Мальчик который сдох

      Мои веки не становились легче, вставать не хотелось совершенно. Кое-как открыв глаза, я надел очки. Вот ещё одна проблема: зрение восстановить не смогу еще пару дней, а потом, стоит решить оставить очки для прикрытия или снять-таки их. Но зато, не учитывая улучшение зрения, я хоть немного войду в свою прежнюю форму — улучшится здоровье, упорядочится энергия. Но самое приятное то, что уйдут остатки проклятия: как сила маминой родительской защиты, так и крестража, ведь после смерти всё аннулируется. А пока пользуемся тем, что имеем. Эх…       Вздохнув, я встал с кровати и взглянув на часы, понял, что сейчас около семи. Кажется, я вновь, точнее не я, а Гарри, вернее, он прежде, как и я сейчас, опаздываю на занятия. Пора привыкать. Я — Гарри, всегда им был, есть и буду, чтобы не путаться. И это учитывая мой опыт попадания в чужие тела. А как интересно другие? Надо как-нибудь расспросить Госпожу. «Госпожа, если я накосячу, ты уж пошли Вестника - согласен даже на Жнеца - не ко мне, а к свидетелям! Договорились? Ну и ладушки-оладушки!»       Кстати, об оладьях: пора идти завтракать, а перед этим встретить Гермиону, и после — на уроки. И стоит надеяться, что не придётся увидеться с Роном. Даже не знаю, как себя с ним вести, ведь в том, что он обиделся, я ни секунды не сомневаюсь.       Выйдя в гостиную Гриффиндора, я стал ждать Гермиону, которая, как я надеялся, стала бы ждать и меня, если вышла раньше.       Мне не пришлось долго ждать и вскоре она явилась. Всё равно, пускай со своими щёчками она слегка напоминает хомяка или бельчонка, но такая миленькая, так бы и потискал её. И не только бы потискал. Я всеми усилиями пытался держать себя в руках, а то вот она как-то подозрительно смотрела на меня. — Привет, Герми! — выпалил я.       Последнее время я только так к ней и обращался. Но если я всё ещё жив и меня не приложили Риктусемпрой* или Силенцией**, то девочка действительно не против. А её ответное приветствие отмело все последние подозрения: — Привет, Гарри! Рона всё ещё нет? — Наверняка, лежит в палате, и так просто его оттуда не отпустят. Хотя, я уверен, он давно уже здоров. В ответ я получил лишь хмурый взгляд девочки, после чего она кивнула, и мы направились в столовую, но по дороге Гермиона добавила: — В любом случае мне кажется, что мы поступили как-то не очень красиво.       Слава Богине, кучерявая умница не стала больше заострять на этом внимания и мы благополучно добрались до зала, который был как всегда огромен, с длиннющими столами, и невероятным количеством мест и безграничным, как многим кажется, потолком. В любом случае - миленькое местечко.       Многие уже находились за столами. Сев к своему факультету и поздоровавшись со всеми, с кем только мог, я начал оценивать, что нам сегодня подали. В первую очередь, взор падал на кашу. Но зная Хогвартс, можно быть уверенным, что она точно вкусная.       Зачерпнув той самой каши, я заполнил ею тарелку и попробовал сие блюдо. И правда, немного с кислинкой, но сладкая, мягкая, тающая во рту. Неужели это каша? Впрочем, вспомнив, где я учусь, стоит перестать удивляться.       И снова, провалившись в свои мысли, я не заметил, как ко мне обратился Невилл и заинтересованно повернул голову в мою сторону Дин. — Гарри, а что произошло вчера? Почему тебя не было в спальне? И где Рон?       Вот чего не учел, так это его любопытство и наблюдательность окружающих. И что теперь? А ничего. Улыбнувшись, я как можно более весело проговорил: — Я-то причем? Думаю либо Рон нам расскажет сам, либо за него это сделают деканы!       Намек был более, чем прозрачным. А чтобы не осталось сомнений, играя на публику, но при этом отдаляясь, я проговорил: — Наверняка, он пошел смотреть на тролля и его поймали, а может заблудился.       Пусть все знали, что он мой друг, не оценить моих слов не могли, отчего у многих, кто всё слышал, заиграла улыбка, а Дин, может и нехотя, но подтвердил: — Да, Рон мог пойти, — и сам же хихикнул.       Словно услышав, о чём мы говорили, из-за стола встала профессор Макгонагалл. Ой-ой, что будет, чуяла моя интуиция, не спасет нас ни грива, ни улыбка. И пусть мы её львята, но рычать на нас она знает как. — Вчера у нас произошло ЧП. И всем вам сказали проследовать в свои комнаты, но кое-кто не послушался и едва от этого не пострадал. За неподчинение и самоуправство я снимаю 20 баллов с Гриффиндора. А тот, кто в этом виноват, будет отрабатывать неделю у нашего завхоза. Так же у меня есть ещё одно объявление: если вам есть, что сказать, вы можете обратиться ко мне!       Макгоногалл так провела взглядом по нашему столу, что даже у Креба и Гойла хватило ума понять, к кому она обращается. А уже если кто проследил за её взглядом более внимательно, то наверняка увидел бы, что смотрит профессор на именно меня. Но как тут промолчать: — Профессор? — вставая и смотря на неё, зная, что сейчас на меня устремлены сотни взглядов и намеренно подставляясь, чтобы директор мог прочитать мои мысли, я проговорил, — Что Вы так на меня смотрите? Я-то тут причем?       Какая наглость! Да-да знаю, и, улыбаясь, я чуть не помахал ручкой, как в одном интересном мультике. «Улыбаемся и машем» — повторял я себе, вот только мне и без лишнего дерганья сейчас придётся не сладко. — Гарри, а разве не ты победил тролля? — то ли она хотела прославить свой факультет, то ли уже решила ответить на такую мою наглость, но спросила при всех. — Что Вы, профессор, я спал, как вы нам велели!       Смотря в её глаза и позволяя Дамби считать мои воспоминания. Я не владел, как уже говорил, ментальной защитой, но такой фокус с подменой воспоминаний мог выполнить любой тренированный человек. И что теперь сделаете? — Хорошо, садись Гарри!       Отступила женщина-кошка, а я, так же оглядев притихший стол факультета, сел и, словно ничего не произошло, стал доедать. Но вот профессор Заика наградил меня таким взглядом, что я понял — он уж точно не верит моим рассказам. Но пусть попробует доказать. Заодно я смог убедиться, что, действительно, шрам при взгляде на него не болит. А вот какой коктейль эмоций выдала Гермиона, прям ням. Загляденье. И как я искренне надеюсь, что в её мозг никто лезть не станет, а значит можно не волноваться. Хотя не важно, теперь, когда я отказался, и меня не было на месте преступления, чтобы они не говорили, что учителя, что Рон, предъявить они мне ничего не смогут. Я даже могу рассказать всё ребятам, ведь прилюдную проверку я прошел, а значит, нет никакой опасности и что мои слова что-то изменят. Как хорошо, что завтрак достаточно короткий и многие, в том числе Гермиона, были еще заняты чаем и печеньем — мне не пришлось отвечать на их вопросы. А то, чувствую, вытрясла бы мне душу эта с виду хрупкая девочка, причём как нечего делать и без всяких заклинаний. «Интересно, она начнет по дороге допытывать меня или уже после?»       И главное после чего? После уроков или ещё когда? А пока все смотрели и даже забыли про свою еду, я продолжал большими глотками пить чай. Через минуту я уже встал из-за стола и, делая вид, что не замечаю красноречивых взглядов всех за столом, направился прочь из зала. Кто бы мог подумать, но следом выскочила и Гермиона — праведный гнев, помноженный на любопытство, может затмить даже завтрак. — Гарри! Гарри, я к тебе обращаюсь! — догоняя, прокричала она, а когда я не обратил внимания, вернее сделал вид, что не обратил, девочка повысила голос и схватила меня за руку. — Да, а что? — прикинулся валенком. Но видя, что она не верит моему лицедейству, сразу прошептал, — Прямо тут рассказывать?       Решая проверить снова, насколько далеко она может зайти, я вновь невольно начал влиять на её эмоции через ауру, вот, что правда, совершенно случайно. Так же невольно последовало и движение рукой, чтобы обнять её и увести подальше. Но остановившись в последний момент, я просто взял Гермиону за руку, смотря ей в глаза.       «А она ведь даже не понимает, отчего я так себя веду. И почему она сама позволяет?»       Держа её руку в своих ладонях, так и не дождавшись ответа на свой вопрос, недолго раздумывая о том, отвечать ли прямо здесь и сейчас, решил, что терять нечего. — Я уверен, что о том, с кем он был, уже знают все, кому нужно. И Снейп, и Дамблдор… И своей выходкой я словно отрекся от этих обвинений, спасая и тебя, к слову тоже.       «Эх, Герми, Герми! А ведь я всего лишь мальчик, далеко не всесильный вампир, коим был ранее, и всё равно ты так легко веришь словам, подкреплёнными легким ментальным импульсом.»       Но такое раскаяние в совершённом не могло полностью успокоить девушку, и та вновь вернувшись к своему прежнему образу, стала читать лекцию: — Гарри, то, что мы делаем — неправильно.       Ну начинается. Всё-таки, какая бы убойная доза приворота бы не была, Гермиона есть Гермиона и её не исправить. Тяжко вздохнув, я продолжил слушать, а она, не обратив ровным счётом никакого внимания на мой вздох, продолжала: — Нам надо всё рассказать преподавателям! — И получить очередные штрафные очки, выговор или лишнюю известность. Мне и без убийства тролля хватает популярности, а ты хочешь ещё больше привлечь внимание.       Но кажется, разговор затягивался, а коридор был не лучшим местом для выяснения отношений, так что, напомнив ей про уроки, я поспешил к кабинету, куда собственно до этого и шёл. Ох, эти долбанные и трижды изнасилованные лестницы, как они меня достали. Теперь стоим и ждём, прям как эскалатор, эту демонову лестницу. Так и опоздать не сложно. А пока можно было и продолжить разговор: — Пойми, Герми, кому надо, тот и так знает. Они явно могут понять, где я лгу, а где нет, — «Но надеюсь, уже нет». Подумав о своей защите, я улыбнулся, продолжая, — Но главное, я отвёл от себя подозрения иных учеников.       Надо же попасться на такой мелочи и никакими пережитыми страхами объяснить такие мои мысли нельзя, соответственно вопрос был закономерен: — Гарри, а что произошло с тобой? Ты как-то изменился. Ты раньше так не думал, и вообще, не старался скрыться от других, — она сама же дала подсказку. — Я просто понял, что мы все можем умереть и что даже в Хогвартсе не так безопасно, как кажется, а среди преподавателей, что вероятно, водится предатель.       От последующих споров и ссоры меня спасла наконец-то подошедшая лестница, и вскоре, мы уже неслись к кабинету, где сейчас у нас должен был быть урок истории магии — скучный до безумия, но приходится делать вид, что слушаешь. Не опоздав - но ещё немного и точно бы свершилось - мы сели на вторую парту, в этот раз вместе. Я бы, конечно, с радостью с ней поговорил, но даже столь нудная лекция не могла помешать Гермионе стараться получить знания, посему вовремя заткнувшись, я стал дремать с открытыми глазами.       На перемене мы не говорили ни о Роне, которого всё также не было в строю, ни о нашей «прогулке». Зато я, постоянно сидя с ней, так или иначе, пытался влиять на её эмоции, и, кажется, мне это удавалось. По крайней мере, на последнем уроке по трансфигурации, когда мои пальцы случайно коснулись её руки, она не одернула её поспешно, а просто даже немного покраснела. Всё работает. Находиться в зоне ауры вампира, причем озабоченного, да ещё настолько, что многим и не снилось, и не попасть под эффект очарования? Не верю! Абсолютно не верю! Нереально! И Гермиона не стала исключением, так, что к предстоящему разговору с Роном я был готов, а Гермиона пребывающая в довольно взвинченном состоянии, но не кидающаяся ни на меня, ни на кого-либо ещё, шла рядом и молчала.       Сразу после обеда, дружное, или же не очень, трио было вместе. Вот только один из нас явно был всё ещё в худшем настроении, чем остальные, и это конечно был Рон. Ох, какие глаза. Вот вам и тихоня. Подумаешь, я всего лишь нежно приобняв Герми за талию, отодвинул от двери, в которой она застыла, спрашивая разрешения войти. — Привет, болеющим. Как отдыхается? — садясь на кровать, спросил я это рыжее бедствие. — Гарри, Гермиона, почему вы меня оставили одного, а сами сбежали?       И это вместо «здравствуйте». Действительно, ему точно следует поучиться манерам. Но что это меня так заносит? Выхожу из образа, шучу невпопад… Точно! Это гормональная перестройка. Чем она вызвана, я вовсе не догадываюсь, а значит, что и ничего поделать не могу.       А тем временем события разворачивались: — Рон, у нас не было выбора. Ты не приходил в себя, а к нам уже шел кто-то из преподавателей, — продолжила Гермиона. — И если бы мы тебя не оставили, то попались бы все. И неизвестно, что хуже, тролль или злобный Снейп, — добавил я, подхватив мысль Гермионы и развив идею, но наткнулся только на глухую стену: Рону было все равно, и он тем временем продолжал: — Значит вот так! Сразу же стал помехой!       Но теперь не дремал уже я, и он сразу получил ответ, а я, всё больше начиная распалять себя, посмотрел в его глаза, медленно произнес: — У нас просто не было выбора, но ты можешь сказать, что это ты убил тролля. Преподаватели, конечно, тебе не поверят, но вот одногруппники! — зная, на что давить, с улыбкой сказал я, уже празднуя победу в этом споре, но тут неожиданно вмешалась Гермиона! — Гарри, это переходит все границы! Мало того, что сам врёшь, так учишь ещё и Рона, подставляя его и совсем не думая о последствиях!       И только я хотел возразить, как Рон, подскочив с кровати и не опуская ноги вниз, а приподнимаясь, накрылся покрывалом с головой и заявил: — Я думал мы друзья, а вы всего-то хотели меня использовать!       Уловив только часть слов и сделав неверный вывод, Рон, как никогда ранее, сейчас походил на ребёнка и не желал дать Гермионе что-то сказать, на что именно, скорее всего, он и рассчитывает. Я встал: — Рон, ты не прав! Идем, Герми! — а затем я очень-очень тихо произнёс только ей, — Дадим ему осознать всё самому, а сейчас спорить и что-то доказывать бесполезно!       В итоге, пользуясь тем, что имею некое влияние на подругу, и, выдавая не ложь, а полуправду, я таки смог заставить её сделать шаг к двери! А чтобы Рон ничего не испортил, мягко, будто вальсируя, я повел её сам, снова же приобнимая.       Эх, за последнее время я слишком распустил руки, но, думаю, девочка и сама не против, оставив этого неудачника дальше изображать обиду в надежде, что мы его утешим и попросим прощения. Я самодовольно ухмыльнулся, уходя вместе с Гермионой прочь.       Итого, вечером этого же дня произошли два события: вернулся не разговаривающий со мною Рон, а так же я смог объясниться с девушкой. Но вот как прошло это объяснение — совсем иной разговор.