Хранитель

Человек, любящий строить планы, неизменно страдает, когда жизнь выкидывает очередной сюрприз. Приятный или нет, он выбивается из рамок и заставляет пересматривать ранние решения, что, конечно же, нехорошо. - С какого мы должны идти к тебе домой? Телохранитель и его довесок не прекращали перепираться с самого ухода из штаба. - Ну, если честно, у меня закончилось чистое белье. - А ты не пробовал его стирать?! Гинтоки выразительно поковырял в ухе, фильтруя реплики Хиджикаты, и добавил: - А еще я пригоню сюда мопед. Ходить пешком неизвестно за кем – это такой геморрой. Тоширо впервые почувствовал, что значит, когда волосы шевелятся не от ужаса, а от злости, и лицо Гинтоки, выражавшее непререкаемую уверенность в согласии замкома, бесило до безумия. - Ты снова отвлекаешь! - Да ладно. Это всего полчаса! Ты же вице-капитан, никто тебя не поругает, если ты придешь на пост чуточку позже! Хиджиката набрал побольше воздуха и на выдохе сказал: - Вот поэтому ты - неудачник. И двое опоясанных мечами парней, щурясь на солнце, двинулись в Еродзую. Правда, один из них выглядел весьма довольным. *** - Гин-чан! Что-то вроде этого услышал Гинтоки, когда маленькая фигурка в сварочной маске на лице открыла дверь его дома. Еще не заходя полностью, самурай с мурашками по спине осознал, что значит оставлять жилище на двоих детей. По стенам тут и там расползались голубые разводы, киселем размокая на плинтусе; те же пятна оккупировали оба дивана, и даже Садахару теперь мог похвастать новой расцветкой. Стол, выпихнутый с привычного места, был привален к одной стен, образуя непонятное заграждение, и когда Гинтоки прошел вперед, едкий запах стирального порошка ударил в нос. - В чем дело?! – Саката поспешно зажал нос и повернулся к Кагуре. - Не волнуйся, - стеклянное забрало было спущено, и раскрасневшаяся от усердия девочка поставила голубой опылитель на место, - на нас напал таракан, и я взяла у Отосе дихлофоз. - Может, их все-таки было больше одного? Хиджиката мужественно прошагал внутрь, оглядывая помещение. - Нет, один. Кагура отодвинула стол, и взорам парней предстало огромное, размером в половину человека, насекомое, которое, лежа на спине, безжизненно выставило лапки кверху. - Закрой, - мгновенно произнес Гинтоки, и Тоширо вдруг обнаружил самурая за своей спиной. Кагура послушно стала заваливать обратно, но Хиджиката, неожиданно задержав ее рукой, склонился над тараканом. - Гин-чан, а что он здесь делает? Тоширо пощелкал перед убитым пальцами, потрогал за одну ножку, и со вздохом отвернулся. Внезапно лапка затряслась, затем вторая, третья, и отчаянно перебирая ногами, таракан вернулся к жизни. Гинтоки смыло на другой конец комнаты и, зеленея от омерзения, он замахал Хиджикате. - …о-бер-нись.. Увидеть бледного от испуга самурая было бесценным наслаждением, и замком насмешливо улыбнулся, как вдруг что-то уперлось ему в одну ногу, вторую и чуть не сбило на пол. Таракан, шевеля усиками, размером с бейсбольную биту, перевернулся на живот, и, пока Гинтоки медленно падал в обморок, Кагура, решительно надвинув маску, подстрелила насекомое из пульверизатора. - Нет! Стой! Щедро облитый дихлофосом Хиджиката выкинул таракана на середину комнаты, и, преодолевая отвращение, опять склонился над жуком, как вдруг шестое чувство засигналило красным, и в сантиметре от замкома с грохотом приземлился кожаный диван, превратив таракана в неаппетитную кашу. Тяжело дыша, Гинтоки не в силах вымолвить ни слова праздновал победу, а Тоширо, раздражаясь, крикнул: - Сказал же, подожди! - Чего ждать?! Пока он нас всех сожрет?! - Это был аманто! Тьфу, точнее наемник! Кагура, сняв маску, посмотрела на замкома, как на наркомана, и, переглянувшись с самураем, захохотала с ним на пару. - Чего вы ржете?! Это правда! Выдернув уцелевшую тараканью ногу, Хиджиката запустил ее в идиотов, и со свистом рассекая воздух, лапка вонзилась в бетонную стену. Гинтоки плохо слушающимися ногами подошел к уцелевшим конечностям жука и с остервенением на них запрыгал. Тоширо, отчаявшись добиться понимания, попытался успокоиться сигаретой, но внезапно Саката схватил его за руку и, уронив голову на плечо, проникновенно произнес: - Хиджиката-кун, жить с Шинсенгуми было лучшим решением в моей жизни… - Гинтоки, не раскисай! Девочка в голубых химическим пятнах знала, о чем говорила. Отойдя в сторону, самурай с удивлением отметил, что подступившая от отвращения тошнота так и не нашла выход. То ли утренняя капуста была волшебной, то ли еще что-то, но желудок, распрямившись, вошел в нормальный ритм. - Поверить не могу, что ты боишься тараканов. - А ты нет?! Да ты видел его усики?! Они так мерзко шевелились! Мерзость! - Ты два раза сказал «мерзость». Скрипнула дверь, и в немом изумлении на пороге показался Шинпачи. - О, Шимура-кун. Ты пришел позже всех, так что тебе убирать. Все трое поспешно выскользнули из вонючей комнаты, оставив парня один на один сразу со всеми несуразностями этого мира. - Ты так и не взял свои трусы, - заметил Хиджиката, как только вкусный свежий воздух вернул способность разумно соображать. - У меня сегодня в планах была стирка. Когда оба самурая, распрощавшись, покинули Ёродзую, Кагура, не смущаясь новым запахом сункобу, вернулась внутрь. Шинпачи, павший в неравной битве с дихлофосом, оттирал с кожи раствор и, увидев подругу, осекся. - Погоди, Гин-сан уже ушел? - Ага. - Черт, я забыл ему сказать. Ведь я заходил вчера к Са-чан, как он и просил, только.. ее там уже не было. Кагура, не отрывая синих глаз от раздавленного жука, молчала, разделяя с другом одни и те же мысли. Будет жаль, если с онэчан что-то случится, она ведь такая забавная, да и неплохая совсем. Когда они с Шинпачи навестили ее в первый раз, она только и говорила о Гинтоки, тяжело размахивая забинтованной рукой, и ни слова о разрыве с организацией. - Как думаешь, ее убили? - Будь хоть немного позитивнее! *** Тем временем мопед уносил двух парней на окраину Эдо. - Я же говорил, что так быстрее! Тоширо хранил гордое молчание, но мысль, что неплохо обзавестись таким транспортом, теперь прочно засела в его голове. Гинтоки, оседлав коня, чувствовал себя на высоте. Поймав воздушную волну, он подставил лицо ветру, и жизнь в эти секунды стала казаться очень даже сносной, тем более, что чистый поток растворил приставшую ранее вонь. Однако расслабиться Сакате было не суждено. Хиджиката, вынужденно держась прямо за самурая, невольно отодвигался дальше, но движение это было иллюзорным. Гинтоки, соприкасаясь критически близко с замкомом, явственно ощущал тот самый запах, исходивший от его платка. Может, его все еще преследовал душок от раствора или ветер играл с воображением, ударяя в нос разными ароматами, Саката не мог понять. Но этот запах.. Знакомый, но странно неуловимый, не резкий, не будоражащий, но успокаивающий и мягкий. И все же неразличимый. Решив, что ему мерещится, самурай прибавил газу. Но раз изменив маршрут, всегда рискуешь так и не добраться до цели, ибо судьба обожает исподтишка выставлять подножки. Что-то укололо Хиджикату между лопаток, затем в шею, потом оцарапало щеку, и в бешенстве оглянувшись, замком узрел решительного вида девушку, догоняющую их на своем мопеде. Стоило неизвестной подъехать ближе, Гинтоки, оглянувшись, чуть не подавился собственной слюной. - Что ты здесь делаешь?! Аяме, неловко управляя одной рукой, тем не менее, мастерски держалась вплотную к самураю. - Гинтоки! Шинсенгуми держат тебя в плену, я обязана тебя спасти! Перекинув загипсованную руку, Сарутоби ухватилась и за чужой руль, и причудливая конструкция из двух мопедов понеслась вперед, периодически сбивая дорожные знаки. - Кто ты такая?! Абсолютно игнорируемый Хиджиката попытался оторвать ниндзя от Гинтоки, но та, чуть не стащив его на полном ходу с места, вцепилась намертво. - Гинтоки! Ты не можешь жить с ними! В общем-то полностью солидарный с ней самурай чудом вылавировал от столкновения с грузовиком, и проорал: - Ты с ума сошла! Иди и долечивайся! - Она душевнобольная? – уточнил Хиджиката, убирая катану и одновременно уворачиваясь от непонятных колючек, сыпавшихся на него, как из рога изобилия. - Заткнись! В руках Аяме сверкнуло оружие пострашнее – целая пачка натто! Через секунду бобы слепили замкому глаза, и, матеря все на свете, Тоширо временно выбыл из боя. - Гинтоки! Разве ты не понимаешь, что заказы в Онивабан идут из правительства?! Они хотят тебя убить, а ты пришел прямо в логово врага! Самурай сверлил девушку глазами, и сбив мусорку, крикнул: - Вы все сговорились, что ли?! Сарутоби отчаянно встала в полный рост и как в цирковом трюке перескочила на соседний мопед, втиснувшись между двумя самураями. Хиджиката едва прочистил лицо, как вдруг голова уперлась во что-то мягкое, а размах движений ограничился до предела. Пытаясь нащупать просвет, замком словил чувствительный удар в нос и, похоже, ногой, и окончательно взбесился. - Убегай и прямо сейчас! Я смогу его задержать! Голос Аяме прямо над ухом взорвал неведомые клапаны в душе самурая, и, запрокинув голову, он выбросил все прямо ей в лицо: - Это не твое дело, дура! Оставь меня в покое! Впереди, как паровозный гудок, засигналила фура, и резкий крен выбил всех троих на землю. Мопед, завалившись на бок, продолжал бешено вращать колесами, и пока Гинтоки приходил в себя, позади него полицейский и ниндзя уже сцепились в стычке. - Вы правительственные псы! И вам нельзя доверять! - Да что ты мелешь?! Я арестую тебя прямо сейчас! Катана еще никогда не была такой бесполезной, как в поединке с бобами, и Хиджиката, не в силах принять, что он проигрывает кому-то с раненой рукой, пошел в атаку. Внезапно Гинтоки стеной встал наперерез, и замком едва увел удар в сторону. Медленно повернувшись, самурай посмотрел девушке в глаза и вдруг с размаху залепил пощечину. Та прижала здоровую ладонь к горящей щеке и вся покрылась красными пятнами. - Ты можешь делать все, что хочешь. Я не оставлю тебя. Тоширо, силясь понять несвойственную женщинам реакцию, просто смотрел на парочку. Гинтоки подошел к мопеду и, прервав его бег на месте, ровно поставил на землю. - Зато я оставляю тебя. Пойми это, наконец, курица. Хиджиката, бросив на ниндзя последний взгляд, снова сел позади Гинтоки, и с визгом мопед сорвался с места. Сарутоби, с таким трудом выследившая жениха, сжала кулаки. Вскоре пятна сменились румянцем и, пешком повернув обратно, Аяме не могла сдержать слез. Какое благородство, Гинтоки! Под ворчливой маской прятать столько беспокойства! Просто невозможно от тебя уйти! *** А Тоширо, крепко держась за Гинтоки, вмиг потерял покой. - Так они из Онивабан? Почему ты раньше это не сказал? - А что это меняет, Хиджиката-кун? Вице-капитан, не говоря ни слова, мрачно задумался. Действительно, что? Если эта сумасшедшая права, то и Шинсенгуми бы давно получили соответствующий приказ, но ведь им сказали закрыть это дело. Неужели только для того, чтобы провернуть все молча за спинами простых людей? Зачем? Они все еще видят в Гинтоки опасность? Опасный парень тем временем отчаянно чесал где-то пониже живота и флегматично смотрел на дорогу. Хиджиката, подавив желание ударить его чем-то тяжелым, продолжал наполняться мыслями. Если.. только если представить, что все это так.. то, взявшись защищать самурая, Шинсенгуми умудрились поставить себя против правительства. И то, что последние не сделали ход, лишь вопрос времени. Но тогда почему он так спокоен? Широкая спина в черно-белом одеянии непоколебимо высилась перед взором замкома, не то издеваясь, не то предлагая последовать своему примеру, но Саката, продираясь сквозь воздушные гущи, хранил молчание. Просто было кое-что, не сказанное ночью Зуре, не объясненное Сарутоби, не выражаемое вслух. То, что не принято уточнять и обсуждать, то, чему просто следуют, не задавая лишних вопросов. Доверие. Давать слово и принимать на веру – явление, священное перед небом. Но даже когда оно само попирает свои законы, самурай не может нарушить обещание. Гинтоки коротко вздохнул. Ведь ты чувствуешь то же самое, Хиджиката-кун? Позади раздавалось лишь дыхание, при иных поворотах касающееся затылка. Определенно, он тоже знает, что нужно делать, поэтому не скажет больше ни слова. *** Летняя погода, исчерпав лимит солнечного света, затянула Эдо мелким дождем. Для некоторых аманто льющаяся с верху вода была настоящим чудом, и даже промчавшись мимо на огромной скорости, можно было заметить изумленный восторг в вытаращенных в небо глазах. Два промокших самурая не разговаривали практически весь день, но если раньше их отворачивало друг от друга лютое презрение, то теперь - невольная боязнь касаться всех запретных тем. Жизнь, смерть, правительство, Шинсенгуми, операция, зародыш… Все эти мысли уже набили мозоль в сознании, и простое желание отгородить себя от больных дум сомкнуло обоим парням уста. Хиджиката, имевший дополнительные планы, хотел оставить Гинтоки прямо перед штабом, но свет в одном из окон и набившаяся в комнату толпа заставили его переменить решение. Когда они вошли внутрь, никто на них даже не посмотрел, хотя оба парня давно стали для товарищей притчей во языцех. Кондо, дирижируя вниманием, тыкал указкой на приклеенные к стене фотографии и громко объявлял: - Все запомнили? Обращайте внимание на всех, кого увидите рядом с ними… Тоширо подсел к Оките и кивнул на командира. - А, мы выследили двух руководителей Цубаки. Женщина – правая рука босса, мужик слева, кажется, его брат. Женская фотография приковывала взгляд длинной голубой челкой, прикрывавшей глаз, в то время как второй настороженно взирал на смотрящих. Лицо мужика было непримечательным, к тому же фотограф умудрился запечатлеть его со шляпой на голове. Однако, судя по выражению лица, он не любил, когда с ним связывались без его желания. - Может, это она была тогда в лаборатории? Сого пожал плечами. Гинтоки, решив, что услышал достаточно, прошлепал мокрыми сапогами вперед и, войдя к себе, на некоторое время завис. Футон, оставленный прямо под дырой в крыше, отсырел так, что лужа воды уже начала разбегаться в разные стороны. Мини-озеро в центре пола навевало мысли о бумажных корабликах, но Гинтоки, приподняв постель, и убедившись, что капает с нее, как с водопада, с глухим шлепком бросил ее обратно. Но даже это не заставило бы его помрачнеть как тот факт, что все внутреннее тепло вдруг испарилось в считанные часы, просочившись сквозь стены в бегстве от холодного дождя. За пятиминутное пребывание в комнате кожа успела покрыться мурашками, и зябко поведя плечами, Саката закрыл распахнутое окно. Ну что за… Хиджиката-кун, ты же понимаешь, что тебе снова придется потесниться?.. Тем временем Тоширо, загрузившись инструкциями, снова отправился в город, несмотря на незаметно подбиравшиеся под облаками сумерки. Один вопрос, не дававший покоя, требовал, чтобы замком разобрался с ним прямо сейчас, даже если ответ на него породит еще большие тревоги. Будучи слишком крутым, чтобы пользоваться зонтом, Хиджиката с абсолютно мокрой головой добрался до больницы, и под косые взгляды персонала направился прямо к своей цели. Главврач, писавший бесконечные отчеты, сделал ошибку в кандзи, когда дверь открылась, и со следами влаги на лице в приемную вошел вице-капитан. - В чем дело? Хиджиката сел напротив и, демонстрируя чудеса пафоса, зажег сырую сигарету. Доктор, увидев форму, терпеливо ждал, глядя сквозь дым на невозмутимое лицо, и, наконец, спросил: - Могу я чем-то помочь? - Можешь. Ты в курсе, что один человек, по имени Саката Гинтоки, настоящая заноза в заднице? - Не понял, - доктор невольно вжался в спинку стула. - Что тут непонятного? – использовав печатницу вместо пепельницы, Хиджиката оставил на металле обожженный след, - Этот парень влез в правительственные дела и узнал что-то, что ему не полагалось. И вы должны были это что-то уже давно ему ампутировать? Соображаешь, да? - Как?... – врач задергал ручкой в руках, очки нервно блеснули в свете плафона. - Так я спрашиваю, почему это до сих пор не произошло? От инквизиторского взгляда доктор напрягся до предела и быстро выпалил: - Но это же и было указание правительства! Неделю назад ваш человек сказал нам не оказывать Сакате Гинтоки никакой помощи! Мы только провели анализы и передали их посреднику, а вы теперь… Вспотев, врач замолк, испуганно ожидая ответа. Тоширо криво улыбнулся и, стрельнув со стола сигару, проговорил: - Ладно, ладно.. Это была просто проверка. Доктор с вытянутым лицом обмяк на стуле, а Тоширо добавил: - Надеюсь, вы не трепетесь об этом деле так же как и об этом разговоре. Главврач несколько раз кивнул, и Хиджиката, оставив после себя мокрый стул, вышел вон. Сигара оказалась неплохой и, пережидая под козырьком магазина, замком несколько раз затянулся, разгоняя мрачные мысли. Значит, дело действительно хреновое. Гадство… Что будет с Гинтоки, если никто не сделает операцию? Горечь вязко оседала на легких, но Хиджиката продолжал вдыхать до предела. Едва в этом абсурде забрезжил просвет, как они попали в новую петлю, теперь уже намного страшнее. И что теперь делать? Разумеется, Гинтоки догадывается обо всем, хотя его клоунада не изменилась ни на йоту. Что вообще творится у него в голове? А что творится в моей голове? Почему вместо поиска банды меня волнует какая-то противная природе беременность? Капли дождя прыгали прямо в лужи и отпружинивали на штаны, покрывая ткань белесыми пятнами. Выбросив недокуренную сигару, Хиджиката, безотчетно проведя рукой по ножнам, пошел домой. Почему? Может, потому, что все мои проблемы, как полицейского, не будут иметь никакого смысла, если я не могу помочь одному единственному человеку? Может, потому, что нельзя называться стражем порядка, сохраняя хаос внутри себя? Может, потому, что голос, призывающий опустить руки, снова принадлежит мудаку? Дождь охлаждал разгоревшийся пыл, проникая за шиворот, и Тоширо несколько раз растирал на шее капли воды. Мимо под одним зонтом прошли улыбающиеся мать с дочкой, придерживая подол кимоно, и Хиджиката ускорил шаг. *** А дома его поджидал сюрприз. Сюрприз лениво листал Джамп и даже не пошевелился, когда замком вошел в свои покои. - Что-то я не помню, чтобы приглашал тебя в гости. - Запамятовал. С кем не бывает. Тоширо подошел ближе и выжал пиджак прямо на голову Гинтоки. - Ну ты и сволочь! - Вали к себе. Самурай убрал журнал и полулежа откинулся на бок. - Не могу, там мокро и холодно. Ты же не хочешь, чтобы мать твоего ребенка простудилась и заболела? - У матери моего ребенка нет кое-чего между ног, а еще к твоему сведению у нас на кухне очень тепло и сухо. - Знаешь, я теперь все больше понимаю, почему тебя не любят ни женщины, ни дети. Хиджиката кинул взгляд на подушку, прикидывая, хватит ли сил, чтобы придушить назойливую муху, как в дверь постучали, и вошедший Ямазаки развел руками. - Саката-сан, боюсь, у нас нет ни одного свободного футона. Гинтоки мигом перекатился на готовую постель и великодушно отозвался: - Ничего, я посплю и на этом. - Что значит на этом?! Что тут происходит?! Ямазаки потихоньку смылся, а Хиджиката, наступив на самурая ногой, попытался выпихнуть его на пол. - Мой футон промок и будет сушиться еще дня три! Не будь злюкой, Тоши, и дай мне свою постель! - Не называй меня Тоши! Нога увязла где-то в самурае, и с озлоблением Хиджиката временно отступил. Затем открыл боковую дверь и констатировал, что из-за ветра, проникавшего через дыру, в комнате был могильный холод. - Блин, ты это нарочно сделал! Тебе нравится меня доставать?! Гинтоки уже залез под одеяло и вяло ответил: - Настоящие самураи спят прямо на земле, а ты не можешь потерпеть одну ночь на полу. - Я не буду спать на полу! Сам вали! Саката захрапел, но ненадолго. Отменный пинок выставил его на голые доски, и враг тут же занял потерянную позицию. Сидя в одних трусах на полу, Гинтоки мрачно смотрел на замкома, который с вызовом ждал нападения. - Ну и черт с тобой. Раскинув руки, Гинтоки улегся на холодную поверхность. Хиджиката, не веря в такую легкую победу, еще полчаса не смыкал глаз. Самурай, казалось, уже уснул, а замком все еще смотрел в одну точку. Да, черт с тобой. Я тоже буду спать. Однако враг был коварен. Пригревшись, Тоширо задремал и, не вполне соображая снится ли ему сон или он все еще в реальности, попытался перевернуться. Когда неведомая преграда стала слишком тяжелой для сновидения, замком открыл глаза и замер. Гинтоки, неслышно проскользнувший в постель, перетягивал одеяло и не только полностью уперся в Хиджикату, но и обхватил для надежности рукой. Тоширо, кое-как лицом развернувшись к потенциальному трупу, схватил его за торчащую прядь и потянул. Тот нахмурился, просыпаясь, приоткрыл веки, и тут же вытаращил глаза. - Доброе утро. Внезапно взгляд Гинтоки потух и, снова закрывая глаза, он проворчал: - Какое утро в час ночи… - Не игнорируй меня! Угрожая оставить самурая без скальпа, Тоширо продолжал с силой выдавливать его обратно, но тот вдруг превратился в цельную скалу и не двигался с места. - Если не будешь елозить, места хватит на двоих, - Саката зевнул и, поздно сообразив, убрал руку. Замком с раздражением откатился на край и стал молить часы пойти быстрее. Неожиданно, спустя несколько минут, сбоку снова заворочались, и тихий голос спросил: - Хиджиката-кун… Каким одеколоном ты пользуешься? - Никаким.. Что за вопрос?! - Хм… *** Тихо скрипнула дверь и луч света из коридора косо лег на пол. - Саката-сан! Я все-таки нашел лишний… Шепот ворвался в темную комнату, и зажегшийся огонек осветил два спящих тела. - …если вам это еще нужно..