Human factor

Семья это то, что помогает астронавтам держаться. Для человека на таком немыслимом расстоянии от дома нет ничего дороже, чем фотография близких, а при получении видеосообщения из дома сердце и вовсе делает кульбит. И именно отсутствие семьи ставит тебя в первый ряд среди претендентов на такую миссию, как «Икар-II». Не разделяя романтизированные настроения остальных о спасении мира, не разделяя мыслей о собственной значимости в этой борьбе с природой и космосом, ополчившимися против человечества, Кэйпа знал, что участие в проекте шаг правильный. Ему не нужно было ни признание, ни высокая оплата, указанная в контракте, если они смогут вернуться домой, ни все люди, что останутся в долгу, если они преуспеют… Он делал это для отца и матери, сестры и племянников, пытающихся выхватить скудные лучи некогда ласкового солнца в Австралии, но в его личном деле графа «семейное положение» красноречиво показывала, что своей собственной точки опоры на Земле он не имел. Когда он проходил отборы на «Икар-I», у него была девушка, которая не хотела, чтобы он летел. Что ж, ее желание сбылось, в NASA сказали, что у талантливого физика «мало опыта». Иронично. Опыта нужного рода, вообще-то не прибавилось, но, видимо, отсутствие багажа из обязательств на Земле и галочка в обращении напротив слова «повторно» сыграли свою роль. Ему было интересно, сколько раз остальные пробовались, но он всегда забывал спросить. Или же ему было не настолько интересно. Вообще он многое все забывал спросить у той горстки людей, с которыми провел уже больше года вдали от общего дома. Роберт даже не был уверен, что знает все имена. Вернее, был уверен, что совершенно точно не знает некоторых. Да и общались они по фамилиям, порядок такой. Он не был душой компании, не травил анекдоты и уж точно не ценил те обязательные минуты, проведенные с Серлом — здешним психологом — после этого лучше не становилось. На днях заходила Кэсси. «Поверхность Солнца?» — вот что спросила пилот, когда он в очередной раз проснулся от кошмара, и оказалась права. Как будто знала его хорошо. Как будто это было нормальным, что она без спроса появлялась в его комнате время от времени. Он никогда не видел ее личного дела, да и с чего бы? Но был уверен, что у них больше общего, чем повторяющийся кошмар. Когда на базе были тренировки, общение не играло первостепенной роли. Судя по всему, оно и не должно было играть. Их даже тренировали отдельно. Техников с техниками, все остальные сферы — на другой площадке. Кэйпа столько часов отработал на тренажёре по расчету отгрузки бомбы, что мог бы с закрытыми глазами запустить механизм. Но каждый день он приходил в грузовой отсек и повторял те же самые манипуляции, слово боялся забыть. И тут за ним наблюдали. Не только Центральная, называемая всеми именем миссии — Икар — как и раньше, следящая за жизненными показателями и порядком, но и Кэсси, часами просиживающая в грузовом отсеке. А она вообще-то пилот. Тут было много парадоксов. И в том, что ему не нравилось и нравилось одновременно, что она навязывается и робко спрашивает разрешения войти и подсмотреть за его работой, но совершенно не считает нужным спросить его, можно ли таиться у него в комнате, когда это нужно ей. Он был уверен, что были ночи, когда он и вовсе не просыпался, а Кэсси просто смотрела. Но никогда не спрашивал. В первый раз Кэйпа чуть не ударил ее. Она сидела так тихо, неподвижно, даже не вскрикнула от замаха руки, а он вовремя остановился, сообразив, чей профиль видит перед собой. — Какого хрена, Кэсси? — непохоже на «доброе утро», — Который час? — Не могу уснуть, — даже не моргнула, ответила, — Нет двух часов. Иначе я бы знала, — девушка кивнула на свое запястье с чем-то, похожим на пульсометр. Приборчик считывал фазы сна и отдыха. Пилоту нельзя было спать меньше восьми часов в день. Ответ на вопрос о времени не давал ясности, конечно. — Окей, у тебя бессонница, — терпеливо начал Кэйпа, потирая глаз, — Почему ты пережидаешь ее здесь? Вместо ответа Кэсси пересела со стула возле стены на кровать, окончательно сбивая его с толку. — Как думаешь, у нас получится? Мужчина вздохнул. Вопрос с двойным дном. По крайней мере Кэйпе так показалось. Кэсси была красивой девушкой, этого мог не заметить только слепой. И то, как она таскалась за ним по грузовому отсеку, тоже было заметно. Космос — не лучшая стартовая площадка для каких-либо отношений. Поэтому он ответил в свойственном ему обводном ключе. — Я физик, а не лирик. Все будет зависеть от исходных данных на момент запуска… — Я спросила не физика, — прервала его девушка-пилот. — Да. Думаю, у нас получится. Она кивнула. — А я вот не уверена, — сказала Кэсси, что шло в разрез с ее этим движением. Тогда Кэйпа не придал этому значения, был раздосадован пробуждением. Теперь он понимал, что вопрос действительно не имел никакого отношения к миссии. Утром физик спросит у нее еще раз, опираясь на дверцу холодильника, когда та будет решать сложнейшую задачу, залить ли хлопья молоком, какого черта она делала в его комнате. Но сформулирует это, конечно же, не так, как нужно. — И… часто ты так? — Кэйпа вопросительно взглянул на девушку. — Обычно я молоко сразу лью, — она кивнула на тарелку и улыбнулась. Это обезоруживало. Кэйпа не смог не усмехнуться. — Я имел в виду вчера. — Не очень, — очень короткий ответ, впрочем, каков и вопрос. — Я не замечал раньше, — честно признался Кэйпа. — Я знаю. Ты вообще многого не замечаешь, — ответила Кэсси, — И это делает тебя самым значимым человеком на борту. Ты поглощен делом больше, чем кто-либо другой, — она толкнула дверцу холодильника с тем, чтобы закрыть, выбивая ту из-под его руки, но этим незамысловатым действием, скорее выбила из него часть уверенности в том, что она сама только что сказала.