❝ Реальная жизнь — простой обман: Не всё то золото, что блестит. Говорят, что мы можем остаться в Америке, Но я так устала всех слушать¹. ❞
За три часа до основных событий. — Сэм, я не сделаю это. — Скай, пожалуйста. Дин не сможет. Помоги мне ты. Прошу. По моим щекам скатывались слезы. Руки дрожали, неуверенно удерживая пистолет, всученный мне Сэмом. Его не трясло. Он оставался таким же, каким и был раньше. Непоколебимым и сдержанным. Но даже это не отменяло его страха. Зрачки трепетали, а светло-зеленый оттенок приобрел мутность. Он тяжело дышал, смотря на меня сверху вниз, словно щенячья нежность могла изменить моё решение. Никогда. Он просил о невозможном, полагая, что я соглашусь. Я не могла согласиться. Мне нельзя. Меня убьет Желтоглазый, если это произойдет. Тем более, я не убийца. Я — мошенница. Но не убийца. Я стану ранить невинного. Но я не стану лишать жизни. Не я ее давала, не мне ее забирать. — Да ты с ума сошел! — перешла на крик, но он шикнул, заставляя замолчать. Нас могут услышать. — Я не сделаю это. Ты не умрешь, ясно? Тебя не убьют и ты не станешь как... — ...Как те люди? Я стану. Мне не хотелось верить. Не хотелось верить, что это происходит взаправду. Сейчас создается впечатление, будто всё вокруг лишь декорации, а мы только актеры. Актеры, которые скоро закончат дубль, выйдут из-за работающих камер и дадут интервью следующим утром на известном телеканале. Ну не может просьба младшего Винчестера не быть шуткой. Он не может серьезно просить о таких вещах. С этим не шутят, об этом не смеются. Об этом плачут, об этом молчат. Иначе не случается. Или Сэм считает, что случается? Лучше бы это была шутка, за которую я заеду ему кулаком, потому что восприняла всерьез. Мужчина взял мои руки в свои ладони, сложил пальцы так, чтоб я смогла уверенно взять пистолет. Направил дуло вперед, на себя, заставляя поднять, но я даже не была в состоянии сопротивляться. Одно дело — выполнять приказы, бить людей, но другое — убивать. И сейчас мою душу от окончательной непригодности для Рая отделяло одно движение пальца. Одна секунда. Одна мышца. Одна уверенность. Одно решение. И я знала, что не должна убивать. Знала, что за убийство Сэма Винчестера Азазель удушит, прирежет, отдаст Аластару, чтобы он пытал меня пока от души не останется дьявольский уголек. Как и знала, что если он умрет, план демонов не исполнится. Может быть. Если я убью Сэма — у Азазеля будет минус ребенок со способностями. А если я успею сбежать, успею скрыться — смогу убить остальных детей и тогда не быть исполнению идей. Тогда и ничего не случится. Но прежде, я должна убить. На кону стоит жизнь человека. От его смерти будет польза, если дальше всё пойдет по плану, придуманному за секунды. Но если Сэм умрет и я сбегу от Желтоглазого, никто не дает гарантий, что я сбегу от Дина. Во всех случаях — я труп, если облажаюсь. А лажать — это вся я. Сэмюэль медленно опустился на колени, склоняя голову, чтобы его помиловали. Да какое же тут помилование. Это же ужасно. Я подняла пистолет, не зная, что делать — Пожалуйста, Сэм, не заставляй меня это делать. — Пожалуйста, Скай, помоги мне. Он просил его убить, а я просила его прекратить говорить об этом. До тех пор, пока не раздался выстрел. Оглушающий выстрел. И в комнату не ворвался Дин Винчестер. Его крик ударил мне в голову и я только осознала, что сделала. — Твою мать.***
Ривер Гроув, штат Орегон. Сейчас. Питаясь хаосом — сам им становишься. Распространяя зло — становишься злом. Пропагандируя добро — получаешь в нос, ибо современность не терпит милосердия. Не устаю ли я мусолить изо дня в день трагедию прошлого и причины, по которым становлюсь ужасным человеком? Нет. Ныть я никогда не устану. Это единственное, что могу делать. Точнее, что могу делать и что получается максимально хорошо. Удачно и без каких-либо проблем. Не при людях, конечно нет. Люди давно устали бы от этого. Людям не нужны те, кого заботят только собственные проблемы. Людям нужно взаимно отдавать и взаимно принимать. Что нужно было мне? Мне нужен был человек. Человек, которому я не побоюсь рассказать об ошибке жизни и который не назовет больной на голову. Искала ли я его? Нет. Думала ли я о нем? Теперь да. Наблюдая за общением и совместными путешествиями Дина и Сэма Винчестеров, я всё больше осознавала — это нормально — иметь того, кто принимает твои проблемы и проблемы кого ты тоже готов принять. Можно было скинуть их заботу друг о друге на родственную связь, но никак не на банальное уважение. Ведь то понимание, которое я ищу, не будет зависеть от семьи, а никто кроме семьи не сможет принять твои принципы и сотворенные гадости. Или нет? Семья — это не только кровь. Я слышала это неоднократно от старшего брата цели желтоглазого, но не пыталась воспринять всерьез. Звучало глупо. Всё звучит глупо, пока не столкнешься с этим. Например, как шутка про то, что крокодилы ходят лежа. Не шутка — ладно, не так выразилась. Но смешно, да? Вдумайтесь. Ходить лежа. Не просто цирк. А правдивый цирк. Потому что крокодилы правда ходят лежа. То есть, на фоне забавной правды я пытаюсь доказать, как не все глупости являются лживыми только из-за того, что не сталкивался с ними. Неудачный пример, да? И пусть. Даже без него можно понять, о чем идет речь. Итак, предположим, что не обязательно быть кровным родственником кому-то, чтобы научиться вести себя, как самая настоящая семья. Хотелось бы мне привести аргумент против, но такового не найдется. Я не пыталась и не думала связаться с друзьями как с семьей. Хотя бы потому что друзей у меня не было с момента паршивой сделки с Азазелем. Стоя около выхода из местной больницы, я начинала допускать мысль — а ведь можно попытаться. — Есть кто? — произнес Сэм, несколько раз постучав по закрытым стеклянным дверям. — Эй! — Что происходит здесь? — он обернулся, когда я подала голос после нескольких минут молчания. — Нет, правда. Почему в городе с населением около трех тысяч человек в выходной день на улицах ни души? Разве поблизости есть города, в которые можно съездить погулять и успеть вернуться до ночи? — Нет. В больнице мы отчетливо увидели чей-то силуэт, а теперь находящиеся внутри делают вид, что не слышат как мы стучим. Какая-то чертовщина. Даже я не имела ни малейшего понятия о происходящем. Азазель не потрудился объяснить и теперь вместо актерского мастерства применялись самые настоящие эмоции, включающие удивление и желание поскорее разобраться во всем. Итак, около часа назад мы обнаружили странную пустоту на улицах города. Сегодня была суббота, а значит, что хотя бы десяток человек в этом городе должны были гулять. Хотя бы дети, но все площадки опустошены. Признаки жизни имелись, хотя ее самой, очевидно, и не было. Всё в городе стояло на своих местах. Машины у автосервиса, шел даже запах из местного кафе. Кого-то мы, конечно, встретили, но это был мимолетно прошедший подросток, явно торопившийся куда-то. Следующим знаком стала надпись на дереве: кроатан. После этого, братья приняли решение разделиться и я предпочла разделить путь выяснения вместе с Сэмом. Кроатан — это название индейского племени, проживавшего на соседнем острове от острова Роанок. Несмотря на многочисленные путаницы среди подростков, кроатан не является той самый исчезнувшей колонией. Исчезнувшая колония, о которой нельзя не рассказать, называлась Роанок и располагалась на уже упомянутом острове, с которого бесследно исчезла. Под словом исчезла подразумевается не переносный смысл. Колония буквально исчезла. Ее не съели, не напали, жители не разъехались и не умерли, а просто исчезли, пока единственным напоминанием о них являлись оставленные вещи и догорающий костер вместе со словом «кроатан», высеченном ножом на дереве, как в этом городе. Предполагалось, что слово означает знак, где нужно искать ответы, но на самом Кроатане ничего найдено не было из факторов, возможно подсказавших, что именно произошло. Случилось всё более пятисот лет назад, потому никаких точных фактов и деталей современному человек не могут быть известны. Мы живем лишь кратким пересказом из учебника по истории и прямо сейчас события словно повторялись. Жители города исчезли, всё имущество на месте, а на дереве злосчастное слово. — Кто вы? Когда мы с Сэмом собирались уже развернуться и уйти, чтобы отыскать Дина и сообщить о провале, как за дверью наконец появилась девушка в белом халате. Медсестра испуганно жалась, всем видом показывая, как не хочет присутствовать при этом разговоре. — Привет, — Сэмюэль улыбнулся, — Меня зовут Джейк, а это моя... эм... напарница Кейси. Мы федеральные маршалы. — его руки потянулись под куртку, достали одно удостоверение и приложили к стеклу. — Кейси наш стажер, поэтому документа на нее я показать не могу, но, думаю, моего будет достаточно. — Я не открою вам. Сначала покажите шею. — Что? Сэм замешкался. Я постаралась вывести на лицо как можно больше замешательства и удивления, словно не догадывалась о чем речь. Возможно, мне не было известно, чем должен закончиться этот день, но я однозначно могла полагать, к чему клонит зеленоглазая медсестра, прося показать наши шеи. Шея — это зона, которая оказывается первой пораженной после применения экспериментального вируса Азазеля. Сейчас немного объясню, чтобы никто не удивлялся. Азазель давно начал практиковать вирус, названия которому не существовало. Мне не было известно, как именно он его добывает и воссоздает. Единственное, что я могла точно сказать, так это то, что вирус состоит на треть из крови демонов, почему влияет на организм каждого человека по-разному. Кто-то сходит с ума и буквально взрывается: из ушей, глаз, рта начинает идти кровь, а затем черная жидкость, которую, кажется, на биологии в школе называли венозной кровью. А кто-то превращается в неадекватную машину для убийств, с каждым убийством теряющую человечность. Как проходит этот вирус — неизвестно. И проходит ли вообще. Не было еще испытуемых, которые выживали. То есть, все лопались от напряжения на тело. — Ладно, — Сэм медленно поднял руки, еще раз показав медсестре, что оружия при нем нет, а затем оттянул рубашку с курткой, приближаясь к стеклу. Кроме чистой кожи и легких царапин работница больницы вряд ли могла что-то обнаружить. Тоже самое пришлось проделать мне и только тогда она поспешно открыла дверь, впуская нас внутрь. В нос ударил легкий запах хлорки. По кафелю разводы от порошка. — Что случилось в городе? Почему никого нет? — Я не знаю. — Как это? — Обычное субботнее утро. Ничего не должно было случиться. У доктора Мартин шел прием. Но один из школьников в очереди решил устроить драку с другим. Знаете, как обычно бывает у подростков. Мы и другие пациенты попытались их разнять, но с драчуном что-то было не так. По всей шее вздулись черные вены и он вел себя, как будто спятил, а когда мы наконец оттолкнули его, из глаз полилась кровь. Нам пришлось закрыть прием. Доктор Мартин решила, что это какая-то зараза, а когда мы попытались вызвать главного врача из дома, чтобы разобраться, связи не было, — медсестра отодвинула к двери стул, плотно прижимая его к стеклянной поверхности, словно опасаясь, что плотность стекла и сокрытие на два замка не помогут. — Сеть не работает. Такое впечатление, что весь город оказался в лесной глуши без спутникового телефона. Завороженный от рассказа Сэм взглянул на меня, ожидая услышать, что я думаю на этот счет. Демонический вирус — одно, а изоляция города — другое. Что всё значит? Я не могу дать точный ответ даже самой себе. Возможно, Азазель захотел устроить ловушку: заехать на территорию Ривер Гроув могут все, но выехать никто. Своеобразный лабиринт, вход в который найти не составит труда, а вот выход... С какой целью только? Заразить одного, чтобы заразили остальных? Тогда зачем посылать сюда Винчестеров, если главная цель — избавление от жителей? Смерть Винчестеров Азазелю невыгодна. По крайней мере, смерть Сэма точно. — А люди? Девушка развела плечами. — Здесь только я, доктор Мартин и наша соседка миссис Роджерс, на которую напал ее муж и сын. С такими же черными венами. — Мы можем с ней поговорит? Мы прошли по коридорам. Теперь я хотя бы могла понять, зачем столько моющего порошка на полу. Видимо доктор хотел отмыть всё свидетельствующее об инциденте с дракой. Знаете, можно решить, что жидкости тела заражают остальных. Коснешься крови зараженного и всё — тоже заражен. Мало ли. Хотя, насколько мне было известно, вирус Азазеля передаётся с трудом. Чтобы заразить кого-то, нужно, чтобы на теле здорового не просто попала кровь больного. Нужно, чтобы она попала в кровь. Зараженная кровь к здоровой крови дает результат болезни. — Что скажешь? — заправив светлые волосы за ухо решила поинтересоваться я. — Очень странно, — Винчестер сощурил брови, опуская взгляд на меня. Его голос стал тише, чтобы нас не услышали. — Думаю, это не просто так. Мы оба были в этом месте в видении. И оба видели, как Дин хотел застрелить молодого парня. Что-то должно произойти. Поэтому мы тут. — А если это что-то уже произошло, а не только должно. Что если мы тут, чтобы разрешить происшествие. — В этом тоже есть логика. Главное, не паниковать. Мы разберемся. По приходу в кабинет, мы познакомились с доктором Мартин и миссис Роджерс. Выяснилось, что бедная женщина и правда стала жертвой нападения старшего сына и мужа, пока младшего дома не было. Больница стала ее последней надеждой. Хотя Сэм и надеялся, что доктор сможет пролить свет на вирус, она ничего не знала. Не могла даже предположить, потому что анализа крови больного не было. Лишь догадки о том, что это мутировавшее бешенство после укуса животного или странная форма последствий инсульта, но доктор, предполагая все перечисленное самостоятельно, считала, что такое невозможно. Все ожидания разбивались. Зато теперь прояснялась ситуация: люди правда заражены вирусом и однозначно здоровы только миссис Роджерс, доктор Мартин, медсестра Памела, мы с Сэмом и, если все в порядке, Дин. — У вас должна быть рация в машине. — предположила доктор. — Она не работает, как и всё остальное. — Но как нам тогда быть? Что делать? — Сначала успокоимся. И не паникуем. Нужно закрыть все возможные двери, окна и ждать. Я схожу за оружием из машины и попытаюсь включить телефон. Мне совсем не понравилась его идея. Выйти к машине, значит, покинуть больницу, единственное безопасное на данный момент место. Я схватила Сэма за плечо, пытаясь дать понять одним движением, что против этой тупой задумки. Мы можем остаться здесь или провести время около двери, наблюдая за улицей. Город маленький, Дин рано или поздно начнет нас искать и дойдет до больницы. Зачем рисковать? Ерунда какая. — Нужно что-то делать, Скай. — ну конечно, кого я решила отговаривать от задуманного? Винчестера, мать его, а Винчестер еще та личность. Упертая. — Тогда я пойду с тобой. — Кто-то должен здесь остаться и успокоить их. Я возьму оружие, телефон и вернусь. Машина в квартале отсюда. Несмотря на все уговоры, мне пришлось сдаться и дать ему сделать то, что ему так хотелось. При этом, я стала выполнять роль какого-то психолога, который твердит окружающим, что всё будет хорошо, телефоны заработают и нам помогут. Памела паниковала больше всех. Твердила, что ее парень должен был вернуться с работы уже давно, как и она. Переживала из-за мелочи, вроде, мяса, которое могло протухнуть, если молодой человек вернулся домой, достал продукт из морозилки и на него напали. Миссис Роджерс лишь плакала, повторяя, как ее семья могла так поступить с ней, пока доктор Мартин устало обнимала ее за плечи и выдвигала теории. Я просто не смогла слушать это долго. Когда прошел час, а Сэма всё не было, начался нервный тик. Я потирала руки, трогала медикаменты и... — Здравствуй. Я разворачиваю на девяносто градусов и вижу себя. В зеркале. Простое отражение, вынуждающее меня с сомнением смотреть. Оно говорило. Говорило со мной. Осматриваюсь. Вокруг тьма. — Не пытайся сбежать. — Кто ты? — Ты. Ее глаза совсем не похожи на мои. Слишком светлые. Почти прозрачные. Да и лицо. Такая бледная я и такая странная. Ей словно велика моя одежда. Ей не идет моё лицо, но она — это я. — Нет, — покачиваю головой, отражение не двигается. — Ты не можешь быть мной. — Почему? — она смеется, разводя руками, — Взгляни, — поднимает руку и вдруг моя рука начинает двигаться с ней, совершая параллельно одинаковые движения. Мы касаемся наших волосы, доставая одну из белокурых прядей, потирая меж пальцев, — У нас одно тело. Один разум. Один голос, — ее усмешка отрывистая. Она прерывается, оканчивается и начинается. Пока я пытаюсь разорвать нити связи, ища, где заканчивается моё тело и начинает ее, она продолжает. Ее руки касаются поверхности зеркала изнутри, заставляя меня приложить свою ладонь к ее ладони. Нас ограждает лишь посеребренная поверхность, но создается впечатление, будто вовсе она не зеркальная. Просто стекло, а за ним самая настоящая я. — Хочешь знать, кто я? Вскидываю бровь, замечая, что тоже самое делает она. — Что ты имеешь в виду? — Ты, наверняка, думаешь, что однажды служба у Азазеля закончится, да? Бедная, бедная, бедная Эли. Ты никогда не отличалась особым умом. Жаль. Жаль, что ты поумнела только потом. Я — твоя усовершенствованная версия. Она рисует по зеркалу пальцем, выводя узоры. С моей стороны появляется слово. L L E H. Пытаясь его стереть в панике от осознания смысла, забываю, что оно существует не с моей стороны. Отражение забавляется, смеясь так громко, что закладывает уши. Почему я ее вообще слушаю? Что меня держит здесь? Она. — Куда же ты? Она кричит вслед, пока я пытаюсь раствориться во тьме, не догадываясь, что окружающее меня пространство — ее мир. Мой мир. И я все равно возвращаюсь к себе. К своему отражению. — Отпусти меня. — Зачем? Неужели ты не хочешь узнать, что тебя ждет? — улыбка как укус, — Тебя ничего не ждет. Даже свет в конце. Азазель лишь играет. Где-то тут, — ее палец утыкается в грудную клетку, — Ты знаешь, но здесь, — упирается тем же пальцем в висок, формируя из руки имитацию пистолета, — Ты отказываешься от этого знания. Не проще ли вышибить себе мозги прямо сейчас и не ждать до тех пор, пока ты не станешь... мной, — ее глаза закрываются черной пеленой, — Да, Эли, ты умрешь. И я — это то, во что ты превратишься. Заношу кулак, отказываясь ей верить. Разбиваю зеркало. Ощущаю, как кровь стекает по костяшкам. А ее смех отражается в зеркале. До тех пор, пока осколки не падают на пол и из черной дыры не появляется ее рука, хватающая за шею. Сейчас. Выстрел. — Сэм?