Мальчик который сдох

      Возвращение Рона не было ни громким, ни фееричным.       Поздоровался со всеми, кого увидел, а мне даже не кивнул, потому что, оказывается, он может сохранять спокойствие, хотя бы видимое, что просто удивительно, и прошел в спальню. Сейчас я сидел на диване в гостиной Гриффиндора и читал книгу по истории магии, которая меня слегка интересовала, но сугубо ради утоления любопытства. И когда Рон прошел мимо, он только хмыкнул, никак и ничего не комментируя, хотя, я уверен, многие могли заметить наше с ним «общение». Оно ведь такое яркое, живое, радостное, что не заметить его было бы сложно, но слава Госпоже, никто не подошел и не стал задавать глупых вопросов. Кто-то играл в шахматы и не хотел отвлекаться, другие — читали, третьи, такие как братья Рона, — о чём-то оживленно спорили, и никому не было дела до отношений бедного сиротки и его кошмарного рыжего друга.       Неожиданно для себя я вздохнул, понимая, что ещё несколько недель не смогу пользоваться своими силами вампира, а значит и узнать, о чём говорят братья, подслушав их своим обостренным слухом. Пока что совсем не могу, а ведь интересно… И сколько ждать восстановления моих сил я так же не знаю, но не более месяца. То есть сейчас, я мало чего стою. А ведь как ещё мало я знаю о магии.       Мало кто был знаком с Гарри, и, сказать по правде, заразившись идиотизмом от Рона, никто особо не стремился узнать. А ведь в мире столько всего интересного, столь много настоящей магии, и то, что мы изучаем больше похоже на фокусы, чем на истинную силу, способную изменить мир. И как много ещё таких же неудачников, то есть бездарей, таких, как Рон, Гойл и прочие. А я тут прохлаждаюсь. Но, по крайней мере, сейчас у меня есть уважительная причина — я жду Герми. Конечно, она ничего не говорила на этот счет, но я уверен, что когда девушка закончит с уроками, обязательно попытается найти меня и вытащить на разговор. Ну, а пока я читал, размышлял, отдыхал — нужное подчеркнуть — писец подкрался незаметно. — Эй, Гарри! Есть разговор! — Но не тут, пошли выйдем!       Прямо гоп-компания. Я даже невольно усмехнулся, глядя на двух «братьев-акробатов», обращающихся ко мне. Но послушно встал, подозревая, хотя могу и ошибаться, о чём пойдет речь. Хоть, впрочем, я и сам с радостью был готов рассказать. — Мы тут слышали, ты убил тролля? — Или это наш братишка? Но вот не поверю! — оглянулся Фред на Джорджа, а может и Джордж на Фреда. Без разницы. — Да, а может Гермиона? — увлечёнными взглядами посмотрели они на меня.       Более-менее по очереди Фред и Джордж заговорили, когда мы вышли в коридор и они поставили звуковой барьер вокруг. Удивляюсь ими, какое у них взаимопонимание, как виртуозно они дополняют друг друга. Вот и сейчас, аки церберы на охоте, окружив меня и вглядываясь внимательно мне в лицо, гении шуток и развлечений замерли в ожидании. — Я ничего такого не говорил! Вы сами видели, всё наоборот! — всё же начал я.       Но такого вялого аргумента им точно не хватило. Я и не сомневался. Я даже был уверен, что такие слухи будут, как и не сомневался в том, что подобный разговор состоится, и потому, все мои ответы уже давно были готовы заранее. — Вот именно, не говорил! — Но кроме тебя некому! — И молчание братишки о чём-то да говорит! — А если подумать, то кто ещё!       Я всё не мог разобрать кто из них кто — какой Фред, а какой Джордж, но в любом случае, они вновь звучали последовательно и слаженно. Я даже снова улыбнулся и, продолжая скалиться, ответил-таки, снизойдя до них: — Палочку в нос и мозги в кашу от взрыва, — ответил я лишь единственной фразой почти на все вопросы.       И дополняя свою предыдущую фразу, я постарался ответить на последний вопрос, который ещё не был задан:  — Думаю, что знать об этом совсем никому не стоит. Мне и так хватает придирок нашего, всеми глубокоуважаемого, декана слизней! — Декана слизней? — удивился Джордж, или Фред, кто этих-то поймет, а второй подхватил: — А что, точно, декан слизней! — Это звучит! — заметил первый и они оба засмеялись, смотря на меня своими восторженно-весёлыми глазами, но снова возвращаясь к «допросу»: — А что насчет вашей ссоры? — начал один, и, как только второй захотел это подхватить, я быстро вмешался, ломая им весь рисунок взаимодействия: — Некий, не совсем умный человек, вместо того, чтобы держаться сейчас вместе, решил обидеться и вся слава теперь достанется ему, хотя я ведь всё ради него делал, да так старался, так старался!       Но как же хорошо, что родственники Рона оказались гораздо умнее его самого и подавив ухмылки, сказали: — В этом весь Рон! — Он обиделся на то, что он один теперь, а вы вдвоем? — прозвучало как-то двояко, хотя я не стал обращать их внимание на эти слова и вместо этого, улыбаясь, ответил: — Не ценит он нас, а вот вы — другое дело. Ему подарили шанс стать знаменитым, а он его упускает, да ещё и обижается!       Что странно, близнецы, несмотря на то, что я говорил, вероятно, совсем не как обычный Гарри, ничего не заметили. Я надеялся максимум не на это, но меня в итоге ещё и поддержали! — Спасибо, что утолил жажду знаний! — поблагодарил один из братьев. — Голодных до знаний студентов. — продолжил другой. — Теперь мы пошли! Увидимся! — и они быстро умотали с глаз моих прочь, а я не спеша направился в гостиную, но так и не дошел. А причина была невероятна проста и в тоже время приятна: меня окликнула та, ради которой я и сидел на виду у всех: — Гарри! Ты куда?       Вернее «откуда», ведь, наверно, странно обнаружить меня в коридоре. Сейчас все как раз в гостиной, а я куда-то ходил, и то, что я мог выйти погулять, ей точно в голову не пришло, что очень странно, как по мне. Но это был мой шанс и быстро прокрутив всё в голове, я произнес: — Я хотел погулять — немного на душе скверно!       Девочка, не будучи дурой, поняла сразу, даже то, что по идее могла не знать: — Рон все так и обижается? — вздохнув, посмотрела на меня. А из-за чего я мог утром более-менее радостный сейчас грустить? — Именно, прошёл и словно не заметил. И демонстративно поздоровался с другими!       Снова испустив вздох, она подошла, смотря в глаза: — Ты сам говорил, ему надо успокоиться, но… — опустив глаза, она еще тише произнесла, — Я тоже считаю, что мы могли как-то иначе поступить!       Снова она о своём, но это даже хорошо. Теперь аккуратно беру её руку в свою и начинаю двигаться к библиотеке, говоря: — Гермиона Грейнджер, возьмите себя в руки, и не стоит считать, что вы в чём-то виноваты, если кто виноват, то только я! — перейдя с официального и холодного голоса на теплый и грустный, я остановился. И продолжая играть, посмотрел на подругу и добавил тихо, — Мне тоже жаль, что так вышло, но ведь у нас не было иного выбора.       И это подействовало. Девушка, еще немного постояв, позволила ее увести, а я задумался, отчего это я так хочу ее обнимать и целовать? Ведь она всего лишь девочка, или все-таки считать девушкой? Но об этом все равно стоит подумать позже. — Я понимаю, Гарри. Но ты изменился и меня это пугает, а еще все эти события в школе. Мы стали нарушать правила, чуть не погибли. Я не знаю, что делать и думать!       Впервые признавшись в том, что она чего-то не знает, подруга остановилась, а затем посмотрела мне в глаза. И что на это сказать? Я не знал, но ляпнул первое пришедшее на ум, причем как потом понял совершенную глупость, которая, что еще более удивительно, подействовала: — Ты такая милая, Герми!       И о чудо! Вначале она покраснела, потом смущение переросло в легкий шок, словно до нее только, что дошло, что я сказал. А это ее смущение, больше инстинктивная реакция любой нормальной девушки на комплимент в обход разума, где тело реагирует быстрее, чем мысли. — Гарри, что ты такое говоришь? — возмущено спросила она, уже готовая вырваться и, Бог весть, что сделать еще. Так что, хватаю ее за талию — что уже-то терять — и говорю как можно быстрее и эмоциональнее: — Герми, ты слишком много переживаешь. Но я ведь волнуюсь и за тебя, и за Рона, мы уже не дети, что поступили в Хогвартс, каждый из нас пережил немало. Так неужели ты считаешь, что сказать комплимент красивой девушке, за которую ты волнуешься, это что-то неправильное?       Вот как вывернул. И что она скажет теперь? И снова мысленно вздыхаю, сожалея, что не могу даже точно определить её эмоции, даже, обнимая ее и сливая наши ауры.       «И вот еще вопрос и пометка поискать, есть ли у них информация про ауру, не в урезанном виде, а в ее полном понимании или, нет?»       А она (девушка, не аура) уже и не желая вырываться, задумалась и через пару секунд выдала: — Ты прав, но это смущает. И я снова спрошу: Гарри, что происходит с тобой?       Кажется, мне терять нечего и усмехнувшись, не скрывая, что это больше усмешка, чем улыбка, я ответил: — Я изменился. Знаешь, когда все либо ждут от тебя чудес, а другие, наоборот, желают твоей смерти, ты каждый день слышишь шепотки за спиной, — тут я даже слегка призадумался, а девушка навострила уши, чуть ли не заглядывая в рот, словно я был Божеством или Проповедником. Вот что делает любопытство, — Начинаешь иначе смотреть на свою жизнь. И, знаешь, Герми, ты еще увидишь много всего, потому я спрошу, можно?       Вот такой я злодей. Хе-хе, но, кажется, никто ничего ещё не понял? Как и Гермиона. Сейчас каким бы ни был ответ, я уже собирался идти дальше, когда она ответила: — Что?..       Желала ли она сказать еще что-то или нет, я так и не узнал, так как вся поза, в которой мы стояли, уже давно вынуждала меня сделать одну глупость… Легонько коснуться её губ своими, и со всей страстью, благодаря доступному опыту, способностям, что ещё только появлялись в теле, начать ее целовать. Лаская её губки своими, сразу подключил язычок, который без труда смог проникнуть в её ротик, что она неосмотрительно открыла. Совсем чуть-чуть, от неожиданности или ещё от чего, но мне хватило и этого. И вот уже мой язык хозяйничает в её ротике, а девушка уже не соображает, что происходит от нахлынувших чувств. Нет-нет, я ничего такого не делал. Подумаешь, я всеми силами старался передать ей свои эмоции, используя все известные мне методы поцелуя, да, делал это с неопытной девушкой, что целовалась в первый раз. Совсем ничего, и от этого ничего она чуть не упала, а я наконец понял, что, да, она уже моя. Но всё-таки хорошего по понемногу, а то так зацелуемся, что и не заметим, как перейдем к чему-то более взрослому. Так что, отпустив её губки, я напоследок лизнул их и спросил: — Можно поцеловать тебя Герми?       Не зная, что ответить, и начиная понимать, что сейчас было, вновь задумываясь о попытках вырваться, девушка-таки ответила: — Зачем спрашивать после того, как уже поцеловал?! Но всё равно, не делай так больше, это неправильно!       Хихикнув, я внимательно посмотрел в её глаза, а затем весело произнёс: — Гермиона, помоги мне найти книги, я решил так же начать заниматься, но меня интересует несколько тем. Идём?       Имея ввиду библиотеку. Вот прямо сейчас, ведь она ещё не закрыта, и мы можем вполне успеть поискать книгу по бытовым чарам и ауре. Дав ей, таким образом, возможность отойти от шока, я получил ответ, в котором скрывалось, вероятно, даже лёгкое удивление: — Какую? Какие? — отстраняясь от меня — в этот раз я позволил ей это сделать, но сразу взял ее руку в свою — спросила она. — Все про нашу ауру, о проклятиях в ауре, мгновенных заклинаниях в ауре и многом другом!       Вот это шок! Больше, чем наверно, от поцелуя. Ещё бы, я сказал такое, отчего всезнающая Герми почти не посыпала голову пеплом — она, и ничего не слышала о таком. Так предсказуемо, отчего я даже улыбнулся. — Какие такие мгновенные заклинания и причем тут аура?       Ведя её к библиотеке и ругая себя за то, что сам же выдал ей этот секрет, я произнёс: — Есть такие заклинания, что заранее произносятся и вешаются на ауру и в случае потребности в их мгновенном исполнении они прямо вызываются из ауры, — но, не удержавшись, сказал, — А я думал, ты знаешь!       И такое удивленное и недоумевающее лицо, что даже Станиславский с его любимым «Не верю» и все драматурги, режиссеры и актеры дружно вскочив, закричали «Верю, верю, только не строй из себя такого простачка». Вот и Гермиона, не уловив в моем взгляде и улыбке подвоха, но именно от этого подозрительно косясь в мою сторону, произнесла: — Нет, не знала и хотела бы узнать, откуда узнал ты.       И снова спасение — мы подошли, и я с чистой совестью сменив тему, спросил: — У тебя были планы на вечер? — Нет, а что?       Всё-таки ответила вопросом на вопрос, хотя и дала приемлемый для меня ответ. Открыв дверь и войдя в библиотеку, я с радостной улыбкой, пояснил: — А, ну тогда ты вся моя до ночи, — и вновь едва заметная ехидная улыбка и чуть раздевающий взгляд.       И снова закономерная реакция — смущение и негодование: — Гарри, прекрати. Мы пришли сюда заниматься.       Наверно многие удивляются, отчего Гермиона так себя ведет? Но тут ответ простой — мои, хотя и не в полной мере развитые, способности вампира, а именно очарование. И попав под него, Гермиона просто не могла полностью здраво рассуждать. Хотя со временем этот эффект пропадёт, но к тому моменту она уже сама будет позволять такое, о чём пару дней назад даже не могла помыслить. И я не считаю, что поступаю подло, я никого не заставляю, не соблазняю в прямом смысле слова, но слегка повышаю интерес ко мне и создаю небольшую привязанность. И все следующие действия девушки и мои — следствие способности и моего коварного, не побоюсь этого слова, плана.       А пока я вновь прощаюсь с вами, всеми, кто читает мой дневник и напоминаю — если вы это читаете, то меня уже нет в живых. Шучу.