.       На шум быстро прибежала Линда и нажала на выключатель — комната наконец-то осветилась.       — Почему ты не позвал?! — вскрикнула женщина, осматривая место происшествия и какую-то разбитую рамку с фотографией. Она поднесла руки к лицу и прикрыла свой рот, а после тяжело вздохнула и наклонилась ко мне: — Прости. Давай помогу.       Она помогла встать, и я почувствовал чуть больше уверенности в своих движениях. У меня получилось осмотреться вокруг, и я увидел комнату, в которой находился. С уверенностью можно было сказать, что это была комната какого-то парня-тинэйджера, который раньше тут жил. Ну, я надеялся, что раньше, поскольку вышло бы неловко, если бы я таким образом забрал у парня комнату, большая часть которой была выполнена в синих цветах, и это мне очень нравилось. Возможно, моим любимым цветом был синий, но в этом нельзя быть уверенным. Не в моём положении уж точно.       — Это комната моего сына, — тихо проговорила мисс Айеро, отвлекая меня от рассматривания всего вокруг. Когда я с недоумением посмотрел на неё, то она продолжила: — Он учится в колледже и живёт в общежитии.       Я сделал заинтересованный вид и кинул ещё один взгляд на комнату, заметив в самом уголке стоявшую старенькую гитару тёмно-коричневого цвета с белым покрытием на небольшом участке верхней деки.       — Так, было бы неплохо постирать твои вещи и заодно тебе искупаться, — женщина улыбнулась и аккуратно подтолкнула меня в сторону выхода из комнаты.       Хорошо, что хотя бы ванная комната находилась на втором этаже, а то я бы не вынес обратно подниматься по этой лестнице, которая тогда казалось мне просто нескончаемой. Пока мы проходили по небольшому коридору, из гостиной доносился звук телевизора и бурчание мистера Айеро, который явно критиковал какую-то передачу. Когда мы зашли в ванную, я облокотился о стенку, а Линда скрылась в коридоре, проговорив:       — Я принесу полотенце и вещи.       В ожидании я разглядывал идеально выложенную плитку в ванной комнате и такую же белоснежную ванну с занавеской, на которой было изображено море и солнце на закате. Ожидание моё было недолгим. Линда вернулась в комнату и протянула мне белоснежное полотенце и какую-то старенькую пижаму чёрного цвета.       — Пижама может быть немножко коротковата, мой сын будет пониже, — женщина мило улыбнулась и помогла повесить полотенце на крючок, а пижаму положить сверху закрытой корзины для грязного белья. — Тебе помочь искупаться?       Я отрицательно замотал головой и засмущался, а мои щёки постепенно начали окрашиваться в лёгкий красноватый оттенок под цвет моих волос. Я сжал в пальцах грязную рубашку, которая была на мне, и отодвинул занавеску ванны.       — Свою одежду положишь в корзину. Вдруг что понадобиться — зови, — женщина опять схватилась руками за лицо. — Прости, пожалуйста. Я, дура, опять говорю ерунду.       Я начал мотать головой из стороны в сторону и схватил её руку, смотря на неё как можно более благодарным взглядом, на который был только способен. Она нежно улыбнулась, аккуратно похлопала меня по плечу и вышла из ванной.       — Я буду на первом этаже.       С огромными трудностями я снял рубашку и джинсы, а после медленно начал заползать в ванну, дабы наконец-то смыть с себя всю грязь и пыль, которая успела прилипнуть к моему телу. Когда я полностью залез и потянул руку в сторону свисающего душа, то заметил перед собой небольшое зеркало, в котором была видна лишь моя красная макушка.       Желание заглянуть в зеркало вновь зародилось во мне, и я попытался встать, чтобы увидеть своё лицо. Медленно, кряхтя и издавая непонятные звуки, я поднялся с колен и заглянул в зеркало. Я увидел перед собой человека, которого совершенно не узнавал. Не было никакой уверенности, что я наблюдаю сейчас в отражении именно себя. Густые брови, глаза зелёного цвета с жёлтыми крапинками у зрачка, вздёрнутый и какой-то слишком неправильный нос, уголки губ слишком острые, а зубы маленькие и кривые. Я не был уродом, это радовало, но всё равно нужно будет привыкать к своему внешнему виду. А эти красные волосы, которые прядями свисали на лицо и шею. Чем я вообще руководствовался, когда красил волосы в такой цвет? Возможно, меня заставили? Ну, я надеялся на это, поскольку, если это делалось осознанно, тогда я был в прошлой жизни каким-то фриком.       Да, именно в прошлой жизни. День моего пробуждения стал разделительной чертой между тем, что было ранее и что будет после. Осталось только решить для себя, хочу ли я узнать своё прошлое. Я осмотрел своё тело и увидел множество синяков, которые отдавали фиолетовым оттенком, слишком контрастируя с волосами. Эти синяки напрямую были связаны с моей прошлой жизнью, и неизвестно, от чего они появились.       Я пробыл в ванне слишком долго: разглядывание себя и попытки нормально помыться затянулись на продолжительное время, поэтому, когда шум воды исчез, Линда постучала в дверь и произнесла:       — У тебя всё хорошо? Стукни один раз, если да, — её голос был обеспокоен.       Я ударил один раз ладошкой по корзине с бельём, тем самым свалив с неё лежавшую там чёрную пижаму.       — Хорошо, одевайся и давай спускаться вниз, я приготовила ужин, тебе нужно поесть, — послышались удаляющиеся шаги.       Кое-как у меня получилось вылезти из ванной и вытереть тело полотенцем, а после надеть на себя пижаму, которая оказалась очень даже короткой на мне. Я выглядел, как переросший подросток, хотя и на вид мне было лет семнадцать. Не сказал бы, что мне было комфортно в этом одеянии, но выбирать не пришлось, поэтому я медленно открыл дверь и начал спускаться вниз. Когда я показался в дверном проёме, ведущем в гостиную, то увидел, как миссис и мистер Айеро сидели и смотрели телевизор, по которому шёл какой-то старый фильм. Я медленно подошёл со стороны и встал, пытаясь привлечь внимание Линды, которая сразу же повернула голову по направлению ко мне.       — Ох, она и правда оказалась коротковатой, — воскликнула женщина.       — Ты дала пижаму Фрэнка? — спросил мужчина у своей супруги, на что получил ответ:       — Другого ничего не было.       Мне показалось забавным, что сына назвали «в честь» отца, поэтому я легонько улыбнулся. Моя улыбка была кривоватой и «милой», как сказала миссис Айеро. Она поднялась с дивана и нажала на кнопку пульта, чтобы выключить телевизор, на что получила недовольное бурчание супруга.       — Пойдёмте ужинать, — Линда направилась в сторону кухни, зазывая меня ладошкой, дабы я следовал за ней.       Кухня была такой же типичной, как и весь дом. Такие же светлые коричневые оттенки с занавесками, кружевными скатертями, множеством растений, деревянными полками и тумбочками. Ужин оказался действительно вкусным, поэтому моя порция была уничтожена очень быстро, и Линда даже положила мне добавки. У меня был просто зверский голод, чего и следовало ожидать.       Когда все наконец-то закончили ужинать, а вкусный цветочный чай был выпит, мы решили ложиться спать. Я был не против этого, поскольку готов был проспать ещё пару дней точно. Миссис Айеро сказала, что доктор придёт завтра, ведь сейчас уже поздно, поэтому я могу спокойно подниматься в комнату и ложиться отдыхать.       Я так и сделал, только перед тем, как заснуть, более детально изучил помещение, в котором находился. Все эти полочки с множеством статуэток, плакатов и куча дисков, валяющихся в одном из ящиков комодов. Музыкальные диски были совершенно разные, а названия, которые были написаны на них, не говорили мне ровным счётом ничего, но я хотел их все послушать. Вся эта обстановка меня заинтересовала. Перед тем, как заснуть, я задумался о том, что в этой комнате, может быть, жил всю свою жизнь какой-то парень, и я бы с удовольствием познакомился с ним, чтобы он поведал мне историю каждой вещи в этом помещении, если, конечно же, захотел бы.