❝ Я буду рядом, Но ты даже не узнаешь. Я подкрадусь к твоему сердцу, И ты не в силах от меня избавиться¹. ❞
Час назад. — Мы не можем рисковать. — Приблизитесь к моему брату, и я убью вас. — Ты чуть не пристрелил меня! — Готов исправить это, если потребуется. — Доктор Мартин, можете что-то сказать о его крови? Она такая же, как у миссис Роджерс? — Я не знаю… — Боже, что здесь происходит? Я ничего не могла сделать. Находясь в замешательстве после того кошмара со второй мной, я не могла сообразить, что значат вопли людей вокруг. Они бегали и кричали. И лишь после объяснения о том, что на Сэма напали, пришло понимание. Доктор вновь повторила, что, очевидно, вирус передается через кровь и обнаружить его до мутации невозможно. Из-за контакта Сэма с кровью, они являются потенциальным зараженным, бешенство к которому может подобраться только через несколько часов.***
За полчаса до выстрела. — Знаешь, у меня тоже бывают кошмары. — Знаю. Твои видения. — Не только. Я взглянула на Сэма исподлобья и вскинула бровь. После того, как он продолжил молчать еще несколько секунд, не собираясь продолжать, я же откровенно закрыла книгу. — Ладно, Скай, забудь, что я сказал. — Сэм, когда ты хочешь кофе, ты его завариваешь, да? У тебя наверняка бывала ситуация, когда кофе уже заварено, осталось бросить сахар, но ты вдруг понимаешь, что уже не хочешь кофе. Тебе хочется цикорий. Но ты ведь всё ровно пьешь кофе, потому что начал его готовить. Сейчас ты уже начал. Так заканчивай. Он засмеялся, и я ничего не могла сделать кроме того, чтобы замолчать окончательно. Он попытался перевести тему, стал спрашивать о другом, но, пользуясь тактикой моей покойной старшей сестры, я не реагировала на него. Людям порой нужно показывать, что они не имеют права вести себя как глупцы, начиная разговор и резко прекращая. Каждый имеет право внезапно понять, что не обо всём можно болтать языком, но если уже начал... Не знаю. Спорно это всё. Стерва должна настоять на своём и докопаться до того, что от неё пытаются утаить. Хорошая девчонка улыбнется и скажет, мол, брось, порядок, как тебе погода. Но я. Кто я? Стерва или хорошая девочка? Я — Скай. И в силу своей работы под дулом пистолета, единственную свободу нахожу в совершении того, чего желаю. Разумеется, не граничащего с тем, к чему я не должна проявлять желание или нежелание. Узнать о кошмарах Сэма — это желание, которое, как раз, не граничит с тем, что я обязана делать. — Мне снится Джессика. Я осторожно кашлянула. Джессика? Кто такая Джессика? Его мать? Но его мать Мэри и вряд ли дети называют своих матерей по имени. — Кто она — Джессика? Девчонка, которая смухлевала в покере и обанкротила вас с братом? — засмеялась. И очень зря. — Я учился с ней в Стэнфорде. Мы встречались. До тех пор, пока она не умерла. Если бы кто-то записывала сейчас видео, то наверняка бы заснял моё обескураженное лицо, с которого можно было потом сделать смешную картинку и развесить в залах проведения юмористических вечеров за спинами не смешных юмористов. Но это лишь кажется забавным. Слышать от человека, как его любимого убили, ни черта не забавно. Хотя бы потому что не можешь ничего ответить. Я никогда не оказывалась в ситуации, когда нужно кого-то пожалеть, ну или, в крайнем случае, тупо проявить сочувствие. Ну не умею я этого делать. Это вам кажется, что всё просто. Но даже чуть-чуть не просто. Рядом не валялось это ваше просто. — Прости. Мне очень жаль. Порой это слово является лучшим в такой ситуации. Знайте, когда вам нечего ответить человеку, скажите, что вам жаль. Конечно, не тогда, когда к вам придет друг за помощь в решении уравнения, потому что тогда вы должны забить на всё и помочь ему, даже если сами ничего не понимаете. Дружба дороже еды или похода в библиотеку. Но дружба тут и рядом не стояла. Мы с Сэмом не друзья. Мы враги, о чём он не знает. Как бы мне хотелось, чтобы он никогда и не узнал. Никогда не узнал, что это я являются двойным агентов. Я — человек, которому он рассказывает, как потерял девушку. Думаете сказать чужому о том, что пережил смерть близкого раз плюнуть? Нет. Не раз плюнуть. Слюны не хватит, чтобы объяснить вам, сколько раз нужно плюнуть, чтобы доверить такое. Да по себе я это знаю. — Я тоже теряла тех, кого любила. Но тогда мне не казалось, что я их любила, — не знаю почему начала ему это рассказывать, но кто-то должен это знать. — У меня было две сестры, один брат и близняшка. Она была той еще заразой. Вечно подставляла меня в школе. Но часто и прикрывала тоже. Помню, когда мы сдавали экзамены в выпускном классе, я должна была писать тест по английской литературе, а я ее ненавидела и никогда не читала, но Сара понимала и в день экзамена она переоделась мной и сдала под моим именем. Сэм улыбнулся вместе со мной, но как только я поняла, что говорю о человеке, который умер по моей вине, почувствовала укол боли. И это хуже всего. Хуже всего, когда понимаешь, что тот, кого ты очень сильно любишь, больше никогда не вернешься и это только из-за тебя. Трудно поверить в то, что у меня был близнец. Но это так. Сара была не такой, как я. Она вела себя всю жизнь, как эгоистка, но при этом всегда защищала меня. Меня, видите ли, хотели обидеть все, кому не лень. — У Сары был поклонник, который однажды сказал мне, что Сара красивее меня, понимаешь? Мы же близнецы. Мы одинаковые. Стало правда смешно. Смешно до слёз. Не каждый день удаётся найти того, кто спокойно выслушает тебя. Выслушает и после этого умрет. Неудачное время мы выбрали с Сэмом говорить о смерти. Он сам ходит рядом с этой костлявой. Пара часов и он умрет. Так? — Она тебе снилась, когда мы были в мотеле? — спросил он. В этом человеке присутствовала доля сочувствия, голубиной нежности и при этом настойчивости. Он видел, что у меня накатились слезы, но он будто использовал психологические трюки, зная, что я хочу говорить об этом. О сестре, о семье, но не о снах. Они — фальшь. — Нет. — Ты должна меня убить. — Что? Как я это мы быстро перепрыгнули с темы на тему. — Ты должна меня убить.***
— Какого черта происходит? Голос Дина вывел из временного помутнения разума и паралича. Я инстинктивно обернулась, разжимая судорожно дрожащие пальцы, выпуская из рук пистолет. Наверное, Сэм пребывал в таком же шоке, что и я. Я была убеждена — это я выстрелила, даже не ощутив, как надавила на курок. Сэм дернулся и в ужасе посмотрел на самого себя, не представляя, почему не ощущает боль от выстрела. Но ничего не произошло. Ничего из того, что убило бы его, заставило бы меня податься в бега или умереть от рук Дина до того, как я смогу исчезнуть. Никто не умер. Сэм жив и невредим. Только через секунду, когда внутри меня что-то сдалось и вынудило отойти к стене, придерживаясь пальцами за полки с лекарствами, Дин среагировал не только словами. Он поднял на меня дробовик. Он ведь предупреждал, что каждый, решивший приблизиться к его брату, умрет и не успеет даже помолиться. Вот и я приблизилась с пистолетом. Я разрушила всё. — Дин, нет! — Сэм резко поднялся с колен, бросаясь к брату, стараясь заставить его отвести от меня оружие. — Это я, Дин, я ее просил это сделать. Я просил ее выстрелить в меня. — Что? — старший с удивлением нахмурил брови. Он не опустил дробовик, но однозначно убрал палец с курка. — Зачем? Ты с ума сошел, Сэм? — Ты бы не согласился, а я не могу так жить. Не могу ждать того, чтобы накинуться на вас и убить. Я не хочу этого. Если вам интересно, что было дальше, то знайте — мне не было интересно абсолютно. Они продолжали говорить, и я понимала, что из-за их братской любви чуть не стала жертвой. Я была жертвой когда-то. Сейчас я делала всех жертвами. Сэм и Дин — мои жертвы. Были ими. Пока не обратили свою тупую игру против меня. Я покинула помещение, как по собственному желанию, так и по обстановке. Между Дином и Сэмом что-то пробежало, и я увидела в них себя и семью. Думая о Саре с Сэмом до того, как он попросил меня убить его, я не могла и сейчас избавиться от этих мыслей. Я всё больше вспоминала нас с ней и понимала: сестринские и братские чувства сильнее всего. И Сэму нужна была не моя компания, пока Дин устраивал скандалы и припадки ярости с доктором, а самого Дина. Если кто-то ему и поможет, то это не я. После того, как Винчестеры остались наедине, все вокруг слышали, как в их кабинете что-то падало. Они друг друга не поубивают, но предметами могут покидаться. Или, вернее, один из них может покидаться пробирками, ручками и прочим. Дин не отличался спокойствием. Знаете, бесноватый немного. Примерно через полчаса доктор решила проверить насколько закрыты окна, но пробежала уже к нам с другой новостью. На улицах никого не было. Если по возвращению Сэма и Дина сошедшие с ума стояли под больницей и глазели на нас, то сейчас их не было. Никого. Город растворился, как и надпись на дереве, свидетельствующая о том явлении, которое произошло в этом дьявольском месте. Чисто. И тихо. Братьям тут же сообщили и старший вышел с лицом, как у сторожевого пса. — Вам нужно уезжать отсюда. Пока есть шанс. — Нам? — сморщилась медсестра. Не сказать, что она не заулыбалась счастливо, но и не сказать, что была довольна. — А ты? — Я не оставлю своего брата. Скай вас довезёт куда нужно. — Что? Нет. Почему ты решаешь за меня? — Потому что только так можно спастись. Памела и доктор не сопротивлялись долго. Чего нельзя сказать обо мне. Мне абсолютно не нравилась их идея. До чертиков не нравилась. Я должна была уехать, но план тогда провалиться. Но, черт подери, он и так проваливается. Неужели Азазель хочет смерти Сэма? Мотивы демона становились всё более непонятными. Раньше я получала от него всю информацию, а сейчас ничего. Он словно терял ко мне доверие и это страшнее всего. У него есть права на мою душу и, если я лишусь доверия — я лишусь работы, а значит и моя душа вернется к статусу официально проданной демонам. Она будет на пути в ад без шанса на спасение. Буду честна, меня заставили покинуть больницу. Я получила ключи от машины и ждала пока доктор возьмет свои вещи с Памелой на улице. Сквозь окно в паре метров я видела спину Сэма и ощущала, что сейчас расстаюсь с чем-то важным. Со своей работой или с человеком, который был для меня просто причиной задуматься о совести. Или с тем, с кем стало легко и непринужденно. Или с тем, к кому я стала... — Это точно чудо. Я оторвала взгляд от неба и увидела перед собой... Винчестеров с доктором. — Что произошло? — Я решила проверить состав крови, когда прошли часы инкубационного периода и, оказалось, что маршал здоров. Я сначала нахмурилась, но потом вспомнила, что, когда мы пришли с Сэмом в больницу представились маршалами. И новость правда была настолько невероятной, что я не поверила. И отказывалась верить. За две минуты я успела попрощаться и теперь вновь обрела что-то. Внутри всё согрелось, и я не смогла оторвать взгляда от смущенной улыбки Сэма. Почему так всё развернулось, я не могла сказать. У Азазеля свои планы и свои идеи, в которые он меня не посвятил. Может он правда потерял ко мне доверие, а может решил оставить меня в неведении. чтобы я лучше играла свою роль. Неважно. Впервые стало неважно. Я лишь сама искренне порадовалась. Завтра всё может рухнуть, но сегодня я рада. Сегодня и хочу побыть собой. Не договаривая всей правды, но собой.***
Бар на границе штата Невада и Орегон. Мы отвезли доктора и Памелу в управлении штата Орегон, чтобы они могли заявить о случившемся. Когда они узнали, кто мы такие на самом деле (не я), они обещали смолчать о нас, потому что выбора не было — мы спасли их жизни, они в долгу. После завершения этого бесконечного дня ничего не хотелось кроме того, чтобы выпустить пар и отдохнуть. Но сон не мог помочь. По крайней мере мне. Мы с Дином решили, что, раз уж я тоже ясновидящая, как и Сэм, и теперь катаюсь с ними, мы не должны натягивать между нами нить и оборвали ее. Дин не изменился в моих глазах, но после разговора о музыке нам хотя бы было, о чем теперь трепаться, когда Сэма нет рядом. И этой ночью его не было. Он решил отоспаться в номере, пока мы развлекались в баре при мотеле. Решивший выиграть пару сотен баксов в покере Дин, оставил меня в одиночестве за барной стойкой. Я не была готова к алкоголю, но была готова к ромашковому чаю. Хоть что-то должно быть не крепкого в этом дне, точнее, уже ночи. Я должна была понять, что за чувства руководили мной, когда я стояла у машины братьев и осознавала, что больше я Сэма не увижу. Почему мне было гадко и тревожно? Я давно знала ответ на этот вопрос, но не решалась ответить. Иногда людям тяжело признаваться в том, что для них непривычно. Многие бояться признаться себе в том, что им изменили, что они не хотят на самом деле быть теми, кем раньше хотели и, что они... влюбились. — О, ты жива. Тогда где тело моего брата? Я повернула голову. Рядом со мной приземлился Сэм. Заспанный, потирающий глаза Сэм, но всё с той же улыбкой на лице и торчащим волосом. Да, Дин упоминал, что его брату стоит подстричься, а то скоро зарастет и монстры будут пользоваться длиной волос, начиная за них хватать. Это правда забавно, хотя нельзя смеяться над внешним видом человека. Но ведь мы издеваемся не с целью обидеть. Так, милые белые юморески. — О чём ты? — О ситуации с дробовиком. Я думал начать ставки, кто из вас кому глаза выцарапает. — Нет, мы подружились. — Значит, ромашковый чай не после идеального преступления. Славно. Я засмеялась. Мы стали о чем-то болтать. О какой-то ерунде. О ромашковом чае, о зонтике, который мне впихнули в чашку, о том, что мне толком чашки не дали и налили в стакан для виски. О его брате. О моём убийстве. И о том, что иногда нужно разгружать голову глупостями. Даже если вы взрослые люди. Но о взрослении трудно было говорить. Дин старше нас обоих, но ведет себя еще более по-детски. Я знала в душе, что дурачество лишь маска человека, за которой скрываются демоны и боль. Думая об этом, я захотела узнать, какие тайны хранят демоны Сэмюэля. Но, боюсь, никогда не узнаю, потому что у него их нет. Улыбка — не маска. Его улыбка — искренность. — Помню, — смеясь продолжал Сэм наши рассказы на тему забавных семейных случаев. — На Рождество отец был на охоте, и мы с Дином праздновали вместе. Дин клялся, что отец придет на праздник, но я знал, что нет. И когда я расстроился и уснул, Дин вдруг разбудил меня и сказал, что отец приходил на пять минут и принес подарки. Я был рад, но и зол, потому что я проспал. Но когда я развернул подарки, я понял, что отец не приходил. Отец не мог подарить меня сапфировую Барби. Дин, конечно, оправдывал его шуточками, но я знал, что на самом деле Дин сам стащил эту куклу из соседнего номера. Никто никогда не заботился обо мне так. Даже отец. Иногда я вспоминаю много подобных вещей и думаю: а заботился ли я о своём брате? Он всю жизнь заботится обо мне, а что я? — Ты есть. — Что? Я не знаю, что произошло в ту секунду. Я вдруг не смогла больше смеяться. Я будто погрузилась в его слова, в то, что он думал. Но что думала тогда я? Что думала я, когда наклонялась к нему ближе? Когда целовала его. Когда целовала того, кого должна сделать чудовищем. И о чём думал он сейчас, когда отвечал на мой поцелуй?