***
Пока жабьи кишки набивались Гарриет под ногти, она мысленно сравнивала, лучше ли потрошение рогатых жаб, чем, скажем, помощь Локхарту с письмами его фанатов или чем-то в этом роде. Уверенности не было. Снейп только что заставил ее жутко понервничать, но не было похоже, чтобы он готов был выдирать ей волосы. Тем не менее, она припомнила, что Локхарт, наверное, упал бы в обморок при одной мысли о том, что кто-либо потрошит рогатую жабу, просто представив, что после этого станет с маникюром. Всю прошлую неделю Локхарт то и дело попадался ей на пути, хитренько подмигивал и пытался давать советы насчет известности. Отчасти в этом был виноват Колин Криви: он выучил ее расписание и организовал свои передвижения по школе так, чтобы пересекаться с ней, и в итоге она налетала на него по шесть раз на дню. Гарриет не знала наверняка, зачем Локхарт так часто с ней встречался — то ли из-за желания поговорить о том, какой он знаменитый, то ли просто из-за того, что знал о преследующем ее фанате с фотокамерой и желал попасть в кадр, но в любом случае ей хотелось бы, чтобы Колин перенес свою манию с нее на Локхарта. Это избавило бы ее от множества проблем. Лаванда и Парвати очень завидовали Гарриет и пропустили мимо ушей ее заявление, что они могут забирать Локхарта с Криви в любой момент. — Он такой красавчик, — вздыхала Лаванда. — А хорошо бы он описал свой набор средств для волос в книге, — говорила Парвати. — Волосы у него выглядят потрясающе… — Выяснишь, чем он пользуется, и у тебя такие же будут, — возразила Гарриет. — Знаю, он о тебе неправильного мнения, — сказала Гермиона, когда Гарриет пожаловалась, что ее преследует учитель, — но ты только подумай, сколько закрытой информации ты можешь раздобыть обо всем, что он сделал! — Гарри не обязана слушать, что еще этот идиот может наплести о себе, — Рон, казалось, был напуган самой идеей (чем Гермиона оскорбилась). Гарриет фыркнула воспоминанию. — Я сказал потрошить, — отозвался холодный голос Снейпа, — а не вдыхать. Гарриет осторожно подняла взгляд. Снейп сидел за своим столом. Перед ним возвышалась горка работ на проверку, разделенная на несколько неопрятных стопок. Она поняла, что он их проверяет, потому что он пользовался большой бутылью красных чернил. Они поблескивали на пере, словно кровь. Снейп сверкнул на нее прищуренными глазами через завесу длинных засаленных волос. Со своим крупным крючковатым носом и запачканными красными чернилами пальцами он смахивал на стервятника. Рон говорил, что Снейп снится Невиллу в кошмарах. Неудивительно. — Помните, у вас целая бочка, — сказал он и вернулся к проверке. Состроив рожицу, Гарриет вытащила из жабьего брюха кишки и позволила им соскользнуть в миску, выданную Снейпом для этой цели. Она задумалась, правда ли все это нужно ему для зелий или он держит этих жаб, просто чтобы отработки были погаже. На фоне этого случай Рона с плеванием слизняками казался почти милым. Она кинула выпотрошенный трупик в мусорную корзину и снова потянулась к бочке. И ее надо целиком? Она уже обработала почти половину, но не могла даже примерно представить, сколько на это потребовалось времени — у Снейпа не было часов. По ощущениям, прошло недель шесть. Она вынула очередную жабу, стараясь поменьше на нее смотреть. По крайней мере, тут было темно. Втыкая грязный нож в подбрюшье, она услышала голос: — Иди… иди ко мне… Она замерла, уставившись на дохлую рогатую жабу, а голос, холодный, как яд, тысячу лет лежавший подо льдом, как проникающая до костей ненависть, впивался ей в голову, просачивался в мысли… — Вонзиться… Разорвать… Убить… Она отпрыгнула от жабы, от бочки, от всего этого. Звякнул выроненный нож. — Убить… так давно… Она зажала уши ладонями и зажмурилась. — Убить… УБИТЬ… — Мисс Поттер! Она распахнула глаза. Над ней возвышался Снейп. Его лицо было напряженным и каким-то странным. — Вы что творите? — он указал на ее руки. Она убрала ладони от ушей. Сердце грохотало, но в остальном в подземелье было тихо. Она посмотрела на бочку рогатых жаб, но ничего не услышала. — Я… — ей это все почудилось? Да… наверное, так все и было: когда потрошишь дохлых жаб в жутком подземелье со стервятником-Снейпом, всякое может померещиться. Даже очень страшные голоса. — Ничего, — пробормотала она, осознав, что бездонные прищуренные глаза Снейпа все еще ее изучают. — Мне показалось, что я что-то услышала, но, наверное… Наверное, просто послышалось. — Вам показалось, что что-то услышали… потому что вы что-то услышали. — Ага, — чуть дерзко ответила Гарриет. — Ну типа слуховые галлюцинации. — Я знаю, что такое «послышалось», мисс Поттер. — Снейп так и не отвел взгляда. — Что конкретно вы слышали? — Рогатые жабы разговаривали. Он поглядел на нее еще секунду, почти недоверчиво, а потом взглянул на бочку за ее плечом. — Эти совершенно дохлые рогатые жабы? — Да, — вызывающе сказала она. — Потрошеные или нет? — с легкой насмешкой поинтересовался он. — Та, которую я резала, — Гарриет не хватило нахальства на сердитый взгляд, хотя очень хотелось. Снейп вздохнул. Совсем тихо, но в самом деле вздохнул — прямо как миссис Уизли, когда близнецы уже начали хулиганить, но пока ничего не взорвали. — Хорошо. На сегодня хватит, — сказал он. — В следующий раз, когда решите нарушить правила, помните, что остаток этой бочки числится за вами. — Да, сэр, — тон ее голоса был достаточно грубым, чтобы он приподнял брови. — Желаете, чтобы следующий раз случился немедленно? — с мягкой угрозой спросил он. — Нет, сэр, — Гарриет решила, что безопаснее будет порассматривать собственную обувь. — Правильный ответ, мисс Поттер. Она услышала, как крышка со скрежетом вернулась на бочку с жабами. — Вымойте руки. Несколько долгих минут она терла пальцы под ледяной струей, бившей изо рта гаргульи, пытаясь выколупать грязь из-под ногтей. — Я не собираюсь ждать всю ночь, мисс Поттер, — Снейп стоял у открытой двери с чуть насмешливым и нетерпеливым видом. Она поспешила выйти, вытирая руки об джинсы, и удивленно остановилась, когда он последовал за ней. Он закрыл за ними и плавно взмахнул палочкой, отчего дверь золотисто засияла. — Ну? — теперь он махнул палочкой в ее сторону — видно, прогоняя. На долю секунды она заподозрила, что у нее вырастут рога или что-то вроде. — Двигайтесь. — Э? — Уже за полночь, — сказал он. — У вас был отбой. Или хотите, чтобы вас поймал Филч для очередной отработки? — Нет, — быстро ответила она, — сэр. В молчании он проводил ее до Полной Дамы и, подождав, пока она не забралась в дыру за портретом, ускользнул прочь, не оглянувшись.***
Проследив, как озадаченная девочка скрылась за портретом, он отправился прямиком в кабинет директора. Полночь уже миновала, но он знал, что Дамблдор еще не спит. — Добрый вечер, Северус, — поздоровался тот, подняв взгляд от вязания — кажется, это был носок для кого-то футов восьми ростом. Что ж, для такого всегда есть Хагрид. — Полагаю, ты устроил для отработки Гарриет нечто в меру устрашающее? Директор говорил с улыбкой, и это напомнило Северусу, как тот потешался над похвальбой Локхарта. Он нахмурился. — То, что безответственная соплячка заслужила. Но вы-то, конечно, уже ее простили. — Стараюсь не забывать, каково быть молодым, — признал Дамблдор. — Ведь прощать других легче, когда научишься прощать самого себя. Ты, разумеется, — он вынул из стоящей у его ног корзинки клубок аквамариновой пряжи, — все еще не простил себя за то, что сделал в пятнадцать лет. Казалось, что он об этом сожалел, и от этого Северус вдруг жутко разозлился — по причине, которая его в тот момент не волновала. — Я пришел не на прием к чертову психиатру, — проворчал он. — Я пришел сообщить, что у мисс Поттер был приступ. — Дорогой мальчик, что же ты заставил ее делать? — Дамблдор моргнул. — Потому что она слышала голоса. Дамблдор выпрямился. Взгляд его внезапно стал острым, как наконечник стрелы. — Расскажи. Северус описал то, что видел — как она подпрыгнула и бросила нож, ее побелевшее лицо, потрясенное и встревоженное, как она зажала ладонями уши, зажмурив свои как-у-Лили глаза. — И ты ничего не слышал? — Совершенно. Дверь была закрыта, призраки не могут становиться невидимыми, а Пивз никогда не действует так тонко. Или злорадно, или никак. — И ты подумал… — Дамблдор выглядел озадаченным. — Да, — коротко сказал Северус. Дамблдор рассеянно потер костяшки левой руки и задумался, продолжая смотреть на Северуса. — За делом с запечатанным барьером стоит, должно быть, тот домовик, — пробормотал он, хотя они уже определились с этим в тот вечер, когда девочка влетела на проклятой машине в Дракучую Иву. — И хотя он не смог дать тебе больше информации… Не смог. И Люциус тоже ничего не дал. Когда Северус сказал ему: «Если ты что-то замышляешь в Хогвартсе…» — тот только принял самодовольный вид и ответил: «Я ничего не замышляю, Северус, совсем ничего», — так, что это могло быть только злорадством. «Нам не стоит давить, — сказал тогда Дамблдор. — Надо действовать осторожно, не раскрывая карты. Люциус умен, достаточно умен, чтобы все эти годы избегать проблем, и только по этой причине он станет Тому хорошим союзником…» Визит к Малфоям, пусть и бедный на подробности, подтвердил одно: что-то темное затевалось в Хогвартсе… И теперь девочка слышала голоса, голоса, которые Северус не услышал — или не мог услышать. Эльф рисковал быть наказанным, лишь бы предупредить ее лично, а Люциус казался настолько довольным собой и очевидно уверенным в том, что его сыну ничто не грозит… Но Темный Лорд точно с Люциусом не связывался; в этом Северус был уверен — Люциус ни за что не вернулся бы с такой встречи невредимым, а значит, было непонятно, что же тот заполучил. И почему именно теперь? Если он всего лишь хотел отомстить девочке, он мог устроить это и в прошлом году. Он знал, что она попадет в Хогвартс. Информация, которая могла бы все объяснить, упорно отказывалась проявляться. Он ненавидел, когда жизнь принимала такой оборот. От его гадкого настроения страдали все факультеты — количество баллов было самым низким в истории, — а это была всего лишь суббота первой недели. Флитвик дошел до того, что поинтересовался вечером в пятницу, нормально ли он себя чувствует, а в разговорах с Минервой отчетливо похрустывал иней. — А все-таки хорошо, что вы взяли на работу Локхарта, — сказал он Дамблдору. — Он так ее преследует, что если что-нибудь на нее нападет, то ему придется сперва прибить его. — Северус, у тебя по-прежнему безнадежно мрачное чувство юмора, — дернул усами Дамблдор. — И это говорите мне вы, директор? — выразительно сказал Северус. — После того, как искали общества этого несносного кретина? — Никогда не мог устоять перед соблазном смешного, — признал Дамблдор. — В его случае это практически род искусства. — Иногда он просто шедевр, — согласился Дамблдор. — Я настаиваю, что в первую очередь он гад, — сказал Северус, прекрасно понимая, что практически все в Хогвартсе, даже Флитвик, именно так, наверное, описали бы его самого — шесть дней из семи. Как минимум. — Пожалуй. Но, я надеюсь, ты считаешь его относительно безвредным. Я вполне уверен, что он никогда не будет заинтересован в окружающих хотя бы вполовину так же, как в самом себе. Его внимание к Гарриет вызвано преимущественно желанием противопоставить ее известность своей. — Хорошо бы так, — едко ответил Северус, хоть и был с этим согласен. Он наблюдал за происходящим: когда в деле не было камеры, Локхарт был совершенно безразличен к девочке. За едой, когда она сидела полностью на виду, Локхарт всегда убивал время, любуясь собственным отражением в столовых приборах. Дамблдор, этот странный тип, тепло улыбнулся Северусу: — Уверяю тебя, Северус, будь это не так, будь у меня хоть малейшее подозрение, что Гарриет или другие дети в опасности, я бы уволил Гилдероя Локхарта и сам занял должность преподавателя защиты. — Не доверяете мне, да, — он просверлил Дамблдора сердитым взглядом, игнорируя Внутреннего Хаффлпаффца, пытавшегося намекнуть, что доверять и не следует, и что он это знает. — Мою потерю школа переживет, — сказал Дамблдор. — Минерва станет замечательной директрисой, и в эти времена, которые, я уверен, будут становиться все темнее и темнее, я полностью полагаюсь на способность Филиуса и Помоны защитить учеников от вреда. Если проклятие меня не прикончит… — Опять чертово проклятие. — Проклятие существует, — Дамблдор на мгновение посерьезнел. — И тебе нужно оставаться в Хогвартсе, Северус. Он не добавил: «Ты это знаешь», — потому что Северус знал, и Дамблдор знал, что он знает. Но это не означало, что ему должно это нравиться или что данное знание помешает ему ворчать на эту тему. — По крайней мере, мы должны терпеть этого расфуфыренного придурка только до конца учебного года, — сказал он. — Нет худа без добра, — улыбнулся Дамблдор. — Я знал, что ты это заметишь.***
В Хэллоуин Гарриет узнала, что голос не был галлюцинацией. Вполне очевидной уликой стало то, что они с Роном и Гермионой нашли предположительно мертвую миссис Норрис, подвешенную за хвост к подставке для факела рядом с посланием, написанным на стене кровью. Гарриет была рада, что на самом деле миссис Норрис не умерла — хотя бы просто потому, что иначе Гарриет могли бы исключить. Дамблдор был твердо убежден, что она, Рон и Гермиона не могли быть связаны с этим событием, но Снейп, похоже, сомневался: после инцидента с Окаменевшей Кошкой он стал вести себя с Гарриет ужаснее, чем раньше, и завел обычай преследовать ее по всему замку и накидываться на нее, если она чем-то его разочаровывала. А так как Поступки, Которые Разочаровывают Снейпа, варьировались от посещения библиотеки и поедания обеда до подъема по лестнице, у Гарриет почти не осталось возможности хорошо себя вести. При желании она могла бы сполна насладиться сознанием своей правоты: иметь Снейпа среди врагов — незавидная судьба. — Мисс Поттер, — сказал он однажды на зельях, когда все уже собирались разбегаться, — задержитесь. — Что? Почему? Сэр, — добавила она, потому что Снейп обладал потрясающим умением делать взгляд по эффекту похожим на гвозди. — До свидания, мисс Грейнджер, мистер Уизли, — сказал он, не оборачиваясь на ее друзей, мявшихся позади него у двери. Гермиона послала Гарриет полный сочувствия взгляд и утащила негодующего Рона из класса. — Видите эти столы, мисс Поттер? — указал Снейп. — Да, сэр? — Гарриет подмывало сказать что-нибудь саркастичное, но она не смогла заставить себя стать самоубийцей. — Что вы видите на них? — его тон стал еще более издевательским. — Эм… Кольчатых червей? — она сморщилась, глядя на слоистые остатки их ингредиентов для зелий. — Отлично, — судя по интонации, это был отнюдь не комплимент. — Их надо соскоблить. У Гарриет не было выбора. Его не было бы и с любым другим учителем, но почему-то приказ, полученный от Снейпа, был по-особенному обязательным. Тем не менее она злилась, сдирая присохшие остатки червей, и искренне недоумевала, почему вдруг Снейп так на нее взъелся. Он что, был настолько привязан к миссис Норрис? «На самом деле это началось, когда ты полетала на машине», — любезно прокомментировал голос у нее в голове. Это, по крайней мере, не был тот ужасный, шипящий, гулкий голос, что привел ее к зрелищу Окаменения Миссис Норрис, к тому зловещему посланию на стене. Но зачем Снейпу так переживать из-за летающей машины, которая ему даже не принадлежит, и вообще? Все остальные уже забыли об этом… Профессор Дамблдор говорил, что ему не нравился папа, да? И что он так старался меня защитить в том году, потому что он был папе должен… Может, после того, как он за ней присматривал в прошлом году, он теперь может себе позволить оттягиваться на ней одной? Но тогда почему он выглядел таким обозленным, когда увидел, как она жила с Дурслями? Тетя Петуния была бы в восторге от открытки с Гарриет, соскребающей червяков. Она, наверное, ее бы в рамку повесила… хотя нет, потому что это означало бы иметь в доме портрет Гарриет. Взрослые такие странные. — Хорошо, достаточно, — через несколько минут сказал Снейп, закрывая последний из шкафов, в которые он убирал вещи. — Отправляйтесь на обед, пока он не кончился. Как будто это была ее идея — болтаться в его страшнючем классе, гоняя кольчатых червей. Она сгребла сумку и рванула к двери, пока он не передумал. — Мисс Поттер! — крикнул он ей в след. — Пять баллов с Гриффиндора за беготню! Стиснув зубы, она перешла на шаг, приближаясь к лестнице, и подпрыгнула, обнаружив позади Снейпа. Ей вспомнилось, каким он был после того, как аппарировал ее с Тисовой к Хогвартсу — со вспыхнувшим на светлом небе золотым солнцем и завитками магии, вскружившимися вокруг, как чернила в воде, словно он мог призывать тени везде, где бы ни был. — Что я сделала? — воскликнула она. — Учитывая, что время обеденное, — выразительно усмехнулся он, — я полагаю, что мы идем в одну сторону. — О, — сказала она, не решив наверняка, надо ей обмякнуть от облегчения или смущенно покраснеть. — Ну? — он махнул ей идти вперед, в Большой зал, и злобной тенью направился следом. На полпути к столу она обнаружила машущих ей Рона и Гермиону и пошла как могла быстро — но определенно не бегом. Она втиснулась рядом с Гермионой, и та подтолкнула ей тарелку с запеканкой. — Спасибо, — горячо поблагодарила Гарриет. — Чего он в этот раз хотел? — взволнованно спросила Гермиона. — Какая разница, что там с этим старым сальным гадом? — Рон хмуро посмотрел на преподавательский стол. Но Гарриет, которая начала вынашивать страх, что Снейп может не только слышать, как на другом конце замка упадет булавка, но и читать мысли, резко махнула рукой: — Он тебя услышит! — прошипела она, тревожно глядя, как Снейп с яростью кромсает свой обед. — Ну в самом деле, Гарриет, он не может слышать через весь зал, — произнесла Гермиона, правда, с некоторым сомнением, и все они чуть пригнулись в надежде, что компания пятикурсников заслонит их от Снейпа. — А где Джинни? — спросила Гарриет. За столом Гриффиндора было четыре ярких пятна рыжих Уизли, но ни одно из них не было Джинни. — Ее и на завтраке не было… — Может, нам сходить поискать ее после еды, — Гермиона казалась обеспокоенной. — В последнее время она нехорошо выглядит… И Рон усугубил, — добавила она с сердитым взглядом. — Фто? — умудрился выговорить Рон с полным ртом пирога с патокой — щеки у него так раздулись, что он стал похож на готовящегося к зиме бурундука. — Когда сказал, мол, жаль, что Филча не закаменили вместе с миссис Норрис… — Она профт ефо не попадава ему под горяфую руку, — Рон сглотнул, — вот и все, — глубокомысленно завершил он. — Как только он попробует дать ей отработку за растаскивание грязи по коридору, она по-другому заговорит. — Ну, я знаю Филча больше года и все равно не считаю смешными шутки о том, чтобы окаменять людей, кем бы они ни были… Гарриет перестала обращать внимание на их перепалку и сосредоточилась на обеде. Сегодня он был особенно вкусным. Интересно, не домовики ли его готовили? — О! — сказала Гермиона. — Слава Богу, она пришла! Гарриет подняла взгляд — над их головами скользнула великолепная рыжевато-бурая сова, пролетев так низко, что от взмаха крыльев у Гарриет надо лбом растрепались волосы. Сова приземлилась на вздрогнувший от удара стол с большой посылкой, привязанной к лапам. — Фотам? — спросил Рон, жуя. — Книга, — предположила Гарриет, и не только потому, что посылка предназначалась Гермионе — на вид она тоже была определенно книжной формы. — Опять книги? — Рон вытер подбородок рукавом. — Ты что, уже всю библиотеку прочла? — Разве не очевидно? — похоже, Гермиона изумилась. Гарриет, правда, не разобрала, чем именно — их недогадливостью или застольными манерами Рона. — Разумеется, я пытаюсь выяснить что-нибудь про Тайную комнату! Только вот все заняты тем же, а я оставила свой экземпляр «Истории Хогвартса» дома из-за всех этих книг Локхарта… Мама только что мне ее переслала… Рон, угости ее, мама слишком туго затянула бечевку… Пока сове скармливали объедки из обеда Рона, Гермиона нашла в оглавлении нужную главу. Она зачитала им ее — про основание школы, про предубеждение Слизерина, его ссору с Гриффиндором и уход, про его тайную комнату с чудовищем, которую способен найти только его наследник и которая так никогда и не была найдена… — Охренеть, — сказал Рон, когда прозвенел звонок и шум в зале стал еще громче, так как все стали собираться уходить. — Я всегда знал, что Салазар Слизерин был чокнутый старый маразматик, но я не знал, что это он начал всю эту чистокровную бредятину. — Ну в самом деле! — у Гермионы на щеках вспыхнули яркие пятна румянца — возможно, от мысли, что Салазар Слизерин счел бы ее недостойной. — Ничего удивительного, что на его факультете все совершенно ужасны, с таким-то основателем! Принести в школу чудовище, чтобы устранить недостойных… — И ты слышала Малфоя, — мрачно добавил Рон, когда они вышли в сумрак вестибюля, направляясь к Парадной лестнице. — «Вы будете следующими, грязнокровки!» Счастливое времечко для него настало, для склизкого змееныша. Я бы даже за деньги на Слизерин не пошел. Куча психов, вот они кто. — Да, и они… Гарри? — Гермиона положила ей на руку ладонь. — Ты в порядке? Гарриет думала о Снейпе. Его холодные черные глаза следили за ней через зал, лицо было непроницаемым. — В порядке, — сказала она, поворачиваясь к друзьям. — Ну… по крайней мере, мы знаем, о чем меня предупреждал Добби.