Зарази меня.

      Он опять смотрит… Смотрит на него. Коричневые волосы слегка падают на лицо, прикрывая карие глаза. Интересно, как они пахнут? Тонкая кисть руки подпирает щеку. Кожа слегка бледновата. Она всегда была такой, с самого его детства. Дыхания не слышно. Оно слишком тихое, слишком спокойное. Грудь незаметно поднимается и опускается при каждом вздохе. На минуту кажется, что он не дышит. Но когда он плавно проводит пальцем руки под нижней губой, то парень убеждается в том, что его брат живой.       Собственный брат…       Телевизор был давно выключен. Парень лежал на полу и продолжал смотреть на него. В его руках лежал комикс. Да, он любил читать комиксы. Но он был готов часами рассматривать своего брата, нежели эти цветные картинки. Он слишком внимательно смотрит на парня, чтобы тот не почувствовал на себе чужой взгляд.       Черные ресницы приподнялись. Вопросительный взгляд и нежная улыбка. Пара карих глаз смотрит прямо на него. Но парень ничего не может ответить на этот взгляд. Он просто смотрит в ответ.       Звук закрывающейся книги. Тихий скрип кресла. Почти бесшумные шаги.       Парень следил за каждым шагом своего брата. Тот присел на коленки напротив него. Пол покрыт теплым мягким ковром.       — Майки, — он позвал его по имени. — Ты не заболел?       — С чего бы мне болеть? — обратный вопрос.       Донателло усмехнулся:       — На улице осень, — он говорил факт, — а ты как маленький по лужам в кедах ходишь и без зонтика гуляешь.       — Взрослые — скучные создания. Не хочу взрослеть.       Эти слова он повторял много раз с самого детства. Он не хотел взрослеть. И это стало его правилом.       — Может, ты и прав…       С каждым своим словом, парень все больше наклонялся вперед, опираясь на свои руки, пока дистанция между их лицами не стала совсем маленькой. Майки замер. Он не мог пошевелиться. Тело совсем парализовало в самый ненужный момент. В момент, когда он хотел просто встать и убежать. Голубые глаза распахнулись шире от удивления, когда холодная ладонь убрала мешающие светлые волосы.       Сухие губы коснулись лба.       Болезненный горячий румянец мгновенно обжег кожу щек.       — Странно, — парень отстранился от младшего и пожал плечами. — Температуры нет.       — И… И что в этом странного? — дыхание светловолосого участилось.       — У тебя лицо румяное, — улыбнулся Донни, смотря прямо в глаза напротив.       Безумно горячо. В этот момент он просто расплавился под этим взглядом. Нежный… Он такой нежный, красивый, искренний. Его губы такие сухие, покусанные. И руки такие холодные, но мягкие.       И почему так сильно бьется сердце?       Через пару секунд Донателло встал с пола, отряхнул штаны и крикнул в сторону выхода гостиной: «Иду!». После этого, он снова улыбнулся своему брату и вышел из комнаты, оставляя после себя только слабо уловимый аромат кофе.       Сердце бьется… Сильно. Стук — боль, удар ножом. Душа трепещет. Румянец не исчезает. Не хочется плакать, не хочется кричать. Все сгорает изнутри. Все пылает.       Сейчас он чувствует только боль.       Майки заваливается на диван. Глупые и ненужные мысли не покидают его голову. От них не избавиться мыслями о мороженном, сахарной вате, шоколадке. От них не избавиться счастливыми воспоминаниями. Они просто сидят у него в голове. Поцелуй… Глупо было так реагировать на простое действие брата. Слишком глупо.       «Донни, ты просто… Почему именно ты?»       Боль смешалась с душевными слезами.       Почему Майки влюбился именно в него? Почему он влюбился в собственного брата?       Они оба парни. Они оба братья. Не по крови, но братья. И это пугало...