Дневник влюбленного итальянца.

Всю ночь мне снилось, как полуобнажённый Алауди жмется ко мне и шепчет что-то дико возбуждающее на ухо. Как выяснилось из неожиданного пробуждения среди ночи, это был действительно Алауди! Громко мяукая, он топтался по моей груди. Пришлось кормить этого чертового кота, который потом пришел под бок и я, конечно, впустил его к себе под одеяло и почти сразу уснул. Институт я благополучно проспал и не вспомнил не то, что про очки, но еще и рубашку наизнанку одел, о чем великодушно сообщил мне сосед, когда я выбегал из дома. — Каваллоне-сан! – крикнул кто-то, когда я уже заводил машину. Черт возьми, кто это? Я был раздражен до невероятности и готов был проявить неуважение к неизвестному мне человеку и уехать, не дожидаясь его. Но парень подбежал быстро, и я как-то растерял свою злость (не умею я долго). Джиотто был младше меня на год, но довольно успешен в сфере предпринимательства, уже открыл свою компанию… «Вонгола» или что-то в этом роде, мне никогда не было такое интересно. — Подвезешь? – спросил он, уже приоткрывая дверь, не сомневаясь в моем согласии. – Опаздываю… — Конечно, не вопрос. У дверей института нас встретил еще один знакомый – Спейд. Он как-то слишком лукаво улыбался, а Джиотто вдруг застеснялся, скомкано поблагодарил и умчался в здание. Что-то я не понимаю в этой жизни… Уже по традиции я пил американский кофе на лавочке в саду при институте. Деймон идти отказался, промурлыкал про какие-то «срочные дела» и неспешной походкой исчез в коридоре. Я всегда сравнивал его с котом, такой же плавный, грациозный, изящный. Может, оно и хорошо, что он не пошел, ведь у меня были планы. Алауди приходил сюда в одно время со мной и всегда садился на самую далекую лавочку, которая обычно (если не все время) была свободна. И я, дорогой дневник, сел на нее. Ты представить не можешь, как билось мое сердце, мне казалось, оно пробьет грудную клетку и блондин застанет меня в луже крови. А чего стоило изобразить, что я «вообще не знаю, кто тут сидит, и просто наслаждаюсь кофе». Я уже подумал, что он не придет. Время тянулось мучительно долго и я, задрав голову, рассматривал облака, отвлекая себя от мыслей. Красивое небо, светло-голубое, будто нарисовано. Маленькие пушистые облачка сбиваются в кучки, лишь только одно облако побольше выбилось из «стайки» и свободно плыло по небу… Я вытянул руку и закрыл ладонью солнце, улыбаясь такому ребячеству. Чуть развел пальцы и тут же зажмурился от яркого света. И так несколько раз, пока не почувствовал, что рядом кто-то сел. Он пришел, представляешь? Наверное, первый раз мы были на таком близком расстоянии, я даже чувствовал его запах. Может, мне показалось, но он пах черникой и чем-то еще фруктовым. Сердце билось просто с невероятной скоростью, пока я опускал взгляд с макушки ниже, по лицу. Сердце кольнула необычайная нежность и я побоялся, что кровь из носа пойдет, не выдержав давления. Это все потому, что на его аккуратном носике примостилась пара веснушек. Представляешь? Веснушки! Он закрыл мне вид на свои губы крышкой термоса. Я тогда задумался над тем, что он пьет, и пододвинулся ближе. Я, конечно, в этом все еще не разбираюсь, но мне показалось, что это зеленый чай. Алауди поднял на меня недовольный взгляд и только тогда я вернулся со своих нежных розовых облаков в холодную реальность и понял глупость всего положения. Склонившись над парнем, я пододвинулся слишком близко, да еще и улыбался так глупо. — На этот раз ты в меня не врезался, — о, Мадонна, в голове это звучало умнее! — Что? – в голубых глазах ненадолго скользнуло удивлением, а потом его опять затмило безразличие. Наверное, он посчитал меня идиотом, потому что лишь отвернулся, продолжив свое небольшое чаепитие. — Меня Оливьеро зовут, – наконец закончил я то, что собирался сказать два года назад. И зажмурился в предвкушении, хоть бы не было как в прошлый раз. Сердце замерло, и я по привычке задержал дыхания от волнения. — Алауди, – тихо бросил он и глянул на свои руки. – Руку жать не буду, испачкался. Он продемонстрировал мне ладони, на которых едва ли можно было усмотреть пару крошек. Идиот… Испачкался… Я готов целовать его руки, даже если они будут в формалине. Но я лишь глупо киваю, теряя старательно подготовленные фразы. — Который час? – интересуется, закрывая термос. — Без двадцати, – я тряхнул рукой, глядя на наручные часы. Мне показалось, это было очень круто, и я немножко осмелел. А блондин, как назло, смотрел на стакан отставленного в сторону кофе. И когда я потянулся убрать его, я пальцем наткнулся на пальцы третьекурсника и чуть не задохнулся от эмоций. А тот слишком нервно одернул руку. — Хочешь попробовать? – дышать было еще тяжело, но я протянул ему почти полный бумажный стакан с пластиковой крышкой. — Нет, – холодно бросает он и довольно быстро ретируется подальше от лавочки. А я так и не пошел на остальные занятия, просидел больше часа на лавочке и отправился домой. Сердце томительно болело и замирало. Я был в каком-то счастливом ступоре, и даже мать, как обычно позвонившая вечером, подивилась такому спокойствию. И про девушку не спросила. Хотя я б рассказал… А потом случилось еще невероятное. Когда я сидел и читал книжку перед сном, телефон опять зазвонил. Это был Спейд, и я по голосу слышал, что он улыбается. — Знаешь, кто спрашивал твой номер? – промурлыкал он уже после долго разговора «обо всем». — Кто? – я крутил провод стационарного телефона. Мне было как-то все равно, мой телефон просят много девиц. — Алауди, – он тихо засмеялся и повесил трубку.