Stagnum violas

      Непонятное щебетание над ухом заставило меня распахнуть свои глаза. Веки были тяжёлыми и совершенно неподатливыми, а желание уткнуться в перьевую подушку и снова уснуть было практически невозможно перебороть. Назойливое пение птицы оповещало о начале нового дня. Я медленно поднимаю веки и осматриваюсь вокруг, пытаясь удостовериться в том, что обстановка со вчерашнего вечера не изменилась, и это всё мне не приснилось. Я до сих пор не был уверен в том, что действительно нахожусь в этом доме и совершенно ничего не помню. Иногда даже пытался убедить себя, что это всё обычное сновидение, которое немножко затянулось и оказалось слишком сумбурным.       Я нахожусь тут уже в течение недели, и изо дня в день всё остаётся по-прежнему. Моя память категорически отказывается возвращаться ко мне, будто показывая мне средний палец и оставляя на произвол. Дни тянулись настолько медленно и размеренно, что периодически у меня возникало ощущение, что стрелка настенных деревянных часов остановилась, а время просто замерло. Моя жизнь была сейчас подобно фильму на вечной перемотке.       Утром меня будила назойливая птица, щебечущая только ей понятные слова мне над ухом. Ей почему-то хотелось это делать с самого утра, когда солнце ещё не успевало толком подняться над горизонтом и хоть немного осветить округу, оставляя её в приглушённой тени, разбавленной своими лучами. Маленькое серо-чёрное пернатое существо постоянно садилось на самый верх шкафа, где её было крайне тяжело достать, решая за меня, когда мне нужно проснуться. Будь моя воля, я бы спал всё это время и проснулся только тогда, когда в моей черепной коробке появились хотя бы некоторые фрагменты воспоминаний. Первые дни я пытался эту птицу достать, махал руками из стороны в сторону, дабы она улетела за пределы этой комнаты, даже кидал в неё подушкой, при этом сваливая предметы на пол, создавая грохот, который разносился по всему этажу. Только вот все мои попытки были тщетны — она никак не хотела покидать мою временную берлогу.       После пробуждения, полного раздражения и беспомощности, я плёлся на первый этаж, где встречал Линду с её извечно лучезарной улыбкой, которой она меня одаривала. Эта женщина была просто идеалом хозяйки, жены и, думаю, что и матери тоже. Мне почему-то казалось, что у неё определённо вырос воспитанный и добропорядочный сын, который, как и его мать, излучает добро и тепло, но стоило мне взглянуть на Айеро-старшего, так все солнечные представления падали в пропасть. Улыбка миссис Айеро по утрам контрастировала с сердитым взглядом её мужа, который с каждым днём становился всё суровее и суровее. Возможно, это отношение таковым было только ко мне, поскольку именно я жил за их счёт и в их доме. Я, почему-то, был уверен, что, несмотря на все эти надменные взгляды, мистер Айеро был тоже очень даже хорошим человеком, который мог воспитать прекрасного сына.       Завтрак проходил практически в полной тишине, лишь иногда миссис Айеро пыталась завести разговор, который тут же обрывался. Её супруг сам по себе был не особо разговорчив, а я как бы и не мог говорить вообще. Я бы с удовольствием поболтал с Линдой за чашкой приятного кофе, ведь мне была интересна эта семья. Желание узнать о какой-то истории жизни, которая есть у каждого человека, преследовало меня. Конечно же, я бы мог задать этот вопрос, просто написав его на листике, а после выслушать рассказ, как-никак, но писать-то я не разучился, но при мысли об этом мне становилось сразу же неловко. Не было уверенности в том, что мне дозволено лезть во что-то сугубо личное, учитывая, что я совершенно чужой человек.       После завтрака мистер Айеро уходил на работу, о которой я даже ничего и не знал, но меня особо-то это и не волновало. Миссис Айеро же, в свою очередь, начинала заниматься своими домашними делами, лишь изредка позволяя себе отдохнуть. Как только Айеро-старший покидал участок дома, у меня будто падал груз с плеч. Мне даже становилось легче дышать, клянусь. Ощущение раскрепощения и свободы появлялось где-то внутри, и я быстрее бежал помогать Линде. У меня получалось очень мало, поскольку моё физически состояние давало о себе знать, но я пытался как мог. Чаще всего женщина занималась своим любимым садом на заднем дворе, который был воистину шикарен. Все эти пышные ветки деревьев свисали вниз, прижимаясь плотно друг к другу, практически не пропуская солнечный свет на землю. Эти квадратные метры заднего двора казались сказочным местом, в котором можно было бы просто жить. В самой середине этой сказки разместился гамак, прикреплённый к двум массивным деревьям.       Буквально на следующий день после прибытия я обнаружил высокие стеллажи, набитые сверху до низу различными книгами. За день я мог прочитать несколько книг, «выпивая» их залпом и до дна, не оставляя без внимания даже малейшие примечание. Их коллекция книг Ремарка просто взрывала мне мозг. Первой книгой, к которой прикоснулись мои пальцы, была книга именно Ремарка, носящая прекрасное название «Жизнь взаймы».       Для создания моего личного мимолётного «Рая» было достаточно всего лишь этого произведения, сада миссис Айеро и гамака, который постоянно принимал моё тело в объятия. А потом всё завертелось и закрутилось: «На западном фронте без перемен», «Триумфальная арка», «Чёрный обелиск», «Три товарища» и прочее. Всё это было прочитано мной за пару дней. Когда к городу близилась ночь, Линда буквально выгоняла меня из сада, а после забирала книгу, дабы я не продолжил читать и в комнате, застукав меня один раз. Я выглядел как маленький ребёнок, не умевший ещё разговаривать, который просил отдать заветный вкусный леденец ему обратно, но в этом плане характер женщины и материнская хватка были сильнее. Мне приходилось засыпать в темноте, ощущая на себе ехидный взгляд маленького пернатого создания, которое обязательно разрушит утром мой сладкий сон своим ужасным щебетанием.       Я засыпал под тихое воркование птицы, окунаясь в темноту, и каждый раз, как только это происходило, до слуха ухом доносился всё тот же женский голос. Он преследовал меня каждую ночь, вычерчивая во мраке тропу к моему подсознанию. Женщина мне что-то говорила, вкладывая в свои слова какой-то определённо глубокий смысл, который я не мог разобрать. Я чувствовал, что она хотела сказать мне что-то важное, но, как бы ни старался, не мог понять. А потом, будто понимая, что у неё ничего не получается, женщина начинала плакать, повторяя одно и то же слово дрожащим голосом. Единственное, что было слышно отчётливо, так это звук падающих слёз, которые приземлялись на мою кожу, вызывая в этом месте холодок. В первые дни было очень страшно, но потом я привык и к этому, стараясь не обращать внимания на этот голос, убеждая себя, что мне всё равно, и это всего лишь отголосок травмы, которую мне довелось пережить.       И всё бы и было так размеренно и уже практически привычно, как произошла суббота. Да-да, именно этот день начался не так, как обычно. Ко мне в комнату зашла миссис Айеро, чего не делала никогда прежде. Обычно она дожидалась на первом этаже, пока я проснусь, не желая прерывать мой сон. Она аккуратно притронулась к моему плечу и несколько раз пошевелила его, чтобы разбудить меня. Я быстро открыл глаза и обнаружил перед собой Линду, стоявшую с широкой улыбкой на лице, как и обычно, впрочем. Так странно было просыпаться не от идиотской птицы, которую было даже и не слышно, что показалось мне слишком странным. Я лениво перевёл взгляд и не обнаружил на верхушке шкафа пернатое существо, уничтожающие каждый день мой сон.       — Пора вставать, соня, — тихонько проговорила женщина и немножко отстранилась от меня, чтобы дать встать.       Я посмотрел на Линду и словил себя на мысли, что сегодня она особенно энергична. Недоумевающий взгляд, направленный на миссис Айеро, сказал за меня о том, что я не совсем понимаю, что происходит:       — У нас сегодня гости, — миссис Айеро взяла меня за руку и помогла подняться, а после направилась в сторону выхода из комнаты, проговорив напоследок: — Давай переодевайся и спускайся завтракать.       Я чувствовал себя слишком вяло, а мои руки были буквально ватными, поэтому желания вставать не было никакого. Был бы я маленьким капризным ребёнком в тот момент, мог бы себе позволить лечь спать дальше, пока женщина бы не перешла на крик, как это обычно бывает в семьях, но раз миссис Айеро разбудила меня лично, то придётся вставать. Кое-как я поставил ноги на пол и приподнялся, убирая с себя одеяло, в которое был завёрнут, как в коконе.       Пока происходил процесс смены одеяния, я словил себя на мысли, что сегодня выходной, а это означает, что Айеро-старший будет дома целый день, по сему мой полюбившийся гамак вернётся во владения к своему хозяину, а я ведь так к нему успел привыкнуть. Я даже привык к этой короткой пижаме, которая буквально стала моей второй кожей. Мне совершенно не хотелось надевать на себя свои вещи, в которых я был, когда меня нашла миссис Айеро. Они возвращали меня в тот день, полный боли и мучений, который я с удовольствием бы забыл. Почему нельзя было сделать своего рода обмен: самый худший день забыть, а самый лучший вспомнить? Не совсем равноценно, но было бы очень даже неплохо.       С этой мыслью я поплёлся в коридор, дабы спуститься на первый этаж. Пробуждение добавляло интриги, и мне уже было интересно, кто же к нам придёт в гости. В голове была куча предположений, а идеи менялись одна за другой. Возможно, это был кто-то из моих родных, которые спохватились и наконец-то нашли меня. Вот я спустился бы на первый этаж, а там сидела женщина, которая оказалась бы моей матерью, и, посмотрев на неё, я бы всё вспомнил. Только вот, когда моя нога ступила на последнюю ступеньку лестницы, я осмотрелся вокруг и понял, что не наблюдаю никого, кроме хозяев этого дома.       — О, уже спустился? Быстро ты, — проговорила Линда, выглядывая из кухни, а после поманила рукой. — Пойдёмте завтракать.       Ещё одно утро, которое начинается аналогично с предыдущим. Всё так же тихо, молчаливо и буднично. Единственное, что меня напрягало в этом каждый раз, так это звук пережёвывания еды, издаваемый мистером Айеро, который просто давил на мои нервные клетки. Это щёлканье неидеальных зубов, которые соприкасались друг с другом каждый раз, когда пища попадала мужчине в рот. Меня это раздражало до невозможности, но я старался максимально не подавать виду.       — Спасибо, было вкусно, — произнёс мужчина и встал из-за стола, чтобы поцеловать жену в щёку.       — Не за что, дорогой, — женщина смущённо улыбнулась и отвела взгляд, будто она была молоденькой девчонкой, которую впервые поцеловал парень, который ей нравится.       Это выглядело слишком мило. Я наблюдал за этим всем с улыбкой, но внутри вдруг стало немного одиноко. Такое прикрытое чувство отчуждённости, которое въелось и не хотело уходить. Чужой дом, чужая семья и чужой я — вот, что было в моей голове в такие моменты.       — Тебе всё понравилось, милый? — Линда обратилась ко мне, и я наконец-то перевёл взгляд с цветка, за которым наблюдал всё это время, на неё.       Я закивал головой и улыбнулся.       — Вот и славно, — миссис Айеро провела рукой по моему плечу, а после начала собирать грязную посуду со стола и невзначай сказала: — Пойдёшь со мной в магазин? Я хочу сделать покупки для ужина.       Сначала я не совсем понял, к кому она обращалась: ко мне или к своему супругу, но потом заметил на себе взгляд. Не знал, было ли это хорошей идей, и хотелось ли мне вообще выходить за пределы этого дома и попадаться на глаза прохожих. В этом небольшом городке просто каждый знал друг друга, по-другому и быть не могло. Пару раз, когда я помогал Линде с садом, проходившие мимо здоровались с ней и смотрели на меня косым взглядом. Некоторые даже приветствовали и меня, но я-то ответить ничего не мог, поэтому, скорее всего, они воспринимали это как своего рода «оскорбление» и, хмыкая, уходили.       — Ну так что? — переспросила Линда, в ожидании ответа.       Я закивал головой, решая не выставлять свои «хочу/не хочу» на показ, и просто согласился на просьбу миссис Айеро. Она усмехнулась и наконец-то взяла грязные тарелки в руки, дабы подойти к раковине:       — Хорошо, заодно хотя бы городок наш увидишь. Он, конечно, небольшой, но прогуляться тебе не помешает.       Кухню наполнил звук струящейся из крана воды, а на лице мистера Айеро была заметна прикрытая радость. Он, вероятно, с удовольствием бы побыл один дома, избавившись от вечно попадающегося на глаза красноволосого парня.       Буквально через полчаса Линда стояла в гостиной в симпатичном, но в то же время простеньком платье до колен с цветочным принтом. В руках у неё была небольшая сумка, которая совершенно не попадала в общий образ, но женщину это особо-то и не волновало. Что-то мне подсказывало, что она неспроста так прихорошилась. Наверное, гость, который должен приехать, кто-то важный.       — Пойдём?       Я в очередной раз закивал головой и направился вслед за миссис Айеро, не имея ни малейшего представления, куда идти, ведь за всю эту неделю я ни разу не ступал ногой за пределы этого участка, так что моя осведомлённость о местных магазинах сводилась к нулю.       Всю дорогу нам по пути попадалось очень много знакомых Линды, с которыми она была очень приветлива и дружелюбна. Я очень много размышлял над тем, как ей это удается, но так и не смог найти ответа. В прошлой жизни я стопроцентно был социофобом, потому что от вида всех этих улыбок в тридцать два зуба моё лицо чуть ли не кривилось. Я мог терпеть чрезмерную дружелюбность миссис Айеро, потому что она стала чуть ли не родной, но не чужих людей.       Буквально через пятнадцать минут мы дошли до своего рода «центра» этого городишки, где посредине стоял небольшой супермаркет, окружённый мини-рынком, различные магазинчики и салоны, которые просто пестрили яркими красками. Они были совершенно безвкусные и не сочетающиеся друг с другом.       — Нам туда, — Линда указала пальцем на супермаркет.       Я поплёлся в след за ней и просто был ошарашен, когда зашёл во внутрь. Количество людей, которое собралось в этом месте, не могло не удивлять. Их было слишком много, а такое количество можно объяснить только субботой. Уставшие мужчины после рабочей недели таскаются с огромными колясками, заваленными продуктами, за своими жёнами и уже даже не пытаются что-то перечить. Маленькие детишки бегают за своими мамами и выпрашивают у них себе вкусняшку. Всё настолько шаблонно, что каждый покупатель кажется клоном предыдущего. Всё слишком нудно, размеренно и тухло.       — Не отставай, — проговорила миссис Айеро, когда заметила, что я глазею по сторонам, не обращая внимания, куда вообще иду.       Я кивнул и побрёл вперёд, надеясь на то, что мы тут задержимся ненадолго. Всё это огромное количество людей заставляло меня чувствовать невероятный дискомфорт. Когда мы наконец-то подошли к детекторам, которые стоят у входа в огромный мир полок и стеллажей с продуктами, я повернул голову направо и обнаружил в самом уголке небольшой магазинчик со всякими принадлежностями для рисования. Он был размером всего в пять квадратных метров, но вызывал огромный интерес. Я пошёл в сторону уголка, будто завороженный, совершенно позабыв о том, что мне следует идти за Линдой, дабы мы не потерялись.       Магазинчик этот назывался очень просто — «Кисть и перо». Ничего особенного, что могло бы вызвать такой интерес, но я смотрел на всё это такими глазами, как будто встретил любовь всей своей жизни, которую не видел множество лет. Строение было невысокое, а все стены снаружи были украшены различными постерами с изображениями каких-то интересных иллюстраций. Внутри же всё было обвешано картинами, в большинстве своём пейзажами, неизвестных авторов мелкого разлива, но нельзя было сказать, что эти пейзажи были уж очень плохи. Всего лишь парочка стеллажей и витрина, в которой лежало множество различных принадлежностей всего в одном экземпляре, будто они были каким-то эксклюзивом. На стеллажах разместились различные виды красок, коробки с карандашами, мелками, маслом и многим другим.       В самом углу стоял какой-то старенький деревянный мольберт, на котором находился холст. Кто-то уже начал писать картину, и, видимо, это был опять пейзаж. Только вот он отличался от других — таких, которых было множество в этом помещении. На холсте посредине было нарисовано озеро, которое было проработано просто идеально, а каждый мазок выделялся. Изображение единственного фрагмента картины могло привлечь внимание, а мой взгляд не оставил незамеченным маленький мазок сиреневой краски сбоку от озера. Этот небольшой штрих заинтересовал ещё больше, давая моему воображению простор. «Что же там будет нарисовано?» — единственный вопрос, интересовавший меня на тот момент.       — Нравится, молодой человек? — раздался тихий голос сбоку, который попытался не спугнуть меня, но ему не удалось.       Я резко дёрнулся и посмотрел на старика, который стоял рядом со мной. На его лице были видны глубокие борозды морщин, которые пролегали практически на каждом участке: лоб, глаза, щёки и шея. Сам старик был с седыми, практически белоснежными густыми бровями и волосами, которые были длинной до кончиков ушей. У старика были глубоко посажены глаза, а зрачок имел светло-голубой цвет, окруженный красными капиллярами, которые будто вылезали с уголков его глаз. На переносице разместилась оправа из массивных очков для зрения, с выпуклыми линзами. Мужчина был одет очень аккуратно и так по-старчески, что ли. Клетчатая поношенная рубашка, заправленная в чёрные штаны, и коричневые ботинки с массивной подошвой.       — Ой, я Вас напугал, прошу прощения, — мужчина улыбнулся и взглянул на холст. — Увлекаться искусством с раннего возраста — это похвально.       А было ли это так? Ведь я ничего о себе не знаю и совершенно не помню, увлекался ли я действительно искусством. Может, это было просто мимолётным влечением, как бывает у ребёнка, который впервые что-то увидел. Я не мог ничего ответить старику, поэтому просто стоял и продолжал смотреть на холст вместе с ним.       — Приблизительно в Вашем возрасте, молодой человек, я тоже начал увлекаться искусством. Изучал буквально всё, что попадалось взору, начиная от Ван Гога и заканчивая Мане, а после принялся рисовать и сам, в надежде, что у меня это будет получаться так же, как это получалось и у Великих, но в итоге я сейчас лишь продавец принадлежностей для рисования. Возможно, когда-нибудь Вы, молодой человек, станете великим художником, картины которого будут стоять на слуху у всего мира. Может быть, потом Вы вспомните старика из лавки в небольшом городишке, мечту которого Вы воплотите в реальность. Как думаете?       Я стоял ошарашенный. Его речи были такими необычными, завораживающими, а сам весь он был наполнен мечтой, несмотря на свой возраст, в котором обычно люди уже перестают мечтать. Я бы с удовольствием исполнил его мечту, только вот не знаю, рисовал ли я вообще когда-то.       — Чего молчите? Задумались? — он с улыбкой посмотрел на меня, а возле его глаз образовались ещё более глубокие морщины, стоило ему только чуть-чуть прищуриться.       «Господи! Нашёлся!» — крик донёсся откуда-то из стороны, поэтому я машинально повернул голову в сторону источника звука и увидел Линду, которая мчалась ко мне, сбивая всех на пути. Её вид был нервный и обеспокоенный — наверное, она подумала, что я потерялся или сбежал.       — Я так перепугалась! — вскрикнула женщина, когда наконец-то оказалась рядом со мной, и обняла меня.       Её объятия были такими крепкими и тёплыми, будто она была матерью, которая потеряла своего родного сына. Эта женщина была слишком добра ко мне, и за это я безгранично благодарен ей, но в то же время чувство вины за то, что я заставил её переживать, не покидало меня. Мне не было известно, почему я перестал контролировать себя, а моё желание подойти поближе перебороло здравый смысл.       — Ты почему ушёл? — спрашивала Линда, наконец-то отпустив меня с объятий, но оставляя свои руки на моих плечах, будто боялась, что я снова куда-то испарюсь.       — Добрый день, — тихо проговорил мужчина и повернул голову к миссис Айеро, протягивая ей руку. — Питер Диккенс.       — Очень приятно, Линда Айеро, — женщина протянула руку в ответ и пожала её.       — А Ваш сын молчалив, миссис Айеро, — мистер Диккенс усмехнулся и взглянул на меня добрым взглядом.       Конечно же, я буду молчалив, если единственный способ, как я могу тебе ответить, так это издать пару невнятных звуков. Я отвёл взгляд куда-то в сторону, а Линда ответила за меня:       — Он не может говорить.       Голос женщины был спокоен и уверен, а взгляд направлен прямо на старика. Я почувствовал, как на моё плечо легла чья-то рука — это была Линда. Только в этот момент я наконец-то сообразил, что она сказала; точнее, то, чего она не сказала. Женщина не стала отрицать того, что я её сын, а просто оповестила о моём недуге, дабы этот вопрос больше не поднимался. Появилось ощущение уверенности и защиты.       — Мне жаль, — ответил мужчина и посмотрел мне в глаза, которые не могли нащупать вновь ту точку интереса, которая была ранее.       Меня прервали от разглядывания холста, хотя я мог заниматься этим ещё очень долго. Мог бы вот так просто стоять и рассматривать мазки и штрихи, изучая каждый из них. Я слабо кивнул в ответ на сожаления, хотя не хотел их принимать.       Старик отошёл на пару шагов, вернувшись за свой прилавок, и присел на корточки, дабы найти что-то под столом. Он медленно поднялся, и я увидел у него в руках какой-то свёрток ткани, с которым он направился к нам. Мистер Диккенс развернул передо мной ткань, в которой оказалось множество тюбиков с краской и кистями.       — Моё маленькое сокровище, — мужчина улыбнулся и завернул всё обратно в ткань, а после протянул её мне. — Дорисуешь?       Он кинул взгляд на холст, на котором было изображено озеро и сиреневый мазок, а потом ещё ближе подсунул свёрток ткани к моим рукам. Это было своего рода актом милосердия, рукой помощи человеку, которого он видел пару минут. Я не знал, зачем ему это нужно, ведь это его труд, который он начал и должен довести до конца.       — А потом покажешь мне, что получилось, хорошо?       Я кивнул, подписывая невидимый договор с этим стариком, и протянул руки к старой потёртой ткани, которая являлась чьим-то «маленьким сокровищем». Мужчина заулыбался ещё шире, поправил свои очки и снял с мольберта холст, передавая его Линде.       — Спасибо, — проговорила она и улыбнулась старику в ответ. — Нам пора бы уже идти.       Миссис Айеро обратилась ко мне, забирая у меня из рук свёрток ткани и укладывая его в пакет, который она взяла с собой. Я кивнул и пошёл к выходу из лавки, непроизвольно обернувшись назад буквально на секунду. Мистер Диккенс заметил это и подмигнул мне, провожая улыбкой.       Время, которое пришлось потратить на покупки, ограничилось всего лишь двадцатью минутами, и после мы быстрым шагом пошли обратно домой. На счастье, продуктов оказалось не так много, поэтому путь был достаточно лёгким. Большую часть Линда взвалила на себя, аргументируя это тем, что я ещё не полностью оправился, но, в конечном итоге, практически на полпути я сумел всё-таки «выцыганить» у неё часть ноши.       По пути Линда рассказывала истории о их маленьком городке, о том, как они сюда переехали и как обживались. И мне было это действительно интересно слушать. Миссис Айеро показывала пальцем свободной руки на какое-то место и начинала говорить о первом пришедшем в голову воспоминании: вот тут они с мужем впервые увиделись, а вот там у них произошёл первый поцелуй; на том месте упал их сын, когда был маленький, пытаясь дотянуться до ветки с яблоками; в том небольшом сквере, окутанном листвой, они все вместе отдыхали и праздновали День рождения мужа и прочее, и прочее. Эти истории были такими тёплыми и жизнерадостными, что я невольно начинал улыбаться.       — Что-то я заболталась, уже и пришли, — усмехнулась женщина и распахнула калитку.       Мы зашли во двор, и я увидел мистера Айеро, который возился с белой деревянной оградой, что-то стуча и бурча. Он выглядел нервным и злым, и это не осталось не замеченным Линдой.       — Что случилось, дорогой? — женщина поставила пакет с продуктами на лавочку, а сама нагнулась рядом с мужем, рассматривая что-то внизу.       — Да соседский пёс опять начал яму рыть под нашим забором, зараза, — ругался Айеро-старший.       — Ох уж этот Спаркс. В который раз… — усмехнулась женщина и, забрав пакет с лавочки, пошла внутрь дома, зазывая меня рукой за собой.       Я решил не задерживаться во дворе, учитывая настроение мистера Айеро, поэтому быстро залетел в гостиную. Освободившись от груза, который всё это время давил на мою руку, я с облегчением вздохнул и сел на стул на кухне, наблюдая за тем, как Линда высвобождает всё из пакетов.       — Поможешь мне с готовкой?       И в который раз я не смог отказать этой женщине; да я даже и не думал об этом. Мы принялись готовить какое-то непонятное мне блюдо, а моей основной деятельностью была чистка овощей, а после их резка. Ничего мясного я не наблюдал, поэтому сделал вывод, что, скорее всего, к нам прибудет какой-то вегетарианец. Если честно, то мне уже не терпелось наконец-то увидеть новое лицо в этом доме. Появление гостя должно было хоть немного разбавить обстановку и привнести в неё новые краски. Краем уха я слышал, что Линда позвала на ужин и дока тоже в благодарность за то, что он мне помог неделю назад. Я был не прочь, этот мужчина был приятен и излучал только доброту и мудрость, которая отбивалась на его седых висках.       Буквально через пару часов стол уже был накрыт, а я метался из угла в угол, выжидая наконец появление хоть кого-то. Я был возбуждён от предстоящего ужина, который хоть немного изменит привычные будни. Женщина не оставила это без внимания:       — Скоро сядем за стол. Наверное, проголодался уже, — она мило улыбнулась и направилась на второй этаж, дабы переодеться.       Эта овощная стряпня меня беспокоила в последнюю очередь, хоть миссис Айеро так этого и не поняла. Я кое-как заставил себя усесться на диван в гостиной и перестать бегать из угла в угол. Мой взгляд уставился в одну точку, не обращая внимания ни на что. В дом зашёл мистер Айеро, который наконец-то расправился со зловещим забором и закопал яму, образованную с помощью лап соседского пса Спаркса. Я пару раз видел эту собаку, и могу сказать, что это был милейший пёс, который хотел всегда играться и требовал к себе массу внимания.       — А где Линда? — раздался голос откуда-то из-за спины, и я, обернувшись, наконец-то заметил Айеро-старшего, вопросительно смотрящего на меня. — А, точно, ты ж не сможешь ответить.       Он махнул рукой и направился в сторону лестницы, крикнув ещё раз имя супруги, которая в этот раз отозвалась. Мне вдруг стало обидно из-за своей немоты, а это чувство перекрыло прежнюю возбуждённость, бурлившую во мне ранее. Я взглянул на стол, а после подошёл к книге, оставленной на журнальном столике, и открыл её на странице, где закончил читать. Главный герой наконец-то собирался раскрыть свою личность перед возлюбленной и хотел сделать ей предложение. Слишком сопливое и романтичное чтиво для парня моего возраста, но мне уж очень понравилась обложка книги, которая была нарисована в виде комикса. По сути, я начал читать эту книгу ради обложки. Взгляд бегал от слова к слову, не пропуская ни единой буквы, когда послышались шаги. Я обернулся на источник звука в надежде наконец увидеть гостя, о котором целый день умалчивала миссис Айеро.       — Мам, пап, я дома! — прокричал молодой парень, а его нога ступила на порог дома.       Его волосы были тёмно-каштанового цвета до плеч и завивались на кончиках. Шикарный профиль с прямым носом и тонкими губами, которые изогнулись в улыбку. Чёлка небрежно спадала ему на глаза, тем самым закрывая их. Из-под прядей волос, которые были небрежно заправлены за уши, на шее виднелась татуировка в виде скорпиона. На нём была белая футболка, сверху которой накинута лёгкая серая толстовка, и подранные джинсы, из которых выглядывали коленки. Он осматривался по сторонам, будто вспоминая каждый уголок этого дома, а потом остановил взгляд на мне.       — А ты ещё кто?