много о цветах, немного о любви

дэхви невзлюбил своего соулмейта задолго до первого их знакомства — ну, правда ведь, как можно было наградить свою родственную душу таким цветением? дэхви с завистью рассматривает своих одноклассников: джихун, конечно же, — розы, величественно и роскошно; сонхо, по лицу которого рассыпан яблочный цвет, целует свою подружку гуанлинь прямо в серединку ее орхидеи; у уджина на щеке алым раскрылся гибискус. дэхви горько вздыхает. бывает, конечно, и похуже: у минхён из старшей школы кошмарный мох то и дело выглядывает из-под одежды; за это ее парень джэхван, цветущий, между прочим, герберами, до сих пор иногда получает. дэхви думает, как повезло его родственной душе: лилии встречаются далеко не у каждого. лилия — непорочность и чистота, нежность, украсившая его соулмейта, с которым он все еще не был знаком. дэхви горько вздыхает, рассматривая новое соцветие сирени на запястье. / впервые они встречаются, конечно же, в столовке: дэхви во всей боевой готовности драться за рыбные котлеты, когда кто-то сзади вдруг: — о, ничего себе, это сирень? так красиво, впервые вижу. дэхви с сожалением отрывает взгляд от своих котлеток, чтобы обернуться, но видит перед собой лилии и забывает про все котлеты в мире, потому что: «ну все, ты сейчас огребешь». сонхо приходится оттаскивать дэхви от бедного джинёна, который уже тысячу раз раскаялся, мысленно собрал вещи и переехал в другую страну. дэхви ждал шестнадцать лет, и решил покончить со всем прямо там, на грязном противном полу столовки, но сонхо все-таки удерживает всю эту ярость в своих руках, и джинёну удается сбежать. шарахался он от дэхви недели две, но потом они, конечно же, познакомились нормально — соулмейты, как-никак! / — знаешь, когда я предлагал культурно провести время, то не имел в виду «сосаться в киношке». джинён отрывается от вылизывания чужой шеи и поднимает глаза; дэхви в темноте видно плохо, но этот щенячий взгляд из-под белой лилии, расцветшей прямо над бровью, ни с чем не спутаешь, остается только по голове потрепать да кинуть палочку. — но в фильмах все так делают, и всем нравится. тебе же нравится, да? отказать джинёну — это словно пнуть котенка или отобрать у ребенка конфету. поэтому дэхви не отказывает; поэтому дэхви сосется в киношке, сосется в школе, а еще было на улице пару раз, но только когда стемнеет. дэхви бы в кровати в обнимочку провести следующие лет так двадцать, но у джинёна функцию «сосаться везде» выключить не получается (дэхви и в самом деле поискал, но кнопку так и не нашел). / иногда дэхви (очень часто, на самом-то деле) кажется, что у их с джинёном пары по жизни одна великая цель: «облажаться максимально», и они гордо шли к мечте, терпя неудачи на каждом шагу. в их (почти) первый раз джинёну удалось добраться до белья, но у дэхви началась икота; остаток вечера они провели вдвоем прыгая на одной ноге, вдвоем выпивая воду маленькими глотками, вдвоем жуя лимонные дольки. джинён даже показал джихуновские старые фотки, где тот еще был жирным пухлым — дэхви честно испугался, но икать от этого не перестал. в их второй (почти) первый раз дэхви решил не шутить шутки со своим организмом и ограничиться простой дрочкой. не будем забывать, что у дэхви просто ничего никогда не бывает: именно поэтому он решил довести джинёна до конца не рукой, а своим ртом. именно от этого зрелища джинён кончил дэхви прямо на лицо, когда тот еще и не успел губами коснуться члена. именно поэтому они провели остаток вечера промывая глаз дэхви, в который попала сперма. в их третий (почти) первый раз они действительно почти справились, сразу смогли снять друг с друга футболки и даже не запутались в них. но джинён был бы не джинёном, если бы, оказавшись меж разведенных ног, не: — ого, да у тебя сирень даже тут! дэхви и его комплексы, выращиваемые уже шестнадцать лет как, глубоко оскорбились, настучали джинёну по голове и, конечно же, лишили секса. последний раз дэхви так обижался, когда джинён спросил, можно ли поискать на нем сирень с пятью лепестками и съесть. / джинён как-то решил составить список своих самых любимых вещей на свете. отдав гран-при «дэхви», в его голове тут же представилось чужое «я тебе не вещь какая-то!», так что он даже хрюкнул со смеху. а потом джинён глубоко задумался. 3. играть в компьютер джинён смело вписывает это своими корявыми буковками: ведь, в конце концов, все подростки любят играть в компьютер! даже дэхви иногда отключает режим «лучше бы книжку почитал, ей богу» и присоединяется к нему, и джинёну, конечно же, приходится поддаваться во всех играх. однажды он даже сказал что-то вроде: «давай купим крутую приставку, когда будем жить вместе?», но дэхви почему-то очень смутился (джинён так и не понял почему). 2. клубничное молоко дэхви ака участник фан-клуба шоколадных молочных коктейлей №1 этот пункт бы совсем не одобрил, но он, ворча, всё равно покупал джинёну клубничное молоко почти каждый день. в один такой день джинён спросил: — ты делаешь это, потому что любишь меня, да? но дэхви просто ответил: — да,— и джинён забыл все на свете шутки. первый пункт у джинёна никак не получалось сформулировать — у него вообще бывали проблемы с выражением своих мыслей. поэтому он просто написал так: 1. сирень в корее сирень цветет редко; джинён видел ее всего-то пару раз в жизни, но сразу был очарован маленькими лиловыми цветочками, а людей таких не видел и вовсе. но теперь у джинёна под боком было его персональное, личное цветение; он касался его цветов, ласково проводя по лепесткам пальцами, а если немного подуть в серединку, то дэхви забавно сожмется и покроется мурашками. любимый мальчик цветет любимой сиренью — джинён считает, что ничто не может быть лучше. / у джинёна красивая юношеская спина, украшенная россыпью белых лилий: вот один цветок распустился на тонкой шее, а вот здесь, пониже, на лопатках их три. дэхви щекочет и царапает смуглую кожу, кружа пальцами вокруг белых бутонов. еще один цветок раскрылся на пояснице —дэхви наклоняется и целует туда, и джинён наконец отрывается от телефона с джихуном в какаотоке. джихун — важно, но подождёт. дэхви нечасто любит так открыто, но оттого такие моменты — ценнее всего на свете. джинён не дышит, кажется, чувствуя чужое дыхание, от которого в жар. а потом: — ты математику сделал на завтра? джинён почти воет и в который раз со своим «за что мне это наказание» к господу обращается. — как ты умудряешься испортить любой романтический момент своими уроками? от дэхви вместо поцелуев и кое-чего еще — подзатыльник и приказ идти брать тетрадку. / дэхви мама сегодня отпустила погулять допоздна, и они с джинёном счастливые тащатся в парк. темно и не видно ничего — можно и за руки держаться, и даже поцеловаться пару раз. джинён говорит: — меня брат как-то научил отличать созвездия. сказал, чтобы когда с тёлочкой буду на траве лежать, показал на небо и так «а вот это — андромеда», и она точно моя будет. но в сеуле совсем звезд не видно, а так я бы показал, честно. — я, значит, тёлочка твоя? — ну, не совсем тёлочка, но смысл один и тот же, да? дэхви голову набок склоняет и улыбкой от уха до уха; джинён в свете фонарей какой-то очень родной и красивый. дэхви позднее свидание волнует и будоражит: ему хочется расцеловать джинёна в обе щеки, но он, конечно же, бережет образ и так не делает. джинён роется в кармане и что-то достает. — вот, я у сестры стырил сегодня. дэхви рассматривает детское колечко с клубничкой и прыскает в кулак. — глупости какие, зачем притащил? — ну, если не нравится, то заберу, — джинён собирается опять спрятать его в карман, но дэхви перехватывает и тут же надевает. — никогда не сниму больше, даже когда в душ ходить буду. джинён довольный и гордый за себя и свое колечко; он чувствует, как на теле горячей любовью распускается новый бутон.